По предварительному сговору

Утром, Веня, когда все разбежались по срочным и не срочным делам, по соглашенному устно графику проживающих в кубрике сотрудников, он осуществлял уборку помещения. Переставляя тяжеленные армейские бронежилеты, один из них выскользнул из влажных рук и рухнул вниз, прям туда, где в это время расположилась его правая нога. Раздирающий душу крик разнесся над расположением отряда. Один из бойцов огневой группы, проходивший рядом, потом рассказывал, что оказавшийся по воле судьбы неподалеку со злополучным кубриком, усердно доказывал, что рев раненной ослицы, по сравнению с тем, что ему довелось услышать, мяуканье только что рожденного котенка. А сердце у него реально упало в живот, запуталось в кишках, и он сразу постарел на несколько лет. Даже Степанычу почудилось, что сидя в кабинете отдела милиции, раскладывая входящую корреспонденцию, будто в отряде, врубили сирену и вновь объявили тревогу. Когда отошедшие от ужаса товарищи ворвались в кубрик, обнаружили там Веню сидевшего в центре на табуретке, поджавшего ногу и рассматривающего покрасневший большой палец правой ноги, утирая грязной тряпкой влажные от слез глаза.

Вечером на построение Веня выполз в сопровождении двух приятелей по карточному клубу, поддерживающего его под руки с двух сторон. Правая нога, которую он держал на весу, вытянув вперед, была плотно забинтована до самого колена, при этом он страдальчески скалился, прикусывая нижнюю губу. Ночью он негромко и натужено поскуливал, не давая никому уснуть, а утром вообще не вышел на поверку, заявив, что у него перелом нижней конечности и его необходимо срочно доставить в больницу, где немедленно зафиксировать травму, отобрав объяснения от всех возможных свидетелей потери им драгоценного здоровья.

Командир отряда, уставший от его непрестанного нытья, уже собрался выделить автомобиль с сопровождением и доставить потерпевшего в местную больницу, когда в дело вмешался Степаныч. Он основательно объяснил своему боевому товарищу, что ушиб пальца ноги не будет являться военной травмой, а лишь зафиксируют временную нетрудоспособность, полученную по его собственной неосторожности. Как вариант его могут отправить домой, осуществив замену, но по прибытию в родной город ему придется вернуть большую часть командировочных денег и он не совершит свой ратный подвиг, на который он конечно способен. Больной сомневался каких-то пару минут. Возврат денег не входил в его планы. Вечером он уже сам выполз, на построение слегка прихрамывая. А еще через сутки, вновь носился до столовой и обратно с повышенной скоростью и во дворе слышался его задорный смех. Случилось чудо, Веня вернулся!

Кирилл и Степаныч ежедневно посещали райотдел, оказывая помощь в наведения порядка в документации. Отношения с местными сотрудниками и руководством отдела налаживались. Изредка они совместно выезжали в соседние села, принимали участие в незначительных оперативных мероприятиях, попадая в сводку раскрытых общеуголовных преступлений. Но задать основной вопрос Умару, касающихся участников бандгруппы Барахоевых, Кирилл пока не решался.

Перед вечерним построением, Тихонов подошел к Кириллу.

– Послезавтра смена нашего сотрудника на блокпосте. Давай, Кирилл, готовься. Твоя очередь настала.

На следующий день, в кабинете, Кирилл сообщил Умару, что он не появится в райотделе ближайшие трое суток. Это особенно огорчило Валентина и Жору. В ближайшие выходные они договорились организовать что-то вроде пикника во дворе дома и даже успели заказать мяса и хорошего вина, пригласив Кирилла и Степаныча, а также Костика и Исмаила с его опера́ми.

– Придется мероприятие отложить. Жаль, очень жаль, – причитал Жора.

Умар стоял у окна и отрешенно смотрел во двор.

– Успеем еще отдохнуть. Когда ты уезжаешь на блокпост? – словно очнувшись, поинтересовался он.

– Завтра утром, – ответил Кирилл.

Умар кивнул головой.

– Хорошо, – произнес он.

Было видно, что ему пришла в голову какая-то мысль.

– И чего хорошего? Сосед обещал одного черного барана зарезать по нашей просьбе. Теперь еще неделю будем ждать, – все не унимался Жора.

