Квадратный метр неба
– Очень заманчиво, но всё-таки я действительно хочу попробовать что-нибудь из макаронных изделий, – лицо её пропиталось прежней радостью, – ведь я и так их редко ем.
– Завтра или сегодня ночью попробуем блюдо под названием спагетти-аль-неро, тебе оно покажется очень необычным – макароны будут чёрными. –последнее слово Питер произнёс чуть ли не шёпотом.
– Чёрными? – удивлённо переспросила девушка.
– Да, внешний вид этого блюда редко у кого вызывает аппетит. Такой цвет спагетти придают чернила каракатицы, а ещё, чтобы дополнить необычный вкус, повар тушит морепродукты в луково-томатном соусе на медленном огне.
– Звучит по крайней мере вкусно, это обязательно нужно увидеть и попробовать.
– Ты не сожалеешь, что поехала со мной? – Резко сменил тему Питер, и Ассоль, сделав вид, что не услышала вопроса, задумчивым взглядом уставилась в отдалённую точку, подперев голову руками.
Питер смотрел на лицо девушки, отражающее пастельные оттенки наступающего вечера, и наслаждался им. Ему казалось, что из него тянется невидимая рука к её голубым глазам, в которых происходила смена пор года, – до того они слились с самой природой. Это голубизна молчала, но в этом молчании и заключалась непостижимая красота. Самый тихий океан – самый необъятный. «Грустно, что мне она кажется чем-то недостижимым и спасительным, последней неясной надеждой, – говорил он сам себе, – а возможно это просто…». Питер постарался отогнать пришедшие в голову мысли, но только стоило ветру слегка потревожить каштановые волосы Ассоль, как он тут же понял, насколько глупой была эта затея. Все линии мироздания переплетались, объединялись и утончались, чтобы подчеркнуть её небольшой нос, после чего, движимые неведомой, но чудодейственной силой, они начинали рисовать губы. Он не мог поверить своим глазам, ведь перед ним постепенно возникали контуры её лица, будто их вживую рисовал профессиональный художник. Вот творец плавно переходил к бровям, и своей кистью придавал им заманчивую густоту, спустя секунду он уже с осторожностью наносил краску на её открытый лоб, худощавые щеки и алмазный подбородок. Звуки природы, девственные и ни разу не слышимые человеком, нашли своё отражение в девушке. Стоило Питеру только моргнуть, как перед ним образовалась самодостаточная живая картина, а он сидел обескураженный и не мог понять, почему он не замечал этого раньше.
– Ассоль, ты красива, – прервал молчание Питер, – до этого момента я не замечал или всего-навсего не хотел замечать… А сейчас, ты как… Несуществующая звезда, вдохновляющая самых обречённых романтиков.
– Что случилось? – Недоумевающе спросила девушка. Она ощущала себя так, будто на неё вылили ведро ледяной воды.
Питер, решив, что не может найти в себе смелости, чтобы снова повторить ранее сказанные слова, решил просто промолчать, но тишина была недолгой. Он понял одно: сейчас Ассоль явилась перед ним совершенно иной и навсегда изменилось в его глазах.
– Поехали в квартиру, – предложил он, – там поговорим, выпьем чего-нибудь.
Девушка неожиданно для самого Питера взяла его за руку и серьёзно произнесла:
– Поехали, – в её голосе не было привычной нам серьёзности, скорее это была решимость, но отнюдь небезосновательная. Она прекрасно понимала, что движет Питером, и не нашла в этом какой-то пошлости и разврата. Ассоль почувствовала то, чего желала сама, но не могла сделать первый шаг из-за внутренних опасений, сейчас же их развеял ветер будущности, ветер перемен.
Питера окутали давно забытые эмоции, оставленные где-то позади, в том периоде жизни, когда наивность являлась главным оружием, а окружающий мир, казалось, возможно изменить одним усилием мысли. Лёгкие прикосновения романтики зажгли в нём интерес к жизни, а одурманивающий туман исказил её несовершенство. «Давно я такого не испытывал, – говорил он сам себе, – вроде бы кардинально ничего не поменялось, а ощущение, будто изменилась вся жизнь». Ассоль в это время находилась в сладкой задумчивости, в гармонии с этим городом, с этой страной, с этим миром. Она положила свою голову на плечо Питера. Сердце начало биться сильнее, но учащённый пульс, напротив, дарил девушке долгожданный покой, который сейчас ничто и никто не мог нарушить.
