Самый заурядный попаданец в гоблина

========== Глава 1 “Первый день” ==========

– Мне скучно! – заявила бог-демиург света и порядка, навалившись на своего собеседника объёмной грудью.

– Не сейчас. Я работаю, – отмахнулся от неё бог-демиург тьмы и хаоса. – Вот освобожусь и всё моё внимание уделю тебе.

Бог тьмы и хаоса всё же оторвался от своих дел, развернул богиню к себе спиной и звонко шлёпнул по упругой попе. От этих манипуляций богиня пискнула и отошла.

– Да я не об этом! – продолжала упорствовать богиня. – Тёма, придумай, как мне развлечься.

– Хм-м-м-м, – тёмный, а по-домашнему Тёма, задумчиво почесал подбородок. – Свет, может быть, опять сыграем в попаданца?

– Опять? Тебе не надоело?

– А зачем изобретать велосипед?

– Не знаю, Тём, мне их даже как-то жалко.

– Зато какой толчок к развитию, для души. Пять-шесть перерождений – и вуаля! Новый младшенький готов.

– Тёмный младшенький, – уточнила Свет.– Забыл, что происходит с попаданцами из технологических миров, если их закинуть в магический, без плюшки?

– М-м-мда, без плюшки они прозябают. Ха! Помнишь того офисного клерка, который всю жизнь рабом прожил, а под старость его людоедам продали? Ха-ха.

– Не смейся, дурак. Жалко же человека было.

– Да говно он был, а не человек. Так ему и надо, родителей в дом престарелых выселил из-за квартиры.

– Ему надо было где-то с семьёй жить.

– И так три раза, – скептически хмыкнул Тёма.

– Зато какие детки у него получились! Настоящие звёздочки, столько сделали.

– Так они такими хорошими и получились, потому что росли без такого папочки. И запомни, Свет, настоящее зло творится тогда, когда добро ищет для него оправдание. Уж я не первую тысячу лет живу и кое-что понимаю. Ещё повезло, что мы этому хмырю рояль из магических сил не подкатили.

– М-м-мда, неудачный получился тогда эксперимент, признаю. Надеялась, что, попав в беду, в человеке расцветёт всё самое лучшее, а он тревогу поднял, чтобы беглецов заложить. Куда он потом попал?

– В демонический мир, – поморщился Тёма. – Для природного баланса и такие персонажи нужны.

– Ну а что тогда? Если забрасывать души из технологических миров в магические, то ничего, кроме бед, они не приносят. Помнишь «геймера»? Как он себя назвал, «Нагибатор вселенной 666», – произнося имя, Света невольно улыбнулась.

– Угу. Отвратительное поведение. Казалось бы, человек давно пережил каменный век, где эта цивилизованность? Люди из постиндустриальных миров совершенно не ценят человеческие жизни, в какой бы мир их не забросили, без плюшки они беспомощны, а с плюшкой все, как один, ведут себя по шаблону и устраивают горы трупов. Тёмные боги тех миров нервно курят в сторонке и стопками пишут вверх по инстанциям жалобы.

– Твои предложения?

– А давай запихаем мужскую душу в женское тело.

– Если так хочется посмотреть лесбийское порно, то человечество в технологических мирах давно изобрело интернет. А в продвинутых технологических капсулы вирта с полной визуализацией.

– Я не из этих.

– Угу, – скептически хмыкнула Света, мол «притворюсь, что верю».

– Ну, может, тогда наоборот: женскую душу в мужское тело?

– Четыре буквы ЛГБТ, мало того, что та дура не смогла смириться и продолжать жить, так оно попыталось вернуть себе привычные формы хирургическим путём. И ладно, её тело – её дело, так она целое политического движение организовала. Знаешь, как теперь в этом мире самое крупное политическое образование называется? Нет? А я тебе скажу: евроатлантический гомосексуальный союз.

– Ужас какой. А ведь всё с шутки начиналось.

– Пошутил ты знатно. Вот только технологии того мира уже позволяли производить клонирование. И ЛГБТ стали воспроизводиться неестественным способом, а потом вообще войну со всеми натуралами устроили. Помнишь педерастические войны 2050-2064? И победили бы, если бы не свободные транссексуальные штаты Америки СТСША не вышли из союза и не рассорились в пух и прах с либерально-гомосексуальной Европой. Ты что, ржешь там?

Тёмный бог действительно хихикал в кулачок.

– Ну я же тёмный бог, не могу же я над таким не поржать.