– Ты лучше требования и задания подготовь на подпись. Я завтра с утра в город поеду.

Перед сном Кирилл собрал вещмешок, сложив необходимые вещи и изрядный запас консервов. В этот раз он прислушался к словам Вени, захватив с собой теплый спальный мешок и толстый свитер. На дне вещмешка припрятал две баклажки водки.

Рано утром следующего дня, на автомобиле «буханка», в сопровождении Тихонова, ответственного по отряду, выехали на блокпост.

Этот единственный оставшийся блокпост в районе, оборудованный еще в начале второй Чеченской компании располагался в пятнадцати километрах южнее райцентра, прикрывая бетонный мост через речку. Насыпная дорога шла к мосту от райцентра и дальше, за речкой, уходила в горы к небольшому селу, дворов двадцать. За этим селом имелось несколько обитаемых кошар, которые использовались в основном в летнее время. Большая их часть домов сложенных из камней, в селе, были заброшены. Молодежь покидала небольшие селения выезжали в города и более крупные районные центры с одним желанием подыскать работу. На местах оставались проживать в основном пожилые чеченцы, не желающие съезжать с родных мест.

У шлагбаума КПП блокпоста их встретил не молодой, с седыми усами, прапорщик, в выцветшем камуфляже, повязанной черной с черепами банданой на голове и автоматом висевшем на шее. Еще один сотрудник стоял возле помещения КПП, выложенного из бетонных блоков, подперев его плечом, внимательно рассматривая подъехавший автомобиль и готов в любой момент применить свое оружие укрывшись за бетонное ограждение. Но как подметил Кирилл, в этой небрежной позе и выбранном им месте, встречавший их прапорщик не попадал в сектор его обстрела. Возле ног сидел настороженный крупный пес черного окраса. С другой стороны дороги, за выложенными аккуратно и очень толково мешками с песком, Кирилл увидел направленный в их сторону ствол ПК59.

Прапорщик, небрежно козырнул и пожал руку проверяющему и Кириллу. Водителю дружески помахал рукой.

– Паша, почему опять без шлемов и «броников»? – здороваясь, спросил Тихонов. – Хотите, чтоб замечание в журнал записал? В прошлый раз уже предупреждал.

– Зачем замечание, товарищ подполковник. То, что вы приедете, мы час назад знали. И ваш «броневик» за километр заприметили. Он такой в районе один. Не надо нам замечаний

– Ладно, не разжалобишь. В следующий раз все равно вашему командиру «накапаю». Как дела, Паша?

– Да как в Греции, товарищи подполковник. Все у нас хорошо. Вы к нам в отряд заезжать будете? Попросите нашего завхоза, чтоб на днях воды в цистерне притащили. Заканчивается понемногу. Жара стоит, а искупаться не можем. Ну и продуктов пусть подкинут по возможности.

– Хорошо, передам.

Тихонов расписался в журнале проверок несения службы, об отсутствии замечаний, убедился, что сменяемый сотрудник уже в машине, сам прыгнул на сидение рядом с водителем и «буханка», резво развернувшись, уехала, поднимая за собой облако пыли грунтовой дороги.

Прапорщик с любопытством осмотрел с ног до головы Кирилла, стоявшего возле брошенного на землю мешка, улыбнулся и хлопнул его по плечу.

– Ну, пойдем. Покажу твое место ночлега. Как звать-то?

– Кирилл.

– А меня Паша. Бери свои пожитки.

Кирилл приподнял увесистый вещмешок.

– Где, у вас тут кухня? Пойдем, разгрузимся. Не таскать же с собой.

– А вон наша кухня, – Паша указал на покосившееся строение из потемневших досок. – Это и кухня, и столовая, и комната отдыха.

Они прошли через дощатые мостки, положенные поперек вырытых траншей, к столовой. Черный пес, размерено, прихрамывая на заднюю лапу, степенно последовал за ними.

– Это «Дембель», – Паша кивнул на собаку. – Его шесть лет назад с Грозного щенком сюда привезли. Постоянно здесь обитает. Вроде нашего талисмана. Соображает, что ты не с пустыми руками приехал. Вот и идет за нами. Надеется, что и ему сегодня вкусное перепадет.

