Пари за гранью бытия
Не поехала женщина на вокзал только сегодня. Сын родной сестры, Сашка, прибывал к ним в город утренним поездом. И чего его чёрт принёс? Десять лет носа не казал, а тут вдруг – здрассти, заявился! Не хотелось Галине Сергеевне, чтобы племянник увидел её в толпе бабулек с дощечкой на палочке. Стыдно было. И дом разваленный показать стыдно. С тех пор как помер муж (шестой год уж пошёл), дом стал приходить в упадок. Рассохлись полы, барахлила проводка, без конца прорывало кран на кухне. У Славки руки не из того места росли, чтобы чинить всё это, да и не жил он здесь последнее время. Так, поесть иногда приезжал. Хорошо всё-таки что сына она пристроила. Вот и в своей собственной квартире начальник разрешил пожить. Славка говорит – ремонт там везде, всё новое, блестит. Надо бы хоть выбраться когда, посмотреть.
А вот сейчас сынуля снова у матери поживёт. В квартиру-то братца поселил.
Вон и Славик!
Галина Сергеевна увидела сына, с трудом распахивающего покосившиеся ворота, чтобы загнать «ауди» во двор.
Две местные девки шли мимо, загребая дорожную пыль и плюясь шелухой от семечек. Заметив иномарку, они остановились, с интересом наблюдая за её водителем.
– Слав, привет! – вытянула шею одна.
Воробьёв, то ли не расслышавший слов за шумом мотора, то ли не желающий отвечать, вниманием её не удостоил. Сел в автомобиль, эффектно хлопнул дверцей и въехал во двор, обдав девиц пылью. Затем вышел, закрыл ворота и, приметив-таки застывших подруг, слегка наклонил голову в знак приветствия. Развернувшись, вразвалку пошёл в дом. Только когда он скрылся за дверью, девки отмерли.
– Славка к матери приехал, – произнесла одна.
– Вижу, не слепая! – ответила другая.
– Чего это вдруг? Навестить, что ли, решил? Вроде он в городе сейчас живёт… Говорят, директор завода ему квартиру подарил!
– Прям-таки подарил? С чего бы?
– Откуда я знаю, с чего? Захотел и подарил! У богатых свои причуды.
– Так это что – Воробьёв теперь при квартире?!!
– А ты думала?
– Ни фига себе! – Девица жадным взглядом уставилась на дверь дома, за которой скрылся Славка. – Во как! А в школе троечником был последним, уроки вечно списывал. А сейчас и при машине, и при квартире, и в нашу сторону не смотрит.
– Да, вот за кого замуж надо было выходить… – задумчиво протянула её подруга.
– О-ой, типа он тебе предлагал! – насмешливо произнесла девица.
– А я не особо старалась, вот он и не предлагал! А вот сейчас постараюсь – может, и предложит!
– Ну-ну, давай, старайся! Нужна ты ему сто лет!
– А кто – ты, что ль, нужна?
– Да пошла ты!
– Сама пошла!
Рассерженные девицы разбежались в разные стороны.
– Привет, мам! – с порога поздоровался Славка и тут же заявил: – Дай пожрать что-нибудь.
– Здравствуй, сыночек! – закивала та. – Иди на кухню, сейчас накрою.
Помыв руки, Воробьёв уселся на шаткую табуретку.
– Чё-то, мать, у тебя табуретки шатаются! – недовольно произнёс он.
– Почини! – послышалось в ответ.
– Ладно, починю. Пожрать дай сначала!
Несмотря на изрядное количество свинины, съеденной за обедом, голод уже давал о себе знать. Славка принялся уплетать здоровенную котлету, закусывая картошкой и хрустящими свежими огурцами с грядки.
– Глянь-ка, что это за девки у нас под забором встали? – Галина Сергеевна, подслеповато прищурившись, смотрела в окно. – Твои невесты, что ль, Славк?
– Кто там? – Сын с набитым ртом привстал и бросил взгляд туда, куда показывала мать. – А, эти… Да одноклассницы мои. Что ты, не помнишь, что ли? Акимова с Матюшиной.
