Ты моё дыхание

Глава 12

Софья

– Да ты что! – нехорошо улыбается он. Мерзкий, скользкий, знающий своё превосходство. – Видишь, Тата, выросла дочь, оборзела. Требовать пришла. Не просить, заметь. И это после того, как воровала.

– Денис, – тихо просит мама, но ему всё равно – взобрался на Олимп и вещает, местный божок.

А я думаю: она мне не поможет. Потому что тогда выбрала не нас с Вовкой.

– Это моя квартира. Бабушка её оставила мне, – делаю отчаянную попытку быть смелой.

– Что ты говоришь? Правда, что ли?

Я должна. Должна! Это не только моё наследство, но и Вовкино, принадлежит нам по праву. А я для Вовки хочу только самого лучшего. Спору нет: с Михайловной нам хорошо, но это не навсегда. Придёт момент – и нам нужно будет уйти. Я не хочу всю жизнь скитаться и быть зависимой.

Беда только в том, что этот паук всё под себя подгрёб. Они эту квартиру сдают и, подозреваю, матери из тех денег мало что остаётся.

– Правда, – меня начинает колотить от собственной смелости.

Денис смотрит на меня долгим взглядом, а потом подносит большой кулак к моему носу.

– А вот это видела? Нюхала? Пришла она сюда права качать, воровка! Сунешься ещё раз – по стенке размажу и в полицию заявлю, что приходишь шантажировать и вымогать.

Это не пустые слова. Денис когда-то служил в органах. У него там всё схвачено, есть знакомства, может, поэтому он настолько в себе уверен.

И этим самым кулачищем он бьёт по столу. Моя чашка с чаем, к которой я так и не притронулась, жалобно звякает. Чай разливается по столешнице. Я вскакиваю. Не хочу ни ошпаренной быть, ни бегать потом в мороз с мокрыми штанами.

Я смотрю на отчима, во мне зреет протест. Рвётся из глубин души горечью. Вот он – не дурён собой, сильный, статный, а только ничего в нём нет по-настоящему стоящего. С запашком, с гнильцой, когда только на одном физическом превосходстве может уничтожить, сравнять с землёй, обвинить и оболгать, зная, что останется безнаказанным.

– Вон! – кричит он, краснея мордой. – Чтобы духу твоего не было! Ты бы лучше мать пожалела, поддержала, деньги вернула, те, что украла!

Он, наверное, сочиняет и сам верит в свои басни. Сказочник.

– Сонечка, Соня, – суетится мать, уводя меня из кухни.

Дрожащими руками она суёт мне в руки куртку.

– Уходи, – шепчет она одними губами. – Позже. Что-нибудь придумаем. Образуется, – шелестит, но я понимаю: она ничего не сделает, вряд ли сможет. – Вот, – суёт она мне в руки пакет, – Вове привет передавай.

Отчим бушует на кухне. Судя по звукам, чашка с чаем всё же упокоилась на кафельном полу. Он ругается, сыплет угрозами, выскакивает наконец за нами вслед.

Мать буквально выпихивает меня за порог и закрывает своей спиной.

– Ну, что ты, Денечка? Сонечка ушла, – слышу я её заискивающий голос и глотаю ком отвращения, что застрял в горле.

У меня ничего не получилось. Но я всё же попыталась. Не ради себя. Ради Вовки. Уже на улице я заглядываю в пакет, что навязала мне мать. Пирожки. С мясом, наверное, и капустой. Маме они всегда удавались лучше всего. А ещё может быть рис с яйцом – Вовкины любимые.

Хочется разреветься, но я себе не позволяю. Я сделала шаг, предприняла попытку. В следующий раз нужно быть умнее. Дождаться, когда монстра дома не будет. Раз уж я воровка, то терять мне особо нечего.

Мне нужно немножечко удачи, но пока она не на моей стороне.

Пирожки мы умяли с чаем на ужин.

– Какая мастерица у тебя мама! – восхищается Михайловна, а я отвожу глаза. Да, она, наверное, видит, что у нас не всё гладко, но ей хватает такта не расспрашивать, потому что у меня нет духу рассказывать и жаловаться. Такие вещи я предпочитаю держать в себе и не надоедать своими проблемами окружающим.

У меня звонит телефон. Незнакомый номер. Я не очень люблю такие звонки. От них тревожно сжимается сердце. Так однажды мне позвонили и сказали, что умер папа. И после этого я чувствую неловкий трепет. Мне всё кажется, что кто-то на другом конце эфира несёт дурные известия.

– Да, – стараюсь, чтобы голос не дрожал.

– Привет, Соня, – рокочет мужской голос прямо мне в ухо. – Это Толик, помнишь меня?

С трудом сосредотачиваюсь, вспоминая, каких Толиков я знаю.

– Из клуба «Лагуна», – уточняет он.

Я кидаю на Михайловну испуганный взгляд, но она увлечена разговором с Вовкой. Спешу уйти из кухни. Если это плохие известия, то я бы предпочла выслушать их наедине сама с собой.

– Что-то случилось? – спрашиваю, понимая, что не могу реагировать спокойно.

– Случилось, – смеётся он раскатисто, – хочу тебя в кино пригласить или погулять. Как ты на это смотришь?

Я прикрываю глаза и пытаюсь овладеть собой, выровнять дыхание.

Толик. Огромный, как Денис. Я бы не хотела с ним иметь ничего общего. Может, я предвзята, но инстинктивно пытаюсь отгородиться, быть подальше от таких мужчин.

Он ничего плохого мне не сделал, но эти эмоции, восприятие сильнее меня. И как хорошо, что я его не вижу. Телефон – всё же замечательная штука, позволяющая держаться на расстоянии.

– К сожалению, я не могу, – пытаюсь слова проговаривать вежливо. – Извини, но завтра у меня занятия. Я хочу позаниматься и пораньше лечь спать. Завтра работать, нужно отдохнуть. Как и тебе, полагаю.

– Да перестань! – снова смеётся он. Этот его напор ещё больше делает его похожим на Дениса. – Даю торжественное слово: мы просто погуляем. Поговорим, пообщаемся. Это же отдых! Даже таким умным и усердным девочкам, как ты, надо свежим воздухом дышать.

– Да я как бы… уже надышалась, – возражаю уже твёрже.

–Эх, какая ты неприступная! – кажется, он не обижается, смех всё такой же естественный и, на первый взгляд, искренний. Но у телефона есть и свои недостатки: не видя человека, невозможно сказать, так ли это на самом деле. – Ну, ладно. Тогда до завтра? Встретимся ночью, как и положено настоящим вампирам.

– До завтра, Толик, – вздыхаю с облегчением и отключаюсь.

Мне не нравится, что он обратил на меня внимание. Не нравится этот звонок. Не нравится его настойчивость. Может, ничего плохого и нет в его голове, но я бы предпочла никогда не знать, о чём он думает.

Пока я замираю и думаю, как переключить Толика на какой-нибудь другой объект женского пола, телефон снова оживает.

«Громов», – высвечивается на этот раз. Они договорились атаковать меня со всех сторон? Этому-то что от меня нужно?

Глава 13

Костя

– Да, – уже по голосу Софьи понимаю: она встревожена и напряжена. Один крохотный повод – взорвётся и оторвётся на мне, как на последнем идиоте, что пропался не вовремя под руку.

– Привет, – говорю нейтрально и прикрываю глаза. Так я точно не скажу ничего лишнего. – Есть не очень хорошие новости. На смену нужно выйти сегодня.

Пауза. Тишина. Я вдруг понимаю, что могу не дождаться ответа.

– Да, конечно, – выдыхает она то ли устало, то ли обречённо, а может, даже с облегчением. – Если надо, я выйду.

– Надо, – глотаю воздух, понимая, что задерживал дыхание. – Это вынужденная мера. Потом будет два выходных вместо одного.

– Хорошо,– слишком покладисто, поэтому я решаю понаглеть:

– Я заеду через полчаса.

– Костя, это лишнее, правда, – пытается она настоять на своей самостоятельности, но мне лучше притвориться глухонемым, чем дать ей шанс ускользнуть.

– Через полчаса жду тебя у подъезда, не опаздывай, – и отключаю телефон.

Она ответственная, а я настойчивый. И обязательно выясню, что с ней случилось за сутки и почему она из задорной девочки, что показывала мне язык, вдруг превратилась в напряжённую струну.

Нет, я не великий эксперт и охотно верю в то, что девушки подвержены колебаниям настроений, но для каждого маятника всё же существует сила, что подтолкнула его и заставила колебаться.

У Софьиного настроения точно был раздражитель, и я собирался узнать, какой.

Сложно было не думать о ней. Волей-неволей я взвешивал все "за" и "против", понимая, что всё для себя решил, вне зависимости, какие списки составлю, сколько приведу аргументов.

Иногда жизнь хочет идти сама по себе, вопреки всяким сценариям, которые мы ей навязали или пытаемся навязать.

Ровно через двадцать восемь минут я стоял у подъезда Михайловны, сжимал руль и думал о том, что через несколько минут я увижу Софью.

Она, естественно, опоздала. Не критично – всего на семь минут. Вполне нормальное испытание для нордического характера, коим я не обладал, хоть и пыжился нечто подобное изображать. На это ума у меня хватало.

Софья скользнула рядом. По лицу её понял: готова получить взбучку за опоздание, и поэтому не стал её отчитывать. Да и не собирался, разве что с иронией, но, судя по всему, до иронии и смеха мы сегодня вряд ли дойдем.

– Ты не должен, – качает она головой, с упрямством носорога продолжая тот разговор, на котором я доблестно её прервал.

Жаль, сейчас не получится притвориться глухонемым. И отключить её, как телефон, я тоже не могу. Она все равно не успокоится и найдёт способ донести до меня свои мысли и доводы.

Лишние полчаса она, видимо, потратила не на то, на что обычно убивают время девушки. Уж точно не на макияж и не на наряды.

Моя Софья сочиняла убедительный спич, почему я не должен за ней заезжать. Ну, ладно. Я готов её выслушать. Мне несложно. Может, даже полезно. Будет возможность выдвинуть контраргументы.

– Ты не должен этого делать, Костя. Я могу добираться до работы и обратно сама.

– Можешь, – соглашаюсь почти философски, – но это нерационально. И, кажется, мы это уже обсуждали. У тебя есть лишние деньги на такси?

Она не просто вспыхивает – идёт пятнами.

– И с этим я тоже справлюсь сама, – голос у неё дрожит, но тверд, как алмаз.

А мне даже нравится, что она такая. Упрямая и непокладистая.

– Послушай, Софья, – смотрю на неё строго и внимательно. Пытаюсь разгадать тайный код и обнаружить следы бывших цивилизаций, что сделали её такой неприступной.

– Не знаю и не хочу знать, что творится в твоей голове. Мы просто коллеги. Нас связывают деловые отношения. То, что я тебя подвожу, увожу с работы – это сугубо мое решение, не имеющее никаких тайных подтекстов. Можешь их и не искать. Это рационально, я не напрягаюсь, не трачу время – всего лишь делаю небольшой крюк, заезжая в другой двор. На этом все. Это единственное лишнее телодвижение, которое делаю не я, а моя машина.

– Но почему-то Михайловну ты не подвозил, – упрямо сжимает она губы, думая, что вот этот довод железно сможет сбить меня с толку.

Я лишь смеюсь. Недолго, чтобы не успела обидеться.

– Да, не подвозил, – снова смотрю Софье в глаза. – Михайловна, в отличие от тебя, ходила на работу больше по прихоти, от скуки, от тоски, от одиночества. Для нее работа у нас была отдушиной, хобби, возможностью побыть среди людей. Но никак не способ заработать на жизнь. Скорее – приятный бонус. Скажи ей кто-то, что платить не будут, она, думаю, все равно бы приезжала. Возможно, гнуть спину не стала б, но появлялась бы, чтоб развеяться, послушать новые сплетни или новости, побыть в толпе, убить время. Она делала бы это до тех пор, пока не нашла бы альтернативу, когда и для души, и с пользой для кошелька. Но не потому, что у неё нет денег. А чтобы стимул был помощнее. Так ей легче адаптироваться, примириться с действительностью.