Паша потрепал кобеля за ухом.

– А вон и его потомство.

На земле, возле столовой греясь на солнце, лежали еще пять собак, очень похожих на своего родителя. Услышав голос прапорщика, они поднялись и медленно побрели к ним. По очереди каждый из потомков «Дембеля» подходил к Кириллу обнюхивал его. Одна собака ткнула его носом в колено, вопросительно взглянув в глаза. Поздоровавшись таким способом и поняв, что от него лакомства пока не дождется, развалилась на земле, вытянув лапы.

– Это наши помощники. Посторонних чувствуют за версту, сразу лай поднимают. И, заметь, «чехов» совсем не признают.

Паша указал пальцем на высокий кустарник в двухстах метрах от огороженной колючей проволокой территории блокпоста.

– Там семейство шакалов обитает. Подходят близко, но из рук еду брать не хотят. Мы их тоже подкармливаем. Если кто ночью появляется, брехать начинают, не хуже автомобильной сигнализации.

Внутри, так называемой столовой было два небольших помещения. В первом посредине стоял длинный стол, с лавками по краям. На них разместились трое молодых парней, с обнаженными торсами, чистили картошку. Во втором, чуть поменьше помещении, стояла плита, газовые баллоны и кастрюли на небольшом разделочном столе. В углу стояли коробки с макаронами и мешки с картошкой, луком и морковью. На прибитых к стенам гвоздях висела разная утварь.

– У нас порядок один. Кто свободен от дежурств и сна, помогает на кухне. Ну, выкладывай свои харчи.

Кирилл поздоровался со всеми, развязал мешок и стал складывать на стол банки консервов и пачки печенья. Чистящие картошку сотрудники бросили свою обязанность с нескрываемой радостью смотрели на выставляемые банки. Особенно их порадовали банки со сгущенным молоком и печенье. Один было пытался сразу ножом открыть банку, но второй, как понял Кирилл, штатный повар тут же выхватил ее из рук.

– Куда руки тянешь. Вам только волю дай сразу все смолотите. Обед будет, с чаем и поедим.

Он бережно собрал банки и отнес их в коробку на кухню. Кирилл посмотрел на Пашу вопросительно и поставил на стол две полуторалитровые баклажки с водкой.

– А вот за это особое спасибо, – обрадовался Паша. – Вечером обмоем и приезд, и знакомство. А то был тут до тебя один недоношенный. Сидел с утра до ночи на КПП, ни с кем не общался. И жрать ходил в одиночку. Достанет банку тушенки, что с собой привез и точит втихаря.

Он обратился к повару.

– Артем! На «заныкай»60 подальше. Ну, пойдем что ли?

Они дошли до землянки, вкопанной на два метра в землю. Паша первый спустился вниз и толкнул, тяжелю дверь. В темноте нащупал выключатель. Снизу пробился мутный свет лампочки.

– Спускайся, только аккуратно. Ноги не переломай.

Землянка представляла собой вытянутое помещение с низким потолком. Вдоль стен стояли двухъярусные кровати. Напротив двери расположилась чугунная печь «буржуйка», возле которой расположили сложенные поленья дров. Привыкнув к мерклому свету лампочки Кирилл, увидел, что на нескольких кроватях спящих людей закутанные в синие армейские одеяла. Не смотря, что на улице уже стояла жара, в землянке было довольно прохладно. Пахло сыростью и плесенью.

Паша указал пальцем на нижнюю кровать возле самой двери.

– Вот твоя «шконка». Будешь располагаться, предварительно стряхни одеяло и простынь. Могут и змеи, и скорпионы заползти. Они любят тут прятаться от солнца.

Одна из пружинистых кроватей заскрипела. Сонный голос пробормотал, поворачиваясь к стене:

– Паша! Идите вы к лешему! На улице читай лекции. Мне через час на пост заступать.

Кирилл кинул вещмешок на кровать.

– Все, пойдем отсюда.

Прапорщик щелкнул выключателем.

Спотыкаясь, на ведущей из землянки деревянной лестнице, Кирилл следом поднялся на улицу. От яркого солнца резануло в глазах.

Они прошли на КПП. Тесное помещение, небольшой стол с допотопным компьютером, стационарная рация. Два табурета. Полки с журналами, да деревянная вешалка на стене.

– Блокпост здесь поставили в двухтысячном, для охраны моста. Боялись, что через перевалы, с Грузии, могут крупные силы «бойков» прорваться. Теперь вроде особой надобности в нем нет, но видно про него забыли или руки не доходят, чтоб его снести. Потока транспорта практически совсем нет, да и ездят в основном с дальнего села в район, да и обратно. Мы их всех в лицо и по именам знаем.

Паша, закурил предложенную Кириллом сигарету. Затянулся, выпуская дым через нос, продолжил.

– Я здесь уже четвертую командировку отбываю. Уже привык. Вроде все как родное. Во втором году из той «зеленки», – Паша указал на кустарники, где с его слов в настоящее время обитает семейство шакалов, – «духи»61 нас сильно потрепали. Мы ведь как на ладони расположены. Так вот, ночью, нас с тех зарослей сначала из «граников» обстреляли, а затем из пулеметов долбали. Они ближе подходить не стали, раньше там минами засеяно было, как в родном колхозе. Побоялись. Пока к нам из части внутренних войск помощь подоспела, нас тут, словно в тире расстреливали. Один «двухсотый», осколком пол головы снесло. Двое «трехсотых», один из которых тоже до госпиталя не дотянул, по дороге скончался. Вон и «Дембелю» тогда досталось. Осколок в заднюю лапу угодил.

Прапорщик погладил пса по голове, прижатой к его ноге.

– Пока суть да дело, прочесали «зеленку», а от «бойков» и след простыл.

Паша остановился и пристально уставился на горы за рекой. Затем продолжил:

– Орудовала здесь одна банда, пока ее в горах не уничтожили. Они, суки, все тропы через ущелья знали. Чуть что уходили в Грузию.

В двухстах метрах от них протекала речка с черной и бурной водой, шириной метров семьдесят. На обратной стороне речки, за мостом, дорога раздваивалась, и расходились в разные стороны, поднимаясь вверх к горам с крутыми подъемами поросшие густым лесом.

– Я понимаю, дорога, что уходит направо, ведет к селу. А в противоположенную сторону, за мостом, куда упирается? – поинтересовался Кирилл.

– Это старая дорога. Примерно в пару километрах ниже стоял старый, деревянный мост. Весной, когда в горах тает снег, река сильно разливается и его опоры подмывало. Приходилось постоянно мост чинить. А в конце восьмидесятых построили новый мост и дорогу насыпали повыше. Одно время жители по привычке ездили в райцентр по дороге через старый мост. Ну а потом, тот совсем разрушился, чинить соответственно не стали, дорога заросла. Была у нас версия, что банда организовавшая нападение на блокпост пришла на эту сторону именно через старый мост. И также, спокойно ушла через него обратно в горы. Сейчас по той дороге, к старому мосту, почти никто не ездит. Если только какой ни будь любитель рыбалки.

Паша посмотрел на часы.

– У нас сейчас смена наряда. Я пошел отдыхать в землянку. Ты, если хочешь на КПП посиди, или в столовую сходи, чайку хлебни.

В столовую Кирилл не пошел.

На смену прапорщику пришел хмурый и молчаливый сержант, плотного телосложения, ростом под два метра. В помещении КПП Кирилл обнаружил добротный бинокль и несколько часов развлекал себя тем, что сидя на скамейке, через мощную оптику, рассматривал окружающую местность. Заняться было нечем. За два часа проехал один старый, с пустым кузовом, «сто тридцатый ЗИЛ», в направлении райцентра. По тому, как скоро прошел осмотр грузовика, общения водителя и сотрудниками милиции, нетрудно сделать вывод о том, что данный транспорт проезжает через пост не первый раз.

Он закурил очередную сигарету. В затылке и висках почувствовалась знакомая боль. «Надо завязывать, так часто курить» – подумал в очередной раз Кирилл. Он обошел КПП и стал смотреть на реку, несшую потоки мутной воды и солнце, которое должно уже через несколько минут скрыться за вершинами гор. Как только солнце скроется, сумерки сменятся непроглядной тьмой. Ночь наступает в этих местах непривычно быстро

Кирилл повернул голову. Какое-то насекомое, с неприятным и противным жужжанием, пролетело мимо. Он продолжил смотреть на горы, удивляясь, с какой скоростью темнота начинала заполнять вокруг все пространство.

