Люди против нелюдей

Когда над бедной нашей страной почиет мир, и всеисцеляющее время

обратит кровавую быль в далекое прошлое, вспомнит русский народ тех,

кто первыми поднялся на защиту России от красной напасти.

Генерал Деникин

Предисловие

Братоубийственная бойня?

О Гражданской войне у нас редко вспоминают без эпитета «братоубийственная». И даже песни появились с душераздирающим рефреном: «Рубят русские русских». Дескать, как же так можно, как же русские до этого дошли, что может быть ужаснее? Эти вопли звучат очень патриотично и, казалось бы, вполне бесспорно, но когда задумаешься, то понимаешь, что они напротив предельно циничны. Получается, что если русские рубят, к примеру, немцев, то это уже не так страшно. Неприятно, конечно, но ничего не поделаешь, такова жизнь. Конечно, русскому человеку убить на поле боя немца психологически куда легче, чем своего русского. Немец говорит на другом языке, он – носитель другой культуры, у него другие мечты и стремления. Легче позабыть, что ведь и он такой же человек, как и ты. Но ведь это же самообман. Нормальный человек должен приходить в ужас от необходимости убивать любых других людей, совершенно не зависимо от того, на каком языке они говорят. И кто честному русскому человеку брат: честный немец или русский подонок? Если судить только по языку, тогда получается, что Чикатило мне брат, а Бетховен – враг? Если же такая постановка вопроса кажется нам абсурдной, тогда зачем мы называем гражданскую войну братоубийственной?

Вспомним войну, которую теперь принято называть первой мировой. Вспомним героев Ремарка. Это нормальные немецкие парни, простые и без затей. В них нет ни какой ненависти ни к французам, ни к британцам, ни к русским. А их схватили за шиворот, одели в шинели, затолкали в окопы и велели стрелять. Чем они провинились перед такими же точно русскими парнями, с которыми проделали всё-то же самое, и которые тоже ни перед кем и ни в чем не виноваты? Почему же русские и немецкие парни убивали друг друга? Потому что «кузен Вилли» поссорился с «кузеном Ники»? Или все-таки, потому что Британия в очередной раз вынудила Россию обслуживать британские интересы? За что Россия положила на полях сражений полтора миллиона солдат? За что убивали друг друга наши русские ребята и те ремарковские парни? Вот это и была самая настоящая братоубийственная бойня. Не случайно в её конце начались так называемые «братания», когда русские и немцы выходили из окопов и, в полной мере осознав друг друга братьями, обнимались, устраивали совместные гулянки и пели песни типа: «Поезжай к своей Марусе, я – к Мари».

Теперь вернемся к Гражданской войне. Большевик Волынский писал: «Нас обвиняют в жестокости, и эти обвинения справедливы. Но обвиняющие забывают, что гражданская война – война особая. В битвах народов сражаются люди-братья, одураченные господствующими классами, в гражданской войне бой идет между подлинными врагами».

Я согласен с этим большевиком, за исключением, конечно, бредовой теории классовой борьбы. Но он прав в том, что как раз именно «битвы народов» являются братоубийственными, а в гражданской войне бой идет между подлинными врагами. Почему гражданские войны обычно отличаются повышенной жестокостью? Да потому что идейные люди с двух сторон очень хорошо знают, за что сражаются. Им есть, за что умирать в такой войне. И противники для них – носители всего самого ужасного, что только есть на свете.

Это ложь, что в Гражданской войне русские воевали с русскими. На самом деле русские воевали с русскоязычными. Стоило бы обратить внимание хотя бы на то, что подавляющее большинство большевистских лидеров даже этнически не были русскими, хотя главное не в этом. Человека делает принадлежащим к определенному народу вовсе не владение языком этого народа, и не то, что десять поколений его предков считали себя принадлежащими к этому народу. Принадлежность к народу определяется тем, что человек является носителем национальных ценностей. В каждой народной душе есть нечто драгоценное, даже святое, что и объединяет людей в нацию. И если большевики глумливо надругались надо всем, что для русского человека свято, если они осквернили русскую душу и растоптали сокровища духа, которые были скоплены нашим народом за тысячу лет, то в каком же смысле большевики были русскими? Сейчас принято говорить, что «у террористов нет национальности». Но тогда у красных её тем более не было.