– Своей выходкой мы отбросили одну из реальностей на много реинкарнаций в прошлое.

– Оно могло и само там так получиться.

– Угу, вот, что бывает, когда за всем миром один-два бога присматривают.

– Но бывает и хорошее. А помнишь, когда учёного-электрика в прошлое запихнули?

– Ты тогда хотел поставить эксперимент по прогрессорству. И как получилось?

– М-м-м-м… Не совсем.

– В смысле?

– Весь мир он осветить не смог. Так, одну площадь, и то ненадолго.

– Вообще-то это был не самый худший исход событий. Помнишь тот мир, где у прогрессора всё получилось? Так он сколотил себе сначала состояние, а потом и империю. От власти совсем рехнулся, возомнил себя богом. Повелел построить себе храмы и устраивать кровавые жертвоприношения. И это человек из атеистической эпохи! Как там его страна называлась?

– СССР.

– Вот. Большие надежды на него возлагала. Такой интеллигентный мужчина был, а он под старость завёл себе гарем из малолеток. И чем дряхлее становился, тем моложе были любовницы, – Света неожиданно для себя захлюпала носом, а на глаза навернулись слёзы. – Под конец девочки были под десять лет. Когда у этого хрыча что-то в постели не получалось, он велел их казнить. Ну надо соображать, климакс же, всё, как в 16 работать уже не может. Но причём тут любовницы?

– Ну-ну-ну, – Тёма похлопал подругу по спине, – не переживай ты так. Слишком близко принимаешь к сердцу.

– Я же светлая богиня, а по моей вине такое безобразие.

– Зато мир действительно вперёд толкнули.

– Не очень. Тот козёл старый не оставил наследников. Империя развалилась, многие технологии утратились, началась гражданская война. В итоге там сейчас стимпанк. Впервые только там увидела, чтобы закованные в железо рыцари с экзоскелетом, работающим на угле, десантировались с дирижаблей в средневековый замок, защитники которого вооружены лазерными пушками и копьями. Такой сюр.

– Вот видишь, есть же прогресс, хоть и такой. Нам местные боги за такую услугу ещё спасибо сказать должны. А за жизни смертных не переживай: они должны рождаться и умирать. Это их предназначение на данной ступени существования.

– Я не переживаю за их жизни и смерти, я переживаю за их страдания.

– Всего учесть невозможно, не ошибается тот, кто ничего не делает. И потом, страдания – это тоже часть взросления. Помнишь Лилит, богиню любви из мира «Земля 1314/33», сколько горя она хлебнула? Но в итоге смотри, какие у неё перспективы. Почти бог-демиург, если высшие всё дело не запорют.

– Бедная девочка, мне её так жалко.

– Вот поэтому мы с тобой на своих местах. Так, значит, попаданцев-прогрессоров исключаем, плюшек не выдаём, учёных не переселяем, откровенных мерзавцев, посредственностей и молодёжь тоже. И что у нас остаётся? Попаданец в нечеловека?

– А что, тоже вариант. Помнишь дракона Алана? Люди его боготворят, а из-за того, что у него нет человеческого тела, он не скурвился.

– Он не скурвился, дорогая моя, потому что изначально был хорошим парнем. Чтобы пережить попадание в нечеловеческую форму, а тем более в дракона, туша которого весом тонн под двадцать, нужно обладать интеллектом. Человек разумный де-факто не может быть варваром. Это раз. А во-вторых, тебе позволили запихать туда очеловеченного дракона потому, что в том мире был сильный перегиб в сторону тьмы.

– Знаю, – надула губки Света. – Кстати, как там у него сейчас дела?

– Его канонизировали при жизни. Теперь в мире «Земля 1544/02» младший светлый бог-дракон: от своей новой формы он не отказался.

– Молодец. Слушай, Тём, а может, тогда перестановку личностей с небольшим откатом в прошлое?

– Ха-ха, нет, тут уже я против. Помнишь мир «7711/8»?

– Где в тело Гитлера запихнули душу Сталина из альтернативного мира и заставили воевать его с самим собой?

– Угу.

– Представляешь, эти «я и моя тень» спелись и построили социализм, абсолютно светлое измерение. Тьма туда даже на полшишечки проникнуть не может: просто не на чем закрепиться. За сто лет при попытке внедрения три тёмных бога понижены в реинкарнационных ступенях. Сейчас там 2054, всю систему освоили, на Марсе колонии, вот-вот за пределы системы вылетят.

