Первый Тест На Божественность

Великий Новгород, Людин конец.

Жужжание телефона заставило Максима дёрнуть рукой в сторону кармана, но через секунду он сообразил, что звук идёт от помощника Инока.

– Да, – сказал Сильвестр, не глядя на экран протянутого телефона.

– Мы нашли поставщика, Инок. – Журналист стоял достаточно близко, чтобы слышать каждое слово.

– Молодцы. Обрисуй вкратце, я не один.

– Шарипова Назира. Двадцать восемь лет. Предпринимательница. Была здесь два месяца назад, по приглашению на конференцию. Наши через неё некоторые поставки наладили. Они говорят, она тогда хотела, чтобы ей привезли чего-нибудь эдакого, к алкоголю… Ну, наши, естественно, вежливо, но настойчиво, отказали. Она вроде как даже не сильно обиделась, тем не менее, видимо, неправильно оценила ситуацию.

– Видимо, – иронично подтвердил Инок. – Логика девочки понятна. Непонятно, почему она справок не наводила. Весьма самонадеянно… значит, у неё связи.

– Так и есть. Мать у неё из Чечни, там дед Назиры весьма влиятельная фигура. «Вхож к самому». Собственно, общалась она с нашими от лица дедовой компании. Она там вроде исполнительного директора по одному из направлений. Так что могла справки навести, но решить, что ЕЁ это не касается.

– Господь всемилостивый, новый человек – старая, как мир, история. Ладно, раз вхож к САМОМУ, я поговорю с внучкой лично. Нам сейчас лишняя шумиха ни к чему.

– Тогда я тоже приеду. Подстрахую.

– А что – есть такая необходимость? – Инок перебрал в голове варианты развития событий, вплоть до самых плохих.

– Инок, вы же знаете, что я не люблю горячую южную молодёжь… Тем более с плохими привычками. И согласитесь, – голос говорившего источал арктический холод, – их есть за что не любить.

– Двадцать шесть лет… Думаю, девочка уже достаточно повзрослела, чтобы знать разницу между личным оскорблением и делом. Кроме того, южанам порой достаточно просто напомнить, что они в гостях. У них в этом плане строгий этикет. А её подотчетность дедушке, как мне кажется, вообще сводит шансы эскалации конфликта к минимуму.

– Я бы всё-таки предпочёл…

– Естественно, ты бы предпочёл, – оборвал говорившего Сильвестр. – Моя безопасность – твоя работа. Но в этот раз я угрозы не вижу, а твоим парням и тебе лично и без того есть чем заняться, так ведь?

– Так точно, – нехотя согласился собеседник.

– Где она?

– «Интурист». Номер 444. Под утро только успокоилась.

– Не переживай. Я приглашу Хорошилова, чтобы призыв к разуму выглядел весомее. И Саш, спасибо, что выполнил так быстро: я знаю – я тебя загрузил по полной. Но дальше я сам. Давай.

Инок сбросил звонок и вернул телефон помощнику.

– Яков, можешь быть свободен на пару часов. Василий Ефимович меня сам отвезёт.

Послушник посмотрел на чиновника, будто оценивая его способность водить автомобиль, затем едва заметно кивнул Фаберу и, не говоря ни слова, вышел.

– Как вы уже наверняка поняли, Максим, недавно у нас появилась небольшая проблема в лице, как оказалось, молодого предпринимателя, и сейчас мы её быстренько решим. А вам представится возможность посмотреть, за что, помимо всего прочего, борется Орден и как именно он это делает.

Товарищ Хорошилов не скромничал в выборе своего личного авто, и на парковке ему отозвалась Тойота Авалон, из последних. Сам Максим покупал неброские машины, но всегда получал удовольствие от поездок на дорогих: понимал, почему люди ценят комфорт в пути, и, не имея возможности передвигаться на чём-то подобном, везде, где того требовало его присутствие, ценил редкие минуты, проводимые в дорогих салонах чужих автомобилей. Возле гостиницы он с лёгкой завистью погладил приборную панель и вышел вслед за Иноком и чиновником.

Великий Новгород, Неревский конец.