Помню,как поразила меня одна заметка в областной газете «Красный север» за 1930 год. Речь там шла об антирелигиозной выставке, где были представлены так же иконы, «чтобы показать, как русские поклонялись размалеванным доскам». Обратите внимание: о русских здесь речь идет, как о другом народе, то есть сторона, победившая в Гражданской войне, вовсе не считала себя принадлежащей к русскому народу. И гимном государства, созданного большевиками, стал «Интернационал», в котором, сами понимаете, ни слова не говорилось о России. Эти люди вполне осознанно отреклись от своей национальности, они не считали себя принадлежащими ни какой нации. Так до какой же степени нелепы звучащие сейчас сокрушения: «Рубят русские русских».

В этой войне русские люди сражались с теми, кому было ненавистно всё русское. Но чтобы понять глубинный, корневой смысл этой войны, надо сначала узнать, с какими извергами, с какими исчадьями ада столкнулись на этой войне русские.

Часть I. Красные.

Красный террор

Матросы расправлялись со всеми офицерами, включая тех, которые ни когда не служили в белых армиях. Вся вина этих людей была только в том, что они носили офицерские погоны. Особенно отличалась в этом матросня с крейсера «Румыния». Офицеров сначала накапливали в трюме корабля, оттуда по одному вызывали к люку. Обреченный должен был идти через всю палубу на «лобное место» мимо матросов, которые наперебой стаскивали с него одежду, сопровождая раздевания ругательствами и побоями. На «лобном месте» матросы, руководимые комиссаром Антониной Немич, опрокидывали приведенного на палубу, скручивали руки и ноги, медленно отрезали уши, нос, губы, половой орган. И только тогда офицера бросали в море.

На суше было не лучше, с пехотными офицерами расправлялись не менее изощренно: на плечи гвоздями прибивали погоны, в лоб вбивали гвоздь с широкой шляпкой, что должно было изображать кокарду.

В станице Лабинской расстреляли молодого офицера и его сестру. Когда мать пошла в станичное правление разыскивать трупы убитых, ей сначала ответили грубостью, а потом застрелили и её за то, что она рыдала по сыну и дочери.

Если красные заходили в населенный пункт, где обнаруживали госпиталь белых с нетранспортабельными ранеными, всех раненых убивали, перед этим подвергая глумлениям. В одном из госпиталей раненных изрубили топором. У некоторых были выколоты глаза, у других вся грудь и лицо были исколоты штыками. В лазаретах станицы Елизаветинской было убито 69 человек, в том числе две сестры милосердия.

Прапорщик С.М.Пауль вспоминал: «Взятые в плен раненые офицеры были раздеты, над ними надругались: выкалывали глаза, отрезали языки, вместо погон вбивали гвозди и чуть ли не живых ещё закапывали. В станице Катенской был убит донской есаул Чернецов. Большевики у убитого отрезали голову и потом возили её на конце пики».

Глумление над трупами было общепринятой практикой у красных. Например, тело генерала Корнилова, недавно погибшего, было выкопано из могилы, труп в одной рубашке, покрытый брезентом, повезли в Екатеринодар. Повозка въехала во двор гостиницы, где жили красные командиры, тело сбросили на землю. Золотарёв появился пьяный на балконе и, едва держась на ногах, стал хвастаться перед толпой, что это его отряд привез тело Корнилова, но Сорокин оспаривал у Золоторева эту «честь». Появились фотографы, с покойника были сделаны снимки, после чего тут же проявленные карточки стали бойко ходить по рукам. С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом. Несколько человек стали поднимать труп на дерево, но веревка оборвалась, и труп упал на мостовую. С балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки, наконец, был отдан приказ увезти труп за город и сжечь. Труп был уже не узнаваем, он представлял из себя бесформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю. Тело было привезено на городские бойни, где, обложив соломой, его стали жечь. В один день не удалось закончить этой работы, на следующий день продолжали жечь жалкие останки, потом топтали ногами, потом опять жгли…

В Мариуполе в ограде церкви были похоронены три артиллерийских офицера. При отступлении белые сняли кресты с могил, но большевики приказали местным жителям указать эти могилы, вырыли трупы, изрубили на куски и выбросили на свалку.

