Пари за гранью бытия
– Да и пусть слышит! Мне по фигу! Я жрать хочу! – продолжала возмущаться толстуха.
– Наташ, я тебе сейчас шашлычка куплю, успокойся. Сейчас, подожди…
– Не надо мне твоего шашлычка! – проворчала та. – Богачка какая нашлась – шашлыком угощать! Мне просто тебя, дуру, жалко! Ну что ты в нём нашла? Надменный хам. Он в твою сторону даже не смотрит!
– Наташ, он такой красивый, ну такой!… Просто вылитый Леонардо ди Каприо!
– Блин, сколько раз тебе повторять? – Наташа схватилась за голову. – Козёл он, Ирка! Козёл!!
Внезапно Ира покраснела и пригнулась к столу, опустив глаза в бокал с пивом.
– Что? – напряглась толстуха.
– Он обернулся!
– Ну и что? Смотрит на тебя влюбленным взглядом?
– Нет, отвернулся. Разговаривает со своим другом.
Наташа просто заполыхала негодованием.
– И друг у него козёл! Я этого престарелого бабника знаю! Он в прошлом году Вальке из нашего дома всё лето мозги канифолил. Она ходила довольная, всем рассказывала, что свадьба у неё скоро. Что жених у неё москвич, и она к нему в Москву жить уедет. Ага, уехала! Так до сих пор дома и сидит. Лето кончилось – и женишок тю-тю. Умотал к себе в столицу, только один, без Вальки. Теперь вот опять приехал, но не думаю, что за своей прошлогодней любовью. Говорят, он сюда каждый год приезжает и каждый раз новую бабу заводит.
– Да какое мне до него дело? – отмахнулась Ира.
– А такое, что дурак дурака видит издалека! И козёл козла тоже! Если твой ди Каприо с этим козлом спелся, значит, он такой же козёл! А ты дура – такая же, как Валька!
Закончив тираду, подруга недовольно откинулась на спинку пластикового стула. Ира возмущённо сверкнула глазами в её сторону.
– Наташ, а сама-то ты что ходишь и рассказываешь, что у тебя с Колькой свадьба скоро? – запальчиво спросила она.
– А ты не сравнивай, – назидательно произнесла толстуха. – Колька свой, местный, а не пижон столичный. Мы с ним со школы дружим. К тому же он с матерью на ножах, давно от неё свалить хочет. А мне бабка квартиру оставила. Я ему и сказала – если поженимся, туда жить поедем. Знаешь, как он обрадовался! Так что я его за жабры крепко держу. Пусть попробует не жениться! Будет тогда со своей маменькой-алкашкой до конца жизни куковать.
– Как будто квартира для отношений – это главное! – возразила Ира.
– Конечно! Конечно, главное! – без тени сомнения заявила Наташа. – Что это за отношения без квартиры? Так – перепихон по случаю? А семью без квартиры ты вообще никогда не создашь. Особенно по нынешней жизни, когда государство всех как липку ободрало. А по-твоему – что главное?
– По-моему, главное – любовь! – заявила подруга.
– Любо-овь, – жалостливо протянула толстуха. – Неужели? Ты серьёзно?
– Конечно! – дёрнула плечом Ира.
– Ага. Ты только никому про это не говори – засмеют. Про любовь она вспомнила! Ты, Ирка, поменьше книжек читай, а побольше людей слушай, особенно семейных. Кому она нужна, твоя любовь, если жить негде? Глаза разуй и погляди, как народ из-за жилплощади грызётся. Башку готовы друг другу проломить!
– Так что же, твой Колька из-за квартиры с тобой встречается? – прищурилась Ира.
– Когда мы встречаться начали, бабка ещё жива была, – резонно заметила Наташа, – и квартиры у меня не было. С седьмого класса под ручку ходили. Думаешь, без любви? А вот замуж Колька мне предложил, только когда жилплощадь появилась. Мужикам, чтобы обручальное кольцо на палец надеть, стимул нужен, толчок, понимаешь? Одной любви им мало. Сегодня он одну любит, завтра другую, послезавтра третью. Невест знаешь сколько? А вот невест с квадратными метрами не так уж много.