– Глянь, ссорятся, что ль? Сейчас подерутся, точно! Во девки дают! – комментировала Галина Сергеевна. – Не, не подрались – разбежались! Чего это они?
– Да дуры! – пожал плечами сын. – Что ты на них смотришь?! Они и в школе тупые были, овцы две. Даром что отличницы! Сядь, не маячь!
Мать присела рядом.
– Ну что, встретил Сашку? – спросила она.
– Угу, – промычал Воробьёв.
– Отвёз на квартиру?
– Угу.
– Ну и как?
– Что – как? Нормально.
– Что рассказывает?
– Ничего не рассказывает.
– Что – совсем ничего? – удивилась Галина Сергеевна.
– Не-а.
Мать примолкла с непонимающим видом, затем снова спросила:
– Так что ж вы, молчали всю дорогу, что ль?
– Мам, чё ты хочешь? – повысил голос Славка. – Я не спрашивал ничего, он ничего и не рассказывал. Дай пожрать спокойно!
– Ага, – произнесла та, пытаясь что-то сообразить.
– А чего он приехал-то, вообще? – спросила она, помолчав. – Десять лет не виделись, и тут – нате! К себе, в Москву, так не зовут! А тут без приглашения прикатил. Телеграмму прислал: «Я еду – встречайте». Вот счастье-то привалило!
– Не знаю я, чего он приехал! – пробурчал сын. – На море, отдыхать.
– Ага, на море! Как раньше, так всё по санаториям ездили. А тут, видать, дефолт бабахнул, деньги кончились, так про родственников вспомнили! Чего он в пансионат путёвку не взял? Купил бы путёвку, отдохнул, как человек, – с кормёжкой, со всеми делами.
– Да уж, в пансионат! – хмыкнул Славка. – В наших пансионатах сейчас такие цены, что без штанов можно остаться.
– И что теперь? Можно родственников стеснять?
– Мам, чё ты завелась? – Сын дожевал ужин и заложил руки за голову. – Где он тебя стесняет, в каком месте? Он вообще у Васильича в квартире живёт!
– Ага, нашёлся барин! – не унималась Галина Сергеевна. – Квартиру ему предоставили со всеми удобствами. Сами в дерьме живём, а он там шикует. Бесплатно причём! Он тебе денег за проживание предложил?
– Не-а. – Славка принялся выковыривать из зубов застрявшее мясо.
– Вот! И не предложит! Родственничек хренов. На халяву-то летом на море пожить – как хорошо!
В коридоре раздался звук шагов. Воробьёв скосил глаза и увидел пузатого, низкорослого мужичка в плавках и шлёпанцах, с надувным матрасом под мышкой. Мужичок явно хотел прошмыгнуть мимо кухни незамеченным, но рассохшиеся деревянные половицы громко и натужно скрипели, выдавая его присутствие.
– Здравствуйте! – кивнул он хозяевам, разом на него уставившимся.
– Здрассти! – ответила Галина Сергеевна за себя и за Славку. – Мужчина!
Мужичок вынужден был остановиться на окрик.
– Матрасы свои на улице оставляйте! Пускай там сохнут!– скомандовала хозяйка. – Намочите тут, а мне потом убирай за вами!
Мужичок покорно развернулся и потопал на улицу.
– Так вот… О чём это я? – задумалась Галина Сергеевна. – Ах, да! Родственничек хренов! Десять лет не виделись, и ещё бы столько не видеть!
– У тебя пиво есть, мам? – Славка вытянул ноги, с хрустом потягиваясь всем телом.
– Не помню, – недовольно произнесла та. – Глянь в холодильнике, если только твоё с прошлого раза осталось.
– Эх! – Сын разом подскочил с табуретки и открыл дверцу холодильника. Увидел бутылку, откупорил и принялся с наслаждением потягивать янтарную жидкость.
