Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность
В аудитории смешки, а одна из девушек краснеет.
Вася: Ты чего? Не будь недотрогой.
Пытается поцеловать ее.
Девушка: Давай не сейчас.
Вася: Почему не сейчас? Чем сейчас хуже, чем потом? Нет уж, давай сейчас, коли на то пошло. Тут дело принципа.
Девушка: Мне домой пора.
Это другая девушка. Третью Вася уже не спрашивает, а со словами…
Вася: Ты перед кем ваньку валять надумала, подруга? Хлебни портвейна и раздевайся догола. Зря я тебя до дому провожал, что ли?
…укладывает в кровать.
Леша: Ловко ты девчонок умеешь цеплять! И все такие ядреные, только с грядки.
Вася: Черчение бы с сопроматом свалить, тогда загудеть понастоящему можно было.
Леша: О распределении думал?
Вася: Нет еще.
Леша: У меня дядя в министерстве работает, к себе после окончания института зовет. Хочешь со мной? Он заявку на двух молодых специалистов в деканат пришлет.
На жизненной сцене появляется Лешин дядя Владимир Петрович, приветливый министерский работник в роговых очках.
Владимир Петрович: Вы, Алексей и Василий, молодые специалисты. Надеюсь, проявите себя в нашем коллективе с лучшей стороны. Тем более, что у тебя, Василий, теперь и семья имеется.
Вася: Ну да, дочке год только.
Жена: Да не год, а полтора, балда (поправляет его жена)…
Дочь: Хочу ням-ням.
Владимир Петрович: …и мать у тебя, слышал, умерла недавно.
Вася: Она болела долго.
Владимир Петрович: Учитывая эти обстоятельства, а также твою, Вася, всегдашнюю великолепную исполнительность, поздравляю вас, Василий Дмитриевич, с назначением начальником отдела. Чем-то вы нашему министру приглянулись.
Вася: Повезло (оправдывается довольный Вася).
Жена: Надо поскорей дачу отремонтировать. Я и по поводу стройматериалов разузнавала уже…
Вася: А то…
Занимаются любовью.
Жена: Мне пора. Ребенка из школы забрать нужно.
Поднимается с кровати, запахивая халатик.
Вася: Как знаешь.
Трахает своего референта Веронику, тоже весьма миловидную и достойную женщину.
Вероника (закатывая глаза): Ой-ой-ой… Аааааа!
Возвращается жена.
Жена: Не могу сказать, чтоб я от твоего блядства была в восторге!
Вероника: Да и мне оргазм изображать надоело (вдруг проявляет характер дотоле бессловесная любовница).
Но к этому времени Вася уже уважаемый человек, начальник управления.
Он знает, как обращаться с людьми, поэтому отмахивается от двухсторонних женских попреков со всей возможной снисходительностью и рассудительностью:
Вася: А вас, дуры, никто не спрашивает. Радуйтесь, что муж и любовник уважаемый человек, в министерстве на хорошем счету.
В результате чего все остаются на местах.
Жена: А что там Владимир Петрович (вспоминает как-то жена, сидя перед телевизором)? Давненько о нем не слышала.
Вася: На пенсию в прошлом году спровадили.
Жена: А Леша?
Вася: Леша? Какой еще Леша? Ах, Алексей!
Вспоминает и разражается самым длинным в этом одноактном произведении монологом.
Да пошел он, этот Алексей, к такой-то матери! Разве я виноват, что у него с карьерой не заладилось? Я, что ли, страну разваливал? Посмотри, что вокруг делается. На улицах грязь, цены вверх ползут, как ненормальные. Не знаю даже, что с нашим министерством будет. У меня, вон, печень покалывает.
Хватается за печень, которую как раз прощупывает доктор.
Доктор (закончив осмотр): Это у вас, батенька, не печень, а поджелудочная железа. Но конечно, острого и соленого умеренней употребляйте, а то и с печенью та же петрушка начнется. Да и с алкоголем пора завязывать.