Террор красноармейцев по отношению к мирному населению был ужасен. В Екатеринодар большевики вступили 1 марта 1918 года. В тот же день арестовали группу мирных жителей – не офицеров, не буржуазию, а преимущественно интелегенцию – 83 человека. Все были убиты, в том числе мальчики 14-16 лет.

Подростков красные убивали легко и охотно. При приходе большевиков в донскую станицу, кто-то сказал им, что среди детей казаков находится кадет. Один красноармеец подошёл к мальчику и спросил, кадет ли он. Мальчик ответил утвердительно, солдат тут же заколол его штыком.

В 1918 году в Армавире красные изрубили более 400 армян, включая женщин и детей. Убивали отцов на глазах дочерей, мужей перед женами, детей перед матерями. Один армянин был убит у себя в квартире, его жену красноармейцы заставили тут же готовить им обед. 72-летний старик Алавердов был заколот штыками, присутствующую дочь убийцы принудили играть им на гармошке.

Станицу Гундоровскую в 1918-19 годах красные грабили 4 раза. Забирали деньги, серебро, скот, повозки, домашнюю утварь, всё до спичек включительно. Всё, что не удавалось увезти, уничтожалось или ломалось. Били зеркала, стекла, посуду, ломали самовары, мебель. Скот уводили с собой, частью резали на месте.

В станицах Верхнедонского округа многих женщин сжигали живьём, поджигая на них платья. Когда белые отбивали у красных хутора, они находили трупы женщин и детей, обгорелые, с отрубленными руками, валявшиеся на улице и пожираемые свиньями. В одной из станиц вырезали животы у беременных женщин, хватали детей за ноги и разбивали им головы о столбы, руководствуясь, видимо, декретом Ленина о том, что все казаки от 9 до 80 лет должны быть сметены с лица земли. Текст этого декрета был найден в станице.

Генерал Богаевский вспоминал: «Большевики зверски расправлялись с мирными черкесами. Помимо беспощадного расстрела и насилия над женщинами, они жестоко мучили их. В одном доме мы нашли умиравшего старика с обгорелыми ногами, которого они засунули в печь, в другом видели груду человеческих внутренностей».

Прапорщик Р.Б.Гуль писал о том, как они зашли в аул, в котором не было ни одного человека. Казак-проводник пояснил, что аул не брошенный, а перебитый: «Большевики напали, всех вырезали. Тут народу мертвого что навалено было… И бабы, и ребятишки, и старики…» В другом ауле из трехсот жителей более двухсот было убито большевиками.

У Нижнего Новгорода по приказу Троцкого была расстреляна орудийным огнем и пулеметами баржа с беженцами из Самары. На барже находилось множество женщин и детей. Пощады не было ни кому. Пытавшихся спастись вплавь, красноармейцы расстреливали с берега ружейными залпами. Крики убиваемых женщин и вопли несчастных детей более часа оглашали реку. Убили свыше 450 человек.

Особо доставалось от красноармейцев женщинам. Весной 1918 года в Екатеринодаре большевики издали декрет, напечатанный в «Известиях» Совета и расклеенный на столбах, согласно которому девушки в возрасте от 16 до 25 лет подлежали «социализации». Желающим воспользоваться этим правом надлежало обращаться к комиссару Бронштейну, который выдавал мандаты. Сохранился, например, такой мандат: «Предъявителю сего товарищу Карасеву предоставляется право социализации 10 душ девиц возрастом от 16 до 20 лет, на кого укажет товарищ Карасев».

На основании таких мандатов красноармейцами было схвачено больше 60 девушек, главным образом учениц местных учебных заведений. Некоторые были схвачены во время облавы и тут же изнасилованы. Другие в числе 25 душ были отведены в гостиницу к матросам, где их изнасиловали. Некоторые после различного рода жестоких истязаний были убиты и выброшены в реку Кубань. Одна гимназистка подвергалась изнасилованию целой группой красноармейцев в течение 12 дней. Затем большевики привязали её к дереву и жгли огнем. А потом застрелили.