На берегу в старой части города, в Неревском конце, располагалось здание бывшей гостиницы «Интурист». Собственно, оно и сейчас было гостиницей, и даже называлось по-прежнему, но изменилась страна – и изменился смысл. Теперь это была не гостиница для иностранцев, призванная показать гостям радушие русской души и мудрое партийное руководство последней, а всего лишь ещё один отель, из разряда пафосных. Часть здания была переделана под ныне модные апартаменты для длительной аренды и проживания; остальное после капитального ремонта засверкало обилием осветительных приборов, облагородилось массивной мягкой мебелью во всех холлах, блистало идеально вышколенной прислугой, одетой в безукоризненно выглаженную униформу, и манило сервированными по всем правилам высшего общества столами в просторных банкетных залах. Нынешние гости отеля не интересовались красотой или историей города. Всё изменилось… или же просто вернулось на круги своя, потому что Новгород исстари был городом купеческим.

Парадные двери с тихим шорохом разошлись в стороны, пропуская внутрь разношерстную троицу, но стоявшие за приёмным столом парень с девушкой улыбались так, словно всю свою жизнь ждали именно этих гостей.

– Доброе утро, Инок, – поприветствовал первого из вошедших парень, на груди которого висел бейджик: «Антон».

Максим начал подозревать, что Сильвестр знаком со всеми тремястами тысячами новгородцев лично.

– И вам не хворать, молодые люди. Как там Алевтина?

– Поправляется. Просила передать, что молится за вас. Так же, как и вся наша семья, Инок. Век помнить будем…

– Перестань, – Сильвестр выставил ладонь. – Мне и делать-то ничего не пришлось, только клич кинул. Она половине города в роддоме пелёнки меняла. Я просто напомнил.

– Всё равно, Инок. Без вас не успели бы.

Максим стоял в стороне и мотал сказанное на ус, пока парень порывался расцеловать монаху руки, а Хорошилов уже успел подсесть на уши девушке. Москвич не думал, что тот реально на что-то рассчитывает, но прекрасно знал такой тип людей: пройти мимо смазливой девицы, не распустив свой павлиний хвост, они просто не могли. Рефлекс. Были заметны и опыт одного, и неопытность другой: барышня, можно сказать, таяла на глазах.

– Антон, у меня к тебе небольшая просьба. Она против правил, но, если что, можешь сослаться на товарища Хорошилова. Твоё начальство должно его знать.

– Ещё бы они меня не знали, жулики старые, – не отводя взгляда от девушки, небрежно вклинился в разговор Хорошилов. – Можешь им передать, кстати, чтобы зашли в пятницу за разрешением.

– Ну вот. А надо нам попасть в номер, который сняла некая Назира Шарипова. Сделай, пожалуйста, ключ.

Парень, без промедления, начал вбивать что-то в компьютер.

– Охрану предупредить?

– Не стоит, Антон. Всё будет цивильно. Нам просто нужно поговорить, а я слышал – она вчера перебрала и может не открыть на стук.

– Перебрала – это мягко сказано. Потому и охрану предлагаю.

– Проблемная гостья?

– Не проблемнее некоторых «гостей» из местных. Просто дама слишком дословно понимает фразу «чувствуйте себя как дома». Наверное, потому, что дома бы ей за такое…

– А мы как раз и собираемся напомнить гражданке Шариповой, что она в гостях! – злорадно подытожил Хорошилов и, аккуратно перехватив протянутую Иноку карточку, направился к лифту.

– Спасибо, Антон, – Инок пожал парню руку и повернулся к Максиму.

– Мы её только разбудим и в бар пригласим. Закажите кофе для нас и не отсвечивайте слишком сильно. Мы этого персонажа ещё не знаем, и разговор у нас будет не для публикации.

– Понял. Буду молчать, как рыба об лёд.

Поднявшись на лифте и пройдя до угла, Хорошилов и Инок остановились у номера «444».

– Ну что, ты кем будешь – плохим полицейским или очень плохим полицейским? – чиновник был явно рад возможности вырваться из круговорота бумажной волокиты.

– Не перегибай палку, – словно ребёнку, напомнил ему Сильвестр. – Щёлкнем по носу и пригласим вниз. Пусть девочка придёт в себя перед разговором.

