Не возжелай жену чужую
С Виктором Александровичем рядом сразу сел Олег, и они тихо вели какие-то серьезные разговоры. Неудивительно, ведь они – партнеры. Небольшая, но успешная фирма Олега Ярославского поставляет программы для систем охраны и слежения, которые производит (в числе многого другого) Краснов-старший.
Маша ухватилась за возможность поболтать с Таней, а Андрею (и Марине между пробежками на кухню и обратно) досталось развлекать Юлю. Юля – молодец, она нисколько не обижается на Краснова, когда он увлекается своими делами. Андрей стал пересказывать ей новости, услышанные им сегодня от Ярославского. Юля благосклонно внимала, пока Андрей не сообщил:
– Удивительное дело! Среди тех, кто приходит за установлением отцовства, женщин в три раза больше, чем мужчин.
– Вот это да! – Подключился удивленный Рогов, – Это же значит, что все эти женщины не знают точно, кто отец ребенка? И платят деньги за анализ.
– Нет, – неожиданно резко парировала Юля. – Все эти женщины платят деньги, чтобы бросить анализ кое-кому в лицо со словами: «Убедись, придурок!»
«Ой-ой-ой! Давняя обида всколыхнулась», – забеспокоилась Марина. Между Юлей и Красновым что-то вроде искры проскочило. Марина перехватила инициативу.
– Юля, а когда же мы увидим твою «Царевну Софью»? Пока только рекламу крутят, эпизоды уже наизусть знаю.
– Должна быть премьера совсем скоро, но в этом деле столько интриг!
Юля тонко улыбнулась и принялась развивать свою любимую тему. Последнее время это был мир кино, точнее, закулисье кинопроизводства. Снявшись в двух фильмах, Юля узнала обо всем этом очень много. Вскоре, не без помощи Марины, она завладела всеобщим вниманием, только задушевные подружки, Маша и Таня, продолжали обмениваться новостями.
Марина была довольна: разговор об искусстве очень хорош для гостей разного уровня жизни. Вряд ли мама заинтересовалась бы инвестициями, а Таня не смогла бы принять участие в обмене впечатлениями от иностранных поездок. Детская тема благодатна только для тех, у кого есть свои чада. Политика могла бы столкнуть лбами папу и Виктора Александровича. А кино – это всем интересно и никому не обидно. Марина сбегала за забытой горчицей, и только присела на место, как Юля предложила ей угадать, почему режиссер Владислав Серегин взял псевдоним.
– Как ты думаешь, от какой фамилии он отказался?
– Вот так вопрос! Как можно угадать, почему человек сменил фамилию? Таких случаев – тысячи.
– Ну, Марина, ты же не только филолог, в твоих детективах все так логично выстроено, хоть приблизительно определи.
Марина, автор уже трех изданных книг, в шутку называла себя, «писателем, широко известном в узком кругу». Ее три книги: «Цветы на снегу», «По ту сторону зеркала» и «Рулетка для Золушки» – не стали бестселлерами, но очень понравились всем ее родным и знакомым. Она действительно обожала разгадывать всякие загадки и головоломки. И не только в книгах, но и в жизни.
– Ладно. