Грязная бомба
На Ближнем Востоке найдется немало покупателей на товар, который везет это судно. Стоит ему дойти до места назначения, и прежний мир рухнет, как карточный домик.
Шаги. Лейтенант не смотрел, ему надо было адаптировать зрение. Если ты почти ничего не видишь, ты ничего не сможешь предпринять.
Когда лейтенант открыл слезящиеся глаза, он увидел своего товарища по несчастью – мужика, лет пятидесяти на вид, избитого, седого. За его спиной стоял какой-то урод… запомнить его было необходимо, и лейтенант кропотливо начал складывать в копилку памяти деталь за деталью. Одет в военную форму, цвет мультикам, довольно распространенный. Разгрузка – кенгуру, из нее торчат магазины от «АК», но самого автомата нет. Зато есть пистолет – кобура на бедре. На руках перчатки с обрезанными пальцами, и тоже – цвета мультикам. Похоже, военный.
Террорист сделал шаг вперед, и лейтенанту удалось увидеть его лицо – выбритое, лошадиное. У него были мясистые уши и странная прическа – бока выбриты, а по центру головы – довольно длинный хаер светло-серых волос, зачесанных назад и, кажется, даже спрыснутых лаком. Но не ирокез. Прическа выглядела по-идиотски, при других обстоятельствах лейтенант посмеялся бы. Но было не до смеха.
Это что, и есть Проводник[2]? Лейтенант напряг память, но не смог вспомнить никакого другого значения этого слова, кроме «стюард на железной дороге». Этот парень что, когда-то работал на железной дороге?
– С кого начнем?
Террорист бросил на стол телефон. Его телефон.
Телефон звонил. Он был поставлен на беззвучный режим, но он звонил. Лейтенант уставился на него, он не мог поверить своим глазам. Это был настоящий работающий телефон. Принадлежавший ему.
Любой боевик «Аль-Каиды» или Исламского государства, если ему в руки попал телефон пленного, первым делом достал бы оттуда сим-карту и аккумулятор. Это азы подполья, этому учат в лагерях. Телефон для современного партизана – расходный материал, часто на один звонок. Когда они планировали операции, то давно уже не рассчитывали на то, что засвеченный телефон приведет их куда надо. Были случаи в Ираке, когда засвеченный телефон приводил в засаду – в заминированный дом… В Ираке дошло до того, что на каждой серьезной явке террористов были веб-камеры и взрывные устройства, вмурованные в стену или пол, выведенные на телефон, часто спутниковый. Если явка провалена, подорвать ее можно было с другого конца земного шара одним телефонным звонком. Кто учил этих кретинов? Кто они такие, если не знают самых азов подпольной работы?
Если телефон включен, то, скорее всего, отряд «Морских котиков» уже где-то рядом. Скоро эти придурки узнают, с кем они связались.
Телефон звонил.
– На твой телефон постоянно звонят. Не скажешь, кто? Друзья? Семья? ФСБ?
Он что, придурок? Какое ФСБ?
В голосе того, кто почему-то называл себя Проводником, слышна едва сдерживаемая ярость. Он нарочито медленно достал пистолет и направил его в лицо лейтенанта:
– Кто там… на том конце провода?
Лейтенант молчал, видя, как белеет палец на спусковом крючке. Пистолет Макарова – полное дерьмо, но с трех футов мозги только так вышибет. Он может быть каким угодно лохом, но у него пистолет, и чтобы вышибить лейтенанту мозги, этому ублюдку достаточно шевельнуть пальцем. Лейтенант впервые посмотрел ему в глаза – его учили при попадании в плен не смотреть в глаза, это может быть истолковано, как вызов и агрессия – и понял, что перед ним никакой не профессионал. Перед ним псих с пистолетом, который ищет повод кого-нибудь убить. Все равно кого. И все равно за что. У него просто в голове что-то переклинило. И еще в распоряжении этого урода несколько Хиросим.
Лейтенант в отчаянии перевел взгляд на сидящего напротив избитого соседа по камере. Они встретились глазами, и вдруг русский запел:
Союз нерушимый республик свободныхСплотила навеки Великая Русь.Да здравствует созданный волей народовЕдиный, могучий Советский Союз!– Заткнись! – Побелев, как мел, завизжал Проводник. – Заткнись! Я сказал: заткнись!!!