– Скучный ты, Сильв. – Василий Ефимович провёл картой по замку, и тот с тихим щелчком отомкнулся.

Номер, естественно, оказался люксом: гостиная плавно переходила в спальню, в которой стояла не только огромных размеров кровать, но и небольшая кухонная панель, столик и два кресла.

Гости прошли вглубь, с интересом разглядывая творящийся в гостиной кавардак: разбросанные вещи, пустые бутылки, пустые коробки из-под бутылок и грязные тарелки из-под еды, несколько выведенных на кофейном столике дорожек белого порошка рядом с валяющейся кредиткой известного российского банка. Хорошилов мельком подумал, что можно было сделать отличный рекламный ролик. Что-нибудь вроде «Потребляете? Потребительский кредит от Бла-Бла Банка!». Проигнорировав смуглую ягодицу в кружевных трусиках, видневшуюся из-под шёлкового покрывала, гости остановились у бара и, не сговариваясь, начали сервировать чай: Инок набрал воды в электрочайник, а Хорошилов расставил на столике чашки с блюдцами и разложил пакетики чая. Дождавшись щелчка и разлив кипяток по чашкам, Сильвестр уселся рядом с развалившимся в соседнем кресле другом. Пациентку надо было будить, и Инок уже собирался постучать ложечкой о фарфор, когда телефон Хорошилова разразился истошной трелью. Чиновник неторопливо достал телефон, дождался третьего гудка и только, когда заметил слабое шевеление на кровати, нажал «принять».

– Да, Настя?

Шевеление на кровати продолжилось. Из-под вороха подушек и покрывала показалась голова в кудрях, разлохмаченных с изысканной небрежностью. Кудри были пепельно-серыми, явно крашенными, хотя, надо признать, удачно сочетались с восточными чертами лица.

– Хорошо, как только я освобожусь, сразу к нему заеду, – Василий Ефимович убрал телефон обратно в карман пиджака и поинтересовался:

– Ну что, мы проснулись?

Голос девушки оказался довольно низким и с хрипотцой, толи по природе, толи после вчерашнего.

– Ммм… мы пока не уверены. – Назира потёрла красные глаза и несколько раз кашлянула, прочищая горло. – А мы монах? – перевела она взгляд на Сильвестра.

– Мы монах, – подтвердил Инок.

– Тогда, мы проснулись. Но мы очень озадачены. Не помню, чтобы вчера я снимала монаха. Честно говоря, это не в моём стиле. С другой стороны… – Шарипова одним плавным движением вскочила с кровати. Кроме трусиков, на ней ничего не было. – …просыпаться «не в своём стиле» мне не впервой. – Она, зажмурившись, потянулась и громко зевнула.

Хорошилов, с трудом удержавшись от ответного зевка, демонстративно закатил глаза и вздохнул:

– Доченька, педофилия не входит в область наших интересов, поэтому перестань сверкать титьками – надо заметить, весьма скромными – и накинь халат. Сегодня клёва не будет. Всё клёво осталось вчера.

– Что-то ты раскомандовался, «папаша». А я по-прежнему не помню, чтобы тебя сюда приглашала! – чёрные как ночь глаза говорившей засверкали от гнева. Хорошилов подумал, что так, наверное, выглядела Медуза Горгона, когда обращала людей в камень. Деловая настроенность дала трещину и теперь с трудом сдерживала основные инстинкты, которые он только что полировал на ресепшионистке. При других обстоятельствах…

К счастью, Инок заметил брешь в обороне и вернул разговор в нужное русло:

– В таком случае, вы должны нас хорошо понимать, Назира Абельхановна. Потому что мы точно так же проснулись на днях в своих квартирах и кроватях и вдруг обнаружили, что кто-то пришёл в наш дом без приглашения и ведёт себя… вызывающе. Так что вы уж простите моего товарища за проявление эмоций. Теперь, когда мы донесли до вас, Назира, причину нашего негодования, думаю, будет вежливо… – Сильвестр выделил это слово, – дать вам несколько минут, чтобы вы могли привести себя в порядок и принять душ. А мы подождём вас внизу, в баре. Полагаю, мы можем обсудить все наши разногласия за чашечкой кофе, как подобает взрослым и ответственным людям.