– Ну и что ты жалуешься, отлично же…

– Через пару лет туда тёмные предтечи заявятся, а эти коммунистические одуванчики сначала разговаривают, когда надо молча стрелять. Они вообще забыли, с какой стороны винтовку надо держать. Больше ста лет абсолютного мира просто так мимо не проходят.

– Ой-ой.

– Вот и ой. Местные светлые боги за голову хватаются, не знают, что делать.

– Ну и что же они будут делать?

– Вроде решили работать грубо. Откроют в «7711/8» стабильный портал в «7711/01».

– Да это же демонический мир со злющими тёмными богами. Они там камня на камне не оставят.

– Не переживай, портал откроют на Марсе. Зато когда тёмные предтечи увидят, то обосрутся от страха и обойдут эту гадость стороной. У них с демонами старые знакомства: открыли когда-то у себя на родной планете портал к демонам. Теперь бомжуют по всей галактике.

– Так им и надо, говнюкам, совершенно деструктивная раса. Я, конечно, против геноцида, но лучше бы их вообще не было.

– Ну и что мы имеем в сухом остатке? Замена значимых личностей, тоже не катит: они могут сработать ещё хуже, чем внедрённый бог.

– И не говори, люди без тормозов. Ну так какие варианты? Как нам повеселиться, чтобы при этом не разбалансировать какой-нибудь мир?

– А давай работать по мелочи. Пусть это будет самый заурядный человек.

– Было уже. Помнишь того крестьянина из мира «1890/12»?

– Это тот, который и в магическом мире всю жизнь проработал крестьянином?

– Угу, я чуть со скуки не умерла. Ведь мы же дали ему способности друида.

– А он их применял. Ты знаешь, какая у него вкусная капуста была!

– Ещё бы не знать, это я её тебе готовила.

– Ну вот видишь, заурядные люди не будут разбалансировать систему, они спокойные и ближе всех к гармонии. А от их попаданчества польза, свету и тьме.

– Только они скучные.

– Тогда давай запихнём душу заурядного человека в нечеловеческую оболочку.

– С ума сойдёт. Мы же только что это обсуждали: приспособиться к негуманоидной форме может только незаурядный человек с могучим разумом, как Алан.

– Не вижу проблем, в мире «2077/07» полно гуманоидных рас – найдём и запихнём.

– А это что за мир?

– Стимпанк с гармонично встроенными магами, союз технологии и магии цветёт буйным цветом. Больше тысячи лет назад был светлым миром и где-то тогда пережил вторжение тёмных богов. Светлые войну проиграли, но не сдались. В итоге был подписан мирный договор: всех светлых борзых богов повыбивали на войне, всех отмороженных тёмных сами же тёмные и попередушили. Сейчас там умеренные светлые и гибкие тёмные боги живут, даже местами сотрудничают, несмотря на чёткое расовое разделение на тёмные и светлые расы, вплоть до невозможности зачатия потомства. Последние лет сто потихоньку просачивается хаос, но местные это пока купируют. А ещё там живёт твоя любимица – Лилит.

– То-то я думаю, что что-то знакомое… А много мы туда попаданцев забросили?

– Да, каждые лет сто по душе. Мир очень гибкий и стабильный – такой не растрясти, и богов там толковых очень много.

– Не мир, а проходной двор какой-то. Какие там расы?

– Да полный зверинец! Одних эльфов шесть разновидностей. Стандартный набор фэнтези мира: гномы и их тёмные братья дварфы, хоббиты, орки, гоблины, минотавры, циклопы, скверги и прочая шушера, даже несколько колоний умеренно агрессивных демонов есть. Люди, разумеется, куда же без них, а с ними зверолюды всех мастей и вариаций, местные очень любят экспериментировать со своими генами. И, вообще, поклонники биомантии и химерологии. Есть вампиры, они выражены, как отдельный вид людей, присягнувших на верность тёмным богам. Ещё экзотика есть: змееобразные и ящерообразные расы, они представлены тремя видами: Наги, Лами, Рептохи. На отдельном континенте есть цивилизации разумных насекомых, тоже три расы: богомолы, тараканы, муравьи. Есть подводная цивилизация, изначальные светлые ихтиандры и отпочковавшиеся от них тёмные ихтихондры. Так что есть, где развернуться. Ну что, будем делать попаданца?

– Там живёт Лилит.

– Сделаем светлого попаданца, от тьмы не убудет.

