Приключение Шараха

Пока одна часть сельчан натягивала палатку во дворе Шараха, другая половина спешила на консультацию в дом Тадари. Первая в «кабинет» Ланы зашла Маруша.

– Ой, докторсон. Вы знаете, когда вас нет, я тут всех лечу. Между прочим, у меня одной аппарат есть, который давление мерит. Так что вы не думайте, что вы единственная в этом разбираетесь, – Маруша сидела и наслаждалась общением. Она любила поболтать, а если это еще и новый человек, который ее слушает, да и еще доктор, то восторг был неимоверным. Девушка уважительно относилась к пожилой женщине, но очень быстро устала от сложных и не совсем понятных вопросов. Разговор затянулся. Во дворе Тадари выстроилась очередь из желающих посетить врача. Лана глубоко вздохнула, но нечего не могла поделать, она обещала дадуке.

– Ланочка, а давайте делиться с вами опытом. Я много чего по докторсонскому делу знаю. Глядись и вас научу. Я вот однажды укол делала. Ха, вы мне не верите? Клянусь, делала.

– Бабушка Маруша, извините, там люди ждут. Давайте, мы с вами потом продолжим. Вдруг там кто-то в помощи остро нуждается, – перебила ее Лана.

– Ой, я так и знала, что тебе понравилось то, о чем я рассказываю. Тут в селе всем нравится. Я на любую тему могу поговорить. Ладно, я пошла, потом увидимся, – Маруша медленно покидала помещение. Но не успела Лана выдохнуть, как в комнату пришел дед Баграт.

– Утро доброе. Дад, у меня на прошлой неделе давление было, даже пойти в огороде поработать не смог. Вот сейчас интересно стало, у меня повышенное или пониженное было?

– Это уже не узнать, – с улыбкой ответила Лана. – А сейчас что-нибудь беспокоит?

– Честно, вот этот вопрос меня всю неделю беспокоит.

– Давай так дедушка Баграт, ты сейчас иди, а как повторится – сразу ко мне, и мы все узнаем.

После Дедушки Баграта, зашел дедушка Хвича.

– Мне сто лет, а я доктора в жизни не видел. Все, спасибо, посмотрел, пойду дальше.

После Хвичи, пришел Абрыскил.

– Что у вас болит? – спросила Лана.

– У меня ничего, а вот моя Бурка, это моя корова. Меньше молока давать стала!

– Дедушка Абраскил, это не ко мне, я будущий терапевт, а вам ветеринар нужен.

Абраскил бросил суровый взгляд, фыркнул и добавил: «Еще говорят, врач».

Время шло, а очередь не убывала. Не выспавшаяся, уставшая Лана из последних сил принимала сельчан, которые были один здоровее другого. Но после того как к ней на прием второй раз зашла Маруша, она не выдержала, вышла на балкон и крикнула в толпу:

– Народ, если у кого-то что-то болит, заходите. Если нет, расходитесь.

Через пару секунд во дворе не было ни души, разве что Маруша. Она рассказывала Лане разные истории из своей жизни. Девушка пристально смотрела на собеседницу, делая вид, что внимательно слушает. На деле она размышляла о том, как ей тут скучно и сложно, а главное, она пыталась подобрать правильные слова, чтобы объяснить дедушке, что хочет уехать домой, что нахождение у него в гостях становится для нее невыносимым. Но ничего в голову не приходило.

– Пойду и расскажу ему все прямо, а там будь что будет, – подумала про себя девушка и под предлогом скорого возвращения оставила Марушу в одиночестве. На часах было около пяти часов. Несмотря на свою насыщенность, день пролетел незаметно. Дневной зной сменился вечерней прохладой. Зайдя в дом Шараха, Лана увидела огромное количество людей, натянутую палатку, накрытые столы.

– Дадука, дадука, – подбежала внучка к дедушке. – В чем дело? Почему у нас так много гостей?