– Значит, если бы у тебя квартиры не было, он бы на тебе не женился, – подвела итог подруга.
– Тогда бы я другой способ искала, – пожала плечами Наташа. – Залетела бы, например. Но это уже как последний вариант – самый худший. Мужики сильно не любят, когда их ребёнком к стенке припирают. Способ с квартирой гораздо эффективнее.
– Почему?
– Ну, – задумалась толстуха, – честнее, что ли. Вроде, как он сам решение принимает на тебе жениться. А если забеременеть, то получается, что ты за него решение приняла и потом его перед фактом ставишь. Мужикам это не нравится.
– А ты-то сама своего Кольку любишь, Наташ? – вздохнула Ира.
– Люблю! – заверила та.
– А если он тебя бросит, что будешь делать?
– Не бросит! – последовал ответ. – Колька – не дурак!
– А если – всё-таки?
– Ну если – всё-таки, тогда другого найду! Знаешь, сколько желающих отыщется? В отдельной квартире без родителей пожить? Очередь выстроится, ещё выбирать буду! А ты, чем своего ди Каприо гипнотизировать, лучше бы попроще вариант поискала. Соразмерно своим возможностям.
– Каким возможностям? – опешила Ира.
– Жилищным. Квартиры у тебя нет, зато есть отдельная комната. Чем о принце мечтать, лучше бы там ремонт сделала. И нормального мужика привела, а не этого… гостя из столицы.
– Наташ, ну о чём ты, о чём? Я вообще не понимаю! – возмутилась девушка. – Квартиры, комнаты, ремонт! А ты про любовь вообще не думаешь?
– Опять двадцать пять! А что про неё думать? Нет её. Есть секс и есть расчёт. А всё остальное – сказки для глупых девочек, таких, как ты.
Ира сникла, негодование в её глазах потухло, сменившись печалью.
– Грустные вещи ты говоришь, Наташ, – произнесла она.
– Зато правду. – Толстуха смачно захрустела чипсами.
– Ты знаешь, а мне такая правда не нужна. Я без любви просто жить не смогу. Зачем? Для чего?
– А зачем все живут? Нас, когда рожали, не спрашивали. А родили тебя – живи! Устраивайся, как можешь.
– Но как я могу себя пересилить? Ну хочется мне любить, ну что я сделаю? Парень вот этот понравился…
– Силу воли тренируй! – усмехнулась Наташа. – Аутотренингом займись. А лучше всего знаешь что? Представь вашу будущую семейную жизнь. Только не в розовых красках, а реальную. Представь, как ты приведёшь его в свой обшарпанный дом без центрального отопления. Как вы будете топить углём котелок, спать на твоём узком диване, умываться холодной водой из ржавой раковины. Как его длинные ноги не будут помещаться в ваш маленький туалет и он будет вынужден делать свои дела с открытой дверью по ночам, когда все спят. А спать у вас ложатся ой как не рано! Как придёт пьяный вдрызг папочка и будет ломиться к вам в комнату, чтобы выпить с зятьком. Как мать будет стучать вам в стенку, когда вы слишком громко занимаетесь любовью и мешаете ей спать. Как вы будете ходить в общественную баню по субботам, а среди недели мыть голову в тазике. А главное, как от всего этого он будет раздражаться и вымещать свою злобу на тебе. Ну что – нравится картинка?
Совсем расстроенная Ира посмотрела на подругу тоскливым взглядом.
– Ну а с чего ты взяла, что он будет злиться? – неуверенно спросила она. – Может, и не будет совсем…
– А у него на роже написано. Посмотри, какой он холёный! Мужики с такими рожами котелки углём не топят. Такие мужики живут в квартирах со всеми удобствами и жён себе подбирают соответствующих. Но подожди, я тебе ещё не всё рассказала!
