Моя принцесса. Рассказы из жизни и о жизни
Резко обернувшись, она увидела полузнакомую женщину с опущенными плечами, скатавшимися жалкими кудельками волос на голове. Она глядела вперед поблекшими глазами загнанной клячи и с жалкой заискивающей улыбкой на лице. Одета женщина была в какую-то старушечью куртку грязно-зелёного цвета, на шее болталась выцветшая серо-коричневая косынка. Тоня вздрогнула, инстинктивно шагнула к сестре, крепко обняла, зажмурила глаза и стиснула зубы, чтобы не заплакать от жалости. Спрятав лицо в волосы Тани, ужасно пахнувшие несвежим бельём, она долго стояла, задержав дыхание и не выпуская её из объятий, пока не поняла, что может опять владеть собой.
По пути домой сёстры много не разговаривали: Тоне нужно внимательно следить за дорогой. Это была отговорка. Молчание позволило осмыслить увиденное и сосредоточиться на том, чтобы при предстоящем разговоре ненароком не обидеть сестру.
Приехав домой, Тоня тут же послала гостью в ванную комнату:
– Танюш, я сейчас ванну с ароматными маслами приготовлю. Полежи там, отмокни с дороги, приди в себя, а я пока поесть приготовлю.
Хозяйка болтала, не умолкая, чтобы задавить в себе невольно возникшее чувство жалости к сестре.
– Я тебе купила на первое время только нижнее бельё, точно не знала твоего размера. Остальное докупим завтра.
– Не надо, у меня всё есть, – робко подала голос Таня, удивлённая заботой какой-то новой, доселе незнакомой красивой ухоженной женщины, называющей себя младшей сестрой.
– Твое останется у тебя, – ответила та весёлым голосом. – Я специально копила деньги, чтобы тебя удивить, так что слово нет слышать не желаю. Ты – моя сестра, считай, ты дома, договорились?
Таня ничего не имела против.
Зайдя в любовно подготовленную сестрой ванную комнату, она чуть не задохнулась от нахлынувшего давно забытого чувства щемящего счастья. Ей показалось, что она – маленькая девочка, которая каким-то чудом попала в сказку, и если вдруг она откроет глаза, то волшебная страна разом исчезнет. А просыпаться совсем не хотелось!
После вкусно пахнущей ванилью и клубникой ванны Таня надела приготовленное сестрой новое кружевное бельё, которым хотелось только любоваться, а не носить. Приоткрыв дверь, она осталась стоять на пороге, не решаясь пройти дальше. Вокруг было так чисто, уютно и замечательно пахло сытой жизнью, что Таня от избытка переполнявших чувств вдруг заплакала. Она вспомнила первые годы совместной жизни с Гришей, когда их дом был полной чашей. Как же быстро они всё это растеряли…
Так и стояла она на пороге ванной комнаты с мокрыми глазами, пока Тоня не выглянула из кухни. Она подошла к сестре, будто не замечая мокрых глаз, приобняла за плечи и повела в сторону кухни.
– Ты хочешь сейчас поспать с дороги или вначале поесть? Я вчера специально купила свежие бараньи рёбрышки – чувствуешь, как они пахнут? – обратилась она к Тане. – Будет жалко, если мы их сразу не съедим.
– Конечно-конечно, давай сначала поедим, – торопливо ответила та, наблюдая, как Тоня достала из духовки что-то завёрнутое в фольгу и издающее дурманящий аромат трав.
Увидев содержимое развёрнутого блестящего пакетика, она удивлённо спросила:
– А как это едят?
Лёгкое красное вино «Божоле», поданое Тоней к баранине, несколько сняло напряжение, возникшее между сестрами в первые минуты свидания. Лицо Тани покрылось розовым румянцем, глаза весело заблестели. Первоначальная скованность уступила место естественной непринуждённости. Усталость исчезла, будто её не было.
Выложив новости о близких и дальних родственниках, соседях и друзьях, Таня ни словом не упомянула о своей жизни. Было похоже, у неё всё нормально и нет причин на что-то жаловаться.
– Теперь всё про всех знаю, а как ты сама живёшь, как Алёша? – спросила Тоня, не выдержав потока красноречия сестры, рассказывающей о давно чужих ей людях.
– С Алёшей все в порядке. Он учится в политехническом на третьем курсе. Живёт в общежитии, недалеко от нас, каждые выходные к нам приходит, и на неделе забегает.
– Подожди, ты же писала, что давно развелась с Гришей. Вы что, опять вместе? А почему тогда Алёша с вами не живёт? – удивилась Тоня.