– Эх, – не скрывая гордости, ответил Шарах, – я в честь твоего приезда устроил этот праздник, чтобы мы все могли погулять от души.

– Спасибо, дадука, – Лана обняла дедушку. Столь приятный жест отбил желание уезжать. Она решила вместе со всеми насладиться вечером.

– Так, все к столу! – дал распоряжение хозяин и абхазское застолье началось. Усевшись, все принялись пить и кушать. Одни говорили за погоду, другие хвалили Анри за мамалыгу, третьи Ардашина за мясо, четвертые нашли другую тему. Лана стояла и недоумевала от того, что происходит. Пиршество для нее, а никакого внимания к ней. Интересная затея, а ей вновь одиноко и скучно.

– То за ушедших, то за Абхазию, за родителей, за детей. А где же я?! Нет, все надоело!!! Я так больше не могу, – Лана решилась на разговор с дедом, который сидел рядом с тамадой. Подойдя к Шараху, она топнула ногой о землю и воскликнула: «Дадука!».

Как сразу же ее перебили все собравшиеся. Гости запели. Слов в песне не было, лишь одна буква, буква «О». Кто-то пел тенором, кто-то басом, но все пели одну гласную. Лана остановилась, вроде бы обычная буква «О», но в тот момент она казалась ей самой красивой буквой русского алфавита. Она звучала по-родному, согревая душу. Под аккомпанементы гостей заговорил тамада Харбедия Инал:

– Однажды, высоко-высоко в горах раздался выстрел. Потому что далеко-далеко в Москве родилось чудо. Абхазские мужчины плачут редко, но в тот день наш дорогой друг Шарах много слез счастья в землю выплакал, и не напрасно. Цветы растут, когда их поливаешь, так посмотрите какая красавица выросла, – Инал указал на Лану. По рукам девушки забегали мурашки, ее глаза зажглись. – Сегодня она – представитель великой профессии. Мы, абхазы, можем доверить свою жизнь исключительно самым близким людям. Я, Харбедия Инал, сегодня могу доверить ей свою жизнь, она – мой близкий человек, – Инал взял в руки ведро. – Здоровья тебе, счастья и благополучия! – и принялся пить, а гости запели еще с большим энтузиазмом. И только после того, как Инал допив, перевернул ведро, и с него не пролилось ни капли, все восторженно подняли свои стаканы с криками: «И я доверяю! И мой близкий человек!». Лана светилась от счастья. Она как будто заново родилась в тот день. Но это были цветочки, ягодки ждали впереди. Один из соседей вытащил барабан и принялся на нем отбивать ритм лезгинки, все остальные принялись хлопать в такт. Сразу же их подержал аккордеонист. Первого танцора долго ждать не пришлось, он с криком: «Ассаа!»– выбежал на центр площадки, и тут понеслось, танцевали все: молодые и взрослые, мужчины и женщины. Более зажигательных и искренних танцев Лана не видела. Ее ноги принялись пританцовывать. Шарах не стал упускать такой возможности. Стоило ему выйти на площадку, как моментально все образовали огромный круг, в центре которого дедушка танцевал с внучкой.

Веселье длилось до рассвета. Спать Лана пошла уставшая, но безумно довольная. Мысли о преждевременном отъезде больше не посещали ее голову. Ощущение и осознание того, что она находится на родной земле, оказались для нее чрезмерно важными. В тот день она строго для себя решила, что по окончании учебы обязательно вернется в Абхазию и будет работать во благо своего народа, несмотря на то, что абхазы к врачам не ходят.

С первыми лучами солнца, два давних, не ложившихся спать друга, с лопатами пришли в огород.

– Принес? – спросил Тадари.

– Принес! – Шарах вытащил завернутый кусок тряпки, в которой лежал айфон. – Нам иностранные штучки тут не понадобятся! И поэтому, брат мой, во имя сохранения наших культурных ценностей, мы сейчас произведем захоронения этой вещи. Нам не надо их инноваций, нам нужно наше Апсуара! Именно оно помогло сохранить нашу народность на протяжении многих веков.

