Из трехтысячной колонны спасающихся от безумия войны мирных жителей под огнем Штурмовой ронги погибла, наверное, треть.
Горстка чудом уцелевших солдат в ужасе озирались по сторонам. Считанные минуты назад все было иначе. Бездыханные, растерзанные тела, разбросанные между дорогой и лесом, только что были жителями Верхней Стропии, полными сил, со своими радостями и заботами…
А теперь – это остывающая плоть. Огонь и металл смешали их с землей.
Мипсат сделал перекличку.
Свои имена выкрикнули пятнадцать егерей. Остальные либо мертвы, либо успели добраться до леса. В начавшейся панике, усугубившей и без того тяжелое положение, отследить судьбу каждого подчиненного королевский рынкер просто не мог.
Солдаты пытались направить беженцев к лесу, но кто прислушивается к голосу разума, когда вокруг сущий ад? Наконец, поняв, что пробиться к Оскээ нельзя, обезумевшая толпа кинулась к спасательному лесу. Сколько гражданских туда добралось, Мипсат и его бойцы не знали. Они надеялись, что как можно больше.
Притаившись за валунами, солдаты всматривались вдаль. Долго ждать не пришлось. Со стороны холма донеслась барабанная дробь. Пехота шла довершить то, что не удалось артиллерии.
– Приготовиться! Стрелять только по старшим чинам!
– Здесь гражданские! – раскатом грома прозвучали слова усатого егеря.
Мимо перевернутых повозок сквозь дым от горящих телег устало брела пожилая женщина с испачканным кровью лицом. Рядом семенил маленький мальчик с большими от страха глазами. Усач сгреб перепуганных земляков в охапку и потянул в укрытие.
– Проклятье! – Мипсат в сердцах хлопнул ладонью по камню. – Хэльструук, веди их к остальным в лес.
– Я никуда не пойду. Вот прострелю хотя бы одну табалскую голову, тогда…
– Это приказ! – вспылил королевский рынкер. – Передашь старейшине Хгапу или тому, кто сейчас возглавляет беженцев, что нам долго не продержаться. Пусть бросают барахло и налегке уходят оттуда. Через горы в Убра. Понял?
– Так точно, нтэи, – безрадостно ответил усач-егерь.
– Пусть уходят из леса. Табалцы будут его прочесывать. Пленных они брать не намерены. Все! А теперь уматывайте отсюда! – Мипсат достал из кобуры офицерский пистолет и положил его рядом на землю.
Хэльструук покорно выбрался из укрытия и торопливо повел женщину и ребенка через перепаханное взрывами поле.
Когда позади было шагов четыреста, егерь обернулся. В полтизе от них, на холме, показались шеренги вражеской пехоты. Ровным шагом под барабанную дробь и утробные звуки рожковых горнов они широкими волнами спускались на поле, разделяющее холм и дорогу. «До притаившихся за камнями наших табалцы дойдут минут через двадцать, а через час доберутся до леса», – мелькнула мысль у Хэльструука.
– Нужно спешить. У нас мало времени.
– Оставьте меня… бегите. Скажите остальным…
Женщина, задыхаясь, повалилась на землю. Хэльструук решительно поднял ее. Здоровяк спросил у мальчугана, сможет ли тот быстро идти. Паренек лихорадочно закивал головой.
– Оставить? Даже не думайте об этом, – усач перекинул армейскую фузею через плечо и взял женщину на руки.
На вершине холма родилось облачко белого дыма. Послышался заунылый вой летящего ядра.
Солдат спешно отпустил женщину на землю и, хватая за рукав куртки семенящего впереди мальчишку, закрыл их собой. Тут же, в нескольких шагах, справа раздался сильный хлопок.
Несущий смерть металл и комья вырванной взрывом земли разлетелись на две дюжины шагов вокруг. На месте зеленой травы ядро оставило обожженную и дымящуюся воронку.
Хэльструук отряхнулся, помог подняться испуганным беженцам. Силач снова взял женщину на руки и с удвоенной энергией двинулся к лесу. Мальчишка бежал рядом.