Галина Сергеевна продолжала бурчать:
– И сюда Сашку не вози, нечего ему тут делать. Потом Ольге будет рассказывать, что мы в развалюхе живём.
– А то твоя сестра не знает, где ты живёшь, – крякнул Славка.
– Не знает! – убеждённо произнесла мать. – Она считает, что мы живём в особняке на берегу моря. Когда она тут была последний раз? До перестройки ещё. Тогда и дом был как дом, и море как море. А сейчас и дом – развалина, и море – помойка. И нечего ей про это знать. А Сашка будет сюда проситься – скажи, все углы отдыхающим сдали, гостей принимать негде.
– А я так и сказал, – ответил сын.
– Вот и правильно сделал! Они там, в своей Москве, жируют в квартире со всеми удобствами. Пусть думают, что мы здесь не хуже живём!
– Да ладно! Насочиняешь сейчас! – хмыкнул Воробьёв. – «Жируют…, в квартире с удобствами!..» Халупа однокомнатная на окраине Москвы. Даже не Москва, а деревня там какая-то – выселки. И живут в ней вдвоём – сестрица твоя и этот чудак на букву «м». Здоровый лоб, а всё с маменькой в одной комнате спит.
– Зато у них, в Москве, все удобства! – парировала Галина Сергеевна. – И центральное отопление, и горячая вода, и в туалет на улицу бегать не надо, одно место морозить. И даже телефон в квартире! А у нас до сих пор, чтобы «скорую» вызвать, надо на почту топать. А если почта закрыта, ложись и помирай!
Мать с громким стуком убирала тарелки.
– Конечно, они там, в Москве, жируют! Вся страна на столицу пашет, а они только сливки снимают! Ещё при социализме мы тут в очередях за колбасой стояли, а у них всегда от продуктов прилавки ломились! Мы в приморском городе рыбы не видели! Потому что всю рыбу сразу в Москву отправляли! Судно только успеет из рейса прийти – уже фуры стоят, ждут. Загрузились и погнали в столицу! Если твой папаша из трюма чего утянет – значит, поедим рыбки, а нет – так и не увидим. И на проходной ещё шмонали. Плохо спрячет, так и отнимут. Зато как приедешь к Ольге в Москву – в магазинах рыба какая хочешь! Только сумки загружай и лопай, сколько влезет!
– Мам, достала уже, хватит бухтеть! – оборвал её Славка. – Сходи на рынок и купи себе рыбы! Там её – завались!
– Конечно, сейчас всего полно, – согласилась мать. – Да только покупать не на что. Государство нас обворовало, ободрало как липку. Всю жизнь провкалывали, а что имеем? Нищую пенсию, которую полгода уже не платят! Где наши денежки, а? Ясно где – в Москве! Там вся сволота сидит, которая нас ограбила! Взорвать бы эту Москву к чёртовой бабушке!
– Да, тебе только волю дай, – констатировал сын. – Ты всех взорвёшь и перестреляешь. Террористка номер один.
Славка швырнул пустую бутылку в мусорное ведро.
– Ладно! – произнёс он. – Пойду телек погляжу, а то от твоей болтовни голова пухнет.
Галина Сергеевна сердито натирала полотенцем чистые тарелки.
– Слава! – окликнула она сына.
– Чего ещё? – с недовольной миной повернулся тот.
– Ты же обещал табуретку починить!
– А! – отмахнулся парень. – Потом починю!
И зашаркал к вожделенному дивану. По пути вытащил из кармана сотовый телефон, глянул на экран. «Поиск сети» – мигала на нём издевательская надпись. Мысленно выругавшись, Воробьёв вошёл в комнату и встал на стул. Снова глянул на экран. Приём не помог – надпись продолжала мигать. Пришлось тащиться на второй этаж. Мать наблюдала из кухни за манипуляциями сына. Поднявшись наверх, Славка пристроил стул напротив окна и взгромоздился на сиденье. Только в таком положении телефон наконец-то поймал сеть. Нажав кнопку вызова, парень принялся слушать длинные гудки, мерно идущие ему в ухо.
Трубку никто не брал – Сашки в квартире не было.
Глава 8
Для Иры этот субботний день ничем не отличался от будней. Когда работаешь по графику «сутки через трое», общепринятые выходные теряют для тебя смысл. Девушка служила администратором в гостевом доме.
Гостевые дома пришли в курортные города вместе с новой жизнью, начавшейся для России в девяностые годы двадцатого века. Аккуратные двух-, трёхэтажные особнячки вырастали, как грибки, на тихих зелёных улочках. В них не жили миллионеры. Большинство богатых людей даже никогда не бывали в построенных на их деньги домах. Они обитали в Москве, а отдыхать ездили в Ниццу. Особнячок, построенный в маленьком курортном посёлке на кусочке земли, подвернувшемся по дешёвке, был всего лишь вложением денег. Когда, после дефолта, недвижимость резко упала в цене, некоторые особо предприимчивые её владельцы сделали из таких коттеджей гостевые дома. Эдакая судорожная попытка хоть как-то вернуть потерянные денежные средства.
Попав внутрь такого домика, обнаруживаешь, что это небольшая гостиничка номеров на пять-шесть. И сервис в ней имеется, как в настоящей большой гостинице. Есть и повар, и горничная, и администратор. К вашим услугам бильярдный зал, бассейн, сауна. В маленьком ресторанчике вам могут предложить блюдо из меню, а могут выслушать ваши пожелания и приготовить на обед, к примеру, борщ по рецепту вашей мамы. Тишина, спокойствие и домашняя обстановка сопровождают вас на протяжении всего отдыха. В гостевом доме вам просто некому мешать – цены на проживание бешеные и все имеющиеся номера редко бывают полностью заняты.
Ира работала как раз в таком заведении. Её должность называлась «администратор», но на самом деле регистрировать постояльцев ей приходилось нечасто. Большинство из них попадали сюда по рекомендации хозяина и паспорт предъявлять не спешили. Ира насмотрелась и на областных чиновников, занимающих высокие посты, и на московских депутатов, и даже на звёзд кино и эстрады. Все они старались не афишировать своё пребывание в маленькой частной гостиничке. У разных людей на то были разные причины, но в основном известные личности новой России отдыхали здесь от жён.
– Привет! – Ира вошла в комнатушку, где было её рабочее место. В малюсеньком помещении едва разместились диван, стол и телевизор. Узенький проход был перегорожен гладильной доской, на которой сменщица Ксения Прохина рьяно что-то наглаживала.
– Привет! – Ксюша обнажила в улыбке ряд испорченных зубов. Оглядела с ног до головы вошедшую девушку и спросила: – Все выходные на море, что ль, провалялась? Красная как рак…
– Ну да…
– Совсем мозгов нет? Теперь облезать будешь.
– Ну, может, обойдётся… – Ира повернулась к висящему на стене зеркалу, расстроенно поглядела на своё отражение. Потрогала пальцами уже облупившийся нос и вздохнула. – Что гладишь?
– Джинсы, – шмыгнула носом сменщица.
– Чьи?
– Мужика из четвёртого номера.
– А зачем стрелки загладила? На джинсах стрелки не делают.
– Постоялец попросил со стрелками.
– Что за постоялец?
– Фиг его знает. Москвич какой-то.
– А что, у них, в Москве, джинсы со стрелками носят?
Ксения с громким стуком отставила утюг.
– А мне без разницы, как у них, в Москве, носят. Мне сказали – я и глажу. Кстати, уже твоя смена началась. Так что бери-ка, дорогая, утюжок и наглаживай сама! – заявила она.
Ира безропотно подчинилась. Сменщица плюхнулась на продавленный, пыльный диван и закурила, выпуская струю дыма в открытое окно. Утреннее солнце весело пробивалось сквозь листву раскидистых дубов, растущих вокруг гостевого дома.
– Как смена-то прошла? – поинтересовалась Ира, разглаживая наведённые Ксенией стрелки.
– Да нормально, – отмахнулась та, – как всегда. Ивановну только вчера замучили.
(Ольга Ивановна была здешним поваром.)
– Кто замучил-то?
– Тётка из первого номера житья не давала. «Приготовьте, – говорит, – мне на ужин блюдо с местным колоритом!» – скривилась Прохина.
– Что? – приподняла брови Ира.
– «Блюдо с местным колоритом», – с расстановкой повторила сменщица.
– С местным – это с каким?
– С местным – это с местным, Ира! Что тут непонятного?
– А какой у нас местный колорит?
– Не знаю, – пожала плечами Ксения.
– А тётка откуда приехала?
– Да тоже из Москвы. В этом году москвичей как собак нерезаных.
– Тогда понятно, – Ира закончила глажку и сложила джинсы. – Куда их?
– Положи пока на стол, – показала подбородком Прохина. – Потом в номер отнесёшь. Или не носи, пусть постоялец сам придёт. Спустится со второго этажа, не переломится. Что тебе понятно-то?
– Про местный колорит понятно. Такое только москвичи могут сморозить, у них гонор зашкаливает. Считают, что везде, кроме Москвы, аборигены едят кузнечиков.
– Во-во, – согласилась сменщица, – Ивановна тоже так сказала.
– Ну и как она выкрутилась? – Ира тоже присела на диван.
– Ивановна-то? Принесла им абрикосовое варенье, – усмехнулась Ксения.
– И как? Сошло за местный колорит?
– Не-а. Тётка нос сморщила, говорит: «Я хотела чего-нибудь оригинального!»
– А варенье из абрикосов, значит, неоригинальное?
– Нет. У них, в Москве, такое же варят.
– Надо было ей консервы в магазине купить, «Бычки в томате» называются.
– Ха-а! – скривилась сменщица. – Точно! Скажу Ивановне, пусть в следующий раз так и сделает!
– Конечно! Захотели местного колорита – нате вам бычки азово-черноморские. Кушайте, не подавитесь только.
– Они не подавятся, – скептически произнесла Прохина. – Они нам эту банку консервную на голову наденут.
– Не наденут. Мы им рыбку на блюдо выложим, укропчиком украсим, картошку на гарнир сварим. Еще добавки просить будут!
– Ты что, серьёзно? – Ксения глянула на Иру с подозрением.
– Шучу, конечно! А ты что подумала?
– Девушки! – на пороге возник высокий, импозантный мужчина средних лет. – Я вам джинсы отдавал на глажку. Можно получить?
– Да, конечно, – привстала с дивана Прохина. – Вот они лежат – возьмите, пожалуйста.
– Спасибо!
Мужчина взял со стола сложенные джинсы, расправил их и нахмурился.
– Девушки! Я же просил загладить на брюках стрелки! Где они?
Ксения метнула рассерженный взгляд в сторону Иры. Та, сделав невинное лицо, произнесла:
– Извините, но стрелки на джинсах не заглаживают! Не принято.
– Где не принято? В вашей деревне? – возмутился мужчина.
– Вообще не принято, – пояснила Ира. – Во всём мире – в Европе, в Америке.
– Нам, в Москве, об этом ничего не известно, – с издёвкой ответил постоялец. – Сделайте мне, пожалуйста, стрелки на джинсах. Во второй раз прошу.
Мужчина швырнул брюки на диван.
– Третий раз просить не буду. Обращусь непосредственно к хозяину вашего заведения! – злобно выплюнул он и скрылся за дверью.
– Ну вот! – Ксения подскочила с дивана и схватила злополучные джинсы. – Вечно ты, Ирка, на рожон лезешь. Какая тебе, блин, разница – со стрелками он будет ходить или без стрелок? Сказали, как надо сделать, – делай и молчи.
– Ладно, наглажу ему стрелки, – Ира взяла из рук сменщицы брюки и снова встала к гладильной доске.
– Кстати, девушки, кто здесь только что курил? – Импозантный постоялец опять возник на пороге.
