К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена

У меня опустились руки. Бог с ними, с бананами, но… На столе стояла начатая банка с крабовым мясом. Лежала разорванная на ломти свежайшая чиабатта из французской пекарни… Тонкими кусочками – зелеными, как мои коленки, – нарезанный авокадо… И колотый твердый сыр, аромат которого сбивал с ног. Венцом всему – початая бутылка красного. Дорогого.

А у меня нет денег на новые колготки.

– Валь, ты все спустила?

– Не волнуйся! Я все решила. На днях я пойду в суд и подам на развод. Джад будет обязан выплатить алименты… Я все тебе верну.

Объяснять Вальке, что бракоразводный процесс с иностранцем затянется на месяцы, а до следующей стипендии еще две недели, – бессмысленно. Джад перекрыл ей кислород, заблокировав карты. А Валя за три года в Англии привыкла к бесстыдно красивой жизни.

Я бухнулась на стул, заваленный ее мятыми юбками, сунула два пальца в «крабовую» банку и выудила оттуда розовый ломтик. Хоть попробую, на что ушла моя стипендия. Валя с виноватым выражением на лице наполнила и придвинула ко мне керамическую чашку – ту, что с нарисованным мышонком и отколотой ручкой. Не знала кружка на своем веку таких благородных напитков.

Я покосилась на трехлетнего Ваньку, игравшего с дверным шпингалетом. Для него это просто еще одно приключение.

Эти двое свалились мне на голову внезапно. Как два беженца-погорельца, бежавшие из зоны боевых действий. Валя даже не позвонила заранее. И почему-то (ладно, я догадываюсь, почему) полетела не в Воронеж в родительский дом, а ко мне, в комнатку общежития, рассчитанную на двоих.

Повезло, что вторая койка оказалась свободной. Соседка взяла академический отпуск и поехала к родным в Липецк. Ее отцу понадобился уход после аварии на заводе, а никого нового ко мне подселить не успели.

Но даже для одной меня тут было тесно. У двери громоздились шкафы и тумбы, забитые нашими пожитками, книжками и чашками. Между двумя кроватями – проход шириной в полтора метра, и в него втиснут стол для учебы. Словно в плацкарте.

Добавить еще Ваню, который с трудом находил себе занятие и почти не спал на новом месте. Неумение Вали пожарить картошку, не спалив кухню общежития. Отсутствие каких-либо финансов и ее склонность забрасывать одеждой мою половину жилплощади. И можно догадаться, что последняя неделя стала для меня адом местного разлива.

Но по рассказам Вали ее жизнь в Лондоне и вовсе напоминала фильм ужасов. Так что я стоически терпела.

Ее персональная сказка про принца на белом «Рейндж Ровере» разбилась… нет, не о быт. О кулак этого самого принца, оказавшегося ревнивым собственником и психопатом.

Валя была девушкой видной, улыбчивой, общительной. С детства она внушала себе и заодно мне, что мы достойны самого лучшего. А когда отец заключил первый миллионный контракт, уверилась в этом окончательно.

Сестра любила вечеринки и клубы, охотно прожигала деньги и молодость в компании длинноногих подруг-моделей. Ее белокурые кудряшки весело подпрыгивали, когда она покачивала бедрами в такт музыке. В одном из дорогих столичных заведений ее и нашел Джад Вайлд.

Пугливой ланью Валька никогда не была, наоборот, совершенно открыто искала своей выгоды от любых отношений. Внушительная фигура, английский акцент и неприлично длинный банковский счет входили в ее понимание «самого лучшего». Так что с Джадом они быстро поладили.

…Она никогда не признавалась мне, что он поднимает на нее руку. Никогда! Ни разу за все три года в Лондоне! А ведь мы созванивались раз в месяц.

И вот, в первый же день приезда, пряча глаза и едва связно бормоча, она вывалила мне голую, грязную, отвратительную правду. Оказывается, Валька дважды снимала побои в местном участке. И дважды они оттуда – как по волшебству! – пропадали. Деньги видного бизнесмена Джада Вайлда решали любые вопросы.

Побег остался единственным шансом на спасение от тирана. И она прилетела ко мне. Словно я была большой и сильной, и могла укрыть сестру от этого страшного типа!

Прошла неделя, никто за Валькой не примчался. Но я боялась расслабляться. В конце концов, это так предсказуемо – прятаться у младшей сестры в комнатке общежития!

В коридоре что-то гулко скрежетнуло. Раздался грохот – кажется, в стену полетел стул. Воздух общежития разрезал рык: «Показывай комнату. Живо!»

Вальку тряхануло, как от мини-землетрясения. Я же, наоборот, застыла. Ровно до той секунды, как в дверь хлопнулся чей-то мощный кулак.

– Открывай!

Осознание стукнуло голову тяжеленной гирей. Он тут. Джад тут! Все-таки прилетел за своей семьей. И теперь ломится в мою крошечную спальню, как злобный волк – в соломенный домик глупого Ниф-Нифа.

Бах!

Бах! Бах! Бах!

Дверь готова была разлететься в щепки. Сердце судорожно сжалось до размера сушеного инжира. Процессы в организме будто затормозились. Время и пространство плыло. Сейчас он войдет, и… И дальше мозг отказывался рисовать грядущую картину. Ему просто нельзя входить. Нельзя!

– Валентина! – рычало хриплое из-за двери. – Я забираю тебя!

Белокурые кудряшки нервно вздрогнули, Валькина голова вжалась в шею.

– Пусть он уйдет, господи, пусть он уйдет! – сестра забилась в угол, губы задрожали, слезы покатились по щекам. Ваня жался к ней перепуганным котенком.

Мне и самой было страшно. Я видела Джада лишь раз, на их свадьбе. Валька уже была с пузом. Тогда казалось, что она вышла замуж удачно. Лилька, моя лучшая подруга, задыхалась от зависти, изнывая от летней жары на речной прогулке. Такой идеальной парой они выглядели.

Если бы меня попросили представить мужчину, за которым, как за каменной стеной, то перед глазами сразу бы всплыл Джад. Он был очень… большим и надежным. Спокойным, уверенным в себе. То ли Валька сделала из него за три года неврастеника, то ли в нем всегда была эта червоточина. Потому что сейчас к нам ломился псих.

– Если я не пойду с ним, он просто заберет Ваню. А я… Я так боюсь! – прохрипела сестра еле слышно, и я присела к ней рядом.

Дверь почти срывалась с петель, грохот стоял на все общежитие. Но никто не спешил нам помочь. Черт, да я бы и сама сидела смирной мышкой под печкой, завидев издалека этот шкаф с антресолями.

– Нет-нет-нет! – причитала сестра, хватая меня за руки, будто я могла что-то сделать.

Но что? Черного пояса я не имела, а защищаться холодным чайником – сомнительная перспектива. Звонить в полицию было поздно.

Еще пара ударов – и дверь сорвалась с петель, проявляя в проеме жуткую фигуру, подавляющую своей физической мощью. Я поежилась, некстати представив миниатюрную сестру под этим хтоническим чудищем. Он чем-то напоминал викинга – русоволосый, с небольшой бородкой, мужественной челюстью и складкой между бровей.

– Вставай и пошли, – вдруг спокойно заявил Джад. – Я намерен забрать свою женщину домой.

– Не трогай ее, ты… – сипло проблеяла я, поднимаясь и влезая на свой страх между официальными мужем и женой.

– Отвали, Олеся. Я пришел за супругой и сыном. Моему наследнику не место в этой конуре.

Я замерла в легком шоке. Он помнит мое имя? Почему-то от этого стало страшно вдвойне. Но я набралась смелости.

