Перерождение

Глава 16. Наваждение

Но торопиться мне оказалось без надобности. Едва я успела надеть белье, весьма откровенное, к слову, как услышала приглушенные голоса в районе прихожей.

– Сегодня никак, Рейчик? – спросила Мила как-то так жалобно, что ли, что я невольно скривилась.

– Занят, – отрезал альфа. – Приду, когда смогу, Мила.

– Ну хорошо, сладкий, – разочарованно, но покладисто протянула она. – Я буду ждать. Можешь даже не звонить – просто забегай.

Тоже мне свободная женщина! Свободная во всем, кроме зависимости от траха с беспардонным хамом, для которого откровенная тоска, не слишком искусно спрятанная за легкомысленностью и смирением в голосе этой женщины, – пустой звук. Интересно, он не замечает ее чувств в силу общей присущей мужикам эмоциональной глухоты или потому что ему глубоко плевать на ее чувства? Ан нет, ни фига мне это не интересно. Не собираюсь я занимать свой разум причинами поведения абсолютно посторонних мне людей и нелюдей. У меня своих, гораздо более остро стоящих проблем хоть отбавляй.

Платье было мерцающе-белым, с одним открытым плечом, облегающим и гораздо короче, чем я привыкла носить. Я предпочитала избегать подобных фасонов, потому что мне всегда казалось, что плотно льнущая к телу ткань и недостаточная длина делали меня еще более мелкой и хрупкой, чем я являлась на самом деле. Словно я вообще еще подросток или действительно уязвимая хрупкая кукла, вызывающая у окружающих желание посюсюкать и покровительственные взгляды. Чулки на резинке тоже не были привычным предметом гардероба. Ситуацию, на мой взгляд, немного исправляли изящные «трахни меня» туфли и просто обалденная на ощупь удлиненная куртка из мягкой тисненной черной кожи. Я любила и всегда охотно носила шпильки, компенсирующие недостаток роста, а вот кожа была моей страстью. Хоть и тайной. Вот куда ее, собственно, носить с моим образом жизни? Как-то во время шоппинга пару лет назад я примеряла в одном из бутиков кожаные штаны и открытый топ на шнуровке и покраснела тогда даже наедине с собой. Потому как такая одежда мгновенно превратила меня из просто хорошенькой куклы, которую все видели во мне, в куклу из секс-шопа. Ну мне так, по крайней мере, показалось, и поэтому, естественно, я ничего в том магазине себе не купила. Сейчас же я процокала в прихожую к большому зеркалу и оценивающе уставилась на себя. Ну, что сказать… Эта Аврора была красоткой, с необычайно вдруг яркими глазами и сияющей кожей, невесть откуда взявшимися офигенски очерченными скулами, а это платье словно волшебным образом делало мои обычные изгибы и женские достоинства очевиднее. При этом не выпячивая в стиле «заметьте меня обязательно», а просто подчеркивая, что они у меня есть во всех нужных местах и вполне себе приличные. Короче, за девочку-недоростка в таком виде меня точно не примешь, но и дешевкой, готовой предложить все, что имею, первому встречному, я не выглядела.

– Всегда был уверен, что Мила свое дело знает! – Риэр появился позади меня бесшумно.

Это его способ сказать, что я неплохо выгляжу? Ну а чего ты хочешь, Рори. Какой мужик – такие и комплементы. Тем более нужны они мне от него, как зайцу стоп-сигнал! И, в принципе, я могла бы с ним согласиться, потому что результат мне нравился. Могла бы, но не стану!

– А по-моему, я выгляжу как пингвин, – из чистого упрямства возразила я.

– Чтобы ты, пупс, стала похожа на пингвина, тебя придется с полгодика держать без движения на диване и плотно кормить раз восемь в день, – фыркнул Риэр и неожиданно стянул через голову свою футболку, оставаясь у меня за спиной обнаженным по пояс. – Или даже десять.

