Свинья еще раз злобно хрюкнула, яро гребнув задними копытами. На сухие листья позади нее посыпались черные комья земли. Мелкие пуговки глаз животного налились кровью, а мышцы напряглись. Было ясно: зверь готовился к схватке.
Обычно дикие звери (да и вообще все животные) чувствовали присутствие исчадья преисподней на довольно-таки приличном расстоянии и, гонимые плеткой природного инстинкта, поспешно разбегались, поэтому Наргху и не удавалось все это время разыскать ничего живого. Но эта свинья – исключение. Неподалеку от рокового места притаились ее недавно родившиеся и еще неокрепшие поросята, и она, не смотря на природный инстинкт самосохранения, будет защищать их до последнего вздоха.
– Ты кто? – полюбопытствовал Наргх, удивленно взирая на незнакомое существо.
Дикая свинья громко прохрипела, еще интенсивнее гребнув копытами, но нападать пока не решалась. Наргх передвинулся вперед. Свинья еще громче захрюкала и попятилась.
Демон замер. Что-то пока еще необъяснимое щелкнуло в голове, предупреждая, что ближе к этому созданию подходить не стоит. Но это был не дикий зов страха, отнюдь. В Наргхе просыпалось нечто иное – не ведомое человеку, но знакомое каждому демону – Чувство Нападения – некий внутренний голос, что предупреждает об опасности. Оно проявляется за несколько мгновений до еще не свершившегося несчастного случая, дабы подготовить хозяина к отражению или контратаке.
Дикая свинья яростно хрюкала. Она уже успела вырыть небольшую яму и набросать позади себя горку земли. Чуть переждав, животное угрожающе фыркнуло, глаза гневно сверкнули, и свирепый зверь, всем своим видом излучая жажду убийства, ринулся на поражение.
Наргх, не успев в сложившейся ситуации ничего предпринять, принял удар всем корпусом. Легкое тело отлетело, как тряпичная кукла и, с треском шмякнувшись о ствол векового дуба, медленно сползло на землю. Демон взревел от жуткой боли, что молнией пронзила позвоночник и поясницу. Повредив спину, он на мгновение потерял способность шевелить ногами. Наргх тщетно пытался встать, его руки лихорадочно дергались, загребая сухие листья и ветки.
Тем временем животное готовилось ко второй атаке. Свинья, продолжая неистово хрюкать и яростно грести копытами, глядела на демона бешенными, кроваво-красными глазами, похожими на две переспевшие вишни. В ее примитивном сознании родилась новая цель – убить врага, чего бы ей это ни стоило. Это нужно сделать для защиты потомства.
Кое-как сумев подняться, Наргх изумленно взглянул на только что атаковавшее его животное, в голове промелькнул лишь один вопрос: за что? Ведь он не сделал ничего плохого этому существу. Тогда почему же оно так злобно себя повело? В глубинах сознания воспрянул от затянувшегося сна гнев, но не тот, что присущ демонам, а иной, дающий живому существу способность защищать свою шкуру.
Через мгновенье дикая свинья с диким хрипом снова устремилась к демону. Но на этот раз Наргх не стал испытывать волю судьбы. Собрав еще имеющиеся остатки сил, он весь напрягся и бросился к ней навстречу, угрожающе выставив перед собой когтистые руки-лапы.
Они врезались друг в друга, подобно грозовым тучам. Свинья дико завизжала – демон рефлекторно дернул рукой и оцарапал ей пол рыла. Короткие, но зато очень острые когти оставили довольно глубокие порезы.
Они с шумом повалились на землю, вздымая пыль и вороша сухие листья. Заключенные в смертоносные объятия, демон и свинья перекатывались из стороны в сторону, словно двое дерущихся борцов.
Свинья, еще больше озверев от боли, яростно била рылом и кусалась, орошая окружающие стволы и ветки деревьев багровой кровью. Демон дико рычал и царапался, вырывая красные куски из тела животного. Через мгновение из левой руки-лапы малыша хлынула кровь. Зверю все же удалось прокусить толстую кожу.