Славься, Отечество наше свободное,Дружбы народов надежный оплот!Партия Ленина – сила народнаяНас к торжеству коммунизма ведет!– Замолчи! Замолчи! Замолчи! – Проводник в бешенстве принялся бить пленного рукояткой пистолета по голове.
Сквозь грозы сияло нам солнце свободы…– Молчи!
Мужик опустил разбитую голову и перестал петь.
– Молчи! Молчи! Молчи!
Проводник обвел всех безумным взглядом, потом сфокусировался на Мердоке.
– Слава Украине! – проорал он, снова направив на него пистолет.
Лейтенант непонимающе смотрел на Проводника.
– Слава Украине! Говори: «Слава Украине!» Быстро! Убью!!!
– Слава Украине…
– Громче!
– Слава Украине!
– Еще громче!
– Слава Украине! – выкрикнул Мердок. Теперь он понял, что командир террористов – истероидный психопат с ярко выраженным маниакальным поведением. Интересно, неужели его подчиненные не видят, что ими командует психопат?
Боевик опустил пистолет.
– Героям слава, – сказал он почти нормальным голосом, – гимн знаешь?
Лейтенант покачал головой.
– Ладно… – Боевик издал смешок, который только укрепил лейтенанта в невменяемости этого типа, – научим. Живи пока…
Господи… Это же ужас! Непредставимый ужас!
Боевик пошел к двери, но не успел сделать и двух шагов, как мужик поднял голову и посмотрел на лейтенанта через мокрые кровавые сосульки, свисавшие на глаза. А потом снова запел эту гребаную…
И Ленин великий нам путь озарил…– Эй, заткнись! – В ужасе заорал лейтенант, понимая, что сейчас будет.
Бах!
Брызги – хлестнули в лицо лейтенанта.
Боевик опустил пистолет.
– Видишь… – как-то бессвязно пояснил он, – с какой ватой приходится иметь дело? Они же все конченые. Биомасса…
Лейтенант ничего не ответил.
– Тут пока посиди…
Проводник, который после совершения акта насилия стал каким-то развязно-спокойным, пошел к двери.
Твою мать…
Стукнула дверь.
Ублюдки…
Это же пипец полный. Они тут все… им всем дурка светит. Один поет… что это было… он ведь понимал, чем это закончится, но все равно пел. Второй… твою мать, да его изучать надо. В жизни не видел настолько ненормального человека.
Что тут с ними со всеми?
Потом ему пришла в голову еще одна мысль, от которой встали дыбом волосы. Лейтенант осознал, что русский отдал за него свою жизнь. Просто так – взял и отдал. За него, за незнакомого человека, даже не русского. Он принял пулю, которая предназначалась ему.
Холодок осознания сменился кипящей яростью. Она поднималась откуда-то снизу, от живота, и наконец ударила в голову, разом сметя все мысли и оставив только одну – убивать. Он должен всех убить. Всех до единого. Путь на свободу лежит через их трупы. Они переступили черту, и теперь он не сможет жить на свете, пока все они не будут мертвы.
И никакого другого варианта нет.
Ублюдки сделали одну ошибку, только одну. Они оставили его с открытыми глазами. Он знал, где он находился, и знал, что терять ему, в общем-то, нечего…
Он не надеялся, что они пропустили пистолет или пластиковый нож, но кое-что они все же пропустили. Это была наклейка на ноготь большого пальца руки – повторяющая форму ногтя бритва – то ли из пластика, то ли из керамики. Рассчитана на то, чтобы перерезать веревку, пластиковые наручники или даже вену – если придется…
Плохо, что пальцы онемели, хотя он и двигал ими. Бритв было две, он должен был достать и перехватить пальцами хотя бы одну. Вот так…
Черт!
Минус один. Он едва удержался, чтобы не вскрикнуть от боли. Теперь шанс всего один, и времени нет – если этот ублюдок вернется, он может заметить или почуять кровь…
Так…
Есть!
Держа бритву почти ничего не чувствующими пальцами, он начал пилить пластиковую ленту, которой были связаны руки. И скорее услышал, чем понял, – лента лопнула…
Лейтенант едва заметно повернул голову и посмотрел на отвлекшегося охранника.