– Аминь, – кивнул Тадари. – Но, может, прежде чем опустить его в землю, сделаем с тобой селфи, так сказать сфотографируемся. Мало ли через годы, кто-то раскопает его и увидит нашу великую дружбу.

Шарах не думая обнял друга и нажал пальцем на экран. На этой фотографии они улыбались.

Пригласительная открытка

Сегодня мы откроем ворота,

Дойдет до вас нашей радости звон.

Невесту украли из отцовского дома,  

И с братьями везем ее в свой двор.

Напевал песню молодой парень Хвича. В тот день ему выпала честь развозить пригласительные свадебные открытки. Абхазы очень восприимчивые в этом отношении люди, поэтому такое задание считается очень ответственным. Каждое пригласительное должно дойти до адресата. Причем сделать это необходимо как можно быстрее, так сказать заранее. По такому случаю в селе Аамта приобрели велосипед «Десна». Выглядел он всегда празднично: свежая краска на раме, новые покрышки на колесах, букет цветов на руле и полная корзина красивых открыток в багажнике.

– Шарах! О, Шарах! – открыв калитку, Хвича позвал хозяина.

– Ох! – радостно воскликнул Шарах, увидев велосипед. – Приветствую тебя дорогой, – хозяин дома пожал парнишке руку. – Вижу повод у нас хороший. Чья свадьба?

– Джопуавская!

– Молодец Астамур! Столько лет женить не могли, а тут те на, как гром средь ясного неба в свои шестьдесят, – порадовался за младшего друга Шарах. После чего нахмурил брови и взглянул на человека принесшего ему открытку. – Ты первому кому эту новость сообщил?

– Тебе конечно!

– Ай ты мой золотой, – Шарах вновь улыбнулся. – Уважаешь, значит! Я должен за твое здоровье выпить, давай зайдем домой.

– Не могу, – юноша принялся отнекиваться, – вон, сколько еще раздать надо, – он указал пальцем на полную корзину. – Да и еще я за рулем не пью.

– А тебе никто не говорит, – за рулем пей, пойдем за стол сядем, там и выпьешь! Ты ко мне первому зашел, а я хочу, чтобы ты первый мое вино продегустировал.

Правда, отвел Шарах Хвичу не в дом, а в свой винный погреб. Одноэтажная постройка оказалась весьма прохладной внутри, несмотря на жаркий день. Помещение было изолировано от дневного света, но благодаря открытой двери, лица были видны.

– Это бочка именуется «Штиль», – погладив первый сосуд с вином, Шарах начал свой небольшой экскурс. – Этим напитком можно даже детей и женщин поить. Чуть-чуть крепче компота. А это «Ветерок». Если пообщаться на застолье хотите. Тостов двадцать-двадцать пять можно смело выпить, – закончив описание второй бочки, Шарах перешел к третьей. – «Сильный ветерок». В лучшем случае стаканов пятнадцать, но молодым вроде тебя рекомендую не больше десяти. Вино обладает очень интересным свойством, которое называется «Ты иди, я догоню». За столом пьешь – все хорошо, а встаешь и соберешься идти домой, так зашатать может, мало не покажется.

– А почему эти тары большие, а вон те две маленькие? – спросил Хвича, указав на противоположную сторону погреба. – Хах, – улыбнулся дед, подчеркивая тем самым правильность вопроса юноши, – такого вина много быть и не должно! Это «Шторм», пять-шесть стаканов и бархат обволакивает твое тело, кровь нежно бурлит по венам, настроение такое, что хочется с птичками летать и петь. Ну а это «Ураган», – Шарах подошел к последнему деревянному сосуду. – Максимум два-три. Вот бывает к тебе домой гости придут, а ты прямо очень спешишь. Накрываешь на стол, ставишь это вино и уже через полчаса слышишь, что у них самих появились дела, которые они вынуждены незамедлительно решить.

