Время, в котором меня нет
– Блин, я не голая, хватит уже издеваться.
Он снял с себя рубашку и протянул мне, сказав:
– Надень!
Мне не хотелось ее надевать, но я молча взяла рубаху из его рук, которая пахла потом, и начала натягивать на себя, хоть на Эгоне она была свободна по размеру, мне она все же не сходилась в области груди, и, как назло, в этом месте не было ни пуговиц, ни шнуровки, он посмотрел и сказал:
– Нет, так тоже не пойдет, тебе придется тут остаться, а я пойду к нам и что-нибудь принесу тебе надеть.
– О Господи, что ты прицепился к моей одежде, маленький извращенец!
Он подвел меня к камню, усадил насильно и строго сказал:
– Сиди тут и ни шагу отсюда не делай, я скоро вернусь.
– Эгон, я боюсь одна тут остаться.
– Не бойся, тут не опасно, и сейчас здесь никто ходить не будет, все сейчас в другом замке. – и так просяще произнес: – посиди, хорошо?
– Ну раз никого нету, почему я не могу с тобой вместе пойти?
– Нет, там, внизу, есть, конечно, люди. Поэтому в таком виде тебе туда нельзя. Я не сумею тебя защитить.
Я устала и спорить с ним уже не хотела.
– Хорошо, иди, только, пожалуйста, недолго, я подожду тебя тут.
Он кивнул головой и пошел, хромая.
Я сидела на камне, мысли все были в ступоре, голова отказывалась что-то думать или предполагать. Каша, которая сейчас была в голове, просто пугала тем, что я одна, фиг знает где, где все разрушено, да еще Эгон запугал какой-то опасностью, которая так и кишела вокруг, от всего этого мне было не по себе… Кажется, минуты стояли и время не шло, так как Эгона не было видно. Взгляд замер в одной точке, куда удалился пацан.
Сидя на своем месте, мне казалось, весь лес видит меня, как я дрожу от страха, и мой желудок запел, дал понять, что я голодная, а может, тоже выл от этого ужаса? На камне сидеть было неудобно от его корявости, мой зад онемел, я спустилась с камня и уселась на траву рядом с тропинкой, слава Богу, здесь не было этих колючих кустов. Оглядевшись, увидела неподалеку кустик земляники, на котором висели три спелые ягодки, странно, весна и ягодки, не знаю, почему, но они меня обрадовали. Как столетняя старушка я поднялась с места и налетела на эти три ягодки, сорвала их и, положив на ладонь, перекатывала их, любуясь, как будто тоже землянику видела впервые, но это, то что действительно было мне родным и знакомым в этом страшном незнакомом месте, хотя замок, который возвышался там, в низине, был мне тоже знаком, но увы, сейчас он казался совсем далеким и страшно опасным… Я засмотрелась на эти три красненькие ягодки, от них действительно шел аромат земляники, я вдохнула запах и как-то от этого стало по кайфу, на миг забыла о страхе. Положив одну ягодку на язык, я хотела почувствовать вкус ее аромата, на секунду задержала земляничку на языке, затем покатала ее по рту, но увы, аромат пропал, прокусила – вкус был непонятный, видно, маленькая слишком, и я отправила в рот и те две, которые были еще на ладошке, разжевала, но ни кислоты, ни сладости я так и не ощутила, зато услышала:
– Ты что делаешь, выплюнь сейчас же, это же сон-ягода паралич.
Передо мной стоял светлый мужчина, который был на озере с моим Рыцарем, он подошел, наверно, крадясь, так тихо, что я не слышала ни единого шороха с его стороны.
И от неожиданности на это «плюнь» у меня последовала обратная реакция, и я сглотнула их. Потом встала, и не знала, как вести себя. «Кто он, враг, друг, почему все где-то, а он тут?» – спрашивала я себя, будто в себе найду ответы. Он заметил мое волнение. Протянув руку вперед, показывая, что он не тронет меня, произнес:
– Не бойся меня, Эгон не придет, его я отправил к Эльзе, чтоб она его ногу посмотрела, что -то слишком пятка его выглядела нехорошо. Это он мне сказал, где ты его ждешь. Поэтому я пришел за тобой.
Он протянул мне замотанный небольшой сверток.
– Что это? – спросила я.
– Это то, за чем Эгон пошел в крепость, надень на себя.
Я развернула, это была большая широкая длинная рубаха из грубой материи.
– Вот одно не понятно, – сказала я. – Почему это вам всем вид моей одежды не нравится, почему я должна это надеть?
И тут же мелькнула мысль в голове: «Сектанты, наверное, какие-то, и оголенные плечи – это грех.» «Тьфу ты, еще нагоняю сама на себя страху», – тут же опротестовала свою мысль.
Он поглядел на меня и спокойно сказал:
– Мне вообще-то все нравится, но видеть женщину в лесу почти голой, согласись, это как-то неожиданно.
– Я не голая, одета, как и все, жара же днем как летом. А вы тут заигрались по ходу до умопомрачения.
– Тебя как звать, какого ты рода?
– А что, Эгон не сказал, как меня звать, раз уж рассказал, где я его жду?
– Он забыл твое имя, сказал, такое же странное, как и ты сама.
– Миледа, и что в этом странного?
– Артур.
Произнеся имя, он сделал такой грациозный жест, правую руку приложил к сердцу, и как бы в легком поклоне склонил голову за рукой. Жест рыцарей при знакомстве, подумала я. Красиво.
– А имя у тебя не так странное, как необычное, впервые слышу такое имя.
– Зато ваше имя очень даже популярно, – в ответ сказала я.
– Ну что, Миледа, добро пожаловать к нам в крепость. Я так думаю, что вы не из наших краев?
– Спасибо, сударь, как вы догадливы, – как-то странно оба перешли на «вы».
– Да это слышится по разговору, у нас так не разговаривают.
– Ну да, я тоже заметила, что я вас не всегда понимаю. Артур – имя киношное или реальное?
– Вот и я не всегда вас понимаю, о чем вы говорите? – ответил он мне и взмахнул рукой, показывая, что пропускает меня вперед, я прохромала мимо, но идти впереди и чувствовать, что в спину мне дышат, как-то не хотелось. Весь путь до этого места я все время шла за Эгоном.
Идти в длинной грубой рубахе было неудобно, я как японка семенила ногами, так как грубая ткань кололась и ссадины пекли, тело чесалось. Ох, подумала я, не надо ко всем этим неудобствам сейчас прислушиваться, а то не выдержу и расплачусь.
– Артур, расскажите хоть, что за фильм снимается? И какая роль у вас во всей этой истории?
– Вы знаете, Миледа, я сейчас даже не могу вам ответить, так как не понимаю, о чем вы спрашиваете? Что означает – фильм?
– Да ладно, я про кино спросила.
– А что значит ваше кино?
– Мое? В отличие от вас я не артистка, в кино не играю, как вы.
– Кажется, мы говорим на разных языках, хотя в округе я все диалекты языка знаю и понимаю, а вот на каком говорите вы, я даже и не предполагаю. Поэтому мне непонятен ваш язык.
Голос у него был ровный, спокойный, он говорил, чеканя каждое слово. Наверное, для того чтобы я его могла понять.
– Артур, не прикидывайтесь сейчас, вы же в кино снимаетесь?
– Нет, наверное, я же сказал – не знаю, что означает кино, объясните мне его значение?
– Офигеть, ну вон замок разрушен, это ведь декорация к фильму?
– Почему разрушен? Он строится.
– Ну да, по сюжету, может, и строится, а на самом деле ему уже почти пять веков. И вон там мост должен быть, который объединяет два замка. А сейчас его почему-то нету. Где он, Артур? Его ведь видно отовсюду было…
Я оглянулась, Артур остановился, глаза были у него расширены, как будто в этот миг он услышал страшную весть. Я тоже остановилась, повернулась, и пока он стоял в оцепенении, разглядывала его наглым образом. Он был темный блондин с ярко-голубыми глазами, острый нос, тонкие губы, был гладко выбрит, и от лезвия был на щеке свежий порез, волосы были не стрижены, спадали до плеч, стройный, с благородной осанкой, среднего роста, одет был в льняную рубашку, с одной стороны она заправлена в черные вельветовые брюки, с другой провисала, одевался, наверное, в спешке, и почему-то в такую жару был в сапогах, которые все время хрустели, когда он шел. Хоть и погода стояла летняя, видно, костюм был все же по сюжету фильма, подумала я.
– Миледа, сколько, говорите, нашему замку?
Он это сказал тихо, почти шепотом.
– Почти пять веков. А может, еще больше, а может, маленько меньше, я честно скажу, когда была на экскурсии тут, и гид называл годы его постройки, я не вникала в это, потому что всегда даты забываю. Старею, наверно, память теряю потихоньку, – ухмыляясь, ответила ему я и продолжила, повысив голос: – что вы на меня так смотрите, как будто у меня рога растут на лбу?
– Да нет, не растут, просто вы меня сильно удивляете своей речью. Кто вы?
– Кто, кто, я уже сказала, кто я.
– Вы ведьма?
– О-о-о. И этот туда же. Обалдеть. И не вздумайте, как Эгон, кидать в меня камни, проверяя этим, больно мне или нет. Уж поверьте на слово – мне больно.
Артур рассмеялся, смех у него был действительно хохотом от души.
– Это что, Эгон кидался камнями, проверяя, ведьма или нет?
– Ну да.
Улыбаясь, Артур посмотрел мне прямо в глаза пристально и сказал:
– Ведьму лучше всего сжечь, а не камнями закидывать.
– О, еще лучше, кажется, у вас у всех крыша едет. Чего вы курите, сэр?
– Чего делаем?
– Спрашиваю, какую траву курите? Что ведьмами кажутся все, кто мимо проходит?
Он пожал плечами, делая жест следовать дальше.
Я развернулась к нему спиной и медленно пошла по тропинке, ведущей к замку Алижуан, хотя фиг знает, что это за замок, раз он в разрушенном виде. Мы почти уже подошли к каменной стене с восточной его стороны. Стена была примерно метра три или четыре в высоту, если обойти эту стену в противоположную сторону, то там, по идее, должен быть обрыв, который подпирался казематом, наверняка для большего устрашения когда-то заключенных в нем узников, а за стеной расположен двор, красиво ухоженный. В глазах все почернело, я иду по двору, почему-то представляя, как тут когда-то ходила герцогиня Алижуан в красивом длинном платье, всегда приподнимая его то двумя руками, то одной, чтобы не мешало ходьбе, а рядом с ней такой важный, сильный, красивый муж – герцог Алижуан.
Я, смеясь, говорю вдаль, но не вижу, кому:
– Они были счастливой и красивой парой, недаром народ ими восхищается. До сих пор в честь их многие называют своих детей, надеясь, что они так же будут счастливы в будущем, как и чета Алижуан.
Мне было так хорошо, я стояла среди цветущих красных роз. Их было столько всяких сортов, посаженных в клумбы, как будто самые лучшие дизайнеры соревновались в оформлении этого двора.
Как только мне становилось хорошо, меня почему-то начинали трясти, теперь меня за плечо тряс Артур, а я держала его под руку, он смотрел мне в глаза и что-то говорил, я не слышала его, я слышала голоса туристов, с кем я стою во дворе дворца на экскурсии неделю назад. Но меня явно трясли, такое чувство, что голова сейчас оторвется от моей тонкой шеи.
– О Господи, она безумна… – услышала я голос Артура.
Я еще пару секунд не могла понять, что происходит, то я во дворе стою, то за стеной замка перед обезумевшем Артуром.
– Э-э-й, эй перестань меня трясти, голова оторвется от твоей силы.
Но глядя, как он причитает о спасении, я запела, ну не дура ли, чем окончательно добила и так офигевшего мужика:
– Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи, я отправлюсь за тобой, что бы путь мне ни пророчил. Я приду туда, где ты… А-а-а-а-а! – закричала я. Этот идиот связал мне руки и совал в рот вонючий кляп, сделанный из сумочки в виде кисета, которая была заправлена в голенище сапога.
– Сейчас еще завяжу твои дьявольские черные глаза. И когда твои бесы начнут просыпаться, мы тебя сожжем, – причитал он.
Из моего рта выходило только мычание.
Он снял с шеи кожаную ленту, на которой висел, как мне до этого казалось, медальон, но под рубахой мне не было видно, что это, но теперь я видела – на ленте был подвешен нож. Вынув нож и сунув его в голенище сапога, Артур лентой стал завязывать мне глаза. Я сопротивлялась, изворачиваясь и пытаясь отвернуться. Обтираясь ртом об его руку, удалось избавиться от кляпа, и я заорала:
– Вот мужики пошли чокнутые и трусливые как зайцы, ничего им не скажи!
Я упала на спину и давай ногами отбиваться от его попытки снова засунуть мне кляп в рот. Он был, конечно же, ловчее и шустрее, перепрыгнул через меня, и, пока я сообразила развернуться, он приподнял меня сзади, обхватив за горло и придавив так, чтобы я все же могла дышать, стал на глаза мне мотать свою ленту, конечно, мне пришлось их закрыть, боялась, что еще попадет в открытый глаз и глазу будет капец. Потом скомандовал:
– Рот открой, а то я тебе его ножом открою.
– Артур, я обещаю, буду молчать, только не суй мне эту вонючку в рот.
– Открой рот, я сказал…
Однако сказано было угрожающе. Что мне оставалось делать, открыла. И этот гад засунул мне свой вонючий кляп.
– Теперь вставай, пошли, – опять скомандовал он.
– Мм-мм-мм, – опять мычала я, пытаясь сказать – фиг я пойду, тем более меня жечь кто-то обещал.
Я опять легла, давая понять, что идти я не намерена.
Он схватил меня за связанные руки и в две секунды поставил на ноги, потом подтолкнул, чтобы я шла, но я упиралась, кто знает, если они так на меня болезненно реагируют, что меня там за этими стенами ждет…
Он наклонился и плечом своим как бы дал мне под дых, я согнулась, повязка съехала с глаз он как мешок с картошкой перекинул меня через плечо и зашагал к воротам в замок. Я весила пятьдесят шесть килограмм, а он шел, как будто нес трехкилограммовую утку с охоты. То ли кровь ударила в голову, вися головой в низ, то ли страх меня съедал уже, но в глазах на какой то миг все помутнело, я могла слышать, видеть но тело стало не послушным, меня как будто парализовало.
Глава 4
Со стены за всем происходящим все же наблюдали. Потому как на встречу Артуру выбежали на вид двое крепких парней, одетых тоже в старинные одежды.
– Артур, это та ведьма, которая на дворе Сальза была? – спросил парень в серой рубахе и с луком в руке.
– Кто сказал, что это ведьма? – ответил Артур.
– Так все уже говорят. Кто вернулся оттуда.
– Кто все, я еще ничего не сказал.
Второй парень, тоже в серой рубахе, но с мечом в руках, добавил.
– Давай, Артур, мы поможем тебе.
– Спасибо, Тор, я справлюсь. Она не такая и тяжелая.
– Куда мы ее: в яму или сразу на костер? – спросил первый парень.
– Эд, уясни, пока Винцент и Генри сами что-либо не решат, мы самовольничать не будем, понял?
– Понял, – ответил Эд. – Так куда ее отнесешь? Ты не сказал.
– В большую башню, – сказал Артур.
– Как в большую? – переспросил Тор. – Там ведь комнаты для гостей.
– Там есть комната и не только для гостей, забыл?
– Так туда обычно сажают провинившихся воинов, – тут же ответил Тор.
– А мы не знаем, кто она, поэтому пока я ее несу туда.
Эд шел позади нас с Артуром и все время, наклоняясь, пытался рассмотреть меня.
– Артур, она не живая? – спросил он, когда своим луком поддел меня за руки и тут же отпустил, руки мои болтались без всяких сопротивлений.
– Ну я б не сказал, что она не живая, но сейчас не опасная, это точно. Ну, что там в верхнем замке слышно? – тут же задал он вопрос парням.
– Да пока все тихо, но все наготове. Милорд послал отряд разведки, чтоб узнать, кто готовит нападение, но пока он не вернулся, – ответил Тор.
Эд все так же меня рассматривал висевшую на плече у Артура, в наблюдательности ему было не отказать. Рассматривая болтавшиеся руки, на которых был сделан свежий маникюр по последней моде, с френчем, с лаком хамелеон в тон, в разброску вставленными серебристыми камешками, и только на безымянных был добавлен рисунок в виде завязанного светло-желтенького бантика, сказал:
– Артур, у нее руки нежные, не как у наших женщин, ногти странные, два сломаны, правда, но остальные какие-то не как у всех, точно ведьмовские, даже переливаются как-то странно. А глаза как у ведьмы, вытаращенные и смотрят как будто нас хотят сжечь.
Тору тоже стало интересно, он пропустил Артура вперед, приподнял мои руки, и, рассматривая ногти, сказал:
– Точно нечистой силой несет.
Артур остановился и сказал парням:
– Ну-кась, нате, тащите ее, и вы увидите, что она такая же, как все, теплая, живая и даже пахнет чем-то.
Эд немного
отступил и произнес:
– Артур, а мы сможем потом замолить грех, что касались этой нечисти?
– Я сказал, взять ее, а не спорить со мной. Эд, подставляй плечо. А лучше нет, возьми ее на руки и неси до моста, потом передашь Тору, ясно? Тор, у моста ее возьмешь и отнесешь в большую башню, ты отвечаешь головой за нее.
Оба парня чуть не закричали:
– Артур, а ты куда??
– А я скоро вернусь и посмотрю, как вы выполнили приказ. Запомните, вы за нее отвечаете головой.
Взвалил меня Эду на руки и ушел по склону вверх.
Неся меня, Эд чуть ли не дышал. Он много слышал о ведьмах, как они бесовали и как их сжигали на кострах. Но больше всего он сейчас боялся, чтобы я не очнулась, он просто не знал, как вести со мною, если я начну причитать свои заклятия. Тем более, Артур сказал, что за меня отвечают они головой. Все это он шепотом рассказывал Тору, потом спросил:
– Тор, как думаешь, она в обмороке или по-дьявольски сейчас спит с открытыми глазищами?
– Мало говори, Эд, давай быстрее иди, а то если очнется, гореть нам в аду с тобой.
– Тор, давай вместе нести, она хоть и не тяжелая, но, гадина, уперлась носом мне в шею, я даже дышать не могу. Ты за ноги ее бери, а я за руки, так быстрее донесем.
– Давай, клади ее на землю.
Эд осторожно пригнул колено и стал тихо укладывать меня на землю, я была как мертвая и не шевелилась.
Взяв меня за руки, а Тор за ноги, они быстрым шагом направились к воротам, уже у ворот народ побежал навстречу, кто с вилами, кто с граблями, кто просто подхватил камень. Парни остановились, так как поняли, что стена, образовавшаяся из людей, сейчас не даст им пройти, сильно воинственно все выглядели. Тор опустил мои ноги, вышел вперед Эда и своим громким командным тоном произнес:
– От имени милорда и его светлости Генри, мы должны ее доставить в башню целой и невредимой, поэтому расступитесь, и, если не хотите гнева милорда, займитесь все своим делом!
Как ни странно, все ворчали что-то, но расходились все же медленно, всем хотелось рассмотреть ведьму, которую несли сейчас в башню два воина. Спорить с Тором никто не хотел, он оказывается замещал Артура, когда того не было в крепости.
И только Эд тихо сказал:
– Ты чего соврал народу, ни Винценто, ни Генри не знают, кого мы несем в замок.
– Эд, заткнись и иди быстрее.
Донеся меня до башни, Эд крикнул женщине, которая мела двор
– Крис, открой двери.
Та не бросила метлу, а, как бы закрываясь ей, подошла к двери башни и открыла ее, сама же отступила подальше.
Это была большая западная башня, в ней на первом этаже располагались комнаты – одна маленькая для провинившихся воинов, с металлической решетчатой дверью, по кругу влево были еще две комнаты, но двери были закрыты полностью. На правой стороне, прямо напротив входа в башню, стоял дубовый стол с лавками, на которых сидели два здоровых охранника. Еще левее была винтовая лестница наверх.
Тор и Эд затащили меня в башню, оба охранника встали и кинулись им навстречу.
– Тор, тут уже весь замок всполошился, что ведьму к нам вы несете, – сказал один из них.
– Открой двери этой комнаты, – Тор показал на решетчатую дверь.
– Туда? – удивился второй. – В яму ее несите лучше.
– Я сказал эту открыть, – прорычал Тор.
Один охранник кинулся отмыкать дверь, из комнаты заключенный под стражу молодой парень начал кричать:
– Я не буду с ведьмой в одной комнате сидеть! Выпустите меня тогда отсюда! Тор, тебя моя мать проклянет, увидишь!
– Патрик, еще слово и получишь пятьдесят ударов розгами, – сказал Тор. – Ян, закрой его там и открой первую комнату.
Ян, крепкий здоровый парень, одетый в черную рубаху и такого же цвета штаны, заправленные в сапоги, поверх рубашки надета жилетка, быстро замкнул комнату и бросился бежать к первой от входа слева комнате. Он быстро отомкнул дверь и сказал:
– Тор, тут обычные окна, когда она придет в себя, то запросто может уйти через окно, это же комната для прислуги гостей.
Тор и Эд молча внесли меня в комнату и положили на кровать. Тор развернулся к Яну и сказал:
– А кто вам сказал, что она заключенная? Запомните, мы за нее отвечаем все головой, поэтому ты остаешься здесь, Лако, а ты, Ян, встанешь у окна, и ни одного человека не подпускать к окнам, пока не вернется Артур.
Лако все время молчал, на вид он тоже был здоровый, крепкий, высокий, черноволосый, бородатый парень, может, из-за бороды он казался старше Яна. Он молча кивнул. И подошел к двери. Как только вышли во двор Тор и Эд, Лако стал крестить комнату и что-то тихо шептать. Затем быстро подбежал к окну, и крикнул:
– Тор, а что с ней, ты не сказал? Она больна, спит или без чувств? Если очнется, как нам себя вести? Если она настоящая ведьма, то ей и дверь не преграда, а окна тем более. Посмотри какие чертовы у нее глазища.