По глазам Софьи вижу, что Америку для нее не открыл.

– Мы закончили с муками совести, поисками скрытого смысла, научными изысканиями?

– Не уверена, – всё же продолжает она упрямиться.

– Хорошо, – соглашаюсь, – тогда у тебя есть время, чтобы придумать нечто посерьёзнее, чем довод с Михайловной. А я пока всё же поведу машину. На работу лучше не опаздывать.

Она затихает. Усаживается поудобнее. Я бросаю на неё косые взгляды. Не похоже, что она пытается судорожно что-то придумать, но и в то, что она сдалась, я тоже не верю.

Меня это не тревожит. Абсолютно. Может, потому что я проделал достаточно серьёзную работу – поменял графики. Больше никаких Толиков рядом с Софьей. Да здравствует надёжный и глубоко женатый Сёма.

Больше никаких камер слежения в душевой и подсобках для персонала. Может, для перестраховки они и нужны. Но если всегда всех и во всем подозревать, то не останется места доверию. А оно всё же необходимо.

И пока я занимался этими мелочами, гнал от себя мысли, что делаю это по одной простой причине: для девушки, которую видел всего лишь пару раз в своей жизни. Это был очень честный ответ, но я убеждал себя, что делаю добро для всех, избавляю работников "Лагуны" от постыдной слежки. И это тоже правда, но не подвернись случай с Софьей, все осталось бы, как и было. И я задавал себе вопрос: стал бы я для кого-то другого напрягаться?

Не исключено. Я всегда тяготел ко вселенской справедливости. А разговор с Андреем убедил окончательно: я больше не хочу быть компаньоном и совладельцем. Либо я буду заниматься клубом сам, либо выйду из доли и наконец-то обрадую Лику, потому что с хобби подрабатывать барменом тоже придется расстаться.

Не так уж я и держался за эту должность, особенно в последнее время. Нет-нет да посещали меня мысли о бренности бытия и о том следе, который я бы хотел оставить после себя. Как оказалось, быть в памяти людей Костей барменом – не предел моих мечтаний.

Да, многие догадывались, что я не просто смешиваю напитки. Но раньше меня не волновали пересуды, всё устраивало. Позже, когда Алла почему-то посчитала, что я какой-то бандит или мафиози, я понял, что мне не совсем безразлично, что обо мне думают люди, которые так или иначе дороги мне и которым (я на это очень надеялся), не совсем уж безразличен и я.

Вписывалась ли в эту категорию Софья? Я пока ещё не решил, но все мои поступки говорили о том, что, кажется, это не проходной вариант, не просто интерес с моей стороны. Оставалось только понять, что с Софьей не так. И смогу ли я ей в конце концов понравиться.

Я любил вызовы. Это азарт, драйв, невероятные ощущения, когда смотришь судьбе в глаза и обыгрываешь её на её же поле.

Впрочем, всем известно, что судьба слепа. Может, поэтому с ней тягаться сложно. Но я всё же хотел рискнуть.

– Сколько тебе лет, Софья? – спросил я, когда мы подъехали к "Лагуне". Вопроса она не ожидала, и поэтому ответила честно:

– Двадцать один.

Она старше, чем я думал. Или все же солгала? Если да, то слишком умело.

– Это играет какую-то роль? – она снова встревожена.– Кажется, это возраст, когда всё доступно и нет никаких ограничений. Если надо, я покажу паспорт.

– Да, отличный вариант. Паспорт мне показывать не обязательно, а в понедельник днём зайди в бухгалтерию. Оформишься официально.

– Я н-не могу, – пятится она и смотрит на меня испуганно, – это не мое место. Михайловна просила подменить. Она… заболела. И очень хочет вернуться назад! И с моей стороны будет свинством и предательством, если я поступлю с ней так подло. Я на такое не способна. К тому же, меня устраивает временность. У меня есть работа на самом деле.