Этот выстрел сделали не чтобы убить, а скорее, чтобы напугать. Стрелять с такого расстояния по единичной цели – все равно, что «палить из пушки по воробьям»: шуму много, а толку – ноль. Чутьё бывалого вояки не могло подвести Хэльструука.
Табалцы шли цепью. Прочесывая местность, они штыками добивали раненых во время обстрела гражданских. Исключений не делалось ни для женщин, ни для детей.
До дороги оставалось шагов сто, когда из засады прогремели выстрелы. Залп егерей Мипсата стал роковым для пяти хватких и двух старшинников. Вслед за первым раздался второй залп, скосивший еще восемь табалцев.
От неожиданного нападения первая цепь залегла.
Третий залп, на этот раз из всех пятнадцати стволов, оборвал жизнь дюжине солдат второй цепи, что двигалась позади первой шагах в полста.
Вычислить сколько егерей укрылось за камнями, бывалым табалским рынкерам труда не составило. Первая цепь поднялась в полный рост и бросилась на дерзких верхстропцев.
Потери для атакующих значения не имели.
***
Дарлирия.
Восточная часть Верхней Стропии.
Спасительные гущи деревьев манили калейдоскопом ароматов. До опушки леса было рукой подать, когда до троицы донеслась холодящая душу ружейная пальба. Хэльструук не смотрел назад, он знал – у дороги идет кровавый бой.
Дыхание смерти придало женщине силы. Едва встав на землю, она припустила так, что резвый мальчуган и тренированный солдат очень быстро оказались в положении улиток, решивших потягаться в беге со стремительной золотой ланью.
Стрельба у дороги смолкла. Все было кончено. Теперь сзади к ним неотвратимо ползла смерть. С каждой минутой разделяющее жизнь и небытие расстояние неуклонно сокращалось.
Усатый здоровяк, схватив в охапку мальчишку, сходу перемахнул через наполненную родниковой водой канаву. Женщина без оглядки бежала уже мимо гигантского кварбраля. Как зачарованный страж, тот стоял особняком от прочих деревьев. В преддверие леса исполин вздымался ввысь, широко раскинув росшие строго горизонтально длинные иглы ветвей. Мясистые зеленые листья, сильно походившие на полные бурдюки с водой, гроздьями свисали с кончиков матово-черных веток кварбраля.
Не обращая внимания на редкую красоту древа-великана, Хэльструук на миг обернулся.
Там, возле дороги, сложили головы его товарищи.
Они погибли… Но не все!..
Воинское братство умрет только вместе с ним, Хэльструуком. Один… Он будет мстить за всех.
Верхстропец с трудом пробирался сквозь лесную чащу. Мальчик убежал вперед. Поломанные кругом ветки и стоптанная трава говорили не хуже любого придорожного указателя, что полчаса-час назад здесь прошла целая толпа народа. Кое-где на кустах маячками висели лоскутки одежды.
Егерь с досады покачал головой: солдаты так не ходят. Найти беженцев табалским пираньям не составит труда.
«Пираньям? – мелькнуло в мозгу Хэльструука. – Что за глупое словцо?»
Верхстропец поежился. Как будто чьи-то пронзительные глаза наблюдали за егерем. Он остановился, посмотрел по сторонам и, ничего не найдя взглядом, двинулся дальше.
– Бред! Лезет же какая-то нелепица в голову, – немного рассеянно пробурчал в усы Хэльструук. – Уводить горожан надо отсюда, а не слова новые чудные придумывать.
Чертыхаясь, верхстропец вышел на заполненную народом поляну. Найти старейшину было очень просто. На непонятно каким способом занесенной сюда повозке седовласый оборванец размахивал палкой и грозно требовал сохранять выдержку.
Подопечные егеря стояли впереди толпы. Хэльструук заметил, как женщина прижала к себе босоногого мальчонку, когда Хгап сказал, что опасности уже нет.