– Так я тебе и поверил! – засмеялся Хвича. – Ну и фантазер ты Шарах. Забавная классификация.

Шарах ничего не ответил хохотуну. Он достал граненый бокал, налил в него из крайнего бочонка и протянул Хвиче.

Десять минут спустя…

– Хорошее вино, Шарах. Пьется легко главное, – выходя на свежий воздух, Хвича в двух словах попробовал описать вкус «Урагана». На большее его заплетающийся язык уже не был способен. – Дедушка Шарах, давай чуть-чуть посидим, а то душно как-то на улице стало, – хозяин взял его за руку и аккуратно усадил на диван, стоявший в тени двора. Но парень долго не просидел. – Дорогой Шарах, можно я чуть полежу, а то устал сегодня, – Хвича раскинул ноги по всей длине койки и, запьяневший, задремал.

– Какая-то молодежь не та пошла в наше время, – покачал головой Шарах. – А пригласительные конверты кто развозить будет? – но Хвиче было не до них, его самого развезло.

Шарах осознавал всю сложность ситуации. Если никому не сообщить, то никто не придет. А свадьба без гостей, как мысль без идеи: она как бы есть, но по сути ее нет. И решил он сам найти выход из сложившегося положения. Пригласительные было необходимо доставить, чтобы все прошло по плану. Поэтому, недолго думая, Шарах сел на велосипед и принялся крутить педали. В последний раз он садился за руль велосипеда, будучи еще подростком. Благо, это такой транспорт, если один раз научился кататься, то никогда уже не разучишься. Свой путь он начал с дома близкого приятеля.

– Свадьба?! Джопуавская! Молодец Астамур, удивил, так удивил, – порадовался Тадари. – Шарах, а первого ты кого осведомил?

– Тебя, конечно, ты же мой лучший друг!

– Это правильно. Я в этом не сомневаюсь. Мне приятно.

После Шарах поехал к Джарназу Мукба.

– Что? Он в свои шестьдесят женился? Куда спешить? – недоуменно отреагировал сто девятнадцатилетний долгожитель. – Ну, это не главное, ты лучше скажи, кого ты первого пригласил?

– Тебя, конечно, ты же у нас самый старший!

– Умница, Шарах. Не зря я говорил мужик ты, толк из тебя выйдет.

Дальше Шарах отправился к Бения Ардашину.

– Тебя первого информирую, ты же у нас мясо делаешь. Это очень ответственная миссия.

У Гудалия Анри Шарах, передавая открытку, сказал:

– Мамалыга всему голова. Держи первое пригласительное. С твоей легкой руки, не сделавшей ни одного кома, я продолжу приглашать людей.

У Инала Харбедия.

– Однажды высоко-высоко в горах летел орел. И из всех домов первым он выбрал твой дом, так как птица не умела красиво излагать пожелания, а свадьба без тамады – не свадьба.

      До вечера Шарах заехал ко всем в деревне, каждого порадовав известием о намечавшейся церемонии. При этом он всех убеждал в том, что они являются первыми кому он сообщил эту новость. Людей настолько радовало оказанное к ним уважение, что они охотно ему верили. Шарах раздал все открытки, за исключением одной, адресованной Ивану Иванову. Он всячески старался вспомнить человека с этим именем, но безрезультатно. Ничего не оставалось, как идти к виновнику торжества и узнать у него подробности. По дороге в Джопуавский дом, он спрашивал у всех встречающихся на пути сельчан кто такой этот Иванов? Ответа он так и не получил, но интерес среди населения вызвал бурный. Всем стало любопытно, о ком шла речь, и они массой последовали вслед за ним. Почти половина села подошла к забору Астамура. Хозяин сидел во дворе и стругал ножом палку, заостряя конец.

– Ора, Астамур, – обратился к нему Шарах, – кто такой этот Иван?

