Рыцарь дорог

– А сам он своего имени не помнит?

– Нет. Он был слишком мал. Кроме того, его бросили. Не знаю, сколько времени он провёл в пустыне. Один.

– Сволочи! – скрипнул зубами механик.

– Брось, старина. Если бы не они, он не стал бы нашим учеником.

– Тут ты прав, – усмехнулся механик и предложил: – Давай отдыхать. Завтра много работы. Да, совсем забыл тебе сказать. Ли вскочил сегодня раньше всех. Я нашёл его на улице, тренирующимся.

– Я знаю, – улыбнулся монах. – Он живёт так уже десять лет и не собирается ничего менять. Ему нравится.

– Это я заметил, – усмехнулся механик.

Утро принесло неожиданности. Едва закончив тренировку, Ли увидел шлейф пыли, и земля передала вибрацию от моторов. Влетев в дом, мальчик растолкал учителей. Подхватив пулемёт, механик выскочил на улицу. Монах быстро собрал всё, что можно использовать как оружие, и вышел следом за ним, коротко скомандовав:

– Останься в доме, Ли. Твоё дело не дать им войти сюда, пока мы разбираемся с другими.

Коротко кивнув, мальчик подхватил два обрезка трубы и лихо провернул их в руках. Удовлетворённо кивнув, монах скрылся следом за механиком в мастерской. Из узкого окна уже высовывалось тупое рыло пулемёта, нащупывая сектор обстрела.

Постепенно нарастающий треск и рёв двигателей стал оглушительным, и во двор влетела банда волков. Останавливаясь, они глушили моторы, и постепенно грохот сменился тишиной. Рассмотреть, кто это, не давала поднятая волками пыль.

Дождавшись, когда эта завеса наконец уляжется, механик рассмотрел приехавших. Это были хозяева сектора. Вожак медленно вышел из вездехода и, осмотревшись, громко крикнул:

– Эй, старик! Не волнуйся, это свои!

– Свои предупреждают о приезде, – проворчал механик, выходя на улицу.

– Не злись. Я по делу, – усмехнулся вожак.

– Надеюсь, не люблю терять время понапрасну.

– Где твои жильцы?

– Что тебе от них нужно?

– Просто поговорить. Так где они?

– Здесь, – раздался короткий ответ, и на порог вышел монах.

– Я хочу показать тебе кое-что.

– И что же это?

– Сейчас. Сначала отпущу парней. Нам нужно топливо, – повернулся он к механику.

– Нет проблем, цену ты знаешь.

– Хорошо, – кивнул вожак и дал знак своим подручным.

Пока механик занимался делом, взяв в помощники Ли, вожак подошёл к монаху и, попросив его отойти с ним в сторонку, направился за дом. Выйдя на площадку, где по утрам тренировался Ли, вожак снял портупею с оружием и, пройдясь по площадке, повернулся к монаху.

– Ты тренируешь мальчишку?

– Да.

– Я знаю, что ты мастер. Посмотри и скажи, что ты об этом думаешь, – задумчиво произнёс он и медленно начал двигаться. Это был танец сосредоточения. Один из тех, что изучал Ли. Но эти движения разительно отличались от тех, что выполнял мальчик.

Закончив, вожак медленно выпрямился и вопросительно посмотрел на монаха.

– Что скажешь, старик?

– Тебя учил человек знающий, небесталанный, но знающий только половину. Это был скорее воин, чем монах.

– Откуда ты знаешь?

– В обители нам рассказывали, что однажды к старейшим обратились люди, желавшие навести порядок в своей стране. Споров было много. Давать такое оружие людям, не связанным обетом, было опасно. В обители разработали другую систему, исключающую равновесие духа в пользу силы. То, что ты показал, и есть эта система.

– А если я сам придумал её? – мрачно усмехнулся вожак.

– Нет. Для непосвящённого это просто ничего не значащие движения. Не зная основ, ты просто запутаешься и потеряешь нить. Эти движения вытекают одно из другого.

– Значит, придёт время, и твой ученик станет сильнее меня?

– Это случится в любом случае.

– Почему?

– Время. Мы старимся, он растёт. Это обычный ход времени, который ещё никому не удавалось изменить.

– А если я его убью? Ведь тогда он не станет лучшим?

– Он – нет. Но вместо него может прийти другой. Мы все стареем. Время. Это то, что не может быть милосердно или умолимо. Это просто время. Когда-то, ещё до войны, в одной из мировых религий время изображали в виде прекрасной, нестареющей девушки с треснувшим кувшином, бредущей по дороге. Она идёт, а из кувшина медленно вытекают капли, падая в пыль и растворяясь. Кала – время.

