Беглец

– Я кормлю сына позитивом, – продолжил Гюнтер. – Это облегчает наше общение. Коктейли эмоций я формирую по схеме Бильда: три-шесть-три, пауза, три-пять-два…

– Результат? – заинтересовался Йохансон.

– Раньше мальчик отвечал мне изменением позы.

– Позы?

– Что-то вроде брамайнских асан. Сейчас он всё чаще реагирует иначе, более естественно.

– Я знаком с методикой Бильда…

Интерес доктора не был поддельным. Его действительно интересовало все, связанное с Натху. Но во время обсуждения Гюнтер сформировал второй образ толпы, на этот раз – символ техноложцев, и вместо черных небес разместил над головами клубящееся облако информации: мысли, чувства, иными словами, ментальную сферу. Выждав крохотную паузу, он подбросил над толпой человечка. Взмахнув ручками, человечек поплыл в облаке – впитывая производную чужих разумов, дыша ею, сортируя и перерабатывая.

Человечек сделался похож сперва на Гюнтера, а затем и на Йохансона. Это был ответ доктора. Менталы, значил ответ. Мы с вами, и такие, как мы.

Да, откликнулся Гюнтер. В смысле, нет.

Я о другом.

Человечек превратился в Натху. Оба человечка превратились в Натху Сандерсона – антис над толпой энергетов и ментал над толпой техноложцев. С необыкновенной, пугающей остротой Гюнтер ощутил, как усиливается внимание Йохансона к его демонстрации. Если мериться способностями, данными от природы, то кавалер Сандерсон, пожалуй, был посильнее доктора, но Удо Йохансон куда лучше умел концентрироваться на главном – навык, дарованный опытом.

Кровь ударила в голову, в висках громыхнул пульс. Вот оно, сказал себе Гюнтер. Момент истины. Прекратить? Свести всё к шутке?! Нет, кому-то я должен открыться. А дальше – как повезёт.

Два Натху полетели навстречу друг к другу – и слились воедино. Близнецы исчезли, остался феномен, состоящий из феноменов – антис-ментал, взращённый хищными флуктуациями континуума. Не может быть, ждал Гюнтер. Любой человек на месте Йохансона ответил бы: не может быть! У энергетов рождаются антисы. У техноложцев и варваров рождаются менталы. Это правило без исключений, и уж тем более это правило без совмещения противоположностей в одной личности.

Доктор молчал. Размышлял. Взвешивал «за» и «против».

– Я знаком с методикой Бильда…

Вся демонстрация с запасом уложилась в промежуток между двумя репликами Гюнтера: «Раньше мальчик отвечал мне изменением позы» и «Сейчас он всё чаще реагирует иначе…» Размышления Йохансона поместились в паузу перед репликой про знакомство с методикой Бильда. Меряя категориями менталов, доктор размышлял долго, очень долго. Размышлял? Колебался, понял Гюнтер, прислушавшись к эмоциональному фону Йохансона. Так поступать было некорректно, даже оскорбительно – доктор мог обидеться! – но Гюнтер рискнул, видя, как глубоко погружен доктор в свои мысли. Да, это колебания. Йохансон хотел что-то рассказать собеседнику, что-то не менее важное, чем существование антиса-ментала, и не знал, имеет ли право на откровенность.

– Позитив-паразит? – уточнил Йохансон.

Он имел в виду характеристику воздействия на Натху. Паразитами считались внедренные эмоции, надолго задерживающиеся в мозгу объекта воздействия. В их задачу входило пожирание собственных антагонистов: в общих чертах, для позитива пищей служил негатив. Опытный эмпат без труда выстраивал более тонкие связи, но сейчас речь не шла о деталях.

Гюнтер пожал плечами:

– Редко. Боюсь навредить. Его мозг мне понятен не до конца. Чаще я создаю необходимую атмосферу, чтобы он дышал позитивом. Он сам выбирает, насколько глубоко ему дышать. А я время от времени меняю состав воздуха…

Вот, вдруг произнёс доктор, неслышимый для камер слежения. Вот, смотрите. Судя по мысленной интонации, Йохансон решился. Решился он на озвученном вслух вопросе про паразита, а все последующие двадцать три секунды транслировал Гюнтеру результат своих размышлений – энграмму разговора с Тираном, состоявшегося ещё до захвата Натху.

– Где вы откопали вашего мутанта?

– Какого мутанта?

– Вот этого!

В воздухе повисает спектрограмма Отщепенца.

– Где вы взяли этот снимок?!

– Взял?! – обида доктора хлещет проливным дождём. – Он пришёл мне по рассылке, вместе с ментограммой Сандерсона!