– Это мой армейский друг, – ответил жених. – Мы когда дембель обмывали, он попросил пригласить его на мою свадьбу. И я пожал ему руку!

– Ора, Астамур! Тебе шестьдесят лет, служил ты в двадцать! Прошло столько времени.

– Ничего не знаю! Абхаз сказал – абхаз сделал! – отложив инструмент, перебил Астамур, гордо встав и приподняв голову к верху, он продолжил:

– Вы представляете, что будет, если я его не приглашу? Вдруг потом когда-нибудь, случайно, после моей свадьбы мы встретимся с Иваном, и он спросит, как у меня дела? Не женился ли я? Как мне прикажете смотреть ему в глаза? Что ответить? Сказать, знаешь, я женился, но тебя забыл пригласить?!

– Ааах, – воскликнули собравшиеся.

– Правду говорит, – они были солидарны с женихом. Люди переговаривались, предлагая разные идеи как решить данную проблему. Шум от споров стоял на всю деревню, но результата не было. Никто не желал брать на себя ответственность.

–Тихо! – успокоил всех Шарах. – Подскажи, где его искать.

– В последний раз я видел его в день окончания службы в Московской области. Ну, чтобы не ошибиться, он где-то в России.

Шарах аккуратно сложил пригласительную открытку и засунул ее во внутренний карман. Задумавшись, он бросил взгляд в небо, как бы моля всевышнего о помощи в столь непростом для крестьянина деле, а после посмотрел на Астамура и, попытавшись успокоить и его, уверенно произнес:

– Начинай накрывать на стол. Скоро мы с Иваном приедем.

Раним утром возле дома Шараха собралось немало людей для того чтобы проводить его в дальнюю дорогу. Все пришли с гостинцами, по их мнению, необходимыми для путешествия. Только банок с закрутками и компотом принесли штук тридцать, помимо этого еще мед, мацони, соленья и целый пакет лепешек. Ардашин принес ляжку быка, Анри – мешок кукурузной муки, Инал – вино собственного изготовления. Женщины шумно переговаривались, пытаясь узнать, не забыли ли они что-то положить. Старые бабушки понакидали в телегу кучу теплых вещей, но после мужчины все оттуда вытащили, август месяц как-никак, а то с таким грузом лошадь и тронуться не смогла бы. Дети восторженно бегали и кричали о том, какой дедушка Шарах смелый и, повзрослев, желали быть на него похожими. Шараха долго ждать не пришлось. Герой того момента пришел навстречу в сапогах, черкеске, папахе и с кинжалом на поясе.

– Ты что в таком виде решил ехать? – полюбопытствовал один из провожающих. Шарах осмотрел себя с ног до головы и кивнул.

– Красавчик!!! – закричали все.

– Я тебя одного не пущу! – подбежал Тадари и принялся настаивать на том, чтобы поехать с ним.

– Ты ведь знаешь, что там есть метро, где хмурые люди не здороваются друг с другом! Парни разгуливают в шортах, девушки курят и ходят в коротких юбках, а самое страшное, когда в общественный транспорт заходит старший, никто не встает. Я не могу тебя с собой взять, боюсь, у тебя сердце не выдержит, если ты это все увидишь. Я сам съезжу, быстро найду Ивана Иванова и мигом обратно.

Разложив все добро в повозке так, чтобы у Шараха появилось место, чтобы сесть, соседи выпили по десять стаканов за его здоровье и дорогу. Редко кто из сельчан покидал границы деревни, а тем более республики. Все искренне переживали и держали за Шараха кулачки. Тадари зарекался зарезать бычка по его возвращению, а Астамур – назвать сына в его честь. Обещая вернуться целым и невредимым, Шарах пнул жеребца ногой в бок.