– Нет, это не баланс. Давай сделаем так: пусть это будет душа самого обычного заурядного человека, но с ярко выраженными чертами адепта порядка, и пусть он попадёт в тело адепта хаоса.

– Хм-м-м, Свет, матрёшка получается: запихнуть порядок в хаос. Но я думаю, местные нам за это ещё спасибо скажут. Им вторжение богов перемен сейчас ни к чему, мир просто не готов к таким потрясениям.

Тёма взял Свету за руку, подпитываясь её силой и взамен отдавая свою. В итоге им удалось получить практически бесконечное могущество, позволяющее создавать звёзды, планеты, материю, энергию и бесконечное пространство.

– Начинаем поиск души, – хором проговорили свет и тьма.

***

Пётр Данилович Чернов поднялся со своей постели и тяжело задышал. С каждым днём подниматься ему удавалось всё с большим трудом. Старость не радость. Но, пока у него есть силы, он упорно отказывался получать помощь от родственников. «За еду спасибо, но штаны натянуть я смогу сам», – говорил он, отмахиваясь от сыновей, дочерей и даже внуков.

В их искренности он не сомневался, он честно разделил всё по частям и заранее позаботился о завещании, проследив, чтобы все родственники ознакомились с этим. И предупредил, что что бы они ему ни говорили, он не передумает. Они и не говорили: все молча смирились с решением основателя рода и только хотели помочь.

– Пускай лучше себе помогут, – сказал Пётр, выглядывая в окно своей московской хрущёвки.

За окном шли митинги. Народ требовал перемен, требовал демократии, джинсы, жвачки, кружевные трусики и ещё одна только коммунистическая партия знает что. Пожилому мужчине было больно смотреть на всё происходящее и страшно. Очень страшно, но не за себя, а за своих потомков. Как они будут дальше жить? Он-то своё уже пожил и многое повидал: родился ещё при царской власти, пережил гражданскую войну, поучаствовал в Великой Отечественной, дойдя израненным, но живым аж до самого Берлина. Хмельной, он стоял возле рейхстага, плача сразу по двум причинам. Оттого, что война закончилась, и оплакивая своих падших друзей, которых забрала бессердечная сука – война.

Во время Великой Отечественной он служил моряком на военном транспорте, но в сорок четвёртом всё так перемешалось, что он оказался в пехоте. Армии нужны были резервы для осуществления последнего победного рывка, и она стягивала их отовсюду. Хмельная весна сорок пятого года, люди были пьяны от одного только воздуха. Все праздновали победу. На волне эйфории он тогда познакомился со своей женой, работающей санитаркой в полевом госпитале. По правде говоря, тогда он ещё не знал, что нескладная санитарка будет его будущей женой. Просто два молодых человека поделились радостью друг с другом. И от этой радости родилась другая радость. Пришлось жениться. Но Пётр ни о чём не жалел. С женой он сошёлся на любви к морю, вместе они поселились во Владивостоке, где прожили тридцать счастливых лет вместе. Жена родила ему двух сыновей и дочь. Несмотря на любовь к морю, жена боялась, что Пётр может не вернуться с плаванья, ведь море – место коварное. Но всё было хорошо, за это время дети выросли и, как это всегда бывает с детьми, разъехались по своим делам, нечасто навещая родителей.

Появились внуки. Черновы старились вместе, но, как советские люди до мозга костей ещё старой закалки, не привыкли жить ради себя. Пётр недолго уговаривал жену взять из детдома детей. Жена не упиралась. Мальчик и девочка: Володя и Ирина. Они желали поднять хотя бы ещё двоих детишек. Потом случилось несчастье: Пётр овдовел. Никто ни в чём не виноват. Не было пьяного водителя, сбившего пожилую женщину, несчастного случая по чьей-то халатности, просто инсульт с фатальным исходом. Ничто не предвещало, предугадать такое было невозможно.

Подходя к преклонному возрасту, Пётр всё сильнее боялся пережить жену, но, как это часто бывает, судьба-злодейка всё давно уже решила за нас сама. Пётр ушёл с рыболовного судна, оставшись один. Нужно было больше внимания уделять приёмным детям, да и здоровье уже не позволяло. Всё сильнее и сильнее сказывались ранения, полученные во времена Великой Отечественной войны. Приёмные постепенно вырастали в красивых юношу и девушку. Род Черновых крепко стоял на ногах благодаря первому, чему научил их отец, – это взаимовыручка. Так что его дети и внуки не теряли контакта друг с другом, приёмных детей потомки воспринимали, как своих.