– Лако, молись Богу, чтоб быстрее вернулся Артур. Нам велено ее охранять, вот мы и будем охранять, Артур сказал, он скоро вернется, значит, скоро он будет тут! Мы с Эдом у ворот, если что.
Лако молча кивнул и пошел обратно к двери. Проходя мимо Яна, пробурчал:
– И чем мы с тобой прогневали Бога, что ведьму нам охранять надо.
Ян стоял у окна и все время смотрел в него. Крис, которая мела двор, спросила:
– Ян, где это видано, чтобы ведьму охраняли? Мы ведь всем двором такой грех не замолим.
– Крис, знаешь, я сам сейчас об этом же подумал. Но это веление милорда и его светлости Генри, и мы должны выполнять, что нам скажут. Иди, занимайся своим делом и не мешай мне, я сейчас на посту.
Крис хмыкнула и пошла видно дальше мести двор, так как от подметания пыль влетала в окно. А я проваливалась сознанием в черную дыру колдуна Морфея, который уносил меня со скоростью звука, в свои владения.
Глава 5
Солнце уже садилось за горизонт, и в комнате было ярко от этого заката, я почувствовала на себе пристальный чей-то взгляд. Открыв глаза, я не поняла, где нахожусь, почему связаны руки, подняв свои не послушные обе руки и протерев глаза от яркого освещения, да от пристального взгляда мужчины, который стоял, склоняясь надо мной, я еще раз протерла глаза, но ничего не менялось. Присев на кровати, теперь тоже смотрела пристально в ярко-синие глаза моего рыцаря с озера, от солнечного света в его глазах отражалось небо, да, то самое небо, которое я видела у себя во дворе. Только смотрев в его синие глаза, стала замечать, что они меняют свой цвет и как будто зеленели.
«Ох какие выразительные глаза, они просто сводят с ума», – подумала я. Наверное, в гневе они зеленые и способны гипнотизировать собеседника, и тем более собеседницу.
Брови были вздернуты, придавая сейчас взгляду немного сердитости, между бровей морщинка углубилась, под глазами маленькие припухлости говорили, что он устал или же мало спал, нос прямой еле заметно играл крыльями, мне так и хотелось схватить его за нос и тихонько подергать, чтоб он не злился. Усы, которые слегка прикрывали верхнюю губу, были идеально подстрижены, но при этом не давали мне понять, хочет он улыбнуться или все же это у него такое выражение сердитости, подбородок был побрит. Тонкие, но заостренные черты лица способные в секундный срок превратить в чертовски опасного и решительного мужчину. Волосы светло-каштановые, средней длины, на висках волосы были с проседью. Широкоплечий, статный, высокий, грациозный и элегантный, в его красоте есть что-то дьявольское, но именно эта загадочность и притягивает, как магнит, к себе.
Он стоял и пристально смотрел мне в глаза.
– Где я?
– А мне кажется, ты все знаешь, и даже где ты сейчас, – сказал он мне в ответ.
– Вообще-то я не ясновидящая.
– Вот и скажи мне, кто ты?!
– Ах, ну да, мы еще не знакомы, меня Миледа звать. А вы кто?
– Винценто вен Агело, – ответил он.
О, как это было произнесено, как будто сам король Монако сейчас стоял перед мной.
«Вот вошел в роль, прям вжился в нее. Мм-да-а-а уж», – подумала я.
– А руки вы мне не хотите развязать? Я их уже не чувствую, так онемели.
Он вынул из голенища кинжал и разрезал ремешок, которым были связаны руки. Онемевшими руками я трясла во все стороны, чтобы кровь быстрее потекла по жилам, и, не отрываясь, смотрела на рыцаря. Он отошел к окну и что-то скомандовал кому-то, я не поняла, о чем и кому. Затем развернулся и опять, пристально смотря мне в глаза, сказал:
– Я намерен сегодня получить все ответы, так что не тяни, иначе я прикажу тебя наказать! Я слушаю внимательно!
– Обалдеть, а я читала, что графы были справедливыми, только не говорите мне, что я ведьма, а то я закричу громко. Милорд, дайте мне прийти в себя, я еще сама не понимаю. Где я, кто вы, чего вам от меня надо? И вообще я пить хочу.