Драмы

Теперь при блеске лампы вижу сноваВесь мертвый хлам, здесь собранный годами,Хотел проникнуть тайно я чрез вещиВ ту жизнь, куда не знал прямых путейИ о которой молча тосковал.

Перед Распятием из слоновой кости.

К Твоим ногам, Распятый на кресте,К священным язвам люди припадали,Моля, чтоб в душу пламя снизошло,Волнуя сладостно, когда же холодОхватывал их сердца пустоту,Томил их стыд, раскаянье и страх.

Перед старинной картиною.

Джоконда! Блеском одухотвореннымНа темном фоне дивно ты сияешьСуровыми и нежными устамиИ взором, отягченным странной грезой.Загадку ты раскрыла мне настолько,Насколько сам я мысль в тебя вложил.

Подходит к сундуку.

Вы, кубки, – сколько уст в блаженной жаждеК прохладному металлу припадали!..Вы, лютни старые, в чьих нежных звукахТаится глубочайшее волненье, —О, если б вы меня поработили,Как радостно отдался бы я вам!Железное оружие, щитыСтаринные из дерева, с резьбою,С неисчерпаемым богатством форм,Вы, жабы, фавны, ангелы и грифы,Неведомые птицы и плодыИз золота, сплетенные с ветвями,Вы, страшные, чудесные предметы, —Вас создала фантазия живая,Прочувствовало сердце человека,Великая волна вас принеслаИ форма уловила в свои сети!Очарованьем вашим побежденный,Напрасно я всю жизнь стремился к вам:Постиг я глубоко значенье вашихУпрямых душ – и все же для меняИ жизнь, и мир, и сердце непонятны!Меня, как рой неумолимых гарпий,Вы окружили, свежее цветеньеГубили вы у свежих родников, —В искусственном, в загадочном теряясь,Я видел солнце мертвыми глазами,Я слышал только мертвыми ушами,Проклятье постоянное влачил,Его почти не сознавал пороюИ все же никогда не забывал.Все было мелко – радости, печали,Ничтожно все, так мы читаем книгу,Ее наполовину понимая,И ищем жизнь вдали от мертвых строк.Как будто смысла не было ни в чем,Что радовало или что терзало,Во всем я видел только обещаньеДругого, полного существованья,Во всем искал я отблеск дальней жизни.И так, томился я в любви и в скорби,Не насладился силами своими,Но их растратил в призрачной борьбе,В надежде смутной, что придет рассвет.Я обернулся и взглянул на жизнь:Там не нужна для бега быстрота,Не помогает мужество при споре.Несчастие там не печалит душу,И счастье не веселит сердец.Вопрос без смысла – и ответ без смысла,У темного порога реют сны,И счастье – все: и ветер, и волна!Разочарован мудростью печальной,В усталой гордости и в отреченье,Без жалобы живу я в этом домеИ в этом городе. Мои привычкиЗдесь никого уже не удивляют.

Входит слуга и ставит на стол тарелку с вишнями, затем хочет затворить дверь на балкон.

Клавдио. Пускай останется раскрытой дверь.Испуган ты?Слуга. Там люди, ваша милость.(Про себя в страхе.) Теперь они в беседке.Клавдио. Кто они?Слуга. Не знаю, извините. Всякий сброд.Мне жутко стало.Клавдио. Нищие?Слуга. Не знаю.Клавдио. Тогда запри садовую калитку,Которая на улицу выходит,И спать ложись. Оставь меня в покое.Слуга. Но, ваша милость, я калитку запер,Они же…Клавдио. Что?Слуга. Они сидят в саду,Где статуя белеет Аполлона.Уселись двое рядом у бассейна,А третий влез на сфинкса – не видатьЕго за деревом.Клавдио. Мужнины?Слуга. Да.И с ними женщины. Не попрошайки —Одеты странно, точно на картинах.Сидеть так тихо, мертвыми глазамиУставиться как будто в пустоту,Да разве это люди? Ваша милость,Не гневайтесь, туда я не пойду,Даст Бог, они исчезнут поутру.Теперь запру все двери на засовИ окроплю замки святой водою.Не видывал я этаких людей,Да разве у людей глаза такие?Клавдио. Как хочешь. Уходи. Покойной ночи.

Ходит некоторое время в задумчивости взад и вперед. За сценою раздаются манящие и волнующие звуки скрипки, сначала издалека, потом приближаются и звучат полно и могуче, как будто они врываются из комнаты рядом.

Что? Музыка?.. Как странно говоритОна душе! Не вздорные ли речиМеня смутили?.. Нет, я никогдаНе слышал раньше звуков столь глубоких!

Он останавливается с правой стороны, прислушиваясь.