Софья разволновалась, разнервничалась. Именно в таком состоянии необученные войска сдают бастионы.

Я мог всё о ней узнать из других источников, но предпочел играть максимально честно. Так даже интереснее.

– И кем же ты работаешь, если не секрет? – мягко поинтересовался я. Она могла промолчать. Сказать, что секрет. Огрызнуться, что не моего ума дело. Вместо этого она убила наповал.

– Нянечкой в детском саду.

Что?.. И ради этой работы она готова расстаться с заработком в "Лагуне"? Да быть того не может. Или она пока слабо представляет, сколько здесь зарабатывают?..

Глава 14

Софья

– А скажи мне, Софья, – ведёт меня внутрь здания Костя за руку, – а тебе Михайловна говорила, сколько ты будешь зарабатывать?

Что за дурацкие вопросы?

– Нет. Но я и не спрашивала. Во-первых, это была просьба о помощи. И будь работа копеечной, я бы всё равно помогла. Михайловна очень хорошая, приютила нас, когда нам очень сложно было найти приличное жильё за очень скромные деньги. И она терпит, когда я задерживаюсь с оплатой.

– А во-вторых? – перебивает он мои дифирамбы в адрес моей квартиросдательницы. Лицо у него какое-то совершенно непроницаемое становится. Он словно злится или даже в ярости – не понять все его вот эти перепады от мягкости до жесткости. И допрос с пристрастием мне тоже не по душе. Кто он такой, чтобы интересоваться моей жизнью? И не слишком ли он нагл для простого бармена?

– А во-вторых, я мечтаю стать воспитателем в детском саду. Учусь в институте. Педагогическом. Год осталось доучиться. Поэтому я бы не хотела бросать подработку. Для меня это практика в некотором роде.

– Между воспитателем и нянечкой все же есть разница, – снова становится он необычайно мягким. Смотрит на меня с участием и, наверное, с жалостью – в полутемном коридоре не разобрать.

– Да, есть, – соглашаюсь я, – но мне это не мешает: теоретические знания дополняются практическими навыками. Надеюсь, на этом мы закончили познавательный экскурс в мой небогатый опыт работы? Думаю, он никакой особой роли не играет. На твоё предложение, к сожалению, а, может, к счастью, я согласиться не могу. И, надеюсь, ты разрешишь мне переодеться, иначе я рискую опоздать.

– Иди, Софья, – прислоняется Костя к стене. И я лопатками чувствую: он смотрит мне вслед. Что за фокус-внимание? Зачем я ему понадобилась? И кто он такой, если легко распоряжается, кого брать на работу, а кого не брать?

Его вопросы и действия внутри подняли не просто бурю – целый ураган.

Конечно же, мой трудовой опыт должностью ночной няни не ограничивался. Мне приходилось работать официанткой в месте, весьма далеком от цивилизационных благ «Лагуны».

Там было все намного проще. Платили неплохо. Но и вкалывать приходилось на пределе сил и возможностей. Поначалу мне казалось, что ноги отваливаются, а потом втянулась.

Правда, долго моя бесславная карьера официантки не продлилась: до первых серьезных штрафов, когда я поняла, что наступит день, когда я должна буду больше, чем зарабатываю. Мне хватило ума рассчитаться и не появляться в том злосчастном месте никогда.

Этот мой горький опыт и был второй причиной, по которой я не желала связываться с официальным трудоустройством в «Лагуне». Заведение могло вполне оказаться всё той же куриной жопой в павлиньих перьях. Да и Михайловну обижать и подсиживать я не хотела.

Уж если приспичит заменить её кем-нибудь помоложе и порасторопнее, пусть это буду не я.

Смена была новая – другие лица, суровый, но не менее массивный охранник вместо Толика. Вот уж по чьему отсутствию я не страдала совершенно. Мне не нравилась его настойчивость. Я беспокоилась и ломала голову, откуда он взял мой номер телефона.

Из знакомых лиц – Костя и Альбина.

– И часто здесь меняются смены? – спросила я её.

Альбина только плечом повела.