– Никто, – быстро среагировала Прохина. – Мы вообще не курим!
– Кто-то здесь, на первом этаже, курил в открытое окно, и весь дым поднимался прямо ко мне в номер! – Мужчина переводил возмущённый взгляд с одной девушки на другую.
– Кто-то где-то, но не мы! – распахнула Ира честные глаза.
– Ясно, – постоялец поджал губы, – тогда передайте этому кому-то, что больше сигаретного дыма я не потерплю! Пожалуюсь вашему хозяину!
Мужчина снова исчез, раздражённо хлопнув дверью. Ира показала закрытой двери язык и произнесла, обиженно надув губы:
– Ябеда. А стрелки на джинсах всё равно не заглаживают!
– А если он правда хозяину пожалуется? – встревожилась сменщица.
– А ты, Ксюш, кури поменьше, он и не будет жаловаться.
Та сверкнула глазами, но промолчала, не найдя, что ответить.
Закончив глажку, Ира сложила джинсы и вручила их Ксении.
– На, отнеси постояльцу, а то меня он с лестницы спустит.
– Давай. – Сменщица, кряхтя, встала с дивана и потопала на второй этаж. Ира уставилась в окно.
В десятом часу утра посёлок ещё не проснулся. Тихая улочка, на которую смотрела девушка, была пустынна. Деревья слегка шелестели листьями, пели птицы, ласковое солнце нежно поглаживало лучами зелёную траву.
– Ой, белка! – вырвалось у Иры. Действительно, маленький пушистый зверёк резво скакал с ветки на ветку огромного раскидистого дуба, росшего под самым окном.
– Чего орёшь? – Ксения, благополучно вернувшаяся от постояльца, стояла в дверях. – Белок, что ль, не видела? Иди лучше в ресторан, Ивановна зовёт столы накрывать.
– Иду. – Ира покорно поднялась с дивана. Она уже привыкла к тому, что на своей работе ей приходилось делать всё: гладить белье, накрывать столы, убирать номера, зашивать дырки, лечить постояльцев от простуды и перепоя… В общем, обеспечивать комфортные условия проживания.
Под ресторан в гостевом доме отвели максимально возможное количество квадратных метров. Пять столиков располагались на приличном расстоянии друг от друга, чтобы люди, сидящие за ними, не сталкивались спинами и не слушали разговоры соседей. Стены, задрапированные органзой и увешанные репродукциями картин, выглядели даже изысканно. По соседству с рестораном размещалась кухня. На кухне, подбоченившись, стояла Ивановна.
– Долго я буду тебя ждать? – «поприветствовала» она Иру. – Быстро столы накрывай! Сейчас постояльцы с голоду подохнут!
– Не подохнут, – ответила девушка, – они живучие.
И, захватив лоток со столовыми приборами, отправилась в зал.
Рабочий день начался.
После завтрака обитатели гостевого дома разошлись по своим делам. Перемыв посуду, три представительницы обслуживающего персонала уселись на кухне отдохнуть и почесать языками.
– Ксюха, ты чего домой не идёшь? – распаренная Ивановна обмахивалась полотенцем. – Твои сутки уж давно закончилась.
– А что мне дома делать? – Сменщица Иры вытащила пачку сигарет, намереваясь закурить.
– А ну убери сигареты! Все продукты мне прокуришь! – рявкнула повариха. – Иди на улицу дыми!
Ксения спрятала сигареты.
– Ты здесь скоро поселишься, – продолжала Ивановна.
– Не хочу домой идти, – отмахнулась Прохина. – Там родственников толпа. Все друг у друга на головах сидят, орут, скандалят. Здесь лучше, спокойнее.