Я крутанулась на каблуках и едва не запуталась в своих ногах, поворачиваясь к нему и одновременно пятясь.

– Ты что это делаешь? – испуганно спросила, указав пальцем куда-то в середину его мускулистого торса. Ого… то есть… да ладно… короче, не бывает же в реальной жизни мужчин, сложенных вот так! Я понимаю, модели там… или актеры… опять же фото с ретушью, акцентами и тенями для большего рельефа; и всем известно, что они часами позируют, напрягаясь в нужных местах, и из миллиона кадров один удачный, а в жизни все гораздо тривиальней… Так! Рори, а ну стоп! Верни мозги на место.

Видимо, усилия по принудительному преобразованию состояния моих извилин из жидкого состояния в исходно твердое отразились-таки на моем лице, потому что Риэр нахально ухмыльнулся и взялся на пуговицу на джинсах.

– Я тебе уже говорил, что повышение либидо – это нормально, особенно в дни перед и после полнолуния, так же как и усиление аппетита и сильная раздражительность. – Он расстегнул молнию, а я стала бочком перемещаться в сторону комнаты, потому как он сам стоял ближе к входной двери. – Да уймись ты, я просто тоже хочу переодеться!

– Просто переодеться? – ехидно уточнила я, глянула вниз за каким-то чертом и тут же вскинула глаза, непроизвольно рвано вдыхая и ощутив себя на мгновение проводником мощного электрического заряда. Просто переодеться, значит? Ну-ну, тогда я, следуя его собственной линии сравнений, Николай Валуев. – Нет у меня никакого повышенного либидо. И, кстати, всегда была равнодушна к мужскому стриптизу.

– Это потому что стриптизеры так себе попадались, пупс, – самодовольно фыркнул Риэр, но я уже отвернулась и отошла подальше, пытаясь осознать собственную реакцию на этого мужчину. И нет, даже не в этом прозрачно-провокационном обнажении и демонстрации наличия стояка дело было. Возбужденный мужчина не такая уж невидаль, чтобы так меня пробрало. И я с самого начала смогла рассмотреть, что тело у этого кобелины что надо. Не мне надо, естественно, я всегда предпочитала парней… ну, во-первых, попроще, ибо красавчики – поголовно заносчивые задницы. А во-вторых, не с такой… э-э-эм… назовем это разницей в живом весе между мной и партнером. Так что не щедро представшее передо мной обилие гладкой загорелой кожи и слишком каких-то отчетливо прорисовывающихся мышц произвело на меня такой обескураживающий эффект. Нет, это был изменившийся запах Риэра. Какой-то запах-образ, точнее, целая череда образов и даже ощущений. Шокирующая прохлада недавно опавших листьев и аромат земли и смятой травы, смешанный с ароматом разгоряченной кожи и свежей испарины. Обжигающее, пронзающее, влажное скольжение внутри, приправленное и в сто крат усиленное пряным и головокружительным амбре чувственной жажды, слишком откровенной, острой и примитивной, чтобы быть только человеческой.

Я мотнула головой, отгоняя наваждение, но Риэр, словно издеваясь, прошел мимо меня, задев плечом, в комнату и стал ковыряться в своей большой спортивной сумке, водруженной на мой диван. Я же опять отвернулась, чувствуя себя каким-то идиотским волчком, что вертится на месте, стремясь избежать необходимости разглядывать теперь его широкую спину, контур мускулистых ягодиц и длинные линии мощных мышц на бедрах.

– Знаешь, я как-то не пойму, в чем смысл этого моего обряжения и выхода в город, учитывая, что напали на меня непосредственно на помойке во дворе, – заговорила я, чтобы заставить свой разум отгородиться от всех совершенно неуместных картинок и пробирающихся сквозь его запреты желаний плоти. – Логичнее было бы выхаживать вокруг нее всю ночь, вот только форма одежды у меня для этого, прямо скажем, неуместная.