– Время, – глухо повторил вожак, сложив на груди могучие руки и задумчиво глядя на старика.

– Да. Время. Прекрасная, синеглазая девушка, вечно идущая куда-то. Ей не избавиться от своей ноши. Этот непустеющий кувшин – её бремя. Эта дорога, ведущая в никуда, её путь. Наш путь. Только мы можем решить, куда мы придём.

– Спасибо, старик. Не беспокойся за своего ученика. Пока я хозяин сектора, он в безопасности.

– За что ты благодаришь меня?

– За мудрость. Ты был прав. То, что я умею, это просто выжимки. Меня учил старый солдат, случайно попавший к нам в зону. Получив дозу радиации, он не мог выйти. Ты знаешь, что бывает с теми, кто нарушает правило.

– Знаю, – коротко кивнул старик.

– Он остался. Постепенно, от нечего делать, он стал учить меня. Я научился владеть оружием, драться, водить всё, что движется. Он умер, и мне пришлось выживать. Теперь я здесь. В тот день, когда мы нашли вас, увидев тебя, я вспомнил его.

– Что ж, значит, я должен вознести молитву за его душу. Он смог дать тебе то, чего не хватает большинству нынешних людей. Умение думать. Размышлять. Как его звали?

– Капрал Джордж Браун. Наверно, ты прав. Надеюсь, твоя молитва будет услышана. Помолись за него, старик. От души.

Круто развернувшись, вожак направился к своим людям.

Заправившись, волки рассчитались с механиком и ждали вожака, сидя в сёдлах. Запрыгнув в свой вездеход, он медленно обвёл взглядом свою банду и, махнув рукой, скомандовал:

– Поехали!

Моторы взревели, и банда скрылась в клубах дыма и пыли. Старики задумчиво смотрели им вслед, думая каждый о своём. Ли подошёл к учителю, и осторожно тронув его за рукав, спросил:

– Мастер, что он хотел от вас?

– Человечности.

– Он?

– Да, сынок. Внешность бывает очень обманчива. Думающему человеку иногда бывает очень нужно просто поговорить. Поговорить, чтобы обменяться мыслями, услышать самого себя. Просто подумать. Никогда не торопись с выводами. Попробуй услышать человека.

– Но слова – это просто звук. Сказать можно всё, что угодно.

– Нужно не слушать, а слышать. Постарайся понять эту разницу.

Мальчик задумчиво посмотрел на мастера, пытаясь осознать сказанное. Но у него в голове не укладывалось, что этот огромный, свирепый мужчина, способный одним движением уничтожить целую кучу народа, захотел услышать о человечности.

Тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, Ли развёл руками и, не придя к определённому мнению, подытожил:

– Мастер. Я не сомневаюсь в твоих словах, но не могу поверить в то, что ты сказал. Он и человечность? По-моему, это несовместимо.

– Он не всегда был таким, сынок. Когда-то и у него был учитель, которого он до сих пор помнит. Он стал тем, что мы знаем, в силу обстоятельств. В жизни бывает так, что ты должен или выжить, или умереть.

– Это я знаю, – глухо ответил мальчик.

– Не забивай себе голову, малыш. Главное, что он на нашей стороне. Остальное не важно, – растрепал механик непокорные вихры.

– Может быть, ты и прав, – задумчиво проговорил монах. – Но в любом случае мне хотелось бы побольше узнать о нём.

– Это невозможно. Он умеет хранить свои тайны.

– В этом я уже убедился, – кивнул монах.

Убедившись, что всё в порядке и банда уехала, механик отправился в мастерскую, позвав за собой Ли. Монах ушёл в дом, решив потихоньку приготовить ужин и навести порядок. Все занялись своими делами.

С появлением Ли старый механик словно обрёл второе дыхание. Работа спорилась, и вскоре новый двигатель был установлен на машину. Оставалось только испытать его на ходу. Это действие они решили оставить на завтра и, закрыв мастерскую, отправились в дом.

Старый монах уже успел приготовить ужин и накрыть на стол. Помывшись и приведя себя в порядок, они уселись за стол и, дождавшись, когда монах прочтёт молитву, принялись за еду.

Проголодавшийся за день мальчик с удовольствием уплетал стряпню монаха. Одобрительно посмотрев на него, механик поднялся и, заглянув в кастрюлю, не задумываясь, подкинул мальчику добавки.