– Питер… почему так происходит? – спросила Ассоль, ища, словно ребёнок, объяснение природному явлению у взрослого.
– Не знаю даже. Может, жизнь – это своего гондола. Ты можешь плыть по течению, и тебя могут окружать прекрасные виды, но их одних недостаточно. Чтобы ощутить самость, необходимо иногда просить у гондольера остановки, чтобы запечатлеть момент. Возможно, мы это начинаем понимать тогда, когда всё самое важное уже далеко позади нас, – Питер наклонил голову в сторону Ассоль и, прижавшись к ней, взял её за руку.
Когда они прибыли к пункту назначения, гондольер три раза сказал им, что они на месте, но в конечном счёте остался неуслышанным. Пассажиры его лодки находились по ту сторону реальности: в мире грёз, мечт и сбывшихся надежд, атмосфера, а не инфраструктура Венеции, поглотила их мысли. Мужчина, думая, что его специально не замечают, прикрикнул:
– Дамы и господа, мы на месте! – Только после того, как он повысил тон, Питер и Ассоль вернулись в действительность, заулыбались, извинились и направились в квартиру. Никто из них не посмел сказать и слова, думая, что тем самым нарушит эту загадочную обстановку.
Поднявшись в квартиру, Питер включил свет, но не успел он загореться, как сразу погас. «Опять что ли где-то наводнение? – подумал он на секунду, после чего помог девушке снять с себя верхнюю одежду и поспешил на кухню, – сейчас жизнь не могла терпеть рациональных расстановок. Холодильник был пуст, не считая нескольких бутылок отличного вина. Он, не раздумывая, захватил с собой красное Брунелло ди Монтальчино, два бокала и направился в гостиную, где его ожидала Ассоль.
Это прекрасное, задумчивое создание сидело в кресле. Небольшое шёлковое платье сливалось с безупречной фигурой Ассоль, отражая последние солнечные лучи, падающие на него из окна. Казалось, что она покрыта небольшими искрами, изо всех сил стремящимися вырваться наружу. Каштановые волосы падали на плечи, извиваясь в танце под аккомпанемент лёгкого ветра. Сверкающая голубизна глаз заслоняла находившееся позади Адриатическое море. «Жар-птица в человеческом обличии, – увидев её, восхитился Питер, – настолько она опьяняет, что в вине уже нет необходимости».
Он наполнил бокалы вино, предварительно поставив их на подоконник, считая это наилучшим вариантом: неповторимый вид из окна мог только дополнить этот таинственно-романтический вечер.
– Ассоль, подойди сюда, – позвал девушку к себе Питер и, выдержав паузу, произнёс: – Давай выпьем за сегодняшний удивительный осенний вечер, наполненный ароматами весны.
– Давай, – она сделал глоток вина и посчитала его удивительно вкусным, что только повысило и без этого хорошее настроение. – Спасибо тебе, мне кажется, сегодняшний день действительно особенный. – И она захлопала ресницами, глядя Питеру в глаза.
Последующая сцена происходила без слов, только с их учащённым сердцебиением и дыханием: девушка слегка прикоснулась к руке Питера, и тот, не думая, сразу же её крепко заключил в свои объятия, совместив это с самым нежным в своей жизни поцелуем. Руки обоих, движимые чем-то большим, чем обыкновенной страстью, плавно скользили по телам друг друга. То они утопали в омуте эмоций и чувств, то резко останавливались, будто хотели запечатлеть этот момент в своей памяти. Напряжение нарастало с каждым вдохом, они жадно поглощали друг друга и не собирались на этом останавливаться. Всё то, что годами маскировалось и таилось в их сердцах, в настоящий момент высвободилось наружу бурным потоком света, вызывающим зависть у солнца.
Прикосновение за прикосновением, поцелуй за поцелуем, вдох за выдохом накаляли атмосферу. Девушка приподняла свою ногу, и Питер, подняв её, сжал в области колена и повлёк Ассоль за собой. Багрово-жёлтые лучи заката падали на два обнажённых тела, вырисовывая их контуры. Порыв ветра ворвался в квартиру через открытое окно и смешался с тяжёлым дыханием влюблённых.
– Ассоль… – на ухо девушке прошептал Питер, отчего её тело покрылось мурашками.