Гюнтер поморщился. Обида Йохансона была такой интенсивности, что любому эмпату стало бы больно. Боль усиливалась воспоминанием о том, как доктор брал у Гюнтера копию интимного воспоминания о Шадруване. Когда это делал Натху, Гюнтеру было стыдно. В случае с доктором стыд обернулся болью.

Терпи, велел себе Гюнтер. Ты сам вызвал Йохансона в бункер.

– По какой рассылке?!

– По внутренней! Для служебного пользования! С вашей, между прочим, маркировкой «срочно». Вы что, Бреслау, издеваетесь?! Видите? Здесь и здесь…

Световой маркер скользит по спектрограмме. Отмечает участки:

– Это типичные пики эмпата. Эмпата сильного, способного на активное воздействие. Хотя с пассивным чувственным восприятием у вашего мутанта тоже всё в порядке. Кстати, я вижу большое сходство с аналогичными участками ментограммы Гюнтера Сандерсона. Ментальные способности не передаются по наследству, но мало ли? Они случайно не родственники с мутантом?

Пики эмпата, повторил Гюнтер. Волновой слепок Натху, как антиса, чертовски похож на динамический снимок мозга, ментограмму действующего эмпата. Сходство с моими участками? Ментальные способности не передаются по наследству. Ладно, не важно. Важно другое: антисы и менталы схожи меж собой. Мы рождаемся у разных ветвей человечества, мы – дети разных эволюций, и тем не менее…

– Почему вы называете его мутантом?!

– И вы ещё спрашиваете, почему? Потому что всё остальное, кроме этих областей… Это чёрт знает что! Феномен! Ахинея! Гречневая каша! Я даже не представляю, что за мозг…

– Это не мозг, доктор. Это он сам.

– Что?!

– Ничего, доктор. Я уже заговариваюсь. Двое суток не спал. Или больше? Спасибо вам, доктор, большое человеческое спасибо…

– Мутант. Вы меня с ним познакомите?

– Очень на это надеюсь! Очень!

Не познакомил, громыхнул доктор. Обманул!

Вторичная обида Йохансона воздействовала на Гюнтера слабее, к ней он был готов. Закрылся, заблокировал, переваривая услышанное. В сердце кавалера Сандерсона копилась обида, рядом с которой и близко не стояли все обиды Удо Йохансона, оптом и в розницу.

«Вы знали, что мой сын – ментал? – швырнул он в Йохансона, словно камень в лицо. Широкоплечий гигант, доктор своим присутствием давил на Гюнтера, терявшегося в присутствии мужчин атлетического телосложения, но сейчас давление исчезло. Точнее, Гюнтер вернул его сторицей. – Антис и ментал одновременно?! Знали и скрыли от меня?! Или вас заставили скрыть?»

Ничего я не знал, вернулось от доктора. Тоже мне, нашли козла отпущения! Я думал, что мне подсунули ментограмму мозга какого-то эмпата с аномальными отклонениями. Это уже потом, когда я начал исследовать тему…

На Гюнтера обрушился ворох спектрограмм. Антис за антисом: длина волн, частота, интенсивность излучения, подробность за подробностью. Эти данные лежали в общем доступе, Йохансон взял их из открытых источников. Пока Гюнтер налаживал контакт с блудным сыном, доктор изучал волновые слепки антисов, сравнивая их с ментограммами телепатов. Сходства, различия…

Сходства были общими. Различия – частностями, которыми следовало пренебречь.

«Удо! Вы гений! Вы сделали грандиозное открытие!»

Да, согласился доктор. Я гений. Я сделал открытие. Грубо говоря, существование антиса в космическом пространстве и существование ментала в космосе образов и мыслей – практически одна и та же форма жизнедеятельности. Антис, когда он находится в большом теле – это подвижный энергетически насыщенный разум, способный к перемещению между материальными объектами и активному воздействию на окружающую среду. Ментал в рабочем состоянии – подвижный энергетически насыщенный разум, способный к перемещению между психическими объектами и активному воздействию на окружающую среду. Мы с вами, дорогой Гюнтер, и ваш драгоценный сын с каким-нибудь Кешабом Чайтаньей – все четверо мы имеем между собой больше общего, чем кажется на первый взгляд. Вы удивились, почему я не подпрыгнул до потолка, узнав, что Натху совмещает антические и ментальные способности? А с чего бы мне прыгать, если я вижу, что чудо базируется на мощнейшем теоретическом фундаменте?!

– Еще сока?

– Нет, спасибо.

– Сбросьте мне десяток ваших коктейлей, – вслух произнес Йохансон, когда девушка отошла. – Тех трех, что вы сбросили перед этим, недостаточно. Я не готов сделать однозначный вывод. Позитивные модели превосходны, но для расчета воздействия нужен материал.

Сноски