– Когда Гриша стрелялся, никто не думал, что он выживет. Больше полугода его переводили из одной больницы в другую. Несколько месяцев после выписки он ездил по санаториям, только потом его отпустили домой. Пока Гриша не вернулся, мы жили с сыном дома. Заявление на развод я подала ещё тогда, когда он был в больнице. Гришу выписали, тогда я сказала о разводе. Ты знаешь, – Таня подняла на сестру повлажневшие от воспоминаний глаза, – он ведь долго жил у матери, а к нам ходил каждый день, просил прощения. Он на развод сразу согласился, ничего с нами не стал делить, только просил не выгонять.
На кухне, где сидели сёстры, стало тихо. Чтобы не усиливать ещё больше трагичность момента, Тоня наполнила бокалы вином и подняла свой:
– Давай выпьем за здоровье твоего мужа, чтобы у вас все было хорошо! – обе, не сговариваясь, пригубили по глотку и поставили бокалы на стол. – Вы опять поженились или так живёте? – любопытство Тони взяло верх над приличиями – в конце концов, речь шла о родной сестре.
– Мы с тех пор в разводе, – Таня замолчала, глядя в окно, потом взяла с тарелки одиноко лежащий листочек салата. Прожевав, она продолжила: – Гриши надолго не хватило. Когда он вернулся и стал работать, я думала, он исправился, что-то понял. Ему было несладко после ранения. Есть он мог только специально приготовленную, не острую пищу…
– Которую, конечно, ты ему готовила, – подхватила ехидным тоном Тоня.
– Конечно, он ведь мой муж, хоть и бывший, – ответила, не заметив иронии, Таня. – Его хватило на год с небольшим. Когда Гриша стал есть всё, что мы с Алёшей, я стала замечать, что он приходит с работы навеселе. Только через пару недель я поняла его уловки. Он опять начал пить, а чтобы я не уловила запах алкоголя, ел какие-то орешки, они отбивали запах. Дальше – больше. Через некоторое время Гриша перестал скрывать, что пьёт, начал опять скандалить. Теперь он, правда, боится меня пальцем тронуть, потому что Лёша ростом выше отца и может дать отпор.
– Ты сказала, Лёша живёт в общежитии?
– Да, он поговорил с отцом всего раз. Тот понял, что меня обижать нельзя.
– Ага, – произнесла Тоня, покачав головой. – А почему вы не разъедетесь? Что за жизнь под одной крышей с алкоголиком?
– Мы не можем разъехаться, я не могу его оставить! – с надрывом произнесла Таня.
– Почему?
– Во-первых, квартира маленькая, ее не обменяешь на две. Во-вторых, вдруг ему станет плохо, а рядом нет никого. Не может человек жить один, без семьи…
– Ты что, Танюш, – возмущенно откликнулась Тоня, – какая семья, о чём ты говоришь? Он же вас эти годы мешал с грязью, никаких обязанностей по отношению к вам не исполнял, а ты говоришь – семья. Ты от него ни денег, ни ласки, ни слова доброго не видишь и не слышишь. Ты с ним в разводе, что тебя держит возле него? Ты всё ещё его любишь? – спросила Тоня, ослеплённая неожиданноё догадкой.
– Я не могу любить Гришу так, как когда-то. Всё перегорело от обид. Но бросить его жалко. У нас сын, а это семья, – Таня помолчала, допила остаток вина из бокала, улыбнулась и спросила: – А как ты? Почему не замужем?
– Ты задала трудный вопрос, – медленно, как бы раздумывая, ответила Тоня. – Первому мужу я не могла простить жадность и ложь, второму – ложь и измену. Не знаю, возможно, я не могу любить так, как ты. Хотя, с другой стороны, Гриша хоть и пьяница, но он, насколько я знаю, никогда не был жадным и никогда тебе не лгал. Ведь так?
– Да, это так.
– Может быть, я ещё не встретила своего мужчину, а может быть, и не встречу никогда…
– Ну что ты, Тоник, конечно, встретишь! Ты такая красивая и умная. Ты обязательно найдёшь мужа! – Таня в порыве чувств сжала руку сестры.
– В том-то и дело, что неважно, муж он мне или нет. Я ищу настоящего мужчину, которому смогла бы отдать всю себя, как ты когда-то отдала себя до капельки Грише. Я тебе тогда так завидовала – не передать, потому уехала в другой город, чтобы на ваше счастье не смотреть. Я ведь тоже Гришку любила.