– Питер. – Ответила она, дав ему понять, что этот вечер – начало без конца. Ситуация почти что достигла своего апогея, как по квартире разнёсся писк, оповещающий о возвращении электроэнергии. Включился стационарный телефон, который загрузил голосовое сообщение, адресованное ранее, но не успевшее воспроизвестись из-за отсутствия электричества:
– Привет! Это Кристина, – доносился из динамика телефона женский голос, – Питер, любимый, почему ты улетел в Венецию и ничего мне не сказал? Чем ты там занимаешься? Знаешь, как сложно было найти этот номер? Перезвони мне, как услышишь это сообщение. Возвращайся скорее, я соскучилась.
– Нет-нет-нет! – закричал Пит, ударяя кулаками по матрасу кровати. Его настроение мгновенно, стоило ему услышать первое слово голосового сообщения, изменилось. В одночасье испарилась та таинственность и непредсказуемость вечера, уступив место жестокой действительности. Тяжело дыша, он осознавал, что всё потерял, всё, что вот-вот должно было произойти, оборвалось словно натянутая с двух концов нить. И этот едва слышный треск начал усиливаться в геометрической прогрессии, разрушая с трудом наконец-то сложившуюся внутреннюю гармонию. «Почему именно в этот момент? – задавал он сам себе вопрос. – Обратно уже ничего не вернуть, это крах всех надежд и мечт, которые я в себе вынашивал». Сидя в холодном поту, Питер не знал, что делать, понимая, что сейчас ни одно слово или действие ему уже не смогут помочь. Апатичный ход его мыслей прервала Ассоль:
– Ты… Зачем, Питер? Зачем стоило всё это делать? Чувствую себя сейчас полнейшей шлюхой, которая ухватилась за кусок надежды. И знаешь, я ведь повелась на твои уловки, на твою улыбку и твой взгляд, в котором была уверена. А что сейчас, скажи мне, что сейчас произошло? Как мне дальше действовать после этого? Как же это больно, подай мне одеяло и убирайся отсюда, пожалуйста, – голос девушки был пропитан болью и потерянностью, она укрылась одеялом. – Я же поверила тебе и в тебя, а в итоге оказалось, что я очередная девица из очереди, стоящей за столь респектабельным парнем. Да что же ты молча сидишь и смотришь в пустоту, уйди, пожалуйста, дай мне привести себя в порядок. – Слёзы обжигали ей щёки, сердцем она не хотела верить в происходящее, но разум по щелчку настроился радикально. «Зачем ему нужно было так всё закручивать? Венеция, рестораны, прогулки, – прижала ладони к лицу Ассоль, – Неужели он настолько прогнил и пропитался своими «победами», что уже других ни во что не ставит?». Ей хотелось убежать, без разницы куда, просто нестись на встречу ветру, отгоняя от себя цунами мыслей. Попытавшись встать, она словила себя на том, что из-за дрожи не может контролировать своё тело. «Несуществующая звезда, вдохновляющая самых обречённых романтиков, – как смешно это теперь звучит, и как же больно от этого смеха».
– Не хочу оправдываться, – начал Питер, стараясь хотя бы немного разъяснить ситуацию, – Понимаю, что в твоих глазах всё это выглядит омерзительно, но суть… – Объяснения резко перебила девушка:
– Прошу тебя, уйди. Это лучшее, что ты сейчас сможешь сделать, – она подняла голову, сопровождая Питера взглядом, наполненным ненавистью и отчаянием.
После этого вечера ни Ассоль, ни Питер ни сказали друг другу и единого слова. Обратно улетали они на следующий день. Питер ещё по пути в аэропорт желал объясниться, но не сделал этого то ли из-за того, что рядом постоянно находились посторонние, то ли из-за уверенности в том, что Ассоль сейчас адекватно его не воспримет. «Да и воспримет ли он меня в будущем? – задавался вопросом Питер, – это же было крайне унизительно для неё. Ассоль… Не могу тебя я отпустить…».
VI
Прошла неделя с момента возвращения Питера домой. Живописные каналы и архитектурное разнообразие исторических сооружений сменили небоскрёбы, безрадостные лица прохожих, вечно спешащих «по делам», тысячи машин и бесчисленное множество светофоров и фонарей, наполняющих город искусственным светом.