В станице Богаевской во время пребывания большевиков происходили насилия над женщинами и детьми. При уходе большевиками было уведено из станицы 50 женщин. При оставлении Торговой увели с собой 200 женщин. В Каргинской станице красные увели тысячу девушек. Заставили их рыть окопы, а затем изнасиловали. Когда же казаки начали наступление против станицы, большевики выгнали этих девушек впереди своих цепей.

В Вешенской красные изнасиловали одну женщину, заперли её в хате вместе с пятью маленькими детьми, обложили соломой и сожгли. В той же станице красные устраивали дикие пьяные разгулы с музыкой, заставляя являться на них всех девушек. Когда же многие отцы, зная, чем заканчиваются эти вечеринки, отказались пускать на них своих дочерей, красные издали специальный декрет, грозивший немедленным расстрелом отцам, чьи дочери не будут являться на вечеринки. Почти все девушки, участвующие в этих оргиях, были изнасилованы.

Среди насильно мобилизованных красноармейцев не всем нравилось то, что вытворяла Красная Армия. Иногда вспыхивали восстания мобилизованных, подавлявшиеся с кровавой жестокостью. Однажды большевики изрубили 400 красноармейцев, возглавивший восстание ефрейтор Савин был зарыт в землю живым.

Отдельная тема – красноармейский террор против Церкви. Священника Александра Подольского перед тем, как убить, долго водили по станице, глумились и били его, потом вывели за село, изрубили шашками и бросили на свалке, запретив хоронить. Один пожилой прихожанин ночью пришёл туда и стал его закапывать, но был замечен пьяными красноармейцами и изрублен.

Епископу Пермскому Андронику выкололи глаза, вырезали щеки и, истекающего кровью, с насмешками водили по городу. Иногда священников распинали на крестах.

Генерал Деникин писал: «На Кубани весной 1918 года были зверски замучены 22 священника. В станице Незамаевской большевики замучили священника Иоанна Пригоровского. В ночь под Пасху во время службы большевики выкололи ему глаза, отрезали уши и нос и размозжили голову. Помню церковь в станице Кореновской после взятия её с боя добровольцами в июле: стены были исписаны циничными надписями, иконы размалеваны гнусными рисунками, алтарь обращен в отхожее место, причем для этого пользовались священными сосудами».

На одном из собраний красноармейцев было решено реквизировать какой-нибудь храм под собрание. Один из присутствующих, указавший на пригодность для этой цели синагоги, был расстрелян на месте. (Это к вопросу о «братоубийственной войне» и о том, как «русские рубили русских»).

Всё перечисленное – деяния «непобедимой Красной Армии». Зверства ВЧК стоят особняком.

Чрезвычайки были местом массовых убийств. В одесском ЧК одна только Дора Евлинская собственными руками казнила 400 офицеров. Один чекистский палач писал в в дневнике: «Сегодня 85 человек расстрелял. Как жить приятно и легко!» Другой сотрудник чрезвычайки делился опытом: «Бывало, раньше совесть во мне заговорит, да теперь прошло, научил товарищ стакан крови человеческой выпить. Выпил – сердце каменным стало».

В подвалах харьковской чрезвычайки находили распятых на полу людей. У многих женских трупов была снята кожа на руках и ногах в виде перчаток. В Николаеве найдено много трупов детей с отрезанными конечностями.

Согласно данным центрального комитета Красного Креста киевские чекисты были почти поголовно алкоголиками, кокаинистами, патологическими садистами, потерявшими человеческий облик. В киевских чрезвычайках на местах изуверских пыток были устроены возвышения с креслами для любителей острых ощущений. На сцене выкалывали глаза и сажали в ящик с гвоздями, а в зрительном зале любовались этой картиной. Зрителей было много – всё комиссары и комиссарши.

Одно из проявлений красного террора – расстрел заложников. В одном только Петрограде после покушения на Ленина были расстреляны 900 человек. В Пятигорске после «покушения на жизнь вождей пролетариата» 21 октября 1918 года были расстреляны 59 заложников, 31 октября – 47 заложников. Белые позднее извлекли из мест массовых захоронений 83 трупа.