Проклятое насекомое вновь противно прожужжало возле головы, в этот раз еще ближе, и ударилось в бетонный блок помещения КПП, подняв за спиной небольшое облачко белой пыли. Кирилл повернулся, стараясь отыскать место, куда угодило непутевое насекомое.

В это время чья-то сильная рука схватила его за воротник и неожиданно для него рывком затащила за угол, а затем бросила вовнутрь помещения. Кирилл, от неожиданности, успел только открыть рот, но не проронил и звука.

– Ты, что варежку, раззявил! Жить перехотелось! – заорали на него.

Кирилл с недоумением смотрел на сержанта, не понимая, о чем он говорит.

Тот сорвал с его шеи болтавшийся бинокль и через маленькое окошко стал рассматривать те места, которыми мгновение назад любовался Кирилл. Через пять минут наблюдения в окошко, сержант отпустил бинокль.

– Тебя, что Паша не предупредил?

Кирилл, смотря снизу вверх на лицо сержанта, покачал головой.

В это время в помещение КПП влетел сам Паша. Он без слов, молча, в бинокль несколько минут высматривал склон горы на противоположенной стороне реки.

– Черт! Темнеет быстро. Уже ни хрена не видать. Ты никого «не засек»?

Сержант, вместо конкретного ответа, выразился парой крепких фраз в адрес отца и матери неустановленного лица, родившего того в неопределенное время и месте при помощи медицинского персонала, находившегося в состоянии глубокого алкогольного опьянения.

Неприятный озноб прошел по спине Кирилла, и он осел где-то в районе затылка плотным неприятным комком. Только сейчас до него стало доходить поведение своих новых знакомых, с которыми ему посчастливилось встретиться несколько часов назад, но успевшим отвести его от возможной гибели.

Паша, как показалось Кириллу, был совершенно спокоен, в отличие от него не показывал ни каких признаков тревоги происходящим.

– Вот ишак задутый! Направлено, по посту лупит! И время выбирает, чтоб солнце за спиной было, и мы его оптику не засекли, – продолжая осматривать противоположенный берег речки, тихо, вроде размышляя или разговаривая с собой, промолвил прапорщик.

– Не очкуй, капитан. С такого расстояния даже с СВД62 снять кого-либо проблематично, – спокойным голосом, смотря на Кирилла, прижавшегося в углу бетонного укрытия, произнес прапорщик. – Солнце зашло. «В слепую» тратить патроны навряд ли станет.

Паша обернулся к сержанту.

– Влад. Постам – усилить бдительность. Особенно внимание, за правым берегом. И чтоб без «броников» и шлемов на постах не находились! Сам понимаешь. Не мне тебя учить. Поставь в известность руководство о происшествии и внеси запись в журнал

Затем дружески толкнул кулаком в бок Кирилла, добавил:

– Мы пошли ужинать. Через полчаса сменю.

Влад молча, кивнул головой.

В месте, называемой столовой, находился личный состав блокпоста свободный от дежурства. Все бурно и весело обсуждали подвиги полицейского просматриваемого американского боевика, где темнокожий герой, в отместку за гибель его собаки, в одиночку, разгромил синдикат по производству наркотиков и расстрелял не менее сотни наркопреступников из пистолета. Кирилл обратил внимание, что, всем сотрудникам, несшим службу на блокпосте, кроме Паши и молчаливого сержанта, было меньше двадцати пяти лет.

Проглотив пару ложек рисовой каши с тушенкой, Паша, кивнул головой.

– Тёма, банкуй! Чтоб всем поровну!

Бойкий Артем, без лишних нравоучений метнулся к холодильнику достал баллон водки, привезенную Кириллом и, под общее ободрение, разлил ее по сдвинутым в начале стола стеклянным, фарфоровым, пластиковым емкостям.

– Вторую – кто на смене, – скомандовал Паша, – больным, трезвенникам и язвенникам, кто не может или не хочет, предлагаю отдать свою долю мне.