Единственное, что хоть как-то разбавляло эту суетливую атмосферу, так это то, что кафе, магазины и их витрины были уже во всю украшены рождественской и новогодней атрибутикой: световые гирлянды, мишура, светящиеся ёлки и венки, стеклянные шары, ленты и банты, концептуальные вывески оповещали о том, что большие праздники приближаются. «Деньги, деньги и ещё раз деньги, – поговаривал про себя Питер, когда вышел из бара покурить. – Для простых людей это та долгожданная праздничная атмосфера, а для тех, кто знаком с этим из-за кулис, – это очередная возможность ухватить как можно больше цифр. Противно.».
– Смотрите, снег пошёл! – радостно закричала женщина, похлопав в ладоши. – Как же это красиво. – И она неуклюже выбежала из-под террасы, чтобы своими же руками прикоснуться к зимней лёгкости. Но ей не дали этого сделать: несколько человек выбежали из заведения и утащили перебравшую знакомую во внутрь.
Крупными хлопьями снег плавно опускался на землю. Спустя полчаса деревья, машины, дороги были укутаны в белоснежное покрывало. Погода была слишком хорошей для начала декабря: стоял небольшой мороз, ветра почти что не было, только иногда он ощущался лёгкими прикосновениями. Питера первый снег в этом году слегка вдохновил, и он больше не желал сидеть в одиночестве у барной стойки, ища спасение от стука секундной стрелки. «Хотелось бы позвонить ей, объяснить всё нормально, – думал он, – но она ведь не захочет меня слышать…». Он предпринимал попытки связаться с Ассоль, но все они были безуспешными.
Понимая, что другого выхода не остаётся, Питер достал телефон и позвонил Кристине, но в ответ лишь услышал: «Абонент, которому вы звоните, временно недоступен, пожалуйста, оставьте голосовое сообщение». «Удивительно, скольких я знаю людей, а в такие моменты и некому позвонить, чтобы просто поговорить, отвести душу, – с грустью подметил Питер. – Может, набрать Марку? – И он позвонил ему, надеясь, что в очередной раз не столкнётся с тишиной».
– Привет, Марк, чем сейчас занимаешься, не занят?
– Привет, ничем, спать собирался, – поздоровался парень, явно не ожидавший звонка. – А что такое, что-то срочное по работе?
– Этот звонок с работой вообще не связан. Понимаю, что поздний час уже, но не желаешь поговорить где-нибудь в кафе, баре или ресторане? Завтра ведь выходной.
– Поговорить? – Марк был слегка удивлён, но не решился отказать. – Можно, конечно, а ты сейчас где-находишься? Куда мне подъехать?
– Я сейчас в баре «Диагональ», но, если хочешь, можем запросто сменить место, – предложил Питер из-за незнания того, где предпочитает проводить свободное время коллега.
– Не стоит, в этом нет необходимости. Приблизительно через сорок минут буду, общественный транспорт в такое время реже ходит.
– Да брось ты, скинь мне свой адрес, отправлю за тобой такси, до встречи.
Питер достал сигарету, подкурил её и продолжил дальше любоваться на падающий снег. А ведь он толком и не знал Марка, видел его только в рабочее время. «Скромный, ненавязчивый, продуктивный, – перечислял он его личные качества. – И чем он интересуется, да и вообще, где живёт и чем в свободное время занимается?». После недолгих размышлений он направился к барной стойке, выпил пару рюмок серебряной текилы со льдом и заранее заказал несколько видов шотов для себя и приятеля.
В это же время Марк уже направлялся в такси к бару. Чувствовал он себя слегка дискомфортно, ведь никогда прежде не говорил и не виделся с Питером за пределами офисов, звукозаписывающих студий или других рабочих помещений. «Странно всё это, – думал он, – а, возможно, я просто преувеличиваю». В целом, Марк был достаточно замкнутым человеком и редко с кем-либо из окружающих делился своими проблемами. Но вместе с тем он был достаточно рассудителен и умён, что находило отклик со стороны его коллег и руководства. Друзей как таковых у Марка не было, но и врагов тоже. Затворнического образа жизни он не вёл, выходные часто проводил в театрах, посещал выставки художников и другие схожие мероприятия. Бывали случаи, что он иногда допоздна засиживался в барах, если внутреннее напряжение начинало сказываться на его деятельности и образе мыслей. Питера он знал не только по работе, но и по рассказам и сплетням от других людей. Несмотря на однотипность услышанных историй о парне-весельчаке, у которого всё сходило с рук, прежде всего он видел в нём человека, которому сложно найти себя в этой жизни, даже если у него и имелось благополучное финансовое положение и всеобщее признание. Так, отчасти он идентифицировал себя с ним и в то же время понимал, где и в чём они различаются.