– Да ты что? Ты никогда мне не говорила! – Таня смотрела на сестру большими от удивления глазами.
– Не переживай, я его не любила, а была короткое время влюблена. А любила я Мишу, который меня предал. Ты же помнишь его, моего Мишу… Возможно, с тех пор и равняю всех мужчин под него, не знаю. Всё ищу такого же красивого, сильного, щедрого, смелого и надёжного. Знаешь, – Тоня посмотрела на сестру, – я бы так, как ты, жить не смогла. Не смогла жить под одной крышей с бывшим мужем, который каждый день напивается и оскорбляет тебя только потому, что он когда-то был твоим. Тебе нужно пожалеть не его, а себя. Ты молодая женщина, посмотри, во что ты себя превратила, на тебя смотреть больно. Давай я тебя с кем-нибудь здесь познакомлю, выйдешь замуж, будем рядом жить, а? – Тоня немного заискивающе посмотрела на сестру.
– Ты вначале себе кого-нибудь найди, – иронично откликнулась Таня. – Не обижайся, но мне никто другой не нужен и замуж я больше не хочу.
– За меня не переживай, мой король от меня никуда не убежит, – вдруг засмеялась Тоня, и тут же посерьёзнела. – Скажи честно, почему ты не уйдёшь от Гриши, ты ведь не ответила.
– Понимаешь, Тонечка, тебе трудно понять меня. Ты много лет живёшь в другой стране, среди других людей. Ты забыла, что такое сострадание. Если я Гришу оставлю, он просто умрёт от одиночества. У него, кроме нас с Лёшей, никого нет. Один раз я хотела его оставить, так он чуть не погиб. Если я его оставлю ещё раз, он может действительно погибнуть. Не знаю, как ты, а я с такой виной жить не смогу. Поэтому лучше так, чем по-другому.
– Не обижайся, но не кажется ли тебе, что ты несёшь своё страдание, как флаг, и даже раздуваешься от гордости за свой подвиг?
– Я не сказала, что страдаю, я сказала – сострадаю, а это разные вещи.
– Эти слова имеют один корень, а значит, одну суть. Но я не поняла, почему ты не хочешь быть счастливой.
– Почему не хочу? – удивлённо сказала Таня. – Счастливыми хотят быть все, и я в том числе. Просто не у всех это получается. Да, мне несладко в жизни, но я не знаю, буду ли счастлива, если что-то поменяю.
– Да ты хотя бы попробуй поменять! Если ничего не делать, трудно сказать, получилось или нет. Хочешь, попробуем вместе? Я тебе помогу.
– Чем ты поможешь? Тем, что выдашь замуж? Пойми, я не хочу этого. У меня есть хоть и бывший, но муж, которому я нужна. У меня есть работа – пусть не престижная, низкооплачиваемая, но любимая. Есть прекрасный любящий сын. Это – моя жизнь. А что есть у тебя? Бывшие мужья, которые о тебе ничего не хотят знать. Работа, которую ты не любишь. Ни друзей, ни родственников рядом. Так кто из нас с тобой счастливее? То, что ты живёшь в стране, которую любишь больше, чем родину, ещё не означает, что ты счастлива. Для счастья нужно, чтобы ты была кому то нужна и чтобы тебе был кто-то нужен. Нам, женщинам, необходимо о ком-то заботиться, – в этом заключается наше счастье. Ты обязательно это поймёшь. Вот тогда придёт твоё счастье, твоя настоящая жизнь.
Таня встала, придвинула стул к стулу сестры, обняла её за плечи и запела низким приятным голосом:
Степь да степь кругом,
Путь далёк лежит.
В той степи глухой
Замерзал ямщик…
В маленькой квартирке Тони, где она жила последние три года, давно не было так по-домашнему уютно и тепло. В ней долго звучали протяжные и напевные русские песни, которые сестры, кажется, целую вечность не пели вместе.
Они, эти почти забытые напевы, выворачивали душу наизнанку, выжимали слёзы и вызывали озноб. Они летели через приоткрытое окно на свободу – туда, где притаилось долгожданное женское счастье.
Характер
В маленькой ювелирной лавке, расположенной в старой части Дюссельдорфа, стоял полумрак. На улице было по-осеннему сыро. Небо обложило серыми тучами, и даже яркие лампы внутри помещения не добавляли радостного летнего настроения.