Вася: Сколько с меня за консультацию?
Доктор: Триста.
Из-под докторской подмышки высовывается голова пронырливого снабженца из главка Игната Игнатовича. Снабженец явно на что-то намекает.
Игнат Игнатович: А на круг у вас, Василий Дмитриевич, сколько выходит?
Вася: Полторы.
Игнат Игнатович (шепчет): Будет десять, а может, и больше. Давайте собственный кооператив организуем. Капусты конкретно нарубить можно. Понимаете, о чем говорю? Вы продвижение организуете, я текущие связи отрабатываю.
Вася: Можно попробовать.
Жена: Ну-ну (замечает жена).
Вася: Ты мне не нунукай, стерва (взрывается от ее хамского поведения Вася). Для кого, по-твоему, я это делаю? Ты меня спрашивала, на какую премию квартиру пятикомнатную купили? В Англию летали? А на какие шиши ты по соляриям и ночным клубам мотаешься? Подсчитывала, каких это бабок стоит? А какая у меня официальная зарплата, тебе известно?
Трахает Веронику, хотя без прежнего энтузиазма.
Жена: Блядовать меньше надо. У тебя дочь взрослая почти. Чему она у отца научиться может?
Вася: Вот сука! (Впрочем, это он о жене).
В этот момент лечащий доктор, после одного из рядовых обследований, заявляет:
Доктор: Вам, батенька, неплохо стационарно обследоваться. Поджелудочная железа в изношенном состоянии, да и нервишки подлечить не мешает.
Дочь: Пап, мне деньги нужны (теребит дочь). У меня жених в Англии намечается.
Вася: Угу.
Жена: Отстань от него, дочка. Отец ложится в больницу, у него служебные неприятности.
Игнат Игнатович: Ничего себе неприятности! Уже и уголовное дело завели.
У Васиной больничной койки возникает следователь.
Следователь (загробным голосом): Если вы, Василий Дмитриевич, лично не явитесь в прокуратуру, пеняйте на себя. Не считайте, что в прокуратуре люди глупее работают, чем в вашем уважаемом министерстве. Вы не представляете, какие влиятельные силы в вашем уголовном деле заинтересованы. На каталке, если нужно, на допрос повезем. Ваш заместитель в эту минуту дает признательные показания.
Вася: Мне дурно.
На этаже паника.
Персонал: Капельницу! Валидол! Скальпель!
Следователь (продолжая вопросительно маячить у изголовья):
Как он себя чувствует?
Доктор: Очень плох.
Следователь: Надеюсь, надеюсь… Иначе… К мужниной груди припадает жена.
Жена: Вася, ты меня слышишь? Немедленно прийди в сознание и подпиши бумаги о переводе зарубежной недвижимости на мое имя.
Пора, наконец, и о семье подумать.
Дочь смотрится в зеркальце.
Дочь: Мам, через сколько недель после похорон свадьбу прилично играть?
Вася: Уа… уа…
Дочь: Понимаешь, о чем он говорит?
Жена: Нет.
Вася: Уа… уа…
Умирает.
Следователь (с неподдельной горечью): Эта трагическая кончина полностью меняет взгляд прокуратуры на уголовное дело, открытое в связи со злоупотреблениями в министерстве. Со смертью Василия Дмитриевича оно становится бесперспективным.
Жена: Ну вот, хлопочи теперь!
Безутешно рыдает.
Дочь: Интересно, что отец пытался сказать перед смертью.
Забвение
Остров покойников
Сцена 1
Душный августовский день. Остров посреди реки, густо заросший ивняком.
Вдали, на том берегу – город, от которого приплыла причаленная к острову лодка. Компания, из трех парней и двух девушек, расположилась у костра.
Гера: Обожаю экспромты.
Хрюк: Почему?