В Крыму, после эвакуации армии Врангеля, когда туда ворвалась Красная Армия, сразу начались массовые расстрелы. В Симферополе убили 20 тыс. чел., в Севастополе – 12 тыс., в Феодосии – 8 тыс., в Керчи -8 тыс., в Ялте – 5 тыс. Это официальные данные большевиков, которые публично похвалялись массовыми убийствами заведомо ни в чем не повинных людей. Офицеров в Крыму осталось ничтожно малое количество, убивали всех подряд – чиновников, врачей, тех, кто ни когда не служили у белых.

Всё это лишь отдельные факты – для примера. Подобных фактов можно было бы привести тысячи. А скольких ещё осталось незафиксированными.

Как это можно оправдать?

Когда знакомишься с ужасами, которые творили большевики, это так травмирует психику, что потом долго в себя приходишь. Читал в своё время материалы Нюрнбергского процесса, в том числе раздел «Установление террористического режима». Тоже, знаете ли, чтение не для слабонервных, но настолько омерзительных ужасов там всё-таки нет. А у нас до сих пор говорят о том, как это несправедливо сравнивать коммунистов с нацистами. Это действительно не справедливо. По отношению к нацистам. Войска СС – это клуб джентльменов по сравнению с Красной Армией, а гестапо – сеть санаториев по сравнению с ВЧК. Это не просто слова, это подтверждается фактами.

Как можно оправдать некрофильскую мерзость красного террора? Первый и самый простой способ, это безо всяких затей заявить: «Всё это враньё, гнусная клевета, ни чего такого не было». Старые фанатики-коммунисты именно так и говорят. И это было бы смешно, когда бы не было так страшно. А с чего они взяли, что их версия Гражданской войны правдива? На чем основана их уверенность в том, что красные были человечными и добрыми? Они что, в архивах сидели, документы изучали? Да нет, они просто посмотрели несколько десятков советских фильмов, где красные показаны олицетворением всех возможных добродетелей. А что если в тех фильмах – враньё? Почему этого не может быть? Ну, хотя бы предположить-то это можно? Валерий Шамбаров писал: «Когда по телевидению в очередной раз показывают фильм «Адъютант его превосходительства», сделайте соответствующие поправки, прежде чем глотать эту отраву. Ведь чистые и благородные герои фильма, это и есть те самые киевские чекисты, тонувшие в крови невинных».

Коммунисты, как и все фанатики, люди умственно ленивые, им не хочется искать правду, им полвека вбивали в голову, что красные – хорошие, любая другая версия истории вызывает у них злобную реакцию. Они думают, что если закричать: «Клевета!», то тему можно будет закрыть. Но ведь у кого-то и мозги есть, так что тема не закрывается, и мы давайте всё-таки попытаемся воспользоваться мозгами.

Итак, может ли такое быть, что все свидетельства о зверствах большевиков – ложь, выдумка? Нет, не может. По следующим причинам.

Свидетельства о зверствах красных – это не сборник сплетен, не «одна бабка сказала». Основная часть информации получена Особой комиссией, которую создал генерал Деникин для расследования преступлений большевиков. Это работа профессиональных юристов, которые добывали информацию с соблюдением всех юридических процедур. В конце каждого документа стоит: «Настоящий материал добыт Особой комиссией с соблюдением требований устава уголовного судопроизводства». Скептики, конечно, могут сказать, что написать можно что угодно, но материалы комиссии снабжены большим количеством фотографий, в частности сделанных после эксгумации трупов из

массовых захоронений. И эти снимки, и заключения патологоанатомов подтверждают, что на телах есть именно те повреждения, о каких стало известно из свидетельских показаний. Кроме того, различные свидетели, ни как не связанные между собой, давали показания, совпадающие по существу. Это одно из главных доказательств достоверности информации.

Кто-то говорил, что материалы Особой комиссии – это просто белогвардейская пропаганда. Всё правильно, эти материалы белые использовали в пропагандистских целях. Но это только в наше время слово «пропаганда» стало синонимом слова «ложь». А люди старого дореволюционного закала не полагали для себя возможным строить пропаганду на чем-либо кроме правды. Это расследование заказал генерал Деникин, а безупречная личная честность Антона Ивановича никогда не вызывала сомнений даже у врагов. После этого следователям не имело ни какого смысла протоколировать недостоверную информацию. Исполнитель никогда не будет делать того, чего не требует заказчик, ему ведь не больше всех надо.