– Ой, да обычная практика. Кто-то не смог, заболел, приспичило за границу съездить. Незаменимых нет – очень прочный и действенный девиз.

Сложно не согласиться. И я больше об этом не задумывалась.

Их в зале работает двое – Альбина и черноокая Ира. Обе быстроногие, улыбчивые, приятные и внешне, и в общении.

Чуть позже, когда мы с Альбиной пьём чай, я всё же рискнуло обтекаемо задать вопросы, что невольно мучили и тревожили меня.

– Отказалась от официального трудоустройства? – у Альбины от удивления глаза чуть из орбит не вылезли. – Да ты с ума сошла! Это ж отличное место, платят стабильно заработки нормальные. Зря. Очень зря. Да ты не о старушенции думала бы, а о себе. Михайловну и так никто не выпрет, не переживай. Захочет тут зажигать, пока вперёд ногами не вынесут, – так и будет. Она тут по протекции работает. Поэтому её никакие обстоятельства не подвинут. А вот ты сглупила конкретно. И поверни оглобли, пока не поздно.

– Да поздно, наверное. Я слишком решительно отказалась. Пусть. Что ни делается – к лучшему. К тому же, думаю, это несерьёзное предложение было.

– Почему ты так решила? – иронично приподняла бровь Альбина, аккуратно откусывая от крохотной печенюшки маленький кусочек.

– Потому что об этом Костя бармен сказал, – наконец-то я подобралась к главному, тревожащему меня фактору.

Альбина издала какой-то странный звук. То ли смешок, то ли стон. А может, и то, и другое вместе.

– Ну, раз Костя тебя пригласил, тем более, не нужно было ломаться. Конечно, это сплетни и слухи, но никто здесь не сомневается: Костя куда больше, чем просто машина для смешивания коктейлей. Поговаривают, что он и есть настоящий хозяин «Лагуны». Просто ему нравится изображать простачка, своего парня, но, согласись, не очень-то у него это и получается.

Я сидела, молча переваривая новость. Кое-что встало в нужные пазы. По крайней мере, выглядело логично. Всё, кроме его заботы обо мне.

Я до сих пор не понимала милостей, что падали с барского плеча. Опека Громова выбивала из колеи. Я бы предпочла, чтобы Дед Мороз делал счастливыми других девушек, а меня оставил в покое.

У меня никак не хотел сходиться ответ в задачке по имени Костя Громов. Я весь вечер исподтишка наблюдала за ним. Пыталась поймать, что ли.

Но Громов вёл себя, как всегда: работал, вежливо улыбался, подавал напитки, смешивал коктейли. Пил кофе, наслаждаясь каждым глотком. И не шарил глазами по залу в поисках меня. Не следил за каждым моим шагом. По крайней мере, я не заметила. И если он всё же делал это, то поймать его я не смогла.

Его ровность, естественность притупили мою подозрительность.

Да, я знаю, что немного истеричка и люблю себя накручивать. Но после Дениса и его подлых, неадекватных выходок, немудрено, что я готова в любом физически сильном мужчине видеть угрозу.

Мне кажется, что люди посильнее меня духом, оглядывались бы с опаской по сторонам, если бы пережили то, через что пришлось мне пройти.

Костя выглядел очень адекватным. Может, поэтому я решила немного отпустить себя. Всё же вера в людей во мне не умерла. Она просто даёт сбой.

Костя

Нас. Она сказала: Михайловна приютила нас. И всё. Я больше ни о чём другом думать не мог.

Кто он, что входит в Софьино ёмкое «нас»? Кот, собака, черепаха? Кто угодно, только не другой мужчина. Он не выписывался в её образ, не угадывался рядом.

Никакой нормальный мужик не позволит работать по ночам своей девушке. Не позволит себе не встречать, не провожать её. Да и вообще…

Я понимал, что горожу глупость на глупости. Мужик мог сам работать днями и ночами, быть слизняком или вообще не быть. «Нас» – это ещё ничего не значит. Я просто должен знать, кто с ней рядом – и всё, тогда перестану ломать голову.