– Не блестит, а горит. Это явно свет в окне.
– Да, ладно!
– Я тебе говорю.
– Что, у тебя зрение лучше, чем у меня?
– Не знаю.
Он какое-то время внимательно смотрел в том направлении, а затем резко отстегнул ремень, и стал спускаться вниз.
– Андре-е-й?!
– Слезаем! – скомандовал он тоном, не терпящим возражений.
* * *
Мастер зашёл внутрь, и все изображения на стенах, на полу и на потолке, как бы в ответ на его присутствие, ожили, начав излучать тусклый фосфорический свет. Канни тут же ощутил исходящий от рисунков уже знакомый горьковатый запах.
«Скорее, скорее!» – буквально кричала его истомившаяся от Заклятия суть, хотя внешне он никак не выдавал своего нетерпения, оставаясь совершенно неподвижным в центре изображения пентаграммы на полу.
Как будто не замечая его, мастер стал монотонно читать заклинания. Он переходил с места на место, от фигурки к фигурке, от рисунка к рисунку, останавливаясь там, где это было нужно, чтобы исполнить обряд.
Постепенно Канни почувствовал, как его медленно охватывает сладкая истома, как будто кто-то невидимой рукой обнимает его, а затем проникает внутрь. Реальность происходящего стала медленно ускользать от его сознания, запахи стали растворяться и смешиваться между собой, и картина окружающей обстановки все больше расплывалась. Слова мастера почему-то становились все громче, а его голос звучал все резче и грубее, как будто все, что он говорил, вызывало у него крайнюю степень раздражения. Откуда-то в помещении стали появляться другие, такие же, как и Канни люди-волки, которые скалили на него свои зубы или злорадно, как гиены, смеялись ему в лицо, брызжа на него своей слюной.
Как обычно, у оборотня все это вызывало панический страх, но он знал, что должен изо всех сил сохранять спокойствие и ни на что не реагировать. Все его тело наполнил нестерпимый зуд, как будто каждая клетка его кожи вдруг превратилась в отдельное живое существо и стала жить своей самостоятельной жизнью.
«Уже близко, уже близко!» – это была последняя мысль в его сознании перед тем как Канни как во сне вдруг увидел двух подростков, подходящих к дому и, вскрикнув от невыносимой боли, упал без чувств.
* * *
Маленький, толстенький, бородатый подстриженный под ежика, с серыми колючими пронзительными глазками, мастер, он же Алекс, он же дядя Саша для некоторых деревенских в тех очень редких случаях, когда ему все же приходилось с ними видеться, он же потомственный колдун, он же…, хотя остальные его титулы, прозвища, ранги и тому подобное не предназначались для широкого круга людей, – видел, как Канни упал без сознания на последнем заклинании, и подумал:
«Слабак! Опять не выдержал до конца!»
В этот момент раздался звонок, и в двери дома вдруг кто-то громко постучал.
Колдун даже вздрогнул от неожиданности.
«Не может быть!» – подумал он, и с нескрываемой злостью посмотрел на оборотня, который, в этот миг уже прошёл через весь процесс и обрёл человеческий облик. В таком виде мастер не испытывал к нему ничего, кроме презрения. От его бывшего страха, который на инстинктивном уровне вызывал у него огромный волк, не осталось ни малейшего следа.
Между тем в дверь продолжали настойчиво стучать.
Поспешно выйдя в коридор, Алекс подошёл к выходу и посмотрел через окуляр камеры наблюдения, чтобы увидеть, кто посмел побеспокоить его в столь поздний час посреди леса. К своему удивлению он увидел возле дома двух подростков, девушку и парня, испуганно озирающихся по сторонам.
«Этого ещё не хватало!» – раздраженно подумал колдун.
Однако он понимал, что, если он не откроет, в своём отчаянном положении эти двое будут искать способа проникнуть в дом. Поэтому, отворив внутреннюю дверь, он грубо спросил:
– Кто там?
– Слава Богу! – воскликнула девушка.
– Простите нас, пожалуйста, мы заблудились, – сказал парень.
– Впустите нас на ночлег, …пожа-а-алуйста! – умоляющим голосом попросила девушка так, будто она сейчас расплачется.
«Твари!» – со злостью подумал колдун, а вслух как можно спокойней сказал:
– Сейчас, подождите.
* * *
За дверью наступила тишина.
– Не особенно он доволен нашим приходом, судя по его тону, – заметил Андрей.
– Неважно, лишь бы впустил, – ответила Лера, зябко потирая холодные плечи.
– Впустит, думаю, только вот, …не нравится мне все это.
– Да, ладно тебе. Это по любому лучше, чем провести ночь на дереве.
– Понятно. Только, откуда он здесь? Я чего-то ни от кого из деревенских не слышал, чтобы здесь был дом лесника, они-то здесь все вдоль и поперёк излазили. Причём, он довольно большой, не просто избушка, коттедж целый.
– А может, мы зашли так далеко, что это уже не их территория?
– Хм, не думаю. Нужно будет спросить дядю Веню. Он охотник со стажем. Всю жизнь здесь провёл. Должен все знать. Он-то уж точно все в округе исследовал. Если, конечно, в живых останемся.
– Что ты такое говоришь? – со страхом спросила Лера.
– Да, тише ты, – осек её брат. – Надеюсь, что это не то проклятое место, о котором он как-то говорил.
– Какое ещё место?
– Не важно. Потом, как-нибудь, скажу, а теперь уже, будь, что будет. Странно, что в окнах не видно никакого света. Как тогда мы увидели освещённое окно? Я его ясно видел.
– Может быть, он его выключил?
– Я так тоже подумал, но сейчас, по идее, он должен был снова его включить, а посмотри, света нет.
– Да, в самом деле. Странно.
– Я ещё подумал, что луна могла в окне отражаться, но нет, все окна закрыты наглухо деревянными ставнями.
– Может быть, он их закрыл стразу перед тем, как мы пришли.
– Не знаю, Лера, не знаю. У меня какое-то нехорошее предчувствие. Я уже всерьез подумываю, что, может быть, нам лучше было бы остаться на дереве.