Все перемешалось в этом адском танце битвы: листья, земля, багровая и почти черная кровь, куски окровавленного мяса. Морда, шея и бока свиньи превратились в сплошное изрезанное месиво. Из рваной раны демона сочилась живительная жидкость, убывание которой стремительно уносило и так почти истощенные силы. Создавалось впечатление, что этот кошмар нарисовал сумасшедший художник: облил холст темно-красной краской и искромсал ножом.
И вот бой приблизился к кульминационному моменту. Движения соперников утратили ловкость и внезапность. Свинья, брызжа красными струями во все стороны, в бессилии рухнула на землю. Из изуродованного рыла едва слышно хрипело. Демон, обессилевший, грязный и весь обрызганный собственной и чужой кровью, свалился в двух локтях от поверженного врага. Он тяжело дышал и почти не шевелился.
Через час свинья погибла от потери крови, а демон, все же по природе являющийся очень выносливым существом, постепенно пришел в себя. Но силы его иссякли. Наргх не мог даже встать.
Туша свиньи лежала в запекшейся крови. По ней уже ползали черные точки – мухи скоро учуяли свежий труп и поспешили на пир. Молодой демон, снедаемый бесконечным голодом, подполз к изуродованной свинье и с какой-то хилой жалостью поглядел на нее. Совсем недавно этот кусок мяса был живым зверем, и он, демон из Бездны, убил его. Странное чувство вины овладело Наргхом, терзая и иссушая его и без того измученную душу. В то же время он был уверен, что если бы он не совершил того, о чем сейчас жалеет, то животное убило бы его самого. Он понимал это, и теперь уже ничего поделать не мог. Наргх вспомнил слова Храхи-Агама: «Ты демон. Ты должен так делать». И им овладело уныние, ведь проклятый архидемон был прав.
Но еще одно чувство неимоверно билось в выдохшемся демоне – голод, и оно было гораздо сильнее жалости. Природные инстинкты и измученный разум толкнули Наргха на то, чтобы утолить его. И он сдался. Съел всю тушу.
И каким же вкусным и сочным оказалось свежее мясо! Какое же это блаженство – сытость.
Через некоторое время Наргх отправился дальше. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Силы возвращались, да и регенерация после сытного пиршества отлично справлялась со своей обязанностью – недавно полученные раны быстро затягивались.
То и дело в голову приходили мысли о недавнем событии. Демон постоянно размышлял о том, правильно ли он поступил с тем животным. Тогда, в горячке схватки, им овладела жуткая, просто дикая свирепость, но сейчас, когда песнь битвы стихла, на случившееся можно посмотреть с двух сторон. Понятное дело, что он – исчадье тьмы и убивать – это его призвание. Но мириться с этим демон по-прежнему не желал.
После долгих раздумий Наргх окончательно решил, что убийство свиньи было своего рода защитой, и по-другому поступить он попросту не мог. В конце концов, демон перестал винить себя и за то, что с неизгладимым удовольствием поглотил убиенного зверя. Как бы то ни было, но съел он не человека, а всего лишь дикое животное – неразумную тварь, на коих, возможно, люди и сами охотятся.
Спустя половину дня пути Наргх снова проголодался, но это был далеко не тот голод, что мучил его с рождения.
Следующий день выдался пасмурным. Дождь лил с таким усердием, что казалось, будто там, на небе, кто-то опрокинул огромное корыто с водой, и вся эта высвободившаяся масса бесконечно мокрой пеленой свалилась на изжаренные летним солнцем земли Альтеры. Впрочем, дождь сослужил Наргху недурную службу. Он смыл всю грязь и вонь, и демон стал выглядеть симпатичнее и лучше… лучше для демона, но не для человека.
Через полтора дня путешествие изгнанника внезапно окончилось.
Заметив странное возвышение земли, похожее на свернувшегося калачиком исполинского зверя, Наргх остановился и внимательно его оглядел. И вскоре понял, что странноватый пригорок являлся обычной пещерой. Ясно это стало не сразу, ибо вход в нее наглухо зарос травой и кустарником.