Ксения жила в семье, где странным образом скопилось много народа. Её бабка в своё время родила трёх дочерей, которые вышли замуж и привели в отчий дом троих мужей. Дочери также исправно начали рожать и произвели на свет пятерых детей – бабкиных внуков. У Ксении имелись две двоюродных сестры и два двоюродных брата, которые выросли и так же, как их матери, из бабкиного дома уезжать не спешили. Сёстры были уже замужем и успели родить; братья, слава богу, жениться пока не торопились. Вся эта орда умудрялась размещаться в старом двухэтажном деревянном особняке с котловым отоплением и туалетом на улице. Ночью храп вперемежку с криками младенцев раздавался из каждого закутка. Днём, когда все, кроме старой бабки и кормящих матерей, уходили на работу, Ксении, дежурившей сутки через трое, ещё как-то можно было существовать. Но сегодня суббота, а значит, вся семья в сборе. Провести день в обществе драгоценных родственников Прохиной не улыбалось, поэтому домой она попросту не шла.
– Замуж тебе надо, Ксюха, – со знанием дела заявила Ивановна. – Чтоб из дома уехать и жить спокойно.
– Ага, – хмыкнула администраторша. – Вон, сёстры мои повыходили замуж. Да что-то из дома не уехали – как жили с нами, так и продолжают. В добавок мужей привели. Сейчас мужики такие пошли – норовят сами к жене пристроиться.
– А ты с квартирой жениха найди, – не унималась повариха.
– Где? – без всякой надежды в голосе спросила Ксения.
– А хоть бы и у нас, в гостевом доме. Вон сколько мужчин приезжает. И все, между прочим, обеспеченные.
– Да. И все жаждут на мне жениться, – усмехнулась Прохина.
– Не жаждут. Мужики вообще редко жениться хотят. Пока не появится баба, которая их окрутит.
– Ольга Ивановна, да к нам одни женатики с любовницами селятся, – подала голос Ира. – Как их окрутишь? И зачем?
– И паспорт никто не показывает, – добавила её сменщица. – А там, может, ещё и детей десяток.
– Ну и что! Если мужик денежный, то и десяток детей – не помеха. У него денег на всех хватит – и на отпрысков, и на тебя, – не сдавалась повариха.
– Может быть, – согласилась Ксения. – Только богатым мужикам красотки нужны. А я рожей не вышла.
– Кто тебе такое сказал? – возмутилась Ивановна. – Рожей не вышла… Да как можно про себя такое говорить! Молодая девчонка, симпатичная. А эти фотомодели – тьфу на них! Смотреть не на что! Вон, ходят тут эти жерди – все одинаковые, одна на другую похожа. Волосья пергидролью вытравят, морду намазюкают и дефилируют, костями громыхают. Ну все же, ну все на одно лицо! Не поймешь, то ли мужик одну и ту же привозит, то ли каждый раз разных. И ты видела, чтобы хоть одна из них в качестве жены приехала? А? Фигушки! Все в любовницах ходят! Потому что нормальные мужики на таких не женятся. Переспать он с ней переспит, а женится на другой! Так-то вот.
– Это на какой же – на другой? – подняла взгляд Ксения.
– На обыкновенной! – продолжила свои рассуждения повариха. – На такой, которая уют может создать, обед вкусный приготовить, детей нарожать. Мужику в первую очередь нужен борщ понаваристей да котлетки позажаристей, рубашки чистые. Ну какая фотомодель с хозяйством справится? Они только могут краситься да трахаться – больше ничего.
– Ивановна, у тебя в мозгах старые стереотипы, – отмахнулась Прохина. – Может, тридцать лет назад так оно и было, как ты говоришь. А сейчас денежный мужик себе прислугу наймёт, чтоб борщи варить. А жена ему нужна красивая, именно для постели, а не для кухни.
– Ксюшенька, – произнесла повариха, – плохо ты знаешь мужиков. А уж я-то их на своём веку много повидала – и богатых, и всяких. Какие тридцать лет назад были, такие и сейчас остались. Если у мужика деньги водятся, он их, как раз наоборот, лучше на любовницу потратит или, того хуже, на проститутку, но никак не на прислугу. Или ты не видишь, с кем сюда постояльцы приезжают? На кого денежки расходуют? Или забыла, сколько у нас номерочек в сутки стоит?