– Что-о ещё? – грустно протянула Ира.
– А ещё у вас родится ребёнок. В доме поселится запах детского дерьма и подгоревшего молока. Без конца надо будет стирать пелёнки, а стиральной машины нет. А главное – станет невозможно спать, потому что ребёнок будет орать по ночам. И вот тогда твой ди Каприо перестанет ночевать дома. А потом соберёт манатки и уйдет совсем. К другой. У которой есть отдельная квартира со всеми удобствами. А ты останешься одна с ребёнком, в грязной дыре, без денег и без мужа. Так и закончится твоя любовь.
– Наташ, ты мне сейчас ужасы какие-то рассказываешь, даже слушать не хочется! – На глазах Иры выступили слёзы. – Но почему надо обязательно жить у меня? Ведь можно же уехать к нему!
– Ага, одна уже уехала! – фыркнула Наташа. – Валька из нашего дома, я тебе говорила. До сих пор едет, всё доехать никак не может. Вон, кстати, смотри – дружок твоего ди Каприо к фотомоделям клеится!
Толстуха заинтересованно обернулась на громкий мужской голос, кивком указывая подруге на развернувшуюся неподалёку сцену.
– А они его послали – оп-па! Молодцы девочки!
Наташа удовлетворённо хмыкнула, а затем продолжила:
– Понятно, кто твоему красавцу нужен? Фотомодели! Ты у нас на фотомодель тянешь? – Она привстала из-за стола, скептически оглядывая подругу. – По-моему, не очень. Росточком, сто процентов, не вышла. Хотя вес бараний, по весу подойдешь. Но во всём остальном… – скривилась толстуха, – Клаудии Шиффер из тебя не выйдет. Шансов, Ирка, у тебя ноль. Можешь о своём ди Каприо даже не мечтать!
Ира судорожно пыталась сглотнуть подступивший к горлу комок.
– Ты действительно так считаешь? – тихо произнесла она. – Можно даже не мечтать?
– Наконец-то, – шумно вздохнула Наташа, – дошло до жирафа на третий день! Да, Ира, я действительно так считаю! И вот уже полдня пытаюсь донести эту мысль до твоего затуманенного мозга.
– А как же жить без мечты?
– Ну, собственно, мечтать-то ты можешь, кто тебе не даёт? А вот жить надо реалиями, понимаешь? Трезво смотреть на вещи! Вот с этим парнем, – подруга выразительно показала глазами, – у тебя абсолютно никаких шансов! Он в жизни к тебе не подойдёт, а уж тем более не женится. Не теряй времени, Ир! Ведь у тебя уже возраст подпирает. Двадцать лет, а ты всё в облаках витаешь. Через пять лет ты вообще никому не нужна будешь! Тебе замуж надо быстрее! А вот найдёшь мужа и мечтай сколько влезет. Как все женщины. Лежат в кровати и мечтают о голливудских звёздах, а рядом Вася Печкин пьяный храпит.
– Как – все? – удивилась Ира. – И ты тоже?
– И я тоже, – кивнула подруга, вытряхивая себе на ладонь остатки чипсов из пачки.
– А только что говорила, что Кольку любишь…
– Люблю, – пожала плечами та.
– Так почему же тогда о другом мечтаешь?
– Потому что жизнь такая! – Толстуха закинула чипсы в рот и принялась жевать.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и сумерки стали быстро накрывать побережье. Прохладный ветерок задул с моря. Наташа зябко поёжилась.
– Пошли домой, Ир!
– Нет, я… всё-таки ещё посижу, – ответила та. – Знаешь, не хочу я лежать в кровати с одним, а думать о другом. Посижу я ещё. Мало ли что…
– Ничего на тебя не действует, – раздражённо проворчала подруга. – Никакие уговоры. Ну и торчи тут всю ночь, если хочешь. Пока!
– Пока, – попрощалась Ира и поёрзала на стуле, устраиваясь поудобнее.