Очистив от поросли вход, демон с неизгладимым любопытством заглянул внутрь. Оттуда веяло сыростью и прохладой. Наргх принюхался – запаха жизни не чувствовалось, значит, пещера необитаема… Хотя, возможно, тот, кто жил в ней, убежал, как только почуял приближение адского отпрыска.
Наргх шагнул внутрь. Ход тянулся куда-то вниз, вглубь. Не потратив на раздумье ни секунды, демон прошел дальше. В пещере было мрачно, но это ничуть не смущало молодого исчадья Бездны, а, наоборот, радовало, ведь уставшие от солнечного света глаза вновь узрели приятную темноту. Пройдя коридор до конца, Наргх оказался в небольшой пещерной комнате. Здесь царили покой и мрак. А ведь именно этого так не хватало молодому демону.
Он окинул непридирчивым взглядом стены – внимание привлек непонятный рисунок, присмотревшись к которому, демон понял, что на нем изображен маленький человечек с палкой в руках и какое-то огромное животное с двумя бивнями. Рисунок был корявый и, видимо, очень древний.
Не особо раздумывая, он неторопливо распластался на сыром полу и закрыл глаза. Минуло несколько мгновений, и демона плавно утянуло в дремучие глубины сна.
Глава 4
Гарок-Харотеп-Коген задумчиво глядел в окно, где на фоне черноты неба резвилась стайка каригд-ша. Громадные чудовища неуклюже гонялись друг за другом, отбрасывая крупные тени на залитую мраком землю. Один из зверодемонов, держа в клюве окровавленный шматок мяса, кружился замысловатой спиралью, то пикируя вниз, то снова устремляясь ввысь. Несколько других наигранно пытались атаковать его, якобы претендуя на скромную долю пищи. Что-то было в этой игре неестественное, что-то глупое. Но Гарок-Харотеп-Когену, несколько часов подряд наблюдавшему за несуразным развлечением зверодемонов, было не до этого. Его терзали совсем иные мысли.
Вот уже несколько дней кряду Темный Падишах не мог найти себе места. В его голове, то переплетаясь между собой, то снова расползаясь по разным уголкам сознания, хаотично крутились воспоминания о недавно произошедшем событии.
Демон-добряк. Именно такое прозвище Храхи-Агам дал тому странному порождению тьмы, что несколько дней назад было изгнано из Бездны. Изгнано к людям. Но правильно ли поступили Темные Падишахи, решившись на столь необдуманный шаг? Гарок-Харотеп-Коген сомневался в этом… сомневался, как ни в чем прежде.
За долгие годы жизни старый Темный Падишах повидал немало демонов. Были на его веку и поистине странные особи, на разгадку причин поведения которых у него уходила прорва времени. Но вот Наргх… его столь нетипичное отношение к жизни не поддавалось никаким объяснениям. Что-то подобное Гарок-Харотеп-Коген встречал, но было это очень давно, в те седые времена, когда его нынешнее имя состояло всего лишь из двух слов. И сейчас преисполненный мудрости демон искренне жалел, что уничтожил того «неправильного» отпрыска тьмы, так и не потрудившись его изучить.
И вот совсем недавно у него появился шанс все исправить, но Гарок-Харотеп-Коген, по праву заслуживший зваться мудрым, позволил себе вновь допустить ошибку, согласившись с Советом провести ритуал изгнания.
К несчастью, на то была причина, суть которой в законе, что никогда не был оглашен, но исправно исполнялся всеми сынами преисподней. И пусть сам Гарок-Харотеп-Коген считал его глупым и давно изжившим себя, но против него пойти не мог ни он, ни кто иной. Наверное, беспрекословное подчинение этому архаизму было заложено в каждом сыне ада наравне с инстинктами, и видимо тянуло корни с тех времен, когда Бездной правили Перворожденные.
Закон же был столь банален, что казалось парадоксальным его само существование. Заключался он в безупречном повиновении слову Совета, будь он собран хоть для поиска великой истины, хоть для решения несущественных вопросов о том, какие же новые страдания придумать для очередного грешника.
