Я усмехнулся и на минуту задумался.
– Наверное, потому что больше нет восхищения, как у тебя. Теперь я поднимаюсь сюда раз в год в свой день рождения, но вместо палитры огоньков вижу места, где делал ловушки, охотился на маньяков, выслеживал драконов. Вон там, – указал я на скопление красных пульсирующих точек, – когда-то жил прославленный убийца. Так он утверждал, приписывая себе все самые страшные преступления. Но когда старика поймали, оказалось, что он за всю жизнь никого даже пальцем не тронул. Сейчас живет в психушке. А возле правого берега реки, где сейчас мигает белый прожектор, я поймал своего первого дракона.
Я осекся, сообразив, что начал говорить о том, что не только никому не рассказывал, но что запрещено передавать. Дернув за душащий меня воротник рубашки, пробормотал:
– Вряд ли тебе это интересно.
– Почему же, – шагнула ко мне Эмилия, посмотрела снизу вверх так доверчиво, что защемило в груди. – Это очень занимательно. Никогда не слышала ничего подобного!
Я сглотнул, осознав, что вновь тону в топкой голубизне ее глаз. Попытался воззвать к здравому смыслу, напоминал себе, что передо мной преступница. Пусть проступки ее выглядят случайностью, но стоит проверить, не в сговоре ли Эми с Гледеном. Или, что еще хуже, с драконом! Не случайно же она оказалась одна в лесу и отравила меня ядом кии как раз после неудачной ловушки? Пикник на две персоны! Эми и тот, за кем я охотился…
В груди будто что-то взорвалось только от одной мысли, что девушка может быть еще с кем-то. Я положил ладони на ее плечи и, легонько сжав их, с трудом выговорил:
– Скажи, что ты не оказалась возле руин случайно. – Я сам себе был противен в этой слабости, но готов был поверить простым словам, лишь бы она сказала. И не стал бы проверять. – Поклянись, что не знаешь, как выглядят листья кии. Дай клятву, что ничего не знаешь обо мне. О драконах!
Эмилия в ответ на мой настойчивый шепот судорожно выдохнула и уже открыла рот, чтобы ответить. Возможно, собралась признаться. Но я не позволил вновь солгать. Приник к губам, вновь ощутив невероятное притяжение. Хотел терзать, нападать, атаковать… Но в итоге наполнился несвойственной мне бесконечной нежностью, потому аккуратно поцеловал. Почувствовал ее дрожь и забурлившую в моих венах кровь. Вцепился левой рукой в перила. Другой обвил талию, притягивая очаровательную незнакомку к себе. Внезапно обрадовался пойманной в капкан добыче и понял… моя!
Глава 7
Эмилия
Хансэн был совершенно очарователен! Я смотрела в черное небо с золотистой россыпью звезд и улыбалась. Слушала забавные истории, которыми развлекал меня тот, кто еще недавно был таким злым, и держала его за руку.
Мы лежали на покрывале, расстеленном прямо на крыше. На подносе, который принес слуга, остывало теплое молоко. Я цапнула еще одно печенье и зажмурилась, пробуя его восхитительный вкус.
– Это было на втором курсе, – искренне рассмеялся Хансэн, заканчивая очередную байку. – Мы Нилиусу потом долго вспоминали это «приключение». К бедняге приклеилось прозвище… – Он повернул голову, и наши взгляды встретились. – Как думаешь какое?
Дэ Ритэн подмигнул, а я чуть не подавилась кусочком печенья. Кашлянув, пробормотала:
– Надеюсь, не то, что я подумала…
– О, ты верно догадалась! – белозубо улыбнулся Хансэн и, придвинувшись, осторожно обнял. Промурлыкал на самое ухо: – Только не ясно, откуда ты такие слова знаешь…
Ощущая, что краснею, я собралась отвернуться, но он удержал мой подбородок и мягко прикоснулся своими губами к моим. Потом еще раз, почти поглаживая ими, ласково провел по щеке пальцем. Это так разительно отличалось от того, как он зло вторгался в мой рот языком, что впору поверить в раздвоение личности.
Но я решила поверить в то, что Хансэн убедился в моей невиновности. Что ощутил благодарность за спасение жизни и увидел во мне привлекательную девушку. Что нам просто хорошо вместе. Вот так лежать на крыше и смотреть в небо…
Это самый романтичный момент в моей жизни. Никогда не думала, что он состоится, лишь мечтала о чем-то подобном. И пусть разительная перемена в поведении дэ Ритэна немного настораживала, я предпочитала не обращать на это внимания, чтобы насладиться неожиданным подарком судьбы. Девушке из низов не полагалось встречаться с таким роскошным мужчиной.