Гера: Экспромтом всегда удачней выходит. Никто ведь предварительно не договаривался на сегодня… однако же пересеклись пути-дорожки. Витёк на малой родине случайно оказался, и не просто оказался, а с подходящим для пьянки поводом – днем рождения. Что дало возможность собраться старой школьной компанией и отпраздновать. Да еще Маринку по пути случайно подобрали, это ли не экспромт? Никто же не думал, что она в городе – ей не звонили даже.
Маринка (вздыхая): Присмотрю хоть за вами, а то напьетесь, как черти. Помните, как витрину на стадионе разбили?
Гера: Да, Витёк тогда отличился.
Хрюк: Х-хе… А здорово я через забор от ментов ломанулся?
Гера: Незабываемое зрелище. По-моему, тот несчастный забор до сих пор не отремонтирован.
Маринка: Дети, вылитые дети.
Раскладывают по целлофановой скатерти закуску.
Хрюк: Эй, Колдобина?
Колдобина (не очень красивая и оттого вечно грустная девушка): Чего?
Хрюк: Режь скорей колбасу, а то хрюкнуть хочется.
Колдобина: Да режу я, режу.
Маринка (неодобрительно): Ишь, какой нетерпеливый!
Гера: Между прочим, нетерпение при принятии спиртных напитков на грудь является начальным симптомом алкоголизма. А ты, Хрюк, когда ноешь, чтобы быстрей разливали, наверное, и не думаешь о хроническом недомогании?
Хрюк: Так я тебе и поверил насчет алкоголизма. (Жалобно). Все равно, водкой надо было затариваться больше.
Колдобина: Красотища кругом какая… (С затаенной надеждой). Правда, Витя?
Витёк (с неподражаемой пофигистской интонацией): Чего?
Колдобина: Может, искупаемся?
Витёк: Отвянь.
Колдобина: Что, никто не пойдет?
Хрюк: Без сугрева нельзя.
Маринка (качая головой): Одно слово – Хрюк.
Колдобина: Тогда как хотите.
Уходит купаться.
Хрюк: Колдобина, колбасу не дорезала!
Маринка: Чего вы к ней прицепились? Я дорежу.
Гера (задумчиво): А ты, Витёк, значит, не купаешься…
Витёк: Подначиваешь?
Гера: Она ж ради тебя старается. Нормальная девчонка, в течение долгих лет оказывает недвусмысленные знаки внимания. Как именинник, обязан проявить снисхождение к редкой в наше время девичьей преданности. Или сердцу не прикажешь?
Витёк: Мне Колдобина по фигу. Распустила телеса – думает, я на нее поведусь.
Гера: Ну понятно.
Маринка: Зачем тогда на пьянку пригласили?
Витёк: Под руку подвернулась. Ирка замужем, Савельева в отъез де, Чугункова в залете. Надо колбасу кому-то резать?
Маринка: Готово, горе-кавалеры.
Хрюк (потирая руки): Ну, по первой хрюкнули?
Гера: Потерпи немного, хронический. Вон Колдобина уже из воды вылезает, вытряхивая воду из ушей, словно античная богиня.
Маринка: Тьфу ты, Господи…
Хрюк: Жду.
Витёк: А мне некогда.
Лихо опрокидывает в себя полный до краев стаканчик.
Хрюк (возмущенно): Э, э, Витёк… Полегче на поворотах.
Витёк: Спокуха! Я же сегодня и проставляюсь, не забывайте.
Заполняет опустевшую емкость и подмигивает. Никто ничего не видел.
Хрюк (с досадой): Т-товарищ, называется… Если сам собрался всю водяру выжрать, нечего было зазывать.
Колдобина: Мальчики, а вот и я.
Появляется, освеженная.
Витёк (подхватывает обещающим скабрезность тоном): А вот и…
Маринка: Витёк, без пошлостей.
Витёк: Спокуха!
Хрюк (с пластмассовым стаканчиком в руке): Погнали, погнали.