Удивлённо вскинув глаза, Ли посмотрел на механика. В своей короткой жизни он привык есть то, что дают, и столько, сколько придётся. Ни просить, ни жаловаться он не привык.

– Ешь, сынок. Тебе нужно расти, – ласково проговорил монах.

– Это верно. Придётся тебя немного подкормить, а то кожа да кости, – усмехнулся механик.

– Спасибо, учитель, – тихо проговорил мальчик, глядя на механика.

Это тихое – учитель – всколыхнуло в душе старика странную волну нежности к этому потерянному зверёнышу, волею судьбы попавшему в хорошие руки. Старый механик вспомнил своего погибшего сына и, усевшись на место, проворчал:

– Твой учитель он. А я просто механик.

– Но ты учишь меня. Значит, ты учитель, – упрямо ответил Ли.

Старик не был готов к такой чёткой формулировке своих отношений с мальчиком. Поэтому, немного подумав, тряхнул головой и, рассмеявшись, согласился.

– Учу. Похоже, ты меня переспорил.

Монах, смотревший на них с доброй улыбкой, перевёл взгляд на механика и подытожил:

– Так сложилось, что мы все и учителя и ученики одновременно.

– Почему? – насторожился Ли.

– Ты учишься у нас. А мы у тебя.

– Ну я – это понятно. Но чему я могу научить вас?

– Многому.

– Например? – не сдавался мальчик.

– Свежему взгляду на определённые вещи, непосредственности, многому.

– Странно. Я не думал об этом.

– Всё верно. Ты и не должен задумываться о таких вещах. Ты познаёшь мир. Познаёшь новое.

– Вспомни, малыш. Ведь это ты нашёл тот испорченный шатун, – улыбнулся механик.

– Всё, всё, сдаюсь, – в комичном испуге поднял руки мальчик.

Старики дружно рассмеялись.

Дни летели за днями. Ли не замечал их стремительного бега, увлечённо познавая новую для себя науку. Он уже уверенно собирал двигатели, регулировал и проверял потребление топлива, помогал устанавливать их на рамы. Всё это заставляло его с новой силой осознать всю мощь и величие исчезнувшей цивилизации.

Очень скоро старый механик стал замечать, что подросток то и дело о чём-то задумывается. Это выглядело бы комичным, если бы он не знал своего ученика. Он определённо вынашивал какую-то идею. Не выдержав, он напрямик спросил:

– Ты что задумал, зверёныш? – Это слово частенько звучало в адрес Ли, но произносилось с такой долей тепла, что парень не обижался.

– Я мечтаю сделать такую машину, которая могла бы домчать нас с мастером до обители очень быстро. Чтобы она не боялась зыбучки, пылевой бури, камней.

– Такая машина была, – подумав, ответил механик. – Она называлась вседорожник. Нагрузка была распределена так, что вращались колёса, на которые приходился упор. Днище было плоское и герметичное. Она могла плавать. Правда, скорость зависела от мощности двигателя. А во всех других отношениях это то, о чём ты мечтаешь.

– А ты знаешь, как сделать такую подвеску?

– Нет. Но я догадываюсь, где её можно поискать.

– Где?

– Этого я тебе не скажу. Там слишком опасно.

– Учитель! Ну пожалуйста!

– Нет. Лучше подумай о раме и двигателе. Подвеской я займусь сам, – оборвал механик просьбу ученика. – Ты хочешь бросить учёбу? – подумав, спросил механик.

– Нет, учитель. Я хочу помочь мастеру попасть туда, куда он мечтал. А потом я вернулся бы сюда.

– Зачем?

– Я ещё слишком мало знаю. А кроме того, кроме мастера и тебя, у меня никого больше нет. Я сирота.

– Это я помню, – проворчал старик, отвернувшись, чтобы скрыть довольную улыбку.

Ему тяжело было подумать, что мальчик хочет уйти. За эти несколько месяцев он успел привязаться к этому сообразительному сорванцу. Ему очень хотелось оставить его рядом с собой. Со временем сделав своим преемником.

Старому механику было что завещать. Он недаром поселился в этих местах. Все его богатства – это знание местоположения старых армейских складов. Война и время пощадили это место, занеся его песком.

Именно для этого и требовались рабы. Они раскопали проходы к ангарам и ёмкостям с топливом. Но не всё было так просто. Эту территорию облюбовали гремучие скорпионы. Огромные мутанты, размером со взрослого быка. Их клешни легко перекусывали пополам человека. Именно так и погибла основная масса рабов.