И теперь Темному Падишаху оставалось лишь рыться в собственных воспоминаниях о несвоевременно изгнанном молодом демоне.
Было в Наргхе что-то неоднозначное, что-то чуждое как Бездне, так и миру людей. Ни здесь, ни там оно ни имело никакой власти. Во всяком случае, той власти, что присуща демонам и людям. Хотя внешне «неправильный» отрок тьмы ничем неординарным от собратьев не отличался. Да и аура его никакими особенными признаками не выделялась. Лишь нестандартное поведение и какое-то странноватое ощущение неопределенности окутывало лик этого загадочного создания подобно мутной вуали.
В Наргхе ощущалось что-то определенно сильное, но стоящее на слабой опоре. Что-то более могущественное, чем самый долгоживущий демон Шаркхан-Биршек-Мхагар, проживший более трех тысяч лет и скрывающийся где-то в Скалах Отчаянья, но не способное навредить даже самому примитивному зверодемону. И это пугало Гарок-Харотеп-Когена, но страх этот не был сродни примитивному испугу, испытываемому низшим перед высшим. Это было совсем иное: такой страх чувствуют провидцы, ощущающие грядущий конец света.
Еще раз мысленно воскресив образ демона-добряка, дабы в сотый раз оглядеть его более подробно, Темный Падишах решил больше не терять времени на пустые раздумья. Ибо смысла в этом он не видел – сведения, исчерпываемые из воспоминаний, были слишком обрывочны.
Гарок-Харотеп-Коген, окинув косым взглядом беснующихся монстров, медленно поднялся с каменного трона, что всегда служил ему местом уединенных раздумий, и уверенно зашагал к балкону. Ждать больше он не мог и не хотел.
Дерзкий ветер гулко завывал, грозясь сбить с ног и повалить на землю; черная пыль вилась клубами, усердно билась о стены каменного жилища Темного Падишаха, будто пытаясь смести их со своего пути. Но многовековая крепость, безустанно подтачиваемая немилосердным временем, пока еще не желала сдаваться. Замок, где Гарок-Харотеп-Коген коротал бесчисленные дни, еще слишком прочен, чтобы пасть под безжалостными избиениями времени и ветра.
Темный Падишах глянул вдаль – в ту сторону, куда ему предстояло отправиться. Красные глаза задумчиво прищурились – старый демон прикидывал, сколь долго ему придется добираться до места назначения. И тут его спина стала преобразовываться: лопатки меняли форму, вытягиваясь назад и удлиняясь. Плечи округлились, почти незаметные доселе мышцы налились объемом. Осанка демона накренилась, шея втянулась в туловище. Метаморфоза шла настолько быстро, что даже треска костей, свидетельствующего о деформации тела, почти не было слышно. Мгновенье, и за спиной у Темного Падишаха размеренно покачивались огромные перепончатые крылья, тонкие, но невообразимо прочные.
Гарок-Харотеп-Коген, в мгновенье ока преобразовавшийся в крылатого монстра, способного на умопомрачительной скорости нестись сквозь пространство даже вопреки неблагоприятному ветру, подошел к краю балкона и замер. Его взор скользнул по едва вырисовывающейся линии горизонта.
Взмах крыльев – и тело, чуть вздрогнув, взмыло ввысь навстречу безжалостно гонимому ветру. Каригды-ша, увидав приближающегося демона, прыснули в стороны, стараясь не преграждать пути столь могущественному созданию.
Вскоре на размытой полосе горизонта, где сливаются воедино чернота земли и темно-красное зарево неба, возник темный силуэт; он становился все меньше и меньше, пока и вовсе не скрылся за отдаленным изгибом понурой скалы.
И вот перед взором крылатого чудовища наконец появились долгожданные развалины – Замок Воспитанников.
Земля становилась все ближе и ближе, вот когтистые лапы уже пропахали покрытую пеплом почву, и тело демона плавно опустилось на земную твердь. Могучие крылья тут же втянулись в спину, осанка выпрямилась – Темный Падишах снова принял прежний облик.