Кроме того, эта информация собиралась и обнародовалась по горячим следам, когда всё это продолжалось, а не несколько десятилетий спустя. Если бы люди, которые жили под большевиками, знали их доброту, им бесполезно было бы рассказывать о большевистских зверствах. Так не решились бы врать даже законченные лжецы.

К тому же, описанные зверства большевиков настолько запредельны, что вообще не имеют аналогов в мировой истории. Выдумать такое было бы невозможно, опереться было бы не на что, списывать не с чего. Чтобы такое выдумать, надо самому быть патологическим садистом, к тому же имеющим склонность к писательству, а таковые субъекты чрезвычайно редки и среди профессиональных юристов практически не встречаются. А что бы представить себе целую группу юристов, состоящую из садистов-графоманов, ни какой фантазии не хватит.

И наконец – главное. Значительная часть информации о большевистских зверствах взята из официальных большевистских источников. Сами же изверги и похвалялись, где и сколько ни в чем неповинных людей они расстреляли. Они даже подчеркивали, что эти люди ни в чем не были виноваты и были расстреляны «в порядке красного террора». У большевиков и газета выходила под названием «Красный террор».

Итак, даже если бы нам очень хотелось оправдать большевиков и доказать, что они ни чего такого не делали – нет такой возможности. Если у нас есть хоть немного мозгов и хоть капля совести, мы вынуждены будем признать, что информация о большевистских зверствах правдива.

Второй вариант оправдания: лидеры большевиков «выпустили джина из бутылки», и сами ужаснулись тому, что этот «джин» начал вытворять. Ленин и кампания не хотели ни каких зверств, но революционные массы невозможно было держать в рамках, они начали зверствовать по собственному почину, а дисциплина первое время была слабой, да и уголовного элемента на Красную Армию налипло, не вдруг удалось очистить революцию от грязи.

Хорошее объяснение. Жаль только – лживое. Вспомните, что было в стране в 30-е. Дисциплину тогда уже навели железную, порядок установили на зависть всем диктаторам. Без воли красного вождя и лист с дерева не смел упасть. А красный террор пожирал ещё больше жизней, чем в Гражданскую войну. Террор изменил свои формы, перестал быть хаотичным, его упорядочили, он стал похож на промышленный конвейер. Но, как и в Гражданскую войну, красный террор продолжал пожирать сотни тысяч жизней. Значит, и в Гражданскую войну дело было вовсе не в том, что добрые комиссары, к сожалению, не могли обуздать разбушевавшуюся революционную стихию, сметавшую на своём пути всё живое.

Кстати, и в Гражданскую войну недостаток дисциплины у красных не надо преувеличивать. Это только первое время Красная Гвардия являла собой заурядные банды, но Троцкий очень быстро создал регулярную Красную Армию, где порядок был на зависть белым. Троцкий даже ввел древнеримскую практику децимаций – за отступление казнили каждого десятого. Децимации можно проводить только в армии, где царит железная дисциплина. И вот эта высокодисциплинированная армия, где все приказы неукоснительно выполнялись, творила такие лютые зверства, доходила до такого неслыханного садизма, о каком до сих пор не было известно в истории человечества. И Железный Феликс был в состоянии навести в своих чрезвычайках железный порядок. Если там работали маньяки и садисты, значит, он так хотел.

Касаемо же уголовного элемента, который налип, к сожалению, на революционную армию, это интересная тема. Вообще-то, профессиональные преступники, включая мокрушников, почти никогда не доходили до такого изуверства, как красноармейцы, так что тут ещё неизвестно, кто кому послужной список испортил. А уголовники вовсе не случайно затесались в Красную Армию, их приглашали, причем на командные должности. К примеру, комбриг Котовский до революции был профессиональным преступником, матерым уголовником. Большевики даже Мишку Япончика во главе двух тысяч бандитов отправили на фронт. Правда, не очень хорошо получилось, но у большевиков не только не было принципиальных возражений против криминалитета в своих рядах, они напротив считали уголовников «социально близкими элементами». И это во многом определило «морально-нравственный облик» Красной Армии.