Между тем темнота стала стремительно сгущаться. Уставшие от жары вереницы отдыхающих потянулись вверх по асфальтированному склону, направляясь по домам, пансионатам и санаториям. Столики летнего кафе постепенно заполнялись публикой, совершенно отличной от той, которая наводняла его днем. Исчезли семейные пары с выводками детишек. Компании молодых людей в обнимку с девушками и бутылками пьяно шатались по набережной. Напомаженные красотки в коротких юбках скромно присаживались на пластиковые стулья. Заказав одинокую чашку чая, они стреляли глазами в сторону иномарок, подъезжающих к ресторану с зеркальными витринами. Пузатые мужчины с прорезывающимися лысинами рассматривали красоток сальными взглядами. Практически у всех представителей сильного пола на пальцах поблёскивали обручальные кольца, но жён поблизости явно не наблюдалось. Ире стало неуютно среди этих людей. Она сгорбилась, пытаясь стать незаметнее.
Действительно, чего она ждёт? Девушка чувствовала, что эйфория прошла, речи подруги возымели действие. Она сидела здесь уже из тупого упрямства. «Раз уж прождала столько времени, буду ждать до конца, пока он не уйдет», – решила Ира. Зачем? Она и сама не знала. Она даже не нашлась бы, что сказать, если бы объект её интереса вдруг действительно подошёл к ней. Скорее всего, промолчала бы. «И я дура, и ситуация дурацкая», – сердито подумала девушка.
И обмерла от страха и сладкого предчувствия. Красавец парень резко встал со своего места и направился в её сторону.
* * *
– Знаете, Стас, – Сашка уже изрядно накачался вином, – мне совершенно не нужна эта девица. Я подойду к ней, но только для того, чтобы вы от меня отстали. Ждите здесь. Надеюсь, она быстро убежит, и моё отсутствие будет недолгим. Прихвачу ваше вино, не возражаете?
Взяв початую бутылку, парень нетвёрдым шагом направился к столику, за которым, нахохлившись, как испуганный воробей, сидела девушка. Вперив нетрезвый взгляд ей прямо в лицо, он шёл к цели. Подойдя, задел ногой легкий пластмассовый стол, пошатнулся, наклонился вперед, чтобы сохранить равновесие, и разлил всё содержимое бутылки по столешнице. Вино растеклось и закапало девушке на подол платья.
– Извините, – пьяно пробормотал Сашка.
Ира подскочила. Омерзение и ненависть к самой себе нахлынули на неё. Так вот чего в результате она дождалась! Идиотка! Она повернулась и побежала прочь, краем глаза замечая, что многие люди, находящиеся на набережной, с удивлением наблюдают за ней.
«Господи, какой позор!» – пронеслось в голове. Ира бежала и молилась только об одном – чтобы поблизости не оказалось никого из знакомых. Иначе завтра её дурацкое поведение будет обсуждать половина посёлка.
– Девушка, вы куда? – дурашливо развёл руками Сашка. – Я же хотел с вами познакомиться!
Парень повернулся к Стасу – тот покатывался со смеху. Помявшись на месте, журналист потопал обратно к своему столику.
– Ну вот, а вы говорили – бурный секс на всю ночь. – Сашка продолжал дурачиться и разводить руками. – Ускакала, как горная коза. Ещё и вино из-за неё разлил.
– Александр, вы шли так, что любая бы на её месте убежала, – веселился Стас. – Вы выглядели, как медведь, который идёт загрызть свою жертву. Даже я бы испугался, честное слово!
Стас отсмеялся, а затем пристально посмотрел на парня.
– А ведь вы не так пьяны, Александр. Вы это сделали специально? Признайтесь!
– Что? – округлил глаза тот.
– Вы специально напугали девушку?
Журналист подтвердил:
– Специально.
– Зачем? – удивился мужчина.
– Уж больно она страшная. Пусть лучше домой идёт.
Стас часто заморгал, а потом снова зашёлся от смеха.