– Если ты еще хоть раз поднимешь на нее руку…

– Не пори чушь, девчонка, – Джад хрипел с явным акцентом. – Я ни разу не сделал ей больно. Хотя этой дурехе бы было полезно. Может, мозги бы встали на нужное место. Валентина, Иван, – мы уходим. Дома поговорим.

Ваня дернулся, собираясь послушно пойти к отцу, а Валя жалобно заскулила. Неужели все закончится так? Он просто заберет их в Лондон, и в жизни сестры ничего не изменится?

По щекам потекли горячие слезы. Как же несправедливо! Почему в мире все решается силой и деньгами? В такие моменты особенно ярко ощущаешь, какой ты на самом деле маленький, беззащитный, ни на что не способный муравей под огромным башмаком власть имущих. Вайлд такую, как я, растопчет и не заметит.

Когда казалось, что выход из сложившейся пантомимы только один, в пустом дверном проеме возник мужчина.

– Что у вас тут происходит? – проговорил он лениво, без капли напряжения в голосе, опираясь плечом о косяк.

– Вы?.. – я совершенно опешила.

Даррел Дрейк, гость из Вашингтона! Что он забыл в нашем общежитии? Более детально знакомился со студентками? Изучал техники плетения макраме?

– Проходи мимо, если не хочешь стать Джоном Доу, – фыркнул на него Джад, не удостоив взглядом.

– Олеся? У тебя разногласия с этим… джентльменом? – внезапно вспомнив про уважительное обращение, поинтересовался Дрейк.

– Да… То есть, нет. Никаких проблем, – я нервно сглотнула. – Идите, пожалуйста.

Не знаю, почему не стала просить о помощи. Может, потому, что Дрейк был хоть и статным, высоким мужчиной, но все равно не таким крупным, как Валькин муж. Джад размажет его по стене и не заметит. Тут нужно как минимум три таких Дрейка. А лучше пять.

– А если не пойду? – он надменно приподнял бровь.

Джад нахмурился и повернул к нему мощный корпус.

– В таком случае мы немного потанцуем.

Валькин муж неспешно двинулся к выходу, напоминая повадками льва. Благодаря внушительным размерам он чувствовал себя царем зверей в моей крошечной спаленке. И вполне заслуженно.

– Не думал, что ты вальсируешь, Вайлд. Но можем попытаться, – Дрейк прямо посмотрел в глаза «викингу», и тот ненадолго замер. Что-то во взгляде профессора ему не понравилось. Атмосфера вмиг заискрила напряжением.

– Да… – спустя полминуты согласился Джад. – Можем попытаться. Не при сыне.

Дрейк отступил спиной в коридор. Валькин муж вышел за ним. Ведомая странным импульсом, я пихнула Ваню в руки сестре и выскочила следом. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как дальше по коридору мощь схлестнулась с мощью. Они налетели друг на друга, как две гигантские ледяные глыбы в океане. Просто какое-то безумие!

Это действительно напоминало танец. Жуткий, но впечатляющий. Удар, еще удар… Джад отлетел к стене, но быстро вернулся на исходную и рывком отпихнул Дрейка в мою сторону.

Вашингтонец пролетел мимо, за ним тяжелой походкой прошел викинг. Снова глухой грохот – Джад спиной пробил трещину в чьей-то приоткрывшейся двери. Из комнаты соседок послышался визг. Желающих посмотреть поединок не обнаружилось.

Они друг друга стоили. Я завороженно смотрела, как натягивается белоснежный слим-фит на порывисто дышащей груди. Как облегает тонкая ткань напряженные мышцы на руках. Не надо никаких пятерых Дрейков, и даже трех… Хватит и одного.

Зубы уже отбивали чечетку. Это происходит на самом деле? Они дерутся из-за меня? Эти два хищника?