Бандеровец, стоящий к нему спиной, только в последний момент почувствовал, что сзади кто-то есть. Но обернуться не успел – Мердок выполнил захват и отработанным движением вправо вверх сломал ему шею.
Черт! Пацану на вид было двадцать с чем-то… понятно, что все зло этого мира было не в нем. Но они не оставили ему выбора.
К «М4», которым был вооружен этот пацан, прилагалась кенгурушка с пятью снаряженными магазинами. Шестой в карабине, пистолета нет, но есть нож и аптечка. Сто восемьдесят патронов – этого достаточно, но не тогда, когда ты собираешься в одиночку освобождать судно, набитое вооруженными психопатами и ядерным оружием.
Еще лейтенант подумал, что русский бы ему не помешал, как напарник. Зря он полез на рожон. Но другого выхода, наверное, не было.
Черт… ему никогда не было страшно. Ни под водой, при выходе из подводного аппарата, ни когда они попали в засаду в Сирии. А сейчас ему было страшно – до ужаса, до кончиков волос страшно…
Надо бы проверить автомат на работоспособность, но сейчас это совершенно исключено. Ах, да…
Он снял с убитого кепку какой-то странной формы и нахлобучил себе на голову. Потом двинулся за контейнеры, стараясь не смотреть на труп русского…
За некоторое время до этого Балтийское море, недалеко от Польского побережья Ударная подлодка ВМФ США «Ньюпорт Ньюз» 08 июня 2021 года
– Ангар затоплен. Давление на максимуме.
– Вас понял, подтвердите готовность.
– Всем «золотым» – готовность!
По этому сигналу каждый морской котик кладет руку на плечо впереди сидящего.
– «Золотые», готовность подтверждена.
– Вас понял, открываю шлюз.
Никакого шлюза нет. Всего лишь люк, который открывает доступ в открытое море из затопляемого ангара, расположенного на верхней палубе ударной подлодки. Если раньше они выходили через торпедные аппараты и габариты их снаряжения были ограничены диаметром трубы, то ангар настолько велик, что туда помещаются несколько морских котиков вместе с подводным носителем. В данном случае – уникальным погружным катером шведского производства, который может развить до тридцати миль в час в надводном положении.
– «Золотые», аппарат пошел…
Холодная вода Баренцева моря привычно обняла его, но машинист первого класса Том (Тадеуш) Ковальски без труда удержался за поручень. Достаточно только пригнуться пониже, и все будет о’кей…
– Даллас высаживает «красную» группу!
Ничего не видно из-за кромешной тьмы. Но ориентироваться все же можно – на «морских котиках» уникальные очки, что-то среднее между тепловизором и очками ночного видения, позволяющие ориентироваться под водой.
Вот и они. Точно такой же носитель.
– Золотые, видим вас. Пристраиваемся на семь часов.
– Красные, принял, вы на семь часов.
Один из моряков «красной» группы показал большой палец, подтверждая, что у них все в порядке, их босс сделал то же самое.
Еще два дня назад все было… не то что нормально, но в пределах разумного, скажем так. Две подводные лодки осуществляли разведывательную миссию в российских территориальных водах. Наблюдали за активностью русских, ставили датчики. «Морские котики» совершили два учебных разведывательных выхода на территорию России и понаблюдали за строительством предположительно крупной военно-воздушной базы, способной принимать стратегические бомбардировщики. Все было нормально, все было, как всегда.
Двадцать лет они почти не обращали внимания на русских, занятые Ближним Востоком, и теперь это им выходило боком, потому что русский медведь проснулся. Русские начали осваивать свои чудовищные по размерам, с невероятно агрессивным климатом арктические территории. Началось строительство аэродромов, портов, военных баз и гражданских станций. Все это имело смысл, который пока не все осознавали. В связи с глобальным потеплением Северный морской путь зимой становился все более и более проходимым. Льды отступали. И вставал вопрос об использовании этого уникального пути в морской торговле. Возможности были колоссальными.
Товарообмен Европы и Японии, Европы и Китая, Европы и Западного побережья США до сих пор шел южным маршрутом. На этом пути были два узких бутылочных горлышка: Маллакский пролив и Суэцкий канал. Путь проходил мимо множества стран, торговым кораблям угрожали пираты.
Наиболее дальновидные смотрели на север. Северный путь почти полностью проходит мимо побережья одной и той же страны – России, мимо почти безлюдных берегов, где нет и не может быть пиратства. Мало того, что на всем его протяжении нет каких-то особых узостей и размер судов не ограничивается размерами Суэцкого или Панамского канала, а потому можно построить исполинские по размерам, доселе не виданные суда и сделать доставку еще дешевле, да еще в очереди перед Суэцем не стоять. Этот путь еще и короче традиционного южного маршрута. Куда ни смотри, всюду одни выгоды. И не просто так русские строят самый мощный в мире ледокольный флот, включающий и атомные ледоколы, и не просто так строят на всем протяжении некогда безлюдного берега станции, где можно получить помощь, топливо, услуги по проводке, а в будущем – и перевалить часть груза.
Но выгоды – это для бизнесменов, а политики и военные смотрели совсем на другое. Какую мощь получит Россия, если в ее карман – почти единолично будут собираться доходы от содействия морской торговле, раньше распределявшиеся между многими странами? Что случится, если морская торговля Японии, Китая, этих азиатских монстров, с Европой больше не будет зависеть от мира на море, поддерживаемого американским флотом – а значит, и от самой Америки. В какую сторону качнется политика самой Европы, в которой антиамериканизм является едва ли не самым распространенным настроением в обществе? Что произойдет с новыми портами, типа Гвадар, со старыми, типа Сингапура, что произойдет с Египтом, который является важнейшим союзником США и который потеряет доходы от Суэцкого канала? Что произойдет с целыми странами, в которых и так перенаселение, а теперь они еще и захолустьем станут?
Что произойдет, если громадная территория континентального исполина – России – впервые за все время ее существования – станет приносить не убытки, а прибыли? Возможно ли тогда будет говорить о развале России в будущем на ряд более мелких и потому приемлемых для мирового консенсуса государств? Кто же откажется от денег?
Но Америка как никто знает – законы бизнеса неумолимы, никто не станет тратить лишние деньги просто ради того, чтобы оставить этот мир таким, каков он есть. И потому американские морские котики, и не только они, наблюдают за активностью русских в Арктике. И не только наблюдают, но и готовятся действовать.
Но вдруг их срочно вернули на лодку, и они на полном ходу, пренебрегая требованиями скрытности, пошли в сторону Балтийского моря.
То, что им сказали, когда они вошли в акваторию Балтийского моря – коварную, мелководную, – вообще не поддавалось осмыслению. По данным американской разведки, Польша, возможно, незаконно захватила и удерживает одно или несколько ядерных взрывных устройств, которые перевозились контрабандой. Необходимо нелегально проникнуть в порт Гдыня, подняться на корабль и произвести замеры, а по возможности – добыть иные доказательства наличия или отсутствия источников радиации на корабле. И если они там есть, как выразился цэрэушник, «с Польшей будет уже другой разговор».
Польша, матка боска!
Для Тома Ковальски никогда не вставал вопрос, кто он – поляк или американец. И никогда не было конфликта между польским и американским патриотизмом. Он был патриотом и Польши, и США. Он еще не родился, когда Польша освободилась от коммунистической оккупации, но в его семье передавали из поколения в поколение, как его прадед сражался в Армии Крайовой[3] и был вынужден бежать. О том, как страдали поляки под русской оккупацией, потом возобновившейся в виде коммунизма.
Но все это в прошлом. Польша не только освободилась – она стала одним из самых действенных и бескомпромиссных союзников США. Польские офицеры учились в США, формировалась даже специальная группа из американских спецназовцев польского происхождения для действий совместно с польскими спецназовцами на территории Украины и Беларуси. Польша, новая Польша видела свою историческую миссию в том, чтобы помочь своим бывшим колониям – Украине и Прибалтике, а также как можно большему количеству других постсоветских стран поскорее преодолеть последствия большевизма и влиться в западную семью народов. Поляки приняли этот вызов как продолжение той величайшей цивилизаторской миссии, которую они выполняли многие века, продвигали западные культурные ценности и католическую веру на дикий Восток. Однажды им удалось даже взять Москву, и если бы не привычная подлость русских дикарей, которые не знали и не хотели знать никаких законов войны…
И теперь… американский спецназ нелегально проникает в Польшу, нелегально проникает на польскую военную базу. Да это неслыханно! Зачем так? Можно приехать добром, и вам откроют двери и сами все покажут…
Но Ковальски был американцем и военным моряком, поэтому ему и в голову не приходило не выполнить приказ…
Польская военная база жила по законам мирного времени, поэтому там не было бонового заграждения. Два небольших подводных аппарата проскользнули в фарватер и тут же снизили скорость: при движении по территории работающего порта того и гляди на что-нибудь напорешься.
Вода была теплой, грязной, от отсутствия акклиматизации он сильно вспотел в подводном костюме. Непросто – сначала шарахаться в мерзлых водах русских, где и летом лед, а потом попасть в родные теплые воды.
Пся крев…
Аппараты медленно останавливались, застывали на глубине. Они обладали нулевой плавучестью и могли просто висеть в воде.
Командир группы показал рукой – наверх.
Они вынырнули одновременно, как в синхронном плавании, с автоматами, направленными на все четыре стороны. Один за другим приоткрыли затворы, чтобы слить воду и привести оружие в боевую готовность.
Порт тускло светился в ночи. Чернели громады кораблей у причалов. В отличие от оживленных портов Дубая, Сингапура, Шанхая, Роттердама, Гонконга ночью тут не работали. Европа…
Рядом всплыла вторая группа.
Они поплыли, опознавая один корабль за другим – пометить его не удалось, – пока не наткнулись на нужный. Шеф Роббик выплюнул загубник, положил Ковальски руку на плечо:
– Польский знаешь?
– Так, розумею.
– Идешь со мной. Остальные обеспечивают…
Точкой проникновения – если нет кошек или желания их использовать – была якорная цепь. Каждый из них лазал по цепи и ради тренировки преодолел по самым разным видам корабельных цепей несколько миль. Шеф Роббик, несмотря на возраст, легкий на подъем, сухой как кустарник в пустыне, перекинул автомат за спину и пополз вверх, поднимаясь исключительно на силе рук. Ковальски последовал за ним…
На борт они поднялись штатно. Шеф Роббик достал странного вида кургузый пистолет и проверил его работоспособность, судя по мигнувшему огоньку внутреннего тестера, он был вполне работоспособен. Это была «Оса» – русский бесствольный пистолет для стрельбы резиновыми пулями, какие используют некоторые полицейские департаменты[4]. Морские котики часто использовали российское оружие – оно было качественным, надежным, и когда найдут пули, все подумают на русских. А эта штука запросто сшибала с ног подготовленного кулачного бойца.
– Прикроешь…
Ковальски похлопал Шефа по плечу, доставая свой «Мк25»[5] с коротким, титановым глушителем. «Мк23» в таких ситуациях они не пользовались – сорок пятый калибр однозначно указывал на американский след. А девятимиллиметровыми вооружены все, в том числе русские и поляки.
Они пошли вперед, один за другим. Крупный контейнеровоз не был разгружен, они смотрелись муравьями на фоне рядов контейнеров. Но с другой стороны, проходы тут очень узкие, и они могут выйти лоб в лоб на патруль. А дальше – как повезет.
Он не был уверен, что сможет выстрелить в поляка и соратника по НАТО.
– Тихо. Стой.
Шеф неплохо видел в темноте и без ПНВ.
– Сэр?
– Люк. Похоже, не опечатан. Я иду вниз.
– Я с вами, сэр.
– Останься здесь. Прикрывай мне шесть[6].
– По инструкции?
– К черту инструкцию. Я не хочу вылезти прямо в лапы полякам. Давай. Закрой люк и жди меня.
Шеф Роббик открыл люк и пропал в темноте. Ковальски аккуратно, чтобы не стукнуть, прикрыл люк и осмотрелся по сторонам. И вдруг он услышал голоса и увидел промельк фонаря между контейнерами.
Сюда идут!
Он посмотрел налево, направо. Хреново – контейнеры стоят плотно, между ними места совсем нет. И времени нет. На его счастье попался толстый трос, которым крепят контейнеры. Он подпрыгнул, схватился, начал подтягиваться – одной рукой, спиной! Все морские котики умеют отжиматься на одной руке – это не проблема.
Шли двое. У одного пистолет-пулемет, у другого ружье. Как назло, остановились рядом… Ковальски подумал, что капля пота, капнувшая на палубу, может привлечь их внимание.
Послышались голоса. На его родном польском. Он слушал их, сцепив зубы от боли в вывернутой руке.
– Ты кофе поставил вариться?
– Да, поставил. Придем, будет готово.
– Это хорошо.
– Когда нас сменят?
– Пан полковник ничего не говорил. А что?
– Надоело все. Хочу на базу уже.
– А здесь тебе что, не нравится? Сидишь в каюте, тепло.
– Здесь человека убили. И не одного. Мне это не нравится.
– И что тут такого? Ты же был в Афганистане.
– Здесь что-то нечисто. А кто были те паны, которые приезжали днем? Что они тут делали, скажи?
– Это ученые. Они что-то мерили.
– Это украинцы. Я слышал, как они разговаривают. У моего дяди на ферме немало этих бандеровцев работает.
– Ты не должен так говорить про украинцев. Это теперь наши друзья. Пан полковник предупреждал. Они воюют против москалей.
– Если волк съел твоего врага, он не стал от этого твоим другом. Я этих бандеровцев за версту чую.
– Да брось. Все это давно было.
– Нет. Не давно. И ничего с тех пор не изменилось. У меня были родственники, живущие во Львуве и львувском воеводстве. Они выжили только потому, что явилась червонная армия и с ними армия Людова. Если бы не это – им бы конец. Украинцы убили бы и их, как убивали поляков в Станиславе и других местах…
– Это тебе конец. Если будешь болтать такое.
– Это история, Марек. Я никогда не поверю, что украинцы стали нашими друзьями. Они бандеровцы, и не скрывают этого. Носят по Львуву портреты Бандеры и других нацистских уродов. Они только прикидываются нормальными, а отвернешься – воткнут в спину нож. Я им не верю.
– Тебя никто и не заставляет им верить.
– Да, но что они тут мерили? Как это понимать?
– Тебе не надо это понимать. Просто выполняй приказы.
– Ладно. Пойдем. Наверное, кофе сварился…
– И держи язык за зубами, Марек. Я слышал, будут бюджетные ограничения, и армию могут сократить.
– И пес с ними…
Охранники – скорее всего, из маринарки военной, из спецподразделения, занимающегося охраной военных баз – пошли дальше. Ковальски дождался, пока они уйдут за угол, спрыгнул, стараясь не нашуметь.
Рука сильно болела, к тому же правая. Он перекинул пистолет в левую и присел, стараясь не светиться. На контейнере появился красный зайчик лазерного прицела, он показал рукой «все ОК», отвалите.
Здесь были украинцы. Что-то измеряли. Интересная информация для военной разведки.
Минут через пятнадцать в наушнике раздался голос шефа Роббика. Он открыл люк, протянул руку.
– Все о’кей?
– Сваливаем отсюда…
Они прошли тем же путем, что пришли сюда. И ушли в воду…
Шефу Роббику удалось заснять какие-то работы в трюме, их выполняли люди в костюмах высокой степени радиационной и биологической защиты. Такие костюмы Польша получила по линии НАТО на случай теракта с использованием ОМП[7]. Удалось заснять какой-то контейнер, вскрытый.
Замеры показали стабильно высокий радиационный фон в трюме. Нормальный фон был превышен, по крайней мере, в триста раз.
Румыния, черноморское побережье База ВМФ «Михал Когэлничану» 09 июня 2021 года. Нелегальный центр JSOC, позывной «Кингфиш»
– Джентльмены…
Офицеры оперативной группы, занимающейся специальными операциями в южной Украине, собрались на втором этаже штабного здания румынской базы ВМФ «Михал Когэлничану», переданной во временную аренду ВМФ США за ненадобностью[8]. Помещение было старое, обшарпанное, наверное, стоящий в нем современный проектор, принадлежащий ВМФ США, стоил дороже самого помещения. Офицеры с любопытством смотрели на явно штатского человека, «ботаника», прибывшего спецрейсом из США этим утром.