Колдобина: Твое здоровье, Витя. С днем рождения!
Маринка: Желаем окончить Медицинский институт с красным дипломом.
Гера: Хе, с красным… с обыкновенным, и то неплохо.
Витёк: Сделал дело…
Выпивают.
Хрюк: Между первой и второй…
Заполняет опустевшие емкости, после чего отбрасывает пустую бутылку в кусты.
Гера: Все недосуг было спросить. Чего это, Витёк, тебя в нее – в отечественную медицину то есть – потянуло? Ты что, в детстве любил мышам из зооуголка клизмы прописывать?
Витёк: Обожал.
Гера: Тогда понятно.
Пьют.
Я бы, к примеру, в Медицинский ни за что не пошел, если бы меня в него даже на аркане тащили, если бы вся Академия медицинских наук на коленях умоляла: поступите, уважаемый Герман Анатольевич, в наше учебное заведение! Нет, ребята, ни за какие коврижки. Что ни говори, а медицина – это ужас на колесиках!
Хрюк: Почему на колесиках?
Гера (пространно): Ну как тебе объяснить, Хрюк…
Маринка: Гера намекает на каталку, на которой отвозят больных или умерших.
Хрюк: Слышали? Прикольно Гера сказал. Медицина – это ужас на колесиках!
Хохочет, хлопая себя по бокам.
Колдобина: Ну что вы, мальчики? Медицина – благородное занятие. Спасать человеческие жизни…
Гера: Когда спасать, а когда и… Животы резать – занятие на любителя.
Витёк: Да, резать! Да, животы! Да, на любителя!
Хрюк: У меня соседка…
Гера: Что соседка?
Хрюк: Сломала ногу. Сложный перелом, а ей в больнице говорят: мест нет, а если не верите – идите и судитесь. Еле упросила домой отвести на «Скорой». Потом у нее – из-за того, что укола вовремя не сделали, – воспаление на ноге образовалось. Так и умерла, через две недели.
Разливает по стаканчикам.
Жалко, хорошая была соседка. Я с ней все время здоровался.
Витёк (настойчиво): Я выучусь на хирурга.
Гера: Это-то меня и беспокоит. Тебе, Витёк, в самом деле нравится вспарывать животы?
Неутомимый Хрюк в это время разливает и разливает.
Витёк: Нравится! Хирург должен уметь резать…
Хватает кухонный нож, которым резали колбасу, и имитирует – довольно искусно – проникновение скальпелем в брюшную полость.
Ц-ц-ц-ц… Пш-ш-ш… Чмок-чмок… Я выучусь резать! Я стану хириргом!
Гера: Не расходись, хирург.
Витёк (не выпуская ножа из рук): Спокуха!
Он уже сильно косой. Хватает с целлофана недопитую бутылку и убегает вглубь острова, откуда слышится утрированно зловещее: Ре-е-зать!
Хрюк: Чего это с ним?
Достает из пакету следующую бутылку.
Гера: Березу оперирует.
Колдобина: Витя на голодный желудок выпил, а это знаете как на организм действует!
Маринка: Не надо пить, если на голодный желудок действует.
Гера: Медик, тоже мне…
Хрюк: Предлагаю хрюкнуть по этому поводу.
Колдобина: Мальчики, я еще раз хочу поднять бокал, то есть этот пластмассовый стаканчик, за нашего Витю. Он такой талантливый. Он обязательно выучится резать людей, вот увидите.
Из глубины острова слышится заливистое:
Витёк: Ре-е-зать! Ре-е-зать!
Все смеются.
Гера: Талантливый, нечего сказать… Представляете сцену. Вы чувствуете себя дурно и звоните в «Скорую», которая увозит вас на срочную операцию. И последнее, что слышите на операционном столе перед принятием хлороформа, это Витенькино: «Спокуха!»… Хрюк хватается за бока и, дергаясь выпадающим из штанов животом, валится на нагретый солнцем песок.