Хозяин лавки, немолодой, прихрамывающий на правую ногу Клаус, собирался уходить по делам, оставив вместо себя работающую у него три дня в неделю Монику. Он уже взял зонтик, чтобы дойти до машины сухим, как дверь открылась. Весело звякнул колокольчик, сообщающий о приходе посетителей. В помещение вошла привлекательная женщина лет сорока пяти. Она была одета в желтый летний плащ, обсыпанном блестящими каплями дождя. Слегка тряхнув тёмными волосами, чтобы смахнуть влагу, она поздоровалась и прошла к витрине. Клаус сделал знак Монике, что будет разговаривать с посетительницей сам. Помощница улыбнулась, отошла к стоящей за её спиной витрине.
– Чем могу быть полезен? – любезно спросил Клаус, внимательно рассматривая женщину и вспоминая, где он мог её видеть.
– Я хотела бы почистить кольцо.
Женщина открыла тёмно-бордовую, в тон туфлям, сумку. Порывшись в ней, достала небольшую коробочку. Открыв её, она молча показала содержимое ювелиру. Он осторожно достал лежащее на чёрном бархате кольцо, надел на глаз лупу и стал его рассматривать.
– Это хорошие старые бриллианты, – сказал он чуть погодя. – Вы хотите только почистить кольцо?
– Да, оно досталось мне от бабушки, и я планирую подарить его дочери на день рождения.
– Простите за нескромность, из какой страны вы к нам приехали? У вас такой приятный акцент!
– Я приехала из России почти пятнадцать лет назад. Надеюсь, акцент вам не мешает?
– Наоборот, он придаёт какую-то загадку…
После этих слов женщина несколько напряглась. Ювелир тут же сменил интонацию и тему беседы. Разрушить удачно начавшийся разговор он не хотел. В его голове возник некоторый план, связанный с незнакомой клиенткой, и он захотел познакомиться с ней поближе.
– Моника, – подозвал он стоящую в двух шагах от него девушку, – кольцо нужно почистить в щадящем режиме, остальное сделай вручную.
Моника кивнула, взяла кольцо и скрылась за дверью, ведущей в соседнюю комнату.
– Извините, но ваше лицо мне знакомо, – осторожно продолжил Клаус, боясь неловким словом спугнуть понравившуюся ему женщину. – Я уже где-то видел вас, и не однажды.
– Вполне возможно. Я живу в пяти минутах ходьбы отсюда и часто захожу в соседнее кафе.
– Ну, значит, там я вас видел. Я сам часто бываю в этом кафе – завтракаю или обедаю там.
– Для обеда у них небольшой выбор, – женщина охотно поддержала разговор, чтобы не показаться невежливой.
– Неважно. Мы с женой давно живём раздельно. Готовить я не умею, их меню меня вполне устраивает.
– Прекрасно, – ответ женщины прозвучал преувеличенно вежливо, и она замолчала.
Возвратившаяся через несколько минут с кольцом Моника протянула его хозяину, чтобы тот оценил работу. Покрутив кольцо и критически осмотрев грани в лупу, ювелир с удовольствием протянул его клиентке:
– Посмотрите сами: лучше сделать нельзя.
– О-о-о, – протянула та восхищенно, беря протянутое кольцо в руки и внимательно разглядывая. – Оно теперь, как новое. Большое спасибо! Сколько с меня?
– Пустяки, – ответил Клаус с лёгкой неуверенностью в голосе. – Как соседке на первый раз работа бесплатная.
– Нет-нет, спасибо за предложение, но я его принять не могу. Я лучше заплачу, потому что не люблю быть обязанной, – в голосе женщины опять почувствовалось напряжение.
– Хорошо, принимаю отказ с одним условием: вы позавтракаете со мной в нашем кафе завтра. На завтрак я вас приглашаю, – Клаус говорил весело и напористо, не сводя красивых глаз с лица клиентки.
– Согласна, – немного смущаясь, ответила та, – но завтра не получится. Если устроит в субботу, я подойду к девяти часам.
– Договорились! – обрадовано воскликнул ювелир, беря протянутую женщиной купюру в пятьдесят евро и отсчитывая сдачу. – Значит, в субботу в девять, и спасибо, что приняли предложение!
Вновь легко звякнул колокольчик над дверью, выпуская посетительницу в пелену дождя.
Через два дня, в субботу, Клаус сидел в кафе. Он заранее занял один из удобных столиков у окна. Отсюда был хорошо виден вход, и ювелир внимательно наблюдал за входящими и выходящими людьми. До назначенной встречи оставалось минут пятнадцать. Мужчина прокручивал в голове предстоящий разговор, надеясь очаровать клиентку, на которую у него возникли далеко идущие планы. Наконец он разглядел свою знакомую, подходящую к дверям кафе, привстал с места, чтобы она его могла увидеть.