Бороться с ними было чрезвычайно тяжело. Хитиновая броня под воздействием радиации превратилась в мощный панцирь, который можно было пробить только из тяжёлого оружия. Пистолетная пуля просто отскакивала от неё.

Лучше всего было использовать автоматическое оружие. Скорпионы были слепы, но обладали чувствительными тепловыми сенсорами и очень нежным слухом. Громкий звук заставлял их терять ориентацию.

Охотились эти твари по ночам или в темноте. Днём из нор их мог выгнать только голод или присутствие рядом добычи. Старик, как мог, пытался спасти рабов, но обращаться с пулемётом умел только он. Сами рабы боялись даже подойти к оружию. Завидев скорпиона, они просто падали на колени и начинали завывать от страха.

Такое поведение не могло не вызывать презрения. Но они жили рабами и умирали ими. Немногих оставшихся механик хотел освободить, но они просто не знали, что делать со своей свободой.

Привыкшие, что за них думают и худо-бедно кормят, они не умели позаботиться о себе самостоятельно. Они умели только работать, выполняя работу, которая им указана. Махнув рукой на все благие цели, он продал их волкам, не заботясь об их дальнейшей судьбе.

Именно поэтому он и не сказал Ли, где можно найти подвеску для его мечты. Он не был уверен, что там есть подобное, и не хотел рисковать. Дальнейшие размышления навели его на мысль, что мальчика пора научить владеть стрелковым оружием. О чём он и поведал старому монаху за ужином.

Отослав Ли спать, они долго обсуждали все за и против, так и не придя к однозначному решению. Проспорив почти до рассвета, они улеглись спать, недовольные друг другом. Это была их первая серьёзная размолвка с начала совместного проживания.

Утром Ли, вскочив, как всегда, раньше всех, отправился на тренировку. Старый механик, приготовив на скорую руку завтрак, собирался уже уйти в мастерскую, когда вдруг сообразил, что из комнаты монаха не раздаётся ни звука.

Быстро войдя в комнату, он негромко окликнул старика. В ответ раздался тихий стон. Присев на край кровати, механик взял старика за руку.

– Что с тобой, старина?

– Кажется, я подошёл к самому краю, друг.

– Брось, старина. Отдохнёшь, и всё будет нормально.

– Боюсь, что нет. Этого уже не исправишь. Я давно готов к этому, жаль только, что не успел передать мальчику все свои знания. Подай, пожалуйста, мою сумку.

Механик быстро оглянулся, высматривая требуемое.

– Под кроватью, – подсказал монах.

Достав сумку, механик отдал её монаху. Осторожно отбросив кожаный клапан, старик достал свёрнутые в рулон бумаги и, протянув их механику, тихо проговорил:

– Отдай это ему. Здесь карта и описание того, что лежит в отмеченных точках. Это поможет ему прожить без особых проблем. У меня была мечта возродить наш орден. Я старался привить ему все качества, присущие монаху. Но я не успел. Теперь всё в твоих руках. И ещё. Вчера ты был абсолютно прав. Научи его стрелять. Добро должно уметь защитить себя.

– Обязательно, старина. Но вот это всё ты отдашь ему сам. – Он выразительно покачал рулоном. – Заодно и покажешь, что к чему.

Быстро встав, механик вышел на улицу. Ли ещё разминался. Подойдя к мальчику, старик положил ему руку на плечо.

– Пойдём. Он зовёт тебя.

– Что с ним?

– Его время пришло. Не тяни.

Судорожно сглотнув, Ли сорвался с места и бегом кинулся к дому. Влетев в комнату, он с размаху упал на колени перед кроватью и, схватив старика за руку, воскликнул:

– Мастер, пожалуйста! Не торопись уходить.

– Подожди кричать, сынок. У нас ещё есть немного времени. Теперь послушай меня. Эти бумаги всё, что осталось от некогда огромной библиотеки. Я последний, кто знает, где спрятаны книги. Возможно, ты встретишь кого-то из учеников, тоже ищущих эти книги. Постарайся договориться с ними, но это не главное. Главное, в том, что я не успел передать тебе самое важное. Моей голубой мечтой было возрождение обители. Найдя тебя, я решил, что это дар богов. Я постарался привить тебе все качества монаха. Но моё время пришло. Ничто не даётся даром. Я старался нести людям слово богов. Но, наверное, я плохо умею убеждать. Не мне судить об этом. Эта карта – всё, что я могу тебе передать. Пусть то, что ты там найдёшь, принесёт тебе пользу и поможет выжить в этом мире. Когда я уйду, внимательно прочти книгу. Она лежит в сумке. Постарайся, чтобы она не попала в плохие руки. Если что-то будет непонятно, не спеши. Просто подумай. А теперь посиди тихо. Это будет моя последняя молитва. Я почти на пороге. – Старик ненадолго замолчал, собираясь с мыслями.

