Правило лома

– Мсье ваш родственник? – спросили они, указывая на Вову.

– Да, – засмеялся я, – брат-близнец.

Французы ошарашенно уставились на нас. Ну не понимают они русского юмора!..

На следующее утро я проснулся от каких-то странных звуков. Нет, Вова спал рядом и пока не сотрясал пол своими отжиманиями. Что же тогда? Шум доносился из кухни. Так и есть! Виталька как ни в чём не бывало шинковал помидоры и огурцы для салата. Такой специфический звук может издавать только нож профессионального повара!

– Виталик, ты зачем встал?

Он виновато посмотрел на меня:

– Не могу больше валяться. Я от безделья скоро озверею…

– Но тебе же нельзя утомляться!..

Он умоляюще посмотрел на меня:

– Я немножко, хорошо?..

Я развёл руками.

В кухню ввалился заспанный Вова. Посмотрел на Витальку – и расплылся:

– Ну наконец-то по-людски позавтракаем!

Он подошёл к Витальке и прижал того к себе. У нашего сентиментального повара тут же потекли слёзы.

– Да брось ты! – сказал Вова. – Мы теперь всех победим…

Какие-то смутные сомнения не покидали меня уже который день. И вот опять… Что же, что?.. Кухня… Виталька… Вова… Ну да, он прижал его к себе… Спина… Да, спина! Тогда, в больнице, Вова узнал мужика со спины. Но и я где-то видел эту спину! Вот только где?..

Девица из журнала привезла текст интервью на вычитку.

– Понимаете, – она замялась. – У такого человека с яркой внешностью не слишком яркое имя. На обложке не будет смотреться… Может, стоит подумать о псевдониме? Время ещё есть…

Идея псевдонима вдохновила Вову. Он перебрал всё – от д’Артаньяна до Зорро.

– Ты ещё Бэтменом назовись!

– Опять прикалываетесь! Я же серьёзно…

– Ага. Знаешь, порнозвёзды на Западе зовутся то Бульдозером, то Молотом… Может, тебе тоже что-нибудь этакое придумать?

– Лом, что ли? Вова-лом… Это не псевдоним, это уже кликуха… Да и в порнухе я не снимаюсь. Из принципа… А может… Мне понравилось, как тот бюргер вас называл: «Херр Алекс»…

– Ну, «херр» могут неправильно понять, а Алекс… Думаю, нормально. Можно писать латинскими буквами. Будет стильно…

Так Вова стал великим и неподражаемым Алексом.

Съёмки фильма наконец закончились. В титрах Вова уже значился как Alex. Иваныч было возмутился, как так, без фамилии… А потом махнул рукой. В конце концов, это всего лишь сериал.

Вову стали узнавать на улице. Теперь, по-моему, роль секьюрити исполнял я, отпугивая от него слишком рьяных поклонниц.

Дамы-критикессы, разделав, как полагается, сериал, прошлись по Иванычу – докатился, мол, и по мне – мания величия, мало что стал продюсером актёра, который только и может, что бицепсы демонстрировать, так ещё и имя ему своё дал!

– Вот сучки старые! – заржал Иваныч. – Всё не угомонятся!

– Нет, я им точно их сморщенные морды набью! – убеждённо сказал Вова.

– Да, ребята, пора их вызывать на ковёр!

И я пригласил милых старушек к себе на шоу. И что вы думаете? Обе срочно заболели. Конечно, за глаза дерьмом поливать – оно как-то проще…

В тот день всё не заладилось с самого утра. Приглашённые на запись депутаты срочно куда-то улетели, стали искать замену… Мы от безделья маялись с Вовой в гримёрке.

Позвонили снизу: меня спрашивают какие-то иностранцы.

«Опять французы, что ли, приехали?.. Только их и не хватало…»

– Вова, мне надо вниз спуститься…

– Хорошо… Только не торопитесь…

– Что, опять сексотерапия?

– Ну, грех отказываться!

Я покачал головой.

– А вы ничего не заметили?

Я оглянулся. Вроде всё на месте…

– Я дверь смазал. Теперь не скрипит…

Этот убийственный звук выводил меня из себя всякий раз, когда открывалась дверь. Уже года два я давал себе зарок купить машинное масло и смазать, наконец, петли. И каждый раз вспоминал об этом, только когда кто-нибудь в очередной раз вваливался в гримёрку. Особенно отвратные звуки умел издавать, входя, Стасик. Талант – он во всём талант!

– Вова, ты просто подарок судьбы! – сказал я, выходя.

Вова довольно хмыкнул.

…Внизу никого не оказалось. Ни иностранцев, ни отечественных граждан.

Молодой охранник ничего внятного ответить мне не смог.

– Извините, я только сменился…

«И какой идиот так пошутил? Найду – голову оторву…» Я поднимался к себе. «Да, Вова же просил не торопиться… Погулять, что ли?.. А, не в первый же раз. За ширмочкой опять уединятся…»

Я толкнул бесшумную отныне дверь и застыл. Сексом здесь и не пахло. У окна, спиной к двери, стоял Вова с поднятыми руками. А перед ним, тоже спиной ко мне, уперев в Вову какой-то маленький, как игрушечный, пистолетик, – противный охранник.

– Ну что, – говорил он своим ехидным голосом, – девочку ждал? А тут я! Как я вас ловко обвёл! Один внизу своих иностранцев ждёт – как же, мы же все по заграницам ездим, другой трахаться приготовился… Небось уже и резинку натянул?.. Я вам покажу, как удовольствие получают…

Он явно упивался своей властью над большим Вовой. А я, подумав: «Ах ты, падла! Ты в моего Вову будешь какой-то пукалкой тыкать?..», подошёл, стараясь не топать, и от всей души сжал пальцы на шее этого недоноска. Что ни говорите, а руки пианистов, даже бывших, – это страшное оружие…

Охранник захрипел и вытаращил глаза. Пистолетик упал на пол. Вова медленно повернулся, увидел меня и, не раздумывая, молча съездил придурку своим кулаком по мерзкой роже. Тот обмяк. Я наконец разжал пальцы. Вова продолжал молча молотить убивца. Я не вмешивался и не останавливал его. Во-первых, желания не было, а потом, я же твёрдо усвоил правило лома…

– Владимир Иванович, отставить! – вдруг раздался строгий голос Петровича.

Потрясённый Вова остановился.

– Заберите это! – Петрович указал парням в масках на бесформенное тело на полу.