Глава 6
Штырь любил называть свой загородный дом усадьбой, категорически не принимая никаких других названий. Дача, коттедж – всё не то. При слове «дача» в голове любого бывшего советского гражданина возникает образ курятника на болоте. В коттеджах живут уже более привилегированные слои общества, но рангом пониже, чем позиционировал себя Васильич. А вот в усадьбах живут баре. Барином директор завода как раз себя и считал. Было ещё звучное слово «резиденция», но его Штырь милостиво оставил для мест обитания королей и президентов. Статус хозяина усадьбы вполне его устраивал.
Барское жилище было прямоугольным, двухэтажным, без каких-либо архитектурных изысков. Вытянутое в длину, оно имело два входа. Один из них был обращён к въездным воротам, другой – на приусадебный участок. На участке росли величественные сосны. Пряный аромат смолы наполнял лёгкие и кружил голову. А если пересечь участок по прямой и выйти через заднюю калитку, то тут открывалась настоящая красота: лазурное море и практически пустой, огромный песчаный пляж.
В таком вот месте Васильичу удалось отхватить себе кусок земли и построить дом.
Шестисотый «мерседес», переваливаясь по ухабам просёлочной дороги, подъехал к гаражным воротам. Двойные металлические створки, крашенные коричневой краской, закрывались на висячий замок, который Славка потопал открывать. «Мерседес», а за ним и «гелендваген», запылённые по самую макушку, медленно и устало въехали в просторный гараж.
Рядом с гаражными были расположены ещё одни, деревянные ворота, открывающие въезд на гостевую стоянку для автомобилей. На ней скромно притулилась маленькая красная «тойота». Штырь недовольно покосился в её сторону:
– Кого ещё чёрт принёс?
Как бы в ответ на этот вопрос из-за дома появились четыре фигуры – три женские и одна мужская. По мере их приближения лицо Васильича приобретало всё более недовольное выражение. Навстречу ему шли жена Лена, тёща Егоровна и брат жены со своей супругой. Все четверо слащаво улыбались.
– Стёпа! – замахала рукой Лена. – А у нас гости! Виталик с Катей приехали!
Хозяин усадьбы, дождавшись, пока компания подойдет поближе, хмуро вопросил:
– Чего это? – И, не здороваясь, кивнул в сторону шурина с невесткой: – Я их не звал, а они припёрлись?
Улыбки с лиц родственников не исчезли, но из слащавых превратились в вымученные. Жена Васильича потупилась, испытывая явную неловкость. При этом никто из присутствующих не выглядел ни удивленным, ни шокированным. Выходка хозяина усадьбы молчаливо принималась как данность.
Нарушив возникшую паузу, подала голос тёща:
– Стёпушка, а мы уже заждались, стол накрыли, я пирог испекла!
– Пирог – это хорошо, – закряхтел Штырь. – Здороваться кто будет? – Вопрос был обращён к незваным гостям.
– Здрассте! – отозвались те нестройным дуэтом.
– Здрассте, – хмыкнул родственник, сверля парочку пытливым взглядом.
За спиной Васильича молчаливой группой стояли охранники, бесстрастно наблюдающие семейную сцену.
– Стёпа, пойдём в дом, – косясь на них, попросила Лена. Ей явно хотелось скрыться от посторонних глаз.
– А чего в до-ом? – вдруг обиженно, как ребёнок, протянул Штырь. – Погода какая! Я на улице хочу посидеть.
– Конечно, конечно, на улице! – засуетилась Егоровна, бросив раздражённый взгляд на дочь. – Мы сейчас там и накроем, и ужин туда подадим!
– Ужинать не буду – сыт, – произнёс Васильич. – А вот чайку попью! С тёщиным пирогом. С чем пирог-то, а?
– С зелёным луком, Стёпушка – твой любимый. – Егоровна была рада до смерти, что ей удалось купировать вспышку недовольства зятя. Вдвоём с дочерью они исчезли в доме, туда же поспешили ретироваться и шурин с невесткой.