Все, громко стукаясь разномастными стаканами и кружками, выпили за то, чтоб быстрее и всем вернутся домой.

Что для каждого из нас война? Для кого-то это боевой контакт с использованием оружия, танков и пушек. Для кого-то это героический подвиг. Таран самолета или бросок грудью на пулемет. Но настоящая война это еще трудности и лишения, грязь, пот и постоянное напряжение нервов. Ради чего и ради кого они сейчас рискуют своей жизнью и надрывают здоровье? Чтоб их забыли, как были забыты воины прошедшие большие и малые локальные конфликты или исполнивших интернациональный долг? Вновь тысячи сотрудников правоохранительных органов и военных, направляются, черт знает куда. Оторвав их от дома, семей, родителей и детей. И эти тысячи прекрасно понимают и осознают, что находятся на войне. Может не официальной, не правильной. Не признающей нашим правительством войне. И в тоже время сейчас он искренне завидовал этим молодым пацанам, которые, здесь, в Чечне, могли радоваться, сменятся и шутить. Они иные. И это – настоящие солдаты.

Кирилл, сделал большой глоток из кружки. Закусил уже холодной кашей. Или от выпитой водки или от медленно отступающего страха пережитого всего час назад Кириллу стало уютно и спокойно среди этих окружающих его до тех пор незнакомых ребят. В этом маленьком пространстве, кое-как сооруженного из разносортных досок, кусков фанеры и оббитой старой пленкой, немного защищающих от ветра и дождя, он сам громко смеялся, слушая веселые истории и пошлые рассказы.

Через час Кирилл выбрался со стола и вышел покурить. Ветер стал сильнее, заморосил дождь. В кармане замурлыкал телефон.

– Ну, ты расскажи, за какие прегрешения тебя отправили в ссылку? – услышал он уже привычный бодрый голос вместо приветствия.

– Привет, Костик. Это я в карты проигрался.

– Плохо. Говорил тебе, не играй в азартные игры под интерес. Это к добру не приведет. А я хотел вас сегодня в баньку пригласить. Товарищ с отпуска приехал, пивка свежего разливного привез. Литров пятьдесят. И рыбы копченной. В холодильнике лещ лежит килограмма на два. Но думаю, долго прятать такое богатство не сможем. Мишаня три раза в «кубарь» заглядывал, носом крутил, да разные намеки намекал. Ладно. Позвоню вашему Тихонову, может он согласятся со Степанычем заглянуть.

Кирилл сглотнул слюну.

– Вот черт! Зачем звонить, душу расстраивать. Знал же, что меня в отряде нет. Какие-то наклонности у тебя садистские проявляются. Раньше не замечал. Хоть кусок рыбы оставьте то.

Костик рассмеялся.

– В нашу «фирму» не только с такими наклонностями набирают и хлестче встречаются. Хорошо. Я специально для тебя пару «бакланов» припрятал и воблы вяленой. Приедешь, я тебя порадую. Какие там дела у вас?

– Да все в норме.

Кирилл зачем-то промолчал об обстреле блокпоста.

– Ну и замечательно. Я тебя немного просветить хочу, чтоб спалось более крепко.

Голос Кости стал серьезнее.

– Вчера утром вновь был перехвачен звонок «Сапфира» через спутник. И звонок был с квадрата километров в трех от вашего блокпоста. Видать узнали, что мы кошару «шерстили»63, вот место и поменяли. Как тебе?

Кровь медленно стала приливать к голове Кирилла, напрочь выгоняя хмель. Он плотнее прижал телефон к уху, поежился от капли, провалившейся за воротник. Дождь начинал усиливаться.

– Что «залип»? Или соображать стал туго?

– Уснешь тут теперь. Что за квадрат?

– Звонок прошел с горного района, севернее вашего блокпоста. Секунд тридцать всего.

– Разговор кодированный?

– Угу, как обычно. Ждут сигнала и готовы встретить «Окулиста». Я сегодня уже встречался с Умаром. Он в курсе. Пусть тоже посуетится, агентуру подергает. Ведь где-то они засели? И харчеваться им нужно, и батареи на «спутник»64

Примечания