Ли сжал руку старика, пытаясь что-то возразить, но монах удержал его, чуть сжав ладонь. Мальчик покорно замолчал. Старый механик, стоявший в дверях, осторожно шагнул к кровати и, присев, тихо проговорил:

– Прости, если что не так, старина. Не беспокойся за него.

Монах тихо кивнул и ответил:

– Я знаю. Нас привели сюда боги. Они послали нам обоим утешение на старости лет – этого ребёнка. У нас обоих были потери в жизни. И он восполнил пустоту. Мой орден не дозволяет называть своего настоящего имени. Только в особых случаях. Но вы самые близкие для меня люди. Я хочу, чтобы вы знали, кто я. Родители назвали меня Том.

Голос старика срывался. Дыхание участилось. Сделав им обоим знак помолчать, он глубоко вздохнул и медленно сложил руки в молитвенном жесте.

– Великие боги! Примите душу адепта вашего. Позвольте ему прикоснуться к великой реке, судите его по делам его, а не по глупым помыслам, ибо человек есть сосуд греховный. Свершите суд справедливый в милосердии вашем. Аминь!

– Аминь! – хором повторили оставшиеся.

Руки старика упали, и с последним словом отлетел его последний вздох. Лицо монаха стало удивительно спокойным и одухотворённым, а глаза так и остались открытыми, словно он продолжал смотреть на своего приёмыша.

Сдерживая слёзы, мальчик медленно поднялся и осторожно закрыл глаза покойному. Потом, сложив его руки, он отступил и, поклонившись, проговорил:

– Спасибо тебе, мастер. Спасибо за всё. За спасённую жизнь, за науку, за заботу, за последний дар. Спасибо. Наверное, я был плохим учеником. Потому боги и забрали тебя так быстро. Мастер… – Голос мальчика сорвался. И, не сумев справиться с собой, он заплакал.

Прижав лохматую голову к плечу, старый механик, замер, чувствуя, как слёзы стекают по щекам. Он и сам успел привязаться к этому удивительному человеку. Его терпение, доброжелательность, умение слушать и понимать вызывали неподдельное уважение. Тихо поглаживая мальчика по плечу, механик хрипло проговорил:

– Плачь, малыш. Это не грех. Такого человека нельзя не оплакивать. Плачь. И я поплачу вместе с тобой. Он действительно был святым. Благодаря ему у меня появился ты. Я мечтал, молился, чтобы боги послали мне толкового ученика. Он привёл тебя. Спасибо тебе, мастер!

Осторожно отстранив мальчика, старый механик подошёл к кровати и медленно, торжественно поклонился, отдавая дань уважения и благодарности человеку, случайно воплотившему в жизнь его мечты.

Выпрямившись, он помолчал несколько минут, а затем, повернувшись к Ли, тихо произнёс:

– Нужно похоронить его, пока не жарко. Если знаешь, как принято хоронить монахов, скажи.

– Костёр. Огонь очищает всё. Но нужен ещё саван.

– Это не проблема. Иди, готовь дрова. Я найду полотно.

Кивнув, Ли вышел. Старик направился в свою комнату. Вытянув из-под кровати сундук, он откинул крышку и, присев на край, принялся задумчиво перебирать вещи. Достав с самого низа большой кусок полотна, он отложил его и задумался, глядя на фотографию, прикреплённую к крышке с внутренней стороны.

– Видишь, как всё сложилось, Салли? Надеюсь, ты поймёшь меня. Ты всегда говорила, что не умею экономить, всё раздаю друзьям. Ты была права. Вот, и в этот раз я хочу разделить с этим другом последнее одеяние. Но ты всё видела сама. Ты не осудишь меня. – Развернув полотно, старик разорвал его пополам и, сложив одну половину, убрал её в сундук.

Вернувшись в комнату покойного, он долго стоял перед телом, не решаясь нарушить его покой. Потом, присев на край кровати, старик осторожно погладил холодеющую руку и хрипло проговорил:

– Вот видишь, старина, боги умеют заставить вернуть долги. Вот только малая часть его. – Он качнул сложенное на руке полотно. – Ты поделился со мной учеником. А я тем, что станет нашим последним одеянием. Спасибо тебе, старина Том. Ты смог вернуть мне надежду и мечту. Теперь мои знания не пропадут. И кто знает, может быть, он сможет исполнить то, о чём мечтал ты?