Проехав по проселочной гравийке, Шарах выехал к центральной, той, что соединяла реки Псоу и Ингур. Трасса располагалась вдоль берега моря Черного, лучезарного, красивого. Дедушка сделал глубокий вздох и воскликнул:

– Эх, какая же у нас в стране красота. Налево посмотришь, море увидишь. Направо – горы. А прямо – вечно зеленную поющую природу. Но главное, куда не взгляни, везде добрые, улыбчивые люди. Все кажется таким цветущим, таким молодым. Даже жара, и та является проявлением солнечной любви. Чем больше любви, тем больше тепла. Море наше синее, море наше Черное, – остановил Шарах повозку, слез с нее и спустился на берег.

– Двадцать лет я не купался в нем. Вот некоторые люди круглый год работают, копят, приезжают, чтобы услышать шум прибоя, поплавать по волнам. А я вот двадцать лет не купался, вот это сила духа, – возгордился собой абхазский дедушка и, помочив руки, заявил: – Через двадцать лет приеду обязательно нырну в воду.

Продолжил Шарах свой путь, но перегруженная телега двигалась медленно. Темнота застала его в пути. Стал старик ломать голову, где переночевать, но так и не вспомнил ни одного знакомого в этих краях. Размышлял-размышлял и пришел к выводу – разве проблема, найти ночлег в Абхазии? Он остановился возле первой калитки, привязал лошадь и, зайдя в дом поздоровался:

– Добрый вечер, уважаемые, встречайте гостя.

Хозяева немного ошарашено бросили взгляд на деда, который неожиданно свалился им как снег наголову. Спросили, ищет он кого-то и не желает ли чая. Шарах недолго думая встал, сказал, что ошибся домом, вышел, запрыгнул на скакуна и проскакал тридцать метров до следующего жилища. Тамошние хозяева оказались удивлены не меньше. Они в свою очередь, полюбопытствовали, чем помочь, и предложили кофе. Шарах попрощался, сел на коня, проскакал сорок метров и зашел в третий дом.

– Мир вашему дому! – сказал Шарах, как только перед ним открылась дверь.

– Оооо!!! – хозяин дружелюбно поприветствовал появившегося на пороге человека. Подошел, протянул гостю руку, поцеловал его, – проходи, дорогой. За животное не переживай, мои дети его сейчас напоют и накормят, – Шараха усадили за стол, налили ему стакан холодного вина, а в тарелку положили горячей мамалыги. – Вот сейчас я вошел в тот дом, – подумал про себя Шарах и принялся трапезничать.

Наутро Шарах проснулся ни свет ни заря. Дома все спали.

– Эх, городские! Могут позволить себе поспать, – шепотом, чтобы никого не разбудить пробормотал гость и вышел во двор. В благодарность за вчерашний приют Шарах отстегнул повозку полную деревенскими гостинцами и со словами: «Так я еще быстрее доберусь» – помчался в сторону границы с Россией. Под вечер Шарах наконец прибыл на место назначения. Границу он видел впервые. Когда он в последний раз был здесь, границ не было – все жили в одной стране, в Советском союзе.

Разгар курортного сезона. Толпы приезжих отдыхающих стояли на подступах к проверяющим кабинкам, желая поскорее вернуться домой. Шарах, взглянув на километровую очередь, глубоко вздохнул и встал в самый конец.

Прошло два часа…

Шарах не то чтобы сдвинулся вперед, напротив, отошел на несколько метров назад. Дело в том, что в силу своего воспитания он пропускал вперед всех женщин и детей. Только лишь поздней ночью Шарах смог дойти до пункта проверки документов.

– Вечер добрый! Меня зовут Шарах.

– Очень приятно. Предъявите паспорт, пожалуйста, – в ответ, донеся грубоватый голос.

– Я не имею паспорта. Поймите у моего друга свадьба. Мне срочно надо попасть в Россию, чтобы пригласить Ивана Иванова. Кстати я не один, я на лошади, она там ждет. С ней в очереди стоять было неудобно.