В один из обычных дней из Москвы приехал старший сын, ставший в столице крупным чиновником. Он убедил отца, что Володе и Ирине уже пора поступать в институт и лучше всего это будет сделать в Москве, а заодно и попытался уговорить отца тоже переехать в Москву.

– Что мне там делать?

– Отец, там лучшая медицина, а у тебя сердце.

– Я старею, – говорил Пётр. – От смерти ещё никто не ушёл.

– Но я не знаю тех, кто пытался её приблизить.

– Тут моё место, я прожил здесь почти всю жизнь, вырастил вас, похоронил вашу мать и хотел бы остаться здесь до конца.

– Жаль. А я думал, ты поможешь мне присмотреть за Иринкой…

– А что за ней смотреть? Чай немаленькая уже.

– В том-то и дело. Немаленькая красивая студентка, живёт одна… Ну, бать, соображай.

Пётр сообразил. Сам когда-то был молодым. В таком возрасте соблазн велик. Старший хоть и любил приёмных, как своих, в основном из-за того, что своих детей у него не было, но много внимания уделять им не мог. И, чёрт побери, был прав: не то чтобы Ирина была гулящей, но восемнадцать лет – это восемнадцать лет.

По первоначальному плану старшего сына за Ириной должен был приглядывать брат – Володя. Но тот пожелал остаться и поступил в местный институт кораблестроения, хотел стать инженером. В Москве Петру не понравилось: страна постепенно разваливалась, но там, с далёкого Востока, это ощущалось не так явно. Меченый упырь с каждым годом всё ближе подводил страну к краю пропасти своими реформами. В стране был кризис, но вместо того, чтобы его решать, правительство его всё сильнее усугубляло. И, как следствие, демонстрации, забастовки, беспорядки, попустительство властей, непонятные концерты, смущающие умы граждан чуждой идеологией. Как до всего этого дошло? Было больно смотреть, как под пляски и танцы рушат страну.

– Сталина на вас нет, – поморщился Пётр, провожая толпу диссидентов.

– Пап, а ты чего у окна стоишь? – спросил Иришкин голосок, звучащий словно колокольчик.

– Да вот, любуюсь безобразием, что на улице творится.

– А, ты про этих, – махнула рукой Ирина и понесла продукты в холодильник.

– Как дела в институте, что-то ты сегодня рано?

– Не было сегодня пар, учителей всех на митинг потащили.

– Безобразие! Чтобы учителя вместо того, чтобы преподавать, таскались со студентами по митингам.

– Папа, не волнуйся ты так, тебе вредно.

– Да как мне не волноваться, когда ты по улице вместе с этими на голову больными ходишь?

– Что они мне сделают? Шумят, ходят, только раздражают.

– Ну а если они чего того тебе сделать захотят?

– Не захотят, в светлое время суток всё спокойно. А в тёмное время я шаль бабы Глаши накидываю – она вся нафталином уже провоняла – и с палочкой хожу. Ко мне не то что подойти, от меня вообще шарахаются.

– Ха! – улыбнулся Пётр и резко присел. Ирина сразу подхватила приёмного отца и усадила на постель.

– Да, что-то земля из-под ног ушла.

– Я сейчас давление смеряю.

Его приёмная дочь уже давно неплохо управлялась тонометром и стетоскопом. Обмотав морщинистую руку надувной резиновой грушей и приложив мембрану стетоскопа к вене, Ирина стала накачивать давление.

– Слишком низкое. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, давно себя так хорошо не чувствовал.

– Я сейчас дам тебе таблетку и вызову скорую.

– Не надо скорой, – сказал Пётр, проглатывая таблетку. – Сейчас мне станет легче, такое уже не первый раз было.

– Ладно. Но, если через десять минут давление не поднимется, я вызываю.

– Вот и договорились, а я пока полежу.

– Может тебе что-нибудь принести?

– Нет. Можешь почитать мне стихи?

– Какие?

– На твой выбор, мне просто нравится слушать твой голос…

Ирина выбрала что-то из Пушкина, её приятный голос убаюкивал. Вскоре Пётр ощутил, что хочет спать, и заснул. Скорая не успела.

***

Пётр не понимал, где он находится, только ощущал, что у него нет рук и ног и, вообще, он какой-то шарообразный. Но самое главное: ему это не мешало, он чувствовал себя хорошо и очень молодо. Впервые за долгое время ничего не болело, а наоборот его распирала энергия. Вот только в шарообразном теле сложновато махать руками и ногами, хотя очень хочется.