С каждым словом настоятеля Назира всё меньше выглядела рассерженной кошкой. Наконец она сменила гнев на милость и одарила нарушителей своего уединения очаровательной белозубой улыбкой.

– Пожалуйста, скажите бармену, что один для меня. Он знает, как сделать.

Новгородцы поднялись и прошли в прихожую. Назира, так и не надев халат, проследовала за ними, то ли в ванную, то ли для того, чтобы удостовериться что гости ушли, и поймав невольно брошенный искоса взгляд Хорошилова, ехидно фыркнула ему вслед:

– Не понравилась тебе моя грудь, как же!

И нырнула в уборную, прежде чем чиновник успел ответить.

Всю дорогу к лифту, он по-дурацки улыбался.

– Горбатого могила, Вася.

– А что сразу Вася? Можно подумать, ты бы ей не…

– Уймись. – голос Сильвестра изменился, он повернулся и впритык посмотрел на Хорошилова. Сейчас говорил не старый друг, а соратник, облечённый властью. Инок был здесь не просто главным, а истиной в последней инстанции. Правом этим он пользовался лишь в случае крайней необходимости, но прекрасно чувствовал, кому и когда нужно об этом напомнить – обычно для их же блага.

– Я тебя услышал, Сильвестр, – ответ прозвучал предельно серьёзно.

– Мы о ней почти ничего не знаем, – уже мягче добавил Инок, снова отвернувшись к двери. – Может оказаться так, что она тебе срамной уд оторвёт и два раза не подумает. Игры закончились.

– Говорю же, я тебя услышал.

– Вот и хорошо.

Чиновник склонил голову и громко, чтобы услышал Сильвестр, прошептал:

– Не слушай его, ты не срамной! Ты хороший! Ты у меня – хоть куда!

Лифт остановился на первом этаже, двери разъехались.

Максим сидел за столиком и что-то набирал в телефоне.

– Много потерял, журналист! – радостно похвастался Хорошилов. Сказать гадость ближнему не только стояло вторым пунктом списке его увлечений, но и входило в должностные обязанности, по месту работы. На первом же месте было то, что сейчас, например, принимало душ несколькими этажами выше.

Ледяные струи воды сменялись горячими и наоборот, успешно вымывая сонливость и похмелье. Назира стояла в душе, скрестив руки на груди и опустив голову. Первая часть её представления прошла вполне по плану. Но первая часть была самая простая. Примитивное поведение, вызывающее такую же реакцию. D2-d4. Дальше будет сложнее. Досье на Инока было весьма объемным и, в принципе, точным, хотя Назира уже могла его дополнить парой-тройкой довольно интересных деталей.

Второго звали Хорошилов. Один из ближайших сподвижников и «друзей Ордена». Папка поменьше, но тут вообще оказалось всё просто. Один, максимум два дня – и этот старый ловелас потащился бы за ней на край света. К сожалению, он не был её целью. Хотя… к сожалению ли? Назира улыбнулась. Она любила сложные задачи. Проблема была только во времени. Сроки поджимали.

Выключив воду и завернув жёсткие, словно пружинки, кудри в полотенце, Назира провела ладонью по запотевшему зеркалу и посмотрела на собственное отражение. Время пришло. Она уже не маленькая девочка, которую не трогали из-за могущественного Деда. Она собиралась выгрызть своё собственное место под солнцем и сделать так, чтобы ни у кого и в мыслях не было на этот кусок позариться.

У неё будет свой Дом, со своими правилами.

Из лифта она вышла в боевом настроении. Девочка за стойкой ресепшена завистливо сверкнула глазами, а вот паренёк смотрел предельно серьёзно. Видимо боялся, что Назира устроит ему выволочку за посторонних в номере. Но она лишь улыбнулась и, поправив воротник белоснежной шёлковой рубашки с глубоким вырезом, сразу прошла в бар.