– Это бессмысленно, – ответил Риэр, звякнув ремнем, и я непроизвольно сглотнула. – Вокруг твоего дома Видид посадил своих прихвостней повсюду.

– Разве вы не договорились, что за мной ты следишь?

– Договоры – это просто слова, а на деле, как говорится, кто первый встал – того и тапки, пупс. А Видиду будет как серпом по яйцам, если поймаю обратившего я, а не он.

Памятуя о недавней реакции, я сочла за благо никак не комментировать это их соперничество и не задавать вопросов, в чем же его причина. Да наплевать мне, собственно, кто кому из них хвост когда-то так прижал. Для меня важнее то, что хоть для Риэра, хоть для Видида я не более чем живая приманка в их охоте. И моя главная проблема – и после нее остаться живой, так как этим зверюгам интересна только поимка дичи, а не моя сохранность.

– К тому же этот затейник не мог просто сидеть тут и ждать наудачу, что к нему сама собой подгребет подходящая жертва, – продолжил Риэр. – Жертва для завершения круга призыва должна обладать достаточно мощной энергетикой, а не быть просто взятой наобум. Он пометил тебя раньше, а потом просто вызвал.

Вызвал? Никто меня не звал. Кажется. Хотя если следовать этой логике, какой-то же черт дернул меня потащиться на помойку, хотя и поход в магазин вымотал морально дальше некуда. Будто до утра и подождать никак нельзя было.

– До того вечера я не выходила из дома больше двух недель.

– Совсем? – Риэр встал передо мной уже одетый в черную шелковую рубашку и такого же цвета джинсы и стал застегивать пуговицы на манжетах. И, черт, почему-то я невольно прилипла взглядом к его запястьям. – Почему?

– Не важно, – огрызнулась я, наверное, больше на себя, чем на него.

– Я решаю, что важно, – надавил он своим фирменным альфа-голосом, и, недовольно закатив глаза, я рассказала о том случае, когда меня ограбили и чуть не изнасиловали, и общими штрихами о последовавшей после этого боязни покинуть дом.

Выслушал он меня с бесстрастным выражением, но и не сочувствия же я от него ожидала, в самом деле.

– Вот, значит, где-то в супермаркете он тебя и пометил, – пояснил Риэр. – У вас должен был случиться контакт, хотя бы мимолетный.

Я задумалась. Какой-то детина толкнул меня у входа, охранник ходил как приклеенный, парень протиснулся мимо, когда стояла уже на кассе. Естественно, я ни лиц не могла бы вспомнить, ни тем более заметить что-то странное, уж не в том состоянии трясучки, с которым боролась тогда в магазине. Что же привлекло во мне, пропотевшей от борьбы с паникой, этого хренова ублюдка, пустившего мою жизнь под откос? Неужто энергия моего страха? Или сам процесс внутренней борьбы с ним? Да уж, говорю же, я везучая, таких еще поискать.

– Все равно не понимаю, почему мы тогда выходим в центр, а не станем гулять у того же магазина, – возразила я.

– Он что, идиот стоять ждать там тебя? – Риэр скривился раздраженно, и мне показалось, что он сейчас прикажет отстать от него и заткнуться, но он снизошел до объяснений: – Он не может терять время понапрасну, ведь выходит, что первый круг его призыва неактивен, пока ты жива. Будь я на его месте, отложил бы завершение с тобой на потом, когда внимание ослабнет, если не отказался вовсе. Потеря усилий за один месяц не сравнится с угрозой поимки. Я лучше кинулся бы наверстывать упущенное и начал собирать новый круг. А для этого предпочтительно выбирать сильных и здоровых молодых людей. А где максимальная концентрация таких вечерами и ночами, когда удобнее всего нападать? Детишки ищут, где кайфануть и развлечься и доступного секса, а он идет за ними.

– Десятки клубов, баров, парки, где зависают компании попроще. Тысячи людей, Риэр! Какова вероятность найти его в этой толпе? – указала я на очевидное.