– Доброе утро, – женщина подошла и протянула руку. – Я в прошлый раз не представилась. Меня зовут Лариса Кох.
– Доброе утро, – пожал мягкую и теплую ладонь ювелир. – У вас есть моя визитная карточка, но я хочу ещё раз представиться: Клаус Везель. Спасибо большое, что согласились встретиться!
Они сели за столик и сделали заказ подошедшей официантке.
– Извините, Лариса, можем мы без церемоний перейти на ты? Так обоим будет удобнее, – начал без паузы Клаус, решив в обычной манере делать всё так, как удобнее ему.
– Конечно, можем, – согласилась новая знакомая без ужимок.
– Ну и отлично. Будем откровенны: раз ты согласилась на встречу, значит, ты – свободный человек. Имею в виду, свободна от мужчин.
– Да, я не замужем.
– Замечательно! Расскажу немного о себе, чтобы ты знала, почему я столь неожиданно захотел встретиться. С женой Габриэлой мы прожили вместе двенадцать лет. Последние два года живём раздельно, потому что перестали понимать друг друга. Она помогает мне в работе, я плачу ей за это, но это всё, что нас связывает.
– У тебя есть дети?
– Да, у меня два сына от первого брака: один адвокат, второй врач. Моя мама тоже жива, живёт недалеко от меня. Я человек честный и не люблю, когда люди обманывают, поэтому рассказываю всё так, как есть.
– Хорошее качество, – Лариса была, как обычно, немногословна.
– Так вот, я хочу снова жениться, поэтому ищу жену. Говорю совершенно откровенно, потому что не хочу что-то скрывать. Я уже встречался со многими женщинами самых разных национальностей, но хочу всё же европейку, лучше русскую, как ты.
– Ты очень откровенен и напорист, – Лариса попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. К такого рода прямолинейности она не была готова. Незнакомый человек вываливал на нее при первой встрече свои планы, в которые хотел вовлечь ее. С таким она сталкивалась впервые. Она чувствовала себя несколько скованно от чужой чуть ли не бестактности, но решила до конца выслушать откровения.
– Я просто честный человек и ничего не скрываю. Ты сможешь работать у меня в магазине, если захочешь. У меня хорошая пенсия и богатая мама.
– При чём тут твоя мама? – теперь в голосе сидевшей напротив ювелира женщины звучало неприкрытое удивление.
– Как при чём? Когда она умрёт, я получу её деньги и дома, потому что я единственный сын и наследник.
– Клаус, так откровенно меня ещё никто не покупал. У меня в этом смысле первый подобный опыт, и, честно говоря, не знаю, что сказать, – Лариса почувствовала себя растерянной, будучи сражена подобной искренностью почти незнакомого мужчины.
– Скажи да. Ты очень красивая и очень мне нравишься. Если хочешь, съездим на следующей неделе в Голландию на выходные, чтобы получше узнать друг друга.
– Ты настойчивый и упорный, – Лариса говорила медленно, подыскивая слова, потому что чувствовала себя всё более неуверенно. Наконец, решившись, она спросила: – Ну хорошо, всё, что ты рассказал, это были положительные качества. А как обстоит дело с отрицательными? Почему вы расстались с женой?
– Потому что она зануда. У неё везде и во всём должен быть порядок.
– Что в этом плохого?
– Меня это раздражает. Я привык класть вещи туда, куда хочу, а не туда, куда она скажет. Да и вообще, у неё, кажется, в Польше есть любовник, она ведь родом оттуда.
– Почему ты хромаешь? – быстро поменяла Лариса неприятную для неё тему: она не любила, когда о бывших женах или мужьях говорили плохо.
– Попал в автомобильную аварию десять лет назад, с тех пор колено не сгибается. У меня ещё сахарный диабет, но мне лично это нисколько не мешает. Восемь лет назад, когда мы были с женой в Польше у её родственников, на меня напали, избили и ограбили. Я вспоминаю этот случай, как страшный сон, еле живой тогда остался. Мне ведь там почки отбили, с тех пор хожу два раза в неделю на диализ… А ты? Ты работаешь?
– Да, я бухгалтер, но работаю не целый день, а двадцать часов в неделю.
– Это же здорово! Ты можешь у меня бухгалтерию вести. Не знаю, сколько ты получаешь, но я тебе буду платить вдвое больше! Согласна?