– Степан Васильич, нам куда? – прозвучал из-за спины голос начальника охраны. Штырь обернулся.
– Давайте-ка «мерина» мойте, – отдал он распоряжение телохранителям. Те, облачённые в отглаженные костюмы, спали с лица, но возражать не посмели. – А потом все вместе езжайте на «козле» на завод, – продолжал командовать шеф. – Машину на заводе оставите – и по домам, отдыхать. Славка, «козёл» в городе помоешь! На мойку заедешь, вот тебе деньги.
– Так, может, и «мерина» в городе помыть? – с надеждой спросил начальник охраны.
– Нет, «мерин» мне завтра здесь нужен! – отрезал генеральный. – Бабенко в гости жду. Пусть приедет, позавидует!
Никита Петрович Бабенко был мэром города.
– Мойте как следует, чтоб блестел! Языками вылизывайте! Приду – проверю!
Распорядившись, Штырь заковылял к дому. Потом вдруг остановился и спросил:
– Славка, семечки есть?
Тот кивнул.
– Отсыпь!
Воробьёв залез в карман шортов и с готовностью отсыпал начальнику порцию в протянутую ладонь. Довольный, тот продолжил свой путь.
Лена с Егоровной носились как заведённые, накрывая на улице стол к чаю. В таком же темпе крутилась и Катерина. А её мужа просто усадили под сосной в плетёное кресло. Кресла были сделаны на заказ, в соответствии с необъятными габаритами Васильича, и потому напоминали небольшие диванчики. На таком же диванчике разместил свой широкий зад и сам хозяин усадьбы, смачно сплёвывающий шелуху от семечек себе под ноги.
– Ну что, Виталя, как житуха-то? Ничего? – хитро прищурив один глаз, спросил Штырь.
– У кого-то, может, и ничего, – плаксиво ответил родственник, – а у нас плохо!
– Что так?
– Меня с работы хотят уволить…
– Да ну! Какие гады! – картинно всплеснул руками Васильич. – За что же это тебя, бедного?
– Сделок совсем нет, – продолжал плакаться шурин. – Народ без денег сидит, ничего не покупает. Не до жилья сейчас людям.
– Это плохо, – согласился хозяин усадьбы.
– Плохо, – кивнул Виталий.
– Что ж, совсем никто ничего не покупает? У нас всё-таки курортный город, спрос на недвижимость всегда был.
– Был, – опять кивнул родственник.
– А сейчас нет спроса?
– Нет.
– Плохо.
– Плохо.
Штырь продолжал лущить семечки.
– А ты арендой займись, Виталь! – посоветовал он. – Народ на отдых всё равно едет – лето же. Комнаты снимают, квартиры. Вот ты и возьми на себя посредничество.
– Не могу! – заявил тот.
– Почему?
– Конкуренция большая, вытесняют!
– А ты конкурентов сам потесни!
– Не могу!
– Почему?
Виталий шумно вздохнул, опустил глаза и отвернулся.
– Мальчики, к чаю! – певуче зазвучал голос Лены.
– Пошли чай пить, нищий ты наш агент по недвижимости, – с издёвкой пригласил Васильич. Виталий предпочёл не обратить внимания на едкий эпитет в свой адрес. Встав, он потопал на зов сестры.
Рассевшись за овальным плетёным столом, покрытым белоснежной скатертью, семейство принялось за трапезу. Огромное блюдо с ещё тёплым луковым пирогом источало аппетитный аромат. Вокруг него теснились многочисленные вазочки с печеньем и конфетами. Свежезаваренный чай янтарно поблёскивал в тонкостенных сервизных чашках. Хозяин усадьбы, довольно крякнув, положил себе внушительный кусок пирога. Отправив в рот значительную его часть, он принялся жевать, прижмурившись от удовольствия.
– Катерина, тут мне твой муж на жизнь жаловался, – облизывая пальцы, обратился он к невестке. – С работы, говорит, увольняют. Жить скоро не на что будет.