Всесильно проникают они в душу,Давно желанным трепетом волнуют,В них жалоба печали бесконечнойИ бесконечность радостной надежды.Как будто с этих старых, тихих стенСтруится просветленной жизнь моя.Как матери приход, как появленьеВозлюбленной, как ласковый возвратДавно потерянного безнадежно,Так эти звуки сердце согревают.И молодости море вижу я,И вновь стою я, отрок, в блеске мая,Когда душою с миром я сливалсяИ ощущал стремлений бесконечность,Предчувствуя богатства бытия!Потом пришла пора моих скитаний,И в опьяненье я взирал на мир,И розы рдели, и колоколаЗвенели чуждым, светлым ликованьем…Как все тогда дрожало чудной жизнью,Так близко пониманью и любви!Я, в восхищенье, чувствовал себяЖивым звеном в кольце великом жизни!В своей душе я предвкушал любовь,Которая питает все сердца,Я счастлив был сознанием блаженным,И сердце расширялось ликованьем,Как иногда, теперь, в летучем сне…Не умолкайте, звуки! Сердце жадноВас ловит и волнуется былым,Я жизнь минувшую переживаю,Веселой, теплой кажется она,Воспламенились нежные огни,Застывшие движенья растопили,И разгорелись, и взлетают к небу!Охвачен звуком совести начальной,Младенчески-глубокими тонами, —Спадает гнет тяжелого познанья,Нагроможденный долгими годами.И жизнь, которой я почти не ведал,Звенит издалека победным звоном, —Со всем своим значеньем бесконечным,Простая и могучая в дарахИ там, где отнимает и лишает.

Музыка умолкает почти внезапно.

Умолкло то, что сердце взволновало,Где в человечески-понятном слышалЯ голоса божественные! Тот,Кто вызвал этот чудный мир случайно,Теперь стоит с фуражкой, подаяньяОн ждет – бездомный, поздний музыкант!

У окна, справа.

Здесь нет его внизу. Как странно это!Но где же он? Взгляну еще сюда.

В то время, как он идет к двери направо, занавес тихо откидывается, и в дверях появляется Смерть со смычком в руке, скрипка висит у нее у пояса. Она спокойно глядит на Клавдио, который в ужасе отступает.

Безумный трепет леденит меня!Когда так чудны были звуки скрипки,Зачем же вид твой ужас возбуждает?Дышать мне трудно, волосы встают,Уйди! Ты – смерть. Зачем пришла сюда?Уйди! Мне страшно, я кричать не в силах…(Падает.)Нет воздуха… я падаю… слабею…Уйди! Кто звал тебя, впустил ко мне?Смерть. Откинь твой страх наследственный и встань.Я не страшна, я не скелет сухой:Из рода Диониса и ВенерыВеликое ты видишь божество.Когда в прекрасный, тихий летний вечерЛист упадал в сиянье золотом,Я веяньем своим тебя касалась,Которым я ласкаю все, что зрело.Когда переполняли душу чувстваМогучими и теплыми волнами,Когда в огне внезапных содроганийОгромный мир тебе родным казался,Великому отдавшись хороводу,Ты ощущал, как близок ты вселенной, —Во всякий истинно-великий час,Когда твоя земная оболочкаГорела трепетом – я прикасаласьСвященною, таинственною силойК незримым глубинам твоей души.Клавдио. Довольно. Я приветствую тебяДушой стесненной.Небольшая пауза.Ты зачем пришла?Смерть. Одну лишь цель имеет мой приход.Клавдио. Я ждать еще могу. Упившись соком,Осенний лист на землю упадает.Оставь меня. Я не жил до сих пор.Смерть. Как все, ты в жизни шел своим путем.Клавдио. Как сорванные травы луговыеПотоком увлекаются глубоким,Так ускользали молодые дни,И я не знал, что это – жизнь уходит!Потом стоял я у решеток жизни,Чудес я жаждал в сладостном томленье,Желая страстно, чтоб они взлетели,Как молнии средь величавых туч!Я ждал напрасно, наконец утратилБлагоговение пред тайной жизни,Забыл, чего желал так жарко прежде,Тупым оцепенением охвачен.Смущенный мглою, вечно угнетенный,Окованный досадным раздвоеньем,Отдаться чувству больше неспособный,Я охладел – и никогда ужеНе разгорался внутренним огнем,Великою волной не увлекаем.Я на пути своем не встретил бога,С которым человек в борьбу вступает,Чтоб Он его благословил потом.Смерть. Тебе была дана земная жизнь,Чтоб мог ее прожить ты по-земному.У вас в сердцах течет великий дух,Он вам велит вдохнуть соотношеньеВ безжизненный хаос, чтоб из негоВы создали себе прекрасный садДля счастья, огорчений и труда.И горе тем, кто этого не знает!То властвуют, то сами служат люди,Броженье молодости дух теснит,Вы плачете во сне и в утомленье,Но все вперед стремитесь вашей волей,Согреты теплой жизненной волной,Тоскуете, в отчаянье дрожите —И, зрелые, вы падаете все в мои объятия.Клавдио. Оставь меня!Еще я не созрел, еще не жил!Не стану больше дни терять в унынье,Цепляться стану я за нашу землю,Глубокая тоска меня волнует,Она кричит во мне, взывает к жизни!Мой страх порвал старинные оковы —Я чувствую, что жить могу! Уйди!В порыве безграничном, всей душоюЯ привяжусь к земному. Ты увидишь,Что люди станут для меня родными,Не куклами, не жалкими зверями,Они заговорят с моей душой,Проникну я в их радости и скорби,И верности, опоре целой жизни,Я научусь – и пусть добро и злоВладеют мною, как людьми другими!Я стану весел, стану дик и смел,И мертвенные маски оживятся.Я на пути своем найду людей,Я научусь давать и брать отважно,Я буду властвовать и подчиняться.