– Постараешься – и ноги тебя сами на него выведут, пупс! – обнадежил меня альфа. – А уж он-то твой запах должен поймать безошибочно, окажись вы вместе хоть на одной улице, хоть в переполненном потными телами клубе. Если и не ты его найдешь, так он тебя вычислит. Так что давай, пошли, дадим ему такой шанс.

– А знаешь что? – озлилась я. – Мне вот почему-то кажется, что ты тащишь меня в толпу именно для того, чтобы сбить с хвоста оборотней Видида и оставить за собой единоличное право на победу. Нечестная игра, учитывая, что она может стоить мне жизни!

– Когда кажется, пупс, креститься надо, говорят, – наклонившись к моему лицу, прорычал Риэр. – И кого волнует, что ты думаешь о моих методах? Будешь делать, как я скажу, и на этом все! На выход, живо!

Глава 17. Пират

Перед выходом я запустила руку в стоявшее на тумбе деревянное глубокое блюдо со всякой всячиной и выудила сигареты с зажигалкой, удивляясь, кстати, что ни разу не захотела подымить с момента возвращения домой после обращения. Еще там лежала короткая отвертка на все случаи жизни для одинокой девушки, что сама всему хозяйка и заодно мастер по починке всяких мелочей. Отцовский нож я потеряла при первом нападении во дворе, так что сойдет что есть. Незаметно сунула импровизированное оружие вместе с кошельком и телефоном в карман. Пусть это и смешно, но лучше хоть что-то, чем можно тыкнуть и причинить вред, чем совсем ничего, в моем-то положении. Перед подъездной дверью Риэр бесцеремонно отпихнул меня в сторону и вышел первым.

– Джентльмен из тебя, как я посмотрю, тот еще! – тихо проворчала ему в спину.

– Что весьма удобно для тебя, в случае, если Видидовские окажутся слепыми раззявами, а я ошибся в своих предположениях насчет логики твоего агрессора, – негромко огрызнулся он через плечо, окидывая улицу быстрым цепким взглядом.

Вот и с чего он мой? Мне такого ни даром, ни за деньги…

Зарядил противный монотонный дождь, и, несмотря на собственную недавнюю критику, я была благодарна, что машина Риэра стоит так близко, хоть за шиворот не натечет.

– Пристегивать будешь опять? – спросила, скрывая язвительность.

– Только если сама попросишь, пупс, – фыркнул Риэр. – Вежливо и с чувством.

Ага, как только – так сразу, ты, главное, жди терпеливо, альфа!

Когда выезжали со двора, краем глаза заметила тронувшуюся вслед за нами машину. Слежка или просто совпадение? Покосилась на Риэра, но ему, казалось, не было до этого дела, смотрел только перед собой. А я снова рассердилась на себя, оттого что неожиданно зависла, прослеживая взглядом за одинокой дождевой каплей на его гладко выбритой щеке, то вспыхивающей серебристо-белым, то гаснущей в свете фонарей, которые мы миновали, и медленно ползущей вниз к жестко очерченному подбородку. А вслед за этим внезапно настигшим меня моментом абсолютно нежеланного созерцания снова нахлынула волна его запаха, только теперь смягченная и одновременно подчеркнутая дождевой влагой. Я моргнула, откровенно матеря себя, и вдруг Риэр резко свернул в какой-то двор, проехал насквозь, снова влился в движение на проспекте, опять неожиданно свернул, и так несколько раз, и мне только и оставалось, что вцепиться в поручень и следить за тем, как не разбить себе голову. Вот и ответ на вопрос, есть ли за нами хвост.