Осторожно, словно боясь причинить ему боль, он укутал тело в саван и вышел на улицу. Ли уже успел сложить большую поленницу из кривых, словно перекрученные канаты, поленьев. Достав канистру бензина, он осторожно плеснул немного на дрова и хотел убрать оставшееся, но старик остановил его.

– Вылей всё. Пусть горит. Для него не жалко.

Кивнув, Ли вылил весь бензин. Вдвоём они попытались вынести тело на улицу вместе с кроватью, но узкие двери сильно мешали. Пока они мрачно раздумывали, как лучше поступить, в пустыне показался шлейф пыли, быстро приближавшийся к ним.

Вездеход вожака подлетел к поленнице и, резко затормозив, заглох. Легко выпрыгнув на песок, вожак с ухмылкой шагнул к механику, но разглядев поленницу, насторожился.

– Что случилось?

– Монах ушёл от нас, – глухо ответил механик.

– Когда?

– Уже час.

– Так вот почему меня сюда потянуло. Он позвал меня, – тихо пророкотал вожак. – Что нужно сделать? Я помогу, – спросил он, глядя на мальчика.

В двух словах механик объяснил ему проблему. Вожак нашёл решение в своём стиле. Подняв тело на руки, он вынес его на улицу и держал, пока механик с учеником устанавливали кровать на поленнице. Потом, осторожно уложив тело на место, медленно отступил.

Ли вынес из мастерской факел и, посмотрев на стоящих, медленно поднёс его к тлеющим в печке углям. Пропитанная бензином ткань вспыхнула. Мальчик подошёл к костру. Рука, сжимавшая факел, задрожала.

– Прощай, мастер, – прошептал он.

– Не тяни, парень. Смерть ещё никто не переспорил, – глухо сказал вожак.

Ли поднёс факел к поленнице. Облитые бензином дрова занялись, и пламя загудело на ветру.

Вожак, молчавший почти до последнего момента, неожиданно сорвал с шеи серебряный крест и, бросив его в костёр, пророкотал:

– Пусть он напоминает тебе о таком грешнике, как я, мастер. – Потом, отступив, он повернулся к мальчику. – Запомни, парень. Если тебе что-то понадобится, только скажи. Пока ты живёшь в моём секторе, никто не посмеет даже косо посмотреть на тебя. Учись. Мне нужен человек, который сохранит любое знание.

Повернувшись, он запрыгнул в машину, и, взревев мотором, вездеход помчался в пустыню. Ученик переглянулся со своим учителем, и они молча отправились в мастерскую. В их жизни работа, любимое дело было единственным, что могло помочь отвлечься от грустных мыслей.

Молча они принялись собирать очередной механизм. Каждый думал о своём, но мысли их текли в одном направлении.

Но работа была закончена, а они всё находили новые занятия. Обоим было грустно возвращаться в опустевший дом. Наконец, собравшись с духом, старик глухо проворчал:

– Хватит на сегодня, сынок. Пойдём. Пора поесть и отдохнуть.

– Я не голоден, учитель, – ответил Ли, пряча мокрые от слёз глаза.

Молча взяв его за плечи, старик заставил мальчика посмотреть себе в глаза и, осторожно подбирая слова, проговорил:

– Послушай меня внимательно, сынок. Мастеру не понравилось бы такое нарушение режима. Ты должен жить и тренироваться. Он передал тебе только основное. Теперь только от тебя зависит, увеличится ли твоё мастерство или ты так и останешься недоучкой. Он надеялся на тебя. Хотел, чтобы ты продолжил его дело. Он оставил тебе книги, по которым ты должен учиться дальше. Если ты сам доведёшь себя до края, он этого не одобрит.

– Прости, учитель. Мне очень не хочется идти туда. Ещё вчера он встречал нас. Накрывал на стол, читал молитву. А сегодня…

– Я знаю, малыш. Поверь. Мне тоже тяжело. Но он ушёл, а мы должны жить дальше. Теперь ты будешь читать молитвы. Ты его наследник, значит, теперь это твоя обязанность.

Молча кивнув, Ли поплёлся следом за механиком. Проходя по двору, он неожиданно остановился.

– Что случилось? – обернулся старик, не услышав за спиной знакомых шагов.