Замечая невозмутимое спокойствие на лице Смерти, с растущим страхом.

Поверь, я ничего не испытал!Ты думаешь, что я узнал любовьИ ненависть? Знакома только мнеИгра обманных слов, притворных чувств!Смотри, я покажу. Вот письма, вот…

Торопливо выдвигает ящик и вынимает связки старых, тщательно сложенных писем.

Слова любви здесь, жалобы и клятвы,Ты думаешь, я чувствовал, как эти,На их любовь любовью отвечал?

Бросает связки писем к ногам Смерти, так что отдельные листки разлетаются.

Бери! Играя чувствами своими,Я думал о себе, я презиралСвященную поддержку этой жизни,Чужим я заражался настроеньем!И все прошло без смысла, без страданья,Без счастья, без злобы, без любви!Смерть. Безумец! Научись же пред концомЦенить богатство жизни! Встань сюдаИ молча слушай, как любовь земнаяДругих детей земли переполняла,А ты один остался нем и пуст.

Смерть несколько раз проводит смычком по струнам скрипки, как бы призывая кого-то. Они стоят у дверей спальни на авансцене справа. Клавдио стоит в полутьме налево у стены. Из дверей справа выходит Мать. Она не очень стара. На ней длинное черное бархатное платье, черный бархатный головной убор с каймою из белых кружевных оборок, обрамляющих лицо. В тонких бледных пальцах она держит белый кружевной платочек. Она тихонько выступает из дверей и беззвучно ходит по комнате.

Мать>. Как много сладких мук вдыхаю я!Как аромат лаванды, здесь осталисьСледы существованья моего.Жизнь матери – мученье и заботы,И скорби без числа – вот наша доля!Мужчины разве знают нашу жизнь?

У сундука.

Вот острый край, где он тогда разбилСебе висок до крови. Был он малИ резв и дик, и удержать егоЯ не могла. А вот окно. Здесь частоСтояла я в тревоге по ночам,К его шагам прислушивалась жадно.С постели гнал меня невольный страх.И било два часа, и три… и онНе возвращался на рассвете бледном…Я – чаще все одна… Займешься делом:Польешь цветы, подушку выбьешь, ручкиДверей потрешь, чтоб медь блестела ярко —И день прошел… А в праздной головеКруговорот предчувствий, темных снов,Томит тревога, связанная тесноС святыней материнства, – да, онаСродни, должно быть, сокровенной силе,Которою живет весь мир кругом.Но не дано мне более дышатьЗдесь этим сладким воздухом былого,Волнующим так скорбно и так нежно:Ведь я должна уйти отсюда…

Уходит в среднюю дверь.

Клавдио. Мать!Смерть. Молчи. Ее ты к жизни не вернешь.Клавдио. О, мать моя!Приди: позволь мне толькоДрожащими губами – да, ониВсегда молчали гордо – на коленях, —Верни ее! Уйти ей не хотелось,Ты видела, жестокая! ЗачемВелишь ты ей уйти? Верни ее!Смерть. Оставь, она моя. Была твоею.Клавдио. И ничего не чувствовал я прежде!Все сухо, все! И никогда не знал,Что к ней стремились корни моей жизни,Что душу переполнит ее близостьЛюбовью человеческой и скорбью!

Смерть, не обращая внимания на его мольбы, играет мелодию старинной народной песни. Медленно входит молодая девушка, на ней простое платье из пестрой цветистой ткани, башмаки с тесемками, охватывающими ногу крест-накрест, на шее обрывок покрывала, голова у нее не покрыта.

Молодая девушка.Так чудно было все – о, так прекрасно!Ты никогда не думаешь о том?Через тебя так горько я страдала —Но что же не кончается в скорбях!Я видела так мало ясных дней,А эти были точно чудный сон.Ты помнишь – на окне моем цветы,И старенькие эти клавикорды,И шкаф, где я хранила твои письмаИ то, что ты порою мне дарил.Не смейся, все мне мило становилосьИ, как живое, говорило мне…Ты помнишь – мы стояли у окна,И дождик шел – так душно было днем!И пахли влагой свежие деревья…Все умерло – погибло все живое,Покоится в гробу моей любви!И все-таки ты дал мне это счастье,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.