Чем ближе к центру города, тем оживленнее становилось движение на дороге, и, несмотря на дождь, больше ярко одетых людей на тротуарах. Когда ты молод и хочешь развлечься, такая мелочь, как плохая погода, тебя не остановит. Насморк и больное горло назавтра – недостаточная причина для того, чтобы одеться тепло, а не эффектно, а возможный цистит и прочие малоприятные радости не повод просто остаться дома. Я мысленно закатила глаза. Ну прямо мысли столетней старухи, ей-богу! Риэр затормозил перед входом в какое-то заведение с безостановочно моргающей до рези в глазах вывеской «Сладкий лютик», окинул взглядом толпу у входа и, проехав чуть вперед, свернул в переулок, где и припарковался.

– Хватит сопеть как бешеный еж, пупс! Вылезай! – скомандовал он.

– Смотрю, список милых прозвищ стремительно пополняется, – буркнула, открывая дверцу, и тут же вздрогнула из-за противного сквозняка, пробравшегося под подол короткого платья.

– Прекращай на меня шипеть и изобрази девушку, радостно стремящуюся навстречу будущим приключениям.

– Это ты возможность подцепить черт-те что, познакомившись в таком месте, приключениями называешь? – ворчливо осведомилась я. – Или это шанс жизни лишиться должен меня радовать?

– О болячках тебе больше не стоит волноваться, пупс. Мы ими не можем заразиться.

Здесь пахло гадко: мочой, всякими объедками, крысами, выхлопными газами с дороги. Вот и на кой черт иметь улучшенное обоняние? Чтобы получать ненужную для мозга информацию о том, что может валяться под ногами в таком милом местечке?

– О, ну конечно, это главное, что сейчас меня занимает! – огрызнулась, демонстративно зажимая нос. Естественно, в лифте в подъезде и похуже бывает несет, но туда я по собственной воле вхожу, а сюда притащилась вынужденно. Имею право на недовольство.

– Тебе не угодишь!

– Ага, я такая привередливая! Жить хочу! – Я резко споткнулась и осеклась, ощутив нечто вроде странного толчка в районе затылка, причем такое чувство, что кто-то ткнул пальцем прямиком мне в мозг, минуя волосы, кожу и кость. Поежилась от крайне неприятного чувства и покосилась на Риэра. Это что, какая-то очередная дисциплинарная альфа-штука, вроде незримого подзатыльника? Вот ведь гад он все-таки!

– Так живи, кто тебе не дает-то! – ответил нисколько не раздраженный Риэр, как и прежде совершенно игнорирующий мой гневный упрекающий взгляд, и подтолкнул меня в поясницу ближе к входу сквозь сборище массово пускающего клубы сигаретного дыма народа, то и дело кивая кому-то вокруг и довольно лыбясь. Явно он тут не впервые. Что подтвердил и широкий оскал здоровенного охранника на входе, который, видимо, должен был означать «добро пожаловать» улыбку. Я принюхалась, желая узнать, был ли этот громила человеком, но сквозняк, смесь множества парфюмов и густой табачный смог с улицы не позволили мне ничего уловить.

Стиль внутреннего убранства бара ничем не соответствовал упоминаемому в его названии цветочку. Черный бархат, драпирующий стены, странным образом расположенные зеркала и прозрачные светильники везде, без всякой на первый взгляд четкой схемы, из-за чего все отражения множились, преломлялись, акцентировались на одних деталях и смазывали другие. Блестящий хромированный металл повсюду, и единственный цветовой акцент – обивка диванов и стульев из насыщенно-бордовой, словно плотное вино на свету, кожи. Коротко глянув в один образованный отражениями зеркальный тоннель, поразилась тому, как и сам Риэр, и я гармонично вписались в этот интерьер, учитывая монохромный выбор цветов одежды. Слева и дальше вглубь, где было меньше зеркал и света, виднелся приличных размеров танцпол, и там лениво покачивали бедрами несколько уже начавших веселье девушек. Музыка была ритмично-однообразной, но не слишком громкой, и большую часть шума производил именно галдеж посетителей, которыми были плотно набиты все относительно уединенные ниши, кабинки и открыто стоящие столики со стульями. Да уж, не похоже, что здесь можно присесть. Но Риэр и не собирался этого делать и увлек меня дальше к бару. Сама стойка барменов и множество бутылок с напитками за их спинами были подсвечены очень ярко и таким образом, будто не являлись единым целым с остальным, погруженным в полумрак и бесконечные тени-грани помещением. Там тоже не наблюдалось свободных мест, но Риэр в своей обычной нахальной манере протиснулся к самой стойке, повелительно и одновременно небрежно махнул рыжей, коротко стриженной девушке-барменше, повернулся к парню, сидевшему на ближайшем к нам высоком стуле и приподнял бровь. Тот глянул на альфу раз, потом еще, гораздо наглее и пристальней, но спустя секунд тридцать вдруг скис и сполз с кожаного сиденья.