Инок с Хорошиловым сидели в мягких креслах за столиком у окна. Кроме бариста, здесь был ещё один мужчина, сидевший на высоком табурете у стойки. Лицо незнакомое, но в том, что он был с первыми двумя, сомнений не возникало. Посмотрел внимательно, но слюни пускать не начал. Пробежав по памяти, Назира мысленно нахмурилась. Никого из ближнего окружения незнакомец не напоминал, а на охранника не походил. В выстроенном уравнении появилась неизвестная.

– Хвала Аллаху! – выдохнула девушка, присев за столик к оппонентам и отглотнув из миниатюрной чашечки с кофе. – Он знает, как мне это было нужно.

Хорошилов отложил телефон, в котором всё это время ковырялся и взял быка за рога:

– Уверен, все присутствующие здесь взрослые – люди занятые, поэтому перейдём сразу к делу, девочка. Ты посетила наш замечательный город некоторое время назад для того, чтобы совершить некоторую коммерческую сделку. Во время своего визита ты узнала, что в нашем замечательном городе существует некоторый вакуум в области наличия и сбыта наркотических веществ. Поскольку молодости присуща импульсивность и наивность, ты решила, что этой ситуацией можно воспользоваться и, не наступая никому на ноги, заработать денег. Недолго думая, ты притащила сюда партию дури и бригаду нукеров для создания «устойчивой криминальной ячейки с целью хранения и распространения запрещённых наркотических веществ». Пока правильно?

– Увлекательная история. Вам бы книжки писать, дедушка. – Назира уже поняла, где червоточинка, и без стеснения била по слабому месту. Чиновник чуть не зарычал от злости, но его опередили:

– Если вы про то, что по уголовной статье вас притянуть не получится, то спешу огорчить, – непринуждённо вступил в обсуждение Инок, – никто и не собирается. Кстати, о «дедушках». Насколько нам известно, компанией, которую вы представляли в упомянутой сделке, владеет ваш дед, не так ли?

Назира перестала улыбаться и проявила напряжение. Этот удар она должна была пропустить.

– Не думаю, что вы, Назира Абельхановна, поставили его в известность о ваших деловых проектах.

Хорошилов снова подхватил, поглядывая на телефон:

– Как думаешь, девочка, сильно дедушка расстроится, когда узнает, что весьма важная для него сделка накрылась медным тазом, потому что внученька решила поиграть в гангстера?

Назира продолжала буравить взглядом чиновника.

– А знаете, Василий Ефимович, – Инок подался вперёд и внимательно заглянул девушке в глаза, – у меня складывается впечатление, что сие наивное дитя вовсе не так наивно, как хочет показаться. Мне кажется, что дитя прекрасно представляет, с кем ведёт беседу. Знает, кто мы и какие у нас возможности. И то, чем мы попробуем её придавить, ей тоже было понятно, так ведь, дитятко?

Назира перестала хмуриться и спокойно опрокинула в себя остатки кофе.

– Есть немного…, Инок Сильвестр.

Хорошилов удивлённо хмыкнул.

– Что же, в таком случае, вы хотите нам предложить, не столь наивная леди?

– Дьявола.

– То есть?

– Вы правы, мне прекрасно известна ваша репутация. Ваш Орден имеет бешеную популярность среди местного населения, вполне, впрочем, заслуженную. Вы не только объявили войну наркотикам, вы выиграли её. Но есть проблема: теперь это уже не заголовок в газете, а всего лишь маленькая галочка в вашем резюме.

А когда проблема исчезает, люди перестают ценить её отсутствие. Им нужно об этом постоянно напоминать. И вот с этим я могу вам сильно помочь.

Инок с чиновником переглянулись.

– Самим работать по обе стороны опасно. А в соглашение со мной, представительницей другой конфессии, никто не поверит. Я стану вашей карманной оппозицией, вашим дьяволом, если можно так сказать, и буду только рада поделиться доходами за аренду угодий. В сухом остатке, вы получаете великолепный и стабильный пиар, да ещё и доход в бюджет. Назовите мне хоть одну хорошую причину, почему вам стоит отказываться от такой сделки?