Я одернула себя. Причем тут я? Они схватились из-за Вальки и ее сына. И все равно казалось странным, невероятным… Неужели хам из Вашингтона не так отвратителен, и человеческие ценности ему не чужды? Сейчас он виделся мне с другой стороны. Любой бы на его месте, увидев масштабы личности Джада Вайлда, потрусил бы мимо развороченного дверного проема.

Какое ему, казалось бы, дело до малознакомых перепуганных девиц? Вряд ли он преследует какой-то интерес. Или все же?.. Некстати вспомнился его взгляд через всю аудиторию, направленный четко на меня, и тихое, но одновременно звучное: «Ласкина».

Да нет, не может быть!

Дрейк в обнимку с Джадом снова пролетели мимо и впечатались в выставленный кем-то в коридор книжный стеллаж. Послышался неприятный хруст. Господи, пусть этот будут просто полки, а не чьи-то кости!

Я зажмурилась, а когда открыла глаза, поняла, что хищники расцепились и покинули кучу обломков. А я каким-то образом оказалась между ними. Тонкая преграда, которую можно сломать так же легко, как книжную полочку.

Я испуганно пискнула, и Дрейк, мгновенно сориентировавшись, рванул меня за локоть в сторону. Почти тут же в том месте, где стояла я, рубанул кулак Джада. Это было близко. Невероятно близко. Я задохнулась от ужаса. Сердце норовило выскочить из груди. В полете я все-таки приложилась о дверной косяк бровью. Но это такая мелочь в сравнении с тем, что могло… Действительно ведь, могло.

Дрейк оттеснил Валькиного мужа дальше в коридор и нанес несколько быстрых, точных ударов. Пока Джад, притулившись к стене, приходил в себя, вашингтонский профессор вернулся ко мне и втащил обратно в комнату. Ощупал лицо, провел рукой по брови. Зачем-то попробовал мою кровь на вкус, слизнув с подушечки пальца. И порывисто выдохнул.

– Олеся. Ты должна решить. Сейчас.

Голос его был хриплым и запыхавшимся. Но ни царапин, ни синяков – это я поняла при беглом осмотре. Глаза невольно изучали его лицо – подбородок, сейчас казавшийся мужественным, графичный рисунок скул, недельную щетину, грубовато очерченные губы. И пронизывающий рентгеном зеленый взгляд.

– Что… решить…?

Я растерянно помотала головой, пытаясь найти глазами Вальку с сыном. Они сидели под столом, зажавшись в угол. Сестра закрывала мальчику глаза. В моем горле вырос объемный ком, состоящий из ужаса, слез и ежиных колючек.

– Ты хочешь, чтобы он ушел? Джад Вайлд? Чтобы оставил твою сестру и племянника в покое и больше никогда не появлялся на этом пороге?

До меня вдруг дошло, что он говорит на чистейшем русском. Без акцента даже. Что за чертовщина? Ведь тест на английском был!

– Что? Да… то есть… конечно, хочу, – прошмыгала я, размазывая по щекам тушь.

– Я могу помочь.

– Можете? – я недоверчиво нырнула в зеленые глаза.

Они всем видом уверяли, что да, он способен заставить страшного человека, выломавшего дверь, исчезнуть из моей жизни.

– Я все могу, Олеся, – подтвердил Дрейк пугающие выводы. – Но тебе нужно попросить меня об этом.

До чего же странный тип. Невозможный просто. В такой момент затевает какие-то идиотские игры.

Джад, судя по негодующему рыку, пришел в себя. Он снова показался на пустовавшем пороге, заслонив собой весь дверной проем. Валька жалобно завыла и прижала ошарашенного сына к себе еще крепче.

– Я… прошу, – судорожно закивала, возвращаясь к колдовским глазам. – Помогите, пожалуйста. Я очень прошу!

Дрейк внимательно посмотрел на меня, заглядывая, казалось, в самую душу. А потом вдруг поцеловал. Грубо, нетерпеливо смял губы и решительно вторгся языком на запретную территорию.