– Примащивай свой зад, пупс! – приказал альфа, а сам привалился к стойке, наблюдая, как барменша, просияв, движется к нам.

– Рей! – завизжала она и, нагнувшись, дабы блеснуть своим глубоким декольте, бесцеремонно схватила его ладонь. – Почему не заходил так давно?

Меня она, похоже, демонстративно не замечала.

– Был занят! – не слишком дружелюбно ответил альфа и отодвинул руку, резко разрывая их контакт. – Налей мне как всегда, а девушке чего-нибудь реально вставляющего и расслабляющего.

Теперь рыжая меня «внезапно» заметила и даже соизволила усмехнуться.

– С каких это пор твоим подружкам нужен алкоголь, чтобы расслабиться? – насмешливо спросила она, хотя для меня был слишком очевиден обиженный блеск в ее глазах. Еще одна свободная и независимая из коллекции этого бесчувственного кобеля? Да без разницы, лишь бы в стакан не плюнула. Ядом.

Риэр вопрос будто не заметил, я демонстративно посмотрела в отражающий гладкий потолок, и девушка, мимолетно поморщившись, словно у нее что-то болело, пошла выполнять заказ. Альфа, прислонившись в стойке спиной, сканировал зал, я же ощущала себя тут не в своей тарелке, поэтому осматривала все вокруг искоса, то и дело натыкаясь на любопытные взгляды, направленные в нашу сторону. Так и хотелось передернуться от этого раздражающего внимания. Если Риэра тут неплохо знают, то наверняка мне уже прилепили ярлык его очередного завоевания.

Вскоре перед нами появились напитки. Причем в стакане Риэра было что-то подозрительно похожее на обычный ананасовый сок, зато передо мной оказался высокий бокал со слоистым многоцветным содержимым, трубочкой и довольно сильно пахнущий алкоголем. Учитывая пропорции между моим размером и объемом порции и совсем не близкую прежнюю дружбу с выпивкой, эта доза должна меня сбить с ног.

– Давай пей, пупс, в темпе! – пихнул меня Риэр плечом так, что я чуть не слетела с насеста.

– Если я это выпью, то вряд ли смогу соображать адекватно и ходить прямо, – предупредила его.

– А разве я упоминал, что нуждаюсь в том, чтобы ты думала? – нагло ухмыльнулся он, цедя свой напиток. – Твое дело – молча исполнять только то, что скажу, и преданно смотреть в ожидании новых указаний.

Я сжала руки в кулаки, справляясь с желанием выплеснуть содержимое стакана в его наглую рожу. Нет, ну не бесящая ли он до трясучки сволочь! Да чтобы ты соком этим своим захлебнулся, гад самодовольный! Глядя прямо в его откровенно-насмешливые глаза, выдернула из стакана трубочку и быстро осушила его, не останавливаясь, хотя в какой-то момент показалось, что в желудок льется тягучий подслащенный огонь, и даже слезы навернулись.

– Надо же, и не порвалась! – хмыкнул Риэр, глянув на опустевший бокал, и сделал знак рыжей повторить. – А теперь будь умницей, пей потихоньку, сиди на месте и слушай музыку. А у меня дела.