Хрюк: Уф, уморил.
Маринка: Да уж, веселого мало.
Сцена 2
Солнце садится за горизонт. Город на том берегу реки переливается электрическими фонарями, а посередине острова уже совсем темно. Из кустов слышится душераздирающий вопль:
Витёк: Стой! Стой, сволочь!
Хрюк (растерянно-удивленно): Кому это он? Мы все тут.
Гера: Пойди спроси.
Хрюк: Витёк сколько с собой бутылок унес, одну или две?
Оттуда же, из неприветливых кустов, раздается:
Витёк: Стой, зверюга мохнорогая! Зарежу!
Хрюк: Он что, действительно охотится? На кого это Витёк охотится, а, Гера?
Гера: На зверюгу.
Хрюк: Какую еще зверюгу?
Гера: Мохнорогую, ты же слышал.
Прислушиваются. Из кустов доносится крик ночного животного.
И это животное определенно не Витёк.
Колдобина (всматриваясь в темноту): Мальчики, мне страшно.
Гера: Не дрейфь, Колдобина, рассосется.
Витёк (издали): А-а-а!
Слышен шум падения и звуки Витьковой борьбы с окружающей средой.
Гера: юбиляр куролесит… Завелся с пол-оборота.
Маринка: Всегда дурной был.
Хрюк: Пить не умеет.
Колдобина: Мальчики, ну помогите же ему!
Гера: В сумерках? По такому бурелому? Я что, Колдобина, похож на веселого чувака «Мальборо», который, рискуя сломать шею, пробирается с дешевым рюкзачком за плечами по скалистому Эльдорадо?
Колдобина (отходя от костра метра на три, в темноту, с надрывом): Витя, Витенька, вернись!
Ночной мрак безответен.
Маринка: Его в самом деле надо вернуть, а то ноги переломает.
Гера: Все не переломает – их у него две. Витьку не впервой.
Колдобина начинает всхлипывать.
Маринка: Прекрати, Евгения. Сейчас кто-нибудь сходит за Витей и приведет.
Гера: Куда идти-то? Он как Фигаро: то тут, то там.
Действительно, треск пробирающегося сквозь бурелом тела доносится уже с другого конца острова.
Хрюк: Предлагаю хрюкнуть.
Разливает водку по стаканчикам.
Маринка: Хватит вам.
Хрюк (обиженно): Я ничего, я нормальный.
Хрюкает в одиночку.
Маринка: Если никто не пойдет, я сама Витька приведу.
Навязались на мою голову, дети неразумные.
Пробирается в направлении кустов, крича:
Витёк! Ты где?
Скрывается в темноте. Слышен ее голос:
Витёк! Витёк! Прекрати дурачиться! Мы уплываем! Если не вернешься, останешься на острове навсегда… как Робинзон Крузо.
Гера: Напрасно она потащилась. Ничего с Робинзоном Крузо не станет. Покуролесит – вернется.
Внезапно поблизости от Маринкина голоса раздается жуткое:
Витёк: Ре-е-зать!
На мгновение все смолкает, даже шелест листьев. Луна заныривает в какую-то черную дыру, образовавшуюся на небе. Троица у костра, притихнув, наблюдает, как от кустов отделяется и, пошатываясь, бредет в обратном направлении фигура. Это фигура Маринки, с торчащим из живота колбасным ножом, отбрасывающим в сторону леса длинную пляшущую тень.
Колдобина: А-а-а!.. Марина!..
Гера: Ни фига себе!
Хрюк (вскакивает на ноги, возмущенный до глубины души): Ты чего, Витёк, падла, совсем совесть потерял?
Маринка доходит до освещенного костром места и падает на спину.
На губах у нее появляются кровавые пузыри. Рукоятка ножа смотрит перпендикулярно вверх, на выползшую из черной дыры луну.
Колдобина: Марина! Марина!