– На что согласна? – опять растерялась Лариса.
– Выйти за меня замуж. Если согласна, можешь прямо на той неделе ко мне переезжать.
– Да ты что, Клаус, я же тебя в первый раз вижу. Как я могу сейчас что-то решать?
– Ну не в первый, а во второй…
– Это не так важно.
Лариса немного помолчала, обдумывая ситуацию. Несмотря на то что разговор с ювелиром показался ей несколько странным, сам он был ей вовсе не противен. Даже его нездоровье было не столь отталкивающим. Клаус обладал приятной, располагающей к себе внешностью: темные, искрящиеся весельем глаза, растянутые в улыбке полные губы, приоткрывающие красивые ровные зубы с небольшой щербинкой с правой стороны. Шатен, его волосы, стоящие на голове коротким ёжиком, открывали большие, изящной формы уши. Лариса ценила симпатичного мужчину. Внешность играла для неё немаловажную роль. Наконец она приняла решение.
– Мы можем съездить в Голландию на выходные с одним условием. Если будешь заказывать отель, то, пожалуйста, раздельные комнаты. За свою комнату я в состоянии заплатить сама, если тебя это смущает.
– Меня ничего не смущает, но за отель я заплачу сам, ведь это я приглашаю.
– Подожди, а разве твой магазинчик не работает в субботу? – встрепенулась Лариса.
– Работает, конечно, – загадочно улыбнулся Клаус, – но мне там находиться совсем необязательно. По субботам там хозяйничает дьявол.
– Кто, прости? – женщине показалось, что она ослышалась.
– Моя бывшая жена, я её зову дьяволом.
– Интересное имя…
– Так она дьявол и есть.
– Но ведь она помогает в работе.
– Я ей плачу за это.
– Ну хорошо, оставим это, – Ларисе не хотелось знать подробности взаимоотношений бывших супругов – ее это не интересовало.
Позавтракав и допив кофе, Лариса и Клаус распрощались и расстались до следующих выходных, договорившись встретиться в пятницу после обеда.
Не успела Лариса дойти до дома, как зазвонил мобильный телефон. Клаус интересовался, всё ли у нее в порядке. Несколько удивившись, она ответила на вопрос и отключила телефон.
Это был первый из ежедневных звонков, которые не всегда раздавались вовремя и подчас даже чуть надоедали. «Впрочем, – думалось ей, – в Клаусе есть определенный шарм, а ежедневные звонки могут быть следствием другого, чем у меня, воспитания».
***
В Голландию они поехали на машине Клауса. Водителем он себя показал хорошим. Дорога до выбранного отеля оказалась короткой. Подойдя к администратору за ключами, Лариса удивилась, узнав, что у них на двоих заказана одна общая комната. Не начиная дискуссий по этому поводу, но несколько напрягшись от такого сюрприза, она попросила для себя отдельный номер. К счастью, место, куда они приехали, не было заполнено туристами и в отеле нашлось достаточно свободных номеров. Клаус это время стоял рядом и молчал. Свое отношение к действиям спутницы он не высказывал. Вечером, вместе поужинав, наши знакомые отправились погулять, а после прогулки разошлись каждый в свой номер.
Утро следующего дня встретило их голубым небом и теплым, почти жарким августовским солнцем. Расположившись на террасе, Лариса с Клаусом неторопливо позавтракали, ни словом не обмолвившись о вчерашнем происшествии с номером. После завтрака они планировали прокатиться на лодке по каналам, опутывающим город Лайден, где они остановились.
Прежде чем отправиться на прогулку, Клаус пригласил Ларису в свою комнату, намереваясь преподнести ей приготовленный сюрприз. Заинтригованная, но не забывая об осторожности, она вошла следом за спутником к нему в номер и остановилась у двери, ожидая обещанного подарка. Клаус порылся в дорожной сумке и вынул оттуда коробочку, подобную той, с которой Лариса пришла к нему в лавку в свой первый визит. Открыв её, он вынул кольцо с большим прозрачным камнем, грани которого тут же вспыхнули и заискрились в лучах струящегося из окна солнечного света, и попытался надеть его на руку женщины.
– Лариса, пожалуйста, прими это кольцо от меня в подарок. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Клаус, – ответила та, ошеломлённая быстротой происходящего и осторожно высвобождая руку из руки Клауса, настойчиво пытающегося надеть кольцо ей на палец, – я не могу принять такой дорогой подарок. Я тебя совсем не знаю, ты меня тоже. Оставь это, мы же не дети, и оба понимаем ситуацию правильно.