«Аккуратно зачёсанные назад кучерявые волосы, ясный взгляд голубых глаз, смуглая кожа, немного длинноватое лицо и худощавое телосложение», – так бы Марка описал человек, который в первый раз его увидел. Одевался он по правилам приличия, правда костюмы, которые он носил, выглядели на нём так, словно вышли из моды десять лет назад, но это лишь положительно сказывалось на общественности, рисуя перед ней образ странноватого молодого человека.
Такси подъехало к бару. Питер, в ожидании наблюдающий за падающими хлопьями снега, заметив такси, поспешил встретить приятеля:
– Здравствуй, – протягивая руку, поприветствовал коллегу Питер. – Как добрался?
– Привет, неплохо, – ответил рукопожатием Марк. – А ты чего решил в бар сходить, есть повод какой? Или просто так?
– Сегодня будем поглощать алкоголь в честь иссякнувшего настроения, несбывшихся мечт и утраченных надежд, – поглощённая доза алкоголя давала о себе знать. – Будешь курить? – Питер протянул пачку сигарет.
– Пока что не хочу, может, позже, – отказался парень, – да и настроения как такового нет.
– Тогда не будем мёрзнуть, пошли за столик, там уже всё готово.
Они направились в бар, снаружи отделанный прямоугольниками тёмно-коричневой и бежевой плитки, размещённой под углом в сорок пять градусов, что создавало иллюзию движения и подчёркивало концептуальность заведения. Внутри помещение целиком было деревянным, и несмотря на небольшую площадь, каждый посетитель чувствовал себя уютно. Отражали название бара и различные дизайнерские решения: диагональные полки для напитков с горизонтальными вставками; криво висящие, на первый взгляд, изображения геометрических фигур; небольшие окна, также размещённые под углом.
– А здесь неплохо, никогда до этого тут не бывал, – отозвался о баре Марк, когда они уже сидели за столом, находящимся в стороне от людских глаз.
– Хорошее заведение, особенно в будние дни, когда людей не особо много и нет излишнего шума. Буду надеяться, что сегодня народу не прибавиться.
К столику подошла молодая официантка и принесла горячительные напитки:
– Желаете дополнить свой заказ? – поинтересовалась она, после чего Питер вопросительно посмотрел на Марка:
– Да, – ответил тот и взял меню, – Нам, пожалуйста, четыре порции королевских креветок в кляре.
– Ещё что-нибудь? – Не успокаивалась девушка, желая вывести на контакт молодых людей.
– Из еды и напитков, пожалуй, всё, – уловил настроение официантки Питер, – но вы можете в любой момент составить компанию одиноким мужчинам, не знающим, как им дальше дышать на этой бренной земле. – Помпезно произнесённые слова вызвали удивление у Марка, такого от своего знакомого он явно не ожидал.
– В рабочее время не положено, – в сотый раз произнесла отточенную фразу девушка, которая за всё время работы в баре слышала это предложение чуть ли не от каждого посетителя мужского пола. – Спасибо. – Было видно, что на самом деле в этот раз она действительно не прочь посидеть с молодыми людьми, но этого не позволяет устав заведения, хоть и в помещении находилось небольшое количество людей, а официантов и официанток в сумме насчитывалось четверо. Кроме этого, девушка уже не раз видела Питера, знала, насколько он обходителен и какие чаевые он оставляет как официантам, так и бармену в независимости от их пола. Едва уловимая грусть проскользнула по её лицу, и девушка направилась на кухню.
– Подождите, – окликнул её Питер, – как Вас зовут? Просто из-за освещения не могу разобрать буквы на бейдже.
– Лили, – с надеждой на что-то произнесла девушка, и это не осталось незамеченным для него.
– Рад знакомству, я – Питер, – он привстал и деликатно протянул ей руку, после чего продолжил: – А это мой друг Марк. Сегодня ещё увидимся. – Самоуверенной улыбнулся он.