– Да, у нас сложная жизненная ситуация, – потупив глаза, произнесла та. – У Виталички проблемы.
– Бедные вы, бедные… – усмехнулся Штырь. – А я смотрю, на машине новой приехали. Или это так, кто-то покататься дал?
Катерина рассерженно зыркнула в сторону мужа. Тот сделал вид, что не заметил.
– Машина не новая, а подержанная, – стала оправдываться невестка. – Три года ей. По дешёвке взяли, последние деньги отдали. Но она в очень хорошем состоянии. Пробег всего десять тысяч. Потому и взяли, что хорошая и дешёвая.
– А-а-а, – протянул Васильич. – Ну, если хорошая и дешёвая, тогда можно и последние деньги отдать. Да, Виталичка?
Шурин снова предпочёл не отвечать.
– Что молчишь-то, родственник? – вопросил хозяин усадьбы, отправляя в рот следующий кусок пирога. – От проблем на работе язык отнялся? Кушай вон пирожок – мамка испекла!
Лена, всю беседу явно страдавшая от выпадов мужа в адрес гостей, попыталась сменить неприятную тему.
– А как у Тёмы дела в институте? – задала она вопрос.
– Хорошо, – подал голос Виталий. Потом вдруг чихнул и трубно высморкался в платок.
Васильич, жуя, насмешливо наблюдал за ним.
Брат Лены вид имел бледный, даже болезненный. Сколько Штырь его помнил, тот всегда был худым, с землистым цветом лица и постоянно простужался. Казалось, ткни в него пальцем – и он рассыплется на части. Жена Виталия, наоборот, тело имела дородное, на лице всегда играл румянец. Мужу спуску не давала, держала его в строгости, на коротком поводке. Сопровождала супруга везде и всюду. Кроме того, Катерина была старше Виталия на несколько лет, ухаживала за ним, как мамка, и последнее слово в доме всегда было за ней. Все вокруг это знали и тихонько посмеивались, но в глаза, кроме Васильича, никто ничего не говорил.
– Приболел никак, а, Виталька? – хмыкнул Штырь, сведя на нет старания жены разрядить обстановку. – Катька, что за мужем не ухаживаешь? Заболел вон, чихает… Ты к нам лечиться приехал, Виталь? Морским воздухом подышать, ингаляцию сделать?
Невестка подавилась пирогом, а Виталий, с хмурым видом пряча в карман носовой платок, сердито ответил:
– Я к матери приехал. Навестить.
Васильич картинно вздёрнул брови.
– Егоровна, так это он к вам, оказывается, прикатил! – изумился он. – А я думал, ко мне. Ошибся, значит. По простоте душевной не понял, что к чему.
– Стёпа, Виталик по делу приехал, – стараясь не смотреть на мужа, произнесла Лена.
– По де-елу, – протянул супруг. – А я, знаешь, и не сомневался, что по делу. Какое-то чутьё прямо-таки подсказывало, что Виталик приехал именно по делу! Ну давай, родственник, выкладывай, какое у тебя ко мне дело.
Подцепив из вазочки конфетку, хозяин усадьбы принялся медленно разворачивать фантик, обводя присутствующих насмешливым взглядом.
За столом повисло молчание. Все, как один, уставились в чашки с чаем.
– Ну, я слушаю! – поторопил Штырь и надкусил шоколадный батончик, церемонно придерживая его двумя пальцами.
Шурин закашлялся, покраснел и, закрыв рот салфеткой, выскочил из-за стола. Не переставая кашлять, он скрылся в доме.
– Так, Виталька выбыл, – констатировал Васильич и переключился на невестку. – Катька, может, ты тогда изложишь суть вопроса?
Но вместо Катерины внезапно подала голос Лена.
– Стёпа, Виталик хочет занять у тебя денег, – на выдохе проговорила она. Было видно, что эта фраза стоила ей больших усилий.