Гера: Вот это, что называется, неожиданный поворот событий. Кто бы мог подумать, а?
Хрюк: Мне нужно хрюкнуть.
Вскрывает бутылку зубами.
Колдобина (обливаясь слезами): Марина! Мариночка! Тебе больно? Может, ты притворяешься? Кто тебя пырнул? Это не Витя? Ты, наверное, сама споткнулась и на ножик напоролась.
Гера: Ага… Или ее зверюга мохнорогая своими мохнатыми копытами пырнула. Тоже бывает.
Хрюк: Закусывать кто будет? Нет? Ну, как хотите…
Маринка стонет, держась за живот. Над ней суетится бледная от ужаса Колдобина.
Гера: Ну все, дохрюкивай и поплыли.
Хрюк: Куда?
Гера: В больницу, куда же еще?
Хрюк: А Витёк?
Гера: А что Витёк? Он приплыл, бедолага. Пусть порезвиться на свободе оставшийся часок-другой. Вставай, будем перегружать тело в лодку.
Колдобина: Мальчики, у Маринки ножик из живота торчит!
Гера: Непорядок. Орудие преступления следует изъять для интересов дознания. Шучу, конечно. Не для интересов дознания, а для удобства транспортировки. Давай, Хрюк, действуй. Я стану Маринку за руки держать, а ты вынимай ножик из живота. А ты, Колдобина, когда Хрюк ножик вытащит, перебинтуешь рану.
Колдобина: Чем?
Гера: Чем-чем. Тряпкой какой-нибудь, а если тряпки нет, полиэтиленовым пакетом.
Хрюк (просительным тоном): А наоборот нельзя?
Гера: Что наоборот?
Хрюк: Чтобы я за руки держал, а ты ножик вынимал?
Гера: Наоборот нельзя – здесь бодрость нужна нечеловеческая. Я столько зараз не выпью, мне здоровье не позволяет. Приступай скорей, толстый, не заставляй одноклассницу мучиться.
Гера хватает слабо стонущую Маринку за руки, а Хрюк выдергивает из ее брюшины колбасный ножик. Вверх бьет струя густой крови. Маринка вскрикивает, зловеще синеет и затихает. Глаза у нее закатываются.
Колдобина: Марина! Марина!
Гера: Она вообще живая?
Колдобина: Не отвечает.
Хрюк: Может, сознание от боли потеряла?
Гера: Может, и потеряла. Кто знает, где у человека пульс находится?
Колдобина (не очень уверенно): На запястье.
Гера: Давай, Колдобина, действуй теперь. Твоя очередь.
Колдобина берет Маринку за начинающую костенеть руку и пробует найти пульс.
Колдобина: Бьется! Бьется!
Гера: Это хорошо.
Колдобина: Только это не у нее бьется, а у меня.
Гера: Сглазили, значит.
Хрюк: Гера, я что-то не понимаю, Маринка вообще живая?
Гера: Похоже, нет.
Колдобина: Ой, мальчики, что же теперь будет? Витя! Витя!
Из темной глубины острова доносится заунывное:
Витёк: Ре-е-зать! Ре-е-зать!
Гера: Здесь медицина, как говорится, бессильна. (Присаживаясь). Кажется, кто-то предлагал хрюкнуть?
Разливают и пьют.
Колдобина: Что же вы сидите, мальчики? Поплыли быстрей.
Гера: Куда?
Колдобина: Как куда? В больницу.
Гера: Зачем плыть в больницу, если пострадавшая благополучно скончалась? Не понимаю.
Хрюк: Посидим еще, то есть? У меня полторы бутылки в загашнике осталось.
Гера: Кто о чем… Поражаюсь я твоей жизнерадостности, Хрюк. Кажется, все плохо: приятель подался в мокрушники, неоприходованный труп одноклассницы на руках, а ему все нипочем. Полторы бутылки водки в загашнике позволяют смотреть в будущее с оптимизмом.