Хансэн медленно отстранился и посмотрел мне в глаза. На его лице я заметила выражение некого лукавого предвкушения.
– Что?
– Сколько у тебя было парней? – спросил он.
Я откинулась на спину и посмотрела в небо.
– Зачем тебе это?
– Ну… – Он навис надо мной, не давая отвести взгляд. – Хочу быть с тобою честен. У меня, допустим, было три девушки. То есть это те, с кем я встречался время от времени. Но если сегодня все сложится удачно, то планирую перестать так делать. А у тебя? Есть поклонники?
– Нет. – Я попыталась подняться, чувствуя себя крайне неловко, но Хансэн не пустил. – Слушай, мне некогда было… Много работы, постоянная занятость и все такое.
– Стоп, – он хохотнул, словно понял причину моего желания отстраниться, и присмотрелся внимательнее: – Не говори, что девственница.
Я снова попыталась освободиться, но он, смеясь, повалил меня на себя. Удерживая, он вдруг глубоко вздохнул и признался:
– Мне сейчас так хорошо, что не выразить словами.
– Почему? – замерла я.
– А разве обязательно должна быть причина?
– Нет. – Я помедлила и тоже решилась на откровение: – Я тоже счастлива. И тоже не знаю почему.
Мы снова улеглись рядышком и, сцепив руки, молча посмотрели в усыпанную блестками высь. Хансэн начал новый увлекательный рассказ, который я слушала с улыбкой, пока не задремала…
Проснулась я от хлопка. Вскрикнув, прижала ладони к ноющим ушам и быстро огляделась. Только что я лежала на крыше рядом с замечательным парнем и мечтала учиться с ним в одной академии, познакомиться с его друзьями и встречать его самого каждый день с работы, а теперь оказалась неизвестно где.
Вокруг лишь голые стены сероватого оттенка, вверху не видно потолка, лишь в вышине сгущалась темень. Пол усыпан каким-то мусором. В полутьме я не могла понять, что это. Нащупала что-то продолговатое и поднесла к глазам.
Осознав, что держу маленькую косточку, до жути похожую на фалангу пальца, я вскрикнула и отбросила ее подальше. Отползла в угол и забилась там, с ужасом поглядывая вверх. Судя по тому, что ни дверей, ни люков в полу не было, попала я сюда именно оттуда.
И, раз меня бросили сюда живой, то…
Вздрогнув, я лихорадочно начала ощупывать себя. Боли не было, одежда на мне. Ни ушибов, ни порезов. Что произошло?!
Мысль о том, что Хансэн что-то мне подсыпал и отвез к дознавателям, я отмела. Он бы так не поступил! Да и тюрьмы наверняка выглядят иначе, чем узкий каменный мешок без крыши.
– Проснулась? – донесся сверху голос.
– Гледен?! – Я вскочила на ноги и закричала: – Что вам нужно? Зачем…
– Заткнись! – рявкнул он и снова сменил тон на мягкий и проникновенный. Таким же общался со мной при нашей первой встрече. – Ты новая шлюшка Хансэна, за которой наш петушок бегал, как заведенный. Расскажи, что в тебе такого? Хотя плевать! Он придет за тобой, тогда я наконец избавлюсь от богатенького выскочки!
Я задохнулась от услышанного, но едва собралась крикнуть что-то грозное в ответ, как снова прислушалась. Уныло звучала тишина. Кажется, он ушел. Я быстро осмотрела гладкие стены, попыталась подняться по ним, но быстро бросила эту пустую затею. Мне не выбраться! Усевшись на корточки, обхватила руками голову и задумалась.
Мы с Хансэном лежали на крыше, все было хорошо! Но что случилось? Тут виски прострелило болью, и в памяти мелькнули туманные картинки. Да, что-то произошло… Однако при попытке понять что, голова начинала гудеть, как огромный колокол. Сдавшись, я обессиленно уселась на пол и прислонилась мокрой от пота спиной к холодной стене.
На нас напали. Кто и как – не получалось вспомнить. А может, в меня выстрелили таким же дротиком, как днем в Гледена? Я ощупала плечи, но ничего не ощутила. Вздохнула: это же зелье, а не пуля… Следов могло и не остаться.
Ясно одно – Хансэн отбился, а вот меня похитили. И поместили сюда.
Но это не повод отчаиваться!
Гледен сказал, что за мной придут. Надо верить, что меня найдут и освободят, а этого мерзавца все-таки отправят к дознавателям.
Но через несколько часов уверенность в хорошем исходе почти растаяла. Я столько раз прокручивала в памяти события этого дня, что они стали казаться мне совершенно неважными. Никто не будет меня искать! Кому я нужна?