За пять минут после ухода девушки приятели не сказали друг другу и слова, – каждый из них был погружён в свои мысли. Питер думал о чём-то далёком для себя, что приносило ему внутреннюю боль и в худшую сторону искажало мысли. «Странно, – рассуждал он про себя, – что свои переживания, догадки, эмоциональные и чувственные взрывы я пытаюсь заглушить случайными связами, постоянно цепляюсь за них в надежде на позитивный исход. Видимо, мне нравится ходить по граблям».
Пускай Марк и не знал Питера как друга, но он заметил это странное поведение, отличное от всех его предыдущих состояний. «Здесь, без сомнения, – считал он, – работают защитные механизмы психики. Я как будто стал свидетелем какого-то преступления, но в силу обстоятельств не могу дать показаний». Тусклый свет, падающий на их столик, только дополнял парившую в воздухе атмосферу отчаяния и неопределённости, делая его тяжелее.
– Интересный набор, – Марк указал на шоты, пытаясь разрядить обстановку.
Питер резко подорвался, как будто его кто-то ударил электрошокером:
– А… Да, это Б-52 с кофейным ликёром, Хиросима с самбукой и абсентом, и вроде бы горящий феррари с ромом. Достаточной крепкие и в то же время приятные шоты, – объяснил он. – Выпьем?
– Давай. За настоящее искусство, каким бы оно ни было, – подняв рюмку, произнёс тост Марк, своим высказыванием намекнув на рабочие моменты, и чокнулся.
Постепенно алкогольный набор приятелей заканчивался. В баре уже совсем не осталось посетителей, лишь иногда заходили люди, суетились около барной стойки, что-то заказывали, опустошали рюмки и стаканы и покидали заведение. Марк уже чувствовал себя немного охмелевшим, в то время как на Питере, казалось, дополнительный алкоголь никак не сказывался Их диалог метался со стороны в сторону со скоростью пули: только начав разговаривать о современном шоу-бизнесе, они уже через минуту спорили об эффективности позитивизма, брались говорить про любовь – и закончили смертью личности в нынешнее время. Тем не менее внутренний стержень их настроений и речей был ясен – это творчество, искусство и их современное положение.
Питер твердил, что категория «искусство» себя уже изжила, а «талант» затмили деньги, связи и возможности современного информационного пространства.
– Жизнь стала проще, друг мой, в искусстве большинство людей не найдут смысла, человек жаждет максимального простого и несложного, а что может дать ему искусство? Многословные и нагромождённые смыслы, догадки, то есть я хочу сказать тебе, что искусство только усложнят жизнь, делает её некомфортной, – доносил свою мысль Пит.
– Действительно, творить и воспринимать искусство тяжело, но оно же и делает нашу жизнь более разнообразной. Тебе не кажется, что внутренний мир человека оскудел? Посмотри на современное общество, Питер, что ты в нём видишь? Мы каждый день что-то теряем, каждую секунду слово «человек» всё больше и больше походит на набор букв, а не смысл, в них заложенный, – защищал свою точку зрения Марк. – Искусство помогает понять окружающий мир, да, возможно через призму субъективизма, но это не мешает ему достигать цели, заключающейся в совершенствовании этого мира. Не стоит ожидать от него прямо эффекта, который можно измерить в цифрах.
– Разве станет он, – Питер указал на человека, стоящего у барной стойки, – более счастливым, если проникнется искусством?
– Не с той стороны подходишь, – иронично заулыбался Марк, – ты меня прекрасно понимаешь, но как будто не хочешь с этим соглашаться, пытаясь своими словами оправдать нашу работу.
Питер, на зная, что ответить, выпил последний шот и направил свой усталый взгляд сквозь время и пространство. Мысли пожирали его, внутри него боролись два начала. Хотя победа заранее была на стороне искусства, он почему-то не хотел осознавать этого и отстаивал противоположную позицию. Ему было больно то ли от того, что он работал убийцей искусства, то ли от того, что не до конца верил в него. Вдобавок ко всему его духовное равновесие нарушала Венеция, точнее, произошедшее там.
Пока Питер находился в прострации, Марк уже успел позвать Лили и заказать бутылку белого рома.
– Желаете ли вы ещё чего-нибудь или на этом всё? – уточнила девушка, и своим вопросом оживила Питера.
– Да, присаживайтесь, пожалуйста, с нами, нам необходимо обсудить серьёзную тему.