Почему-то было чувство, что его шарообразность – всего лишь удобная форма для передвижения, как у птицы перед пикированием сложенные за спину крылья, но стоит ему остановиться, как всё изменится, но он не мог. Он был не один, вместе с ним летели тысячи подобных ему тел, всех их инстинкт вёл в единое место, и его было видно. Гигантский водоворот душ. Существуют миллиарды галактик, бесконечное количество миров, но водоворот душ есть только один. Сюда стекаются все души всех рас, здесь они очистятся от воспоминаний и лишней информации, как от грязи, отдохнут, чуть-чуть подрастут и снова ворвутся в великий круговорот жизни и смерти. Пётр уже предвкушал, оказавшись в этом месте: всё стало неважно, ведь он по-настоящему дома. Место, куда стекаются все – источник всего.

Но что-то пошло не так: чем дальше он продвигался, тем тяжелее было это делать, возникло какое-то сопротивление, все окружающие души проскакивали мимо, а он будто завяз в тине. Он попытался расчистить себе путь руками. Стоп! Появились руки?! И ноги тоже!

– Блин, опять жить! Да дайте же хоть годик отдохнуть! – простонала заново оживающая душа, понимая, что происходит.

А потом его потянуло назад, и водоворот душ сразу же померк.

***

Пробуждение было неприятным. Сильно болела голова. Да и механизмы психики, встроенные в живое тело, стремительно избавлялись от информации о водовороте душ, чем добавляли свою порцию мучений. Живой организм со сложной нервной системой и развитым мозгом просто не смог бы правильно осознать увиденное, поэтому всё, что Пётр помнил о своей недолгой загробной жизни, это то, что он видел свет в конце туннеля.

Голова просто раскалывалась, он хотел пошевелиться, но боль быстро вернула его обратно в лежачее положение. Постепенно он всё сильнее приходил в себя и начал воспринимать окружение. Сначала пришли звуки. В унисон стонали два голоса: звонкий женский и хриплый, скрипучий мужской. Морщась, Пётр приоткрыл один глаз. «М-м-мда, похоже, я мешаю», – подумал Пётр.

В помещении было темно и плохо видно, хоть через окно и проникали редкие солнечные лучи, но они не давали приспособиться глазу к темноте, делая ещё хуже. Однако скачущую волосатую задницу он разглядел. Первая мысль Петра – это то, что пациент больницы соблазнил медсестричку. Такое бывало, когда он попадал в больницу, хоть и не часто. Но чтобы так, в общей палате! Причём так близко от него, они что, совсем охренели? Парочка была так близко, что он мог похлопать их по задницам.

Пётр попробовал пристыдить молодых людей, но вместо речи у него получалась какая-то хриплая тарабарщина. Наверное, оттого что в горле пересохло. Ничего не поделаешь, придётся лежать, терпеть и ждать. Благо, это долго не продолжилось: уже через пару минут мужчина хрюкнул от удовольствия, изогнулся и отвалился от женщины.

«Ну слава коммунистической партии, якорь тебе в дышло».

Петру всё происходящее было противно: тёмное помещение, жёсткая постель, милующаяся парочка рядом. Он ещё не знал, в какую больницу он попал, но утром он обязательно пожалуется главврачу. Шумы уже перестали отвлекать Петра, и он собирался подремать, как новое движение снова привлекло его внимание. Низкорослый мужчина с трудом поднялся и двинулся в сторону своей пассии. Девушка тоже пришла в себя, испуганно замычала и, упираясь ногами, поползла куда-то.

Заинтересованный, Пётр полностью открыл глаза, напрягая зрение, и увидел, как в полутьме на солнечных лучах блеснула сталь, занесённая над женщиной. Дальше мозг перестал работать и начали работать инстинкты. По какой-то причине мужчина решил убить свою любовницу. Его надо было остановить, так, как уже не раз бывало в далёких сороковых. Пётр отстранился от боли и, превозмогая, бросился на душегуба, одной рукой вцепившись в руку с ножом, а другой найдя на ощупь горло. На удивление, Пётр ощутил, что его противник слаб и немощен. Самому Петру было тяжело и больно, его шатало, но противник был ниже ростом, минимум на голову, пузат, измождён, а ещё сильно вонял. Всё это он ощутил на ощупь.