– Могу назвать сразу несколько, – не задумываясь, заметил Инок и начал загибать пальцы. – Вы молоды и импульсивны, а значит, при возникновении конфликтной ситуации, что неизбежно, вас будет сложно утихомирить. – Первый палец. – Закрыв глаза на ваш бизнес, я автоматически порчу отношения с людьми, которым я в своё время «вежливо отказал» в схожих предложениях. – Второй палец. – Не говоря уже о том, что ваш пример послужит сигналом для остальных глупых и амбициозных молодых предпринимателей. – Третий палец. – Но, положа руку на сердце, причиной отказа послужит совсем не это. Отказали мы вам ещё до того, как вы проснулись сегодня утром.

Назира, сощурившись, переводила взгляд с одного на другого.

– Вас не устраивает то, что я женщина?! – голос девушки зазвенел от напряжения: казалось, она сейчас расплачется… или кинется в драку. Хотя, вероятнее всего, и то, и другое.

Инок улыбнулся. Хорошилов, снова набирающий что-то в телефоне, гнусаво засмеялся:

– Очередная воинствующая феминистка.

– Назира Абельхановна, то, что вы женщина, – замечательно. Мы с Василием Ефимовичем женщин любим и уважаем.

– Христианство в этом вопросе ничем не лучше мусульманства! И там, и там женщин не считают за людей!

– Ты нарк, дорогуша. – Хорошилов решил сворачивать беседу, пока Инок не начал проповедовать. – А дела с торчками чреваты проблемами. Им нельзя доверять и ими легко манипулировать.

Назира выглядела как кошка, на которую только что вылили ведро воды. Иноку было её даже жалко. Он знал, как далеко порой заходят дети, пытаясь впечатлить своих родителей. Тем не менее, он не мог помочь всем.

– Товарищ Хорошилов немного перегибает палку, но, в целом, он прав. Мы не ведём дел с людьми, которым не можем доверять. В данный момент, полиция арестовывает восьмерых ваших подручных. Не знаю, все ли это люди, которых вы привезли, но думаю, большая часть. Им будут предъявлены соответствующие обвинения. Что касается вас, у нас есть два варианта.

– Не надо лирики, – тихо проговорила Назира. Она поставила всё на одну карту, и теперь не было смысла плакать. Нужно было платить за ошибку и надеяться отыграться в будущем. – Просто скажите, что я должна делать, чтобы вы ничего не говорили Деду.

Инок и Хорошилов переглянулись. Чиновник пожал плечами, показывая Сильвестру, чтобы он решал сам.

– Вы позволите просто по имени? – несмотря на сложившуюся ситуацию, Инок спрашивал, а не приказывал. Назира пока не поняла, издевается он или нет. Судя по прочитанному о нём, скорее нет. Она кивнула.

– Назира, я не хочу вас топить. Но вы поставили под сомнение некоторые негласные законы Новгорода, и теперь мне нужно показать, что так делать нельзя. Вы сами всё понимаете. Поэтому сегодня вы покинете наши, как вы выразились, угодья и больше сюда не вернётесь. Ваш, с позволения сказать, «товар» будет изъят и уничтожен. Ваши люди понесут наказание по всей строгости закона. Это будет вашей платой за ошибку. Кроме того, у нас останется видеозапись этой нашей беседы. – Сильвестр махнул рукой в сторону ближайшей видеокамеры, в углу бара. – Без звука, конечно, но самого факта будет достаточно, чтобы ваш родственник поверил.

– Слышал, первый вопрос, который он обычно задаёт, когда говорят о тебе, «Что она опять натворила?» – Хорошилов старался уколоть побольнее, честно отрабатывая роль плохого полицейского. Тем неожиданней оказалась реакция Назиры, пропустившей укол мимо ушей.

– Людей отпустите. Они просто выполняли приказы. Мои приказы. – Каждое предложение девушка буквально выталкивала из горла. – Если вам нужен козёл отпущения, то это буду я и никто другой.

– Какая самоотверженность! – Василий Ефимович ни на секунду не поверил в искренность девушки. – Ты ещё слезу пусти, и добрый дядя монах тебя пожалеет.

Назира окатила Хорошилова холодным взглядом и, достав телефон, толкнула его на середину стола.

– Дед на пятёрке. Позвоните прямо сейчас, по громкой связи, и я сама ему всё расскажу. Людей отпустите. Я за них отвечаю.