Только Шарах договорил, как мужчина в кабинке нажал на красную кнопку, и к дедушке в черкеске, папахе и с ножом на поясе подбежала вооруженная охрана.

– Пройдемте, пожалуйста, с нами для выяснения вашей личности, – сказал пограничник.

– Говорю же вам, меня зовут Шарах. Я ищу Ивана Иванова! Мне надо его на свадьбу пригласить!

– Проведите его в кабинет! Заодно и Ивана найдем, – засмеялся глава смены. А Шарах не углядел в словах иронии, доверившись, проследовал за ним.

– Пока поместите его сюда! – начальник указал на камеру, в которой сидел один человек. Решетка открылась, только Шарах вошел, как сразу же за его спиной раздался стук железа об железо. Ничего не понимающий старик присел на дощечку, ему сразу же стало не по себе. Он ощутил, как вмиг его лишили самого дорогого, его лишили свободы. Пускай ненадолго, на несколько минут, до выяснения личности и обстоятельств, не суть, факт оставался фактом. И как он не пытался себя разубедить, что скоро все кончится, что это недоразумение, душа его ныла, с глаз потекли слезы, сердце громко забилось, в надежде, что кто-то услышит его учащенные удары и придет на помощь. Шарах встал. Как сразу же все помутнело перед ним, ноги подкосились, благо сосед по месту заключения поймать успел, чем спас его от серьезных увечий. Он аккуратно уложил Шараха на скамейку, принес бутылку воды, дал немножко выпить и, намочив собственный платок, накрыл им лоб пострадавшего.

– Как вы себя чувствуете? – спросил незнакомец.

По цвету его лица можно было понять, что ему уже лучше, приступ оказался позади.

– Меня зовут Шарах. Мой друг играет свадьбу. Я должен пригласить одного человека. Не понимаю, как я тут очутился.

– А я вот приехал в Абхазию отдыхать. Потерял документы. Вот теперь не могу обратно домой вернуться, нужно две недели ждать пока все восстановят, а жить мне в Абхазии негде. Кстати звать меня Иван, фамилия Иванов, но без паспорта в это никто не поверит.

– Иван Иванов?! – Шарах ущипнул вначале себя, а после принялся трогать собеседника. – Не может быть!

– Не может быть? – перефразировал отдыхающий. – Вот и пограничники, говорят тоже самое.

– Иван, ты же Иванов! Ты же под Москвой с моим другом служил, с Астамуром Джопуа.

Только Иван открыл рот, чтобы ответить Шараху, как отворилась дверь камеры. Седоватый мужчина в форме велел задержанным выйти, пожелав, в следующий раз не попадаться. Оказавшись на свободе, Шарах сделал глубокий вздох, и лицо его засияло. Второй вздох свежего воздуха выпрямил его спину. Третий – вернул ему бодрость духа и улыбку. Придя в себя, Шарах зашел обратно в кабинку к пограничникам и поблагодарил их за оперативное выполнение работы по нахождению гражданина России Ивана Иванова. После, не мешкая, засунул руку во внешний карман и достал пригласительную открытку, на которой было написано: «Дорогой Иван Иванов, приглашаем тебя на торжество по случаю бракосочетания Джопуа Астамура и Кестба Шарифы, в с. Аамта.» и вручил ее Ивану.

– Но я.., – не успел договорить Иван, как его сразу же перебил Шарах. – Никаких но!!! Времени мало, дорога дальняя, по пути поговорим.

Новоиспеченные друзья забрались на лошадь и поскакали в сторону деревни. По дороге Шарах как-то спросил:

– Что ты хотел мне сказать?

На что Иван из-за непривычной качки на коне ответил:

– Я… я… я… не… не…

– Прибудем, расскажешь, а то ничего кроме дыгыдыг–дыгыдыг не слышно, – вновь прервал его Шарах. Скакали они без остановки, да и без особых происшествий. Поэтому продолжим с того момента как они добрались до места назначения.