У него был непривычный вкус. Соленый, морской, насыщенный… Истинно мужской. Чужой! Я возмущенно замычала, и он резко оторвался.

– Не забывай, Олеся. Ты попросила сама.

Что-то опасное мелькнуло в его остром, подернутом черной дымкой взгляде. Я нервно кивнула, и он бросился на Джада, переводя драку в коридор. А через пару минут грохот послышался уже на улице.

***

Меня било дрожью. Дурное предчувствие точило, отравляло изнутри. Обхватив себя за плечи, я сверлила невидящим взглядом темноту за окном. Свет фонарей, отражающийся от зеленых мусорных контейнеров. Заснеженные крыши машин на парковке соседнего дома. Пустующую детскую площадку через дорогу.

Почему-то смотреть на сжавшуюся под столом в комок сестру не хотелось. С ней все будет в порядке – теперь я знала это точно. Мне пообещал странный мужик из Вашингтона.

Мучительные двадцать минут я стояла спиной к коридору и ждала скрипа открывающейся двери. Дурочка. Ее же выломали с корнем! А я успела забыть. Поэтому я едва не подпрыгнула, услышав прямо за спиной хриплое: «Что ж, Олеся…».

Он вернулся один. Как и обещал. Целый, невредимый и чем-то будто даже удовлетворенный. Только прямой, цепкий взгляд светился усталостью, без привычных искр и червоточинки.

– Поговорим об оплате? – спокойно бросил Дрейк, ничуть не стесняясь свидетелей.

Правда, сомневаюсь, что Валька сейчас что-то замечала.

– О чем? – обреченно пролепетала в ответ.

Я не удивилась, нет. Как будто еще с его выхода в коридор ждала этого разговора.

– Ты молила о помощи. Я помог. Думаю, я заслужил небольшую награду.

– Что вы хотите? – сдавленно прошептала я, с неприязнью, пусть и поутихшей в стрессовый момент, поглядывая на странного типа. Почему-то теперь он пугал меня больше, чем Валькин муж.

– Это мы обсудим позже. Сейчас ты попрощаешься с сестрой, успокоишь ее и скажешь, что пойдешь со мной. Я буду ждать тебя внизу. Черный седан. Не советую испытывать мое терпение, Олеся. Мое время очень дорого.

***

…Я заторможенно села к нему в машину. Обычный, современный, отполированный до блеска черный седан, марки я не приметила. Дверь он мне не открыл: просто сидел за рулем и ждал, будто не сомневаясь, что я покорно залезу внутрь. И я залезла. Потому что не понимала уже ничего и тряслась от страха.

Валькин муж будто сквозь землю провалился. Что сделал с ним профессор из Вашингтона? Как убедил не возвращаться за женой и сыном? Может, у него и оружие есть. Да даже если и нет… Я видела, как летал «викинг» от стены к стене. Это временно отбивало охоту перечить. Чувство самосохранения кричало, что для меня безопаснее не спорить с этим типом. А просто залезть к нему в машину и выслушать требования.

Он сунул ключ в зажигание, двигатель тихо заурчал, и мы молча тронулись с места. Я сидела на переднем пассажирском кресле так прямо и напряженно, будто проглотила железный прут.

– Пристегнись, Олеся, – не глядя на меня бросил Дрейк и выкрутил руль, выезжая на оживленное шоссе. Мы все дальше удалялись от общежития. Ехали, к счастью, не в лес, а в центр.

– Куда мы? – сипло прошелестела я, буравя глазами лобовое стекло.

– Ко мне.

Желание расспрашивать дальше у меня резко пропало. Во что я вляпалась? Господи, я ведь действительно попросила его об услуге. А вдруг он какой-то криминальный авторитет? Работает на «крестного отца»? Как в их кругах отдаются долги?

***

Плавая в тумане пугающих мыслей я не заметила, как мы припарковались у свеженькой высотки в престижном районе. Дрейк заглушил двигатель, вышел и направился ко входу в здание. Мне полагалось бежать следом.

Улыбчивый консьерж, подобострастно восклицающий: «Мистер Дрейк, рад видеть! Приятного вечера!». Лифт, издающий «Дзыннь». Мое бледное лицо с огромными перепуганными серыми глазами, отражающееся от зеркальной поверхности. Очередное «Дзыннь», сухое «Нам туда», ковер, смягчающий ровный стук шагов Даррела Дрейка… ведущего меня за собой в его квартиру на четырнадцатом этаже.

Я запомнила, потому что эта цифра въелась в мою память вместе с оглушительным «Дзыннь».

– Перейдем сразу к делу, – Дрейк сунул мне в руку стакан с ледяной водой. – Поскольку твоя душа теперь официально принадлежит мне…

– Чего?! – я поперхнулась, потому что успела сделать глоток. – Вы в своем уме? Какая душа?

Я будто отмерла – впервые за всю поездку. Какая, к чертям, душа?

– Пришла в себя? Прекрасно. Я уж волноваться начал. В первые часы при передаче души в чужое владение могут возникать странные ощущения. Апатия, покорность, шок… Ты быстро справилась, молодец, – похвалил непонятно за что Дрейк. – Твоя душа, Олеся, чья же еще. Ты мне ее продала.

Я испуганно попятилась и уткнулась лопатками в запертую дверь. Он попросту сумасшедший. По профессору из Вашингтона плачет психушка.

– Давай сэкономим время, Олеся. Ты позволишь?

Не дожидаясь ответа, он подошел и обхватил мое запястье, зажав место «пульса» большим пальцем. От точки, которой он коснулся, побежали странные золотистые дорожки. Будто хитросплетенные венки засветились под кожей божественным огнем.

– Это твоя душа отзывается на зов владельца. Теперь ее хозяин я, ты – просто сосуд. Так будет, пока я не верну тебе ее обратно. Контракт на месяц меня устроит.

Глаза Дрейка полыхнули тем же золотом, что венки под моей кожей. Какого черта?! То есть… Именно черта, ведь так? Он не криминальный авторитет. Он самый настоящий…

– Демон Ада. Да, Олеся, очень верные размышления.

Меня накрыла истерика. Тоже самая настоящая. Хотелось судорожно глотать воздух, кататься по мягкому ковру, поджав ноги в коленях, и нестерпимо громко хохотать.

Я попросила о помощи черта.

Я. Попросила. О помощи. Черта!

Офонареть. Лил права, я «тридцать три несчастья». Почему-то я сразу поверила, что это никакие не спецэффекты.

А рога у него имеются? А хвостик? Ужасно захотелось это проверить. Нервное, конечно. Истерика у меня. Демон в моем университете! Ну и жуть.

– Выражаться не обязательно. Рогами не обзавелся… Что до хвостика, Олеся, – может, и покажу. Посмотрим на твое поведение.

Гад! Самодовольный, высокомерный гад! Не симпатичный даже. И глаза цвета скисшего болота. И прическа отвратная…

– Олеся, ты специально думаешь про меня гадости? Детский сад какой-то! – буркнул черт безрогий, отвернулся – обиженно? – и пошел в гостиную.

В квартире было стерильно и совсем не уютно. Ее обставлял стилист с тем, чтобы будущие владельцы добавили в нейтральную серо-бежевую гамму ярких акцентов и домашних деталей. Но, видимо, у нынешнего хозяина представления о комфорте были специфические, и он не стал воплощать их в жизнь. Мне представились пышущие жаром сковородки, кипящие котлы…

– Прекращай. Или я немедленно займусь твоим просвещением.

Прозвучало опасно, и я приостановила поток нервно-истеричного сарказма в своих мыслях.

– Я поясню тебе все только один раз, так что слушай внимательно, – сдержанно сказал Дрейк и кивнул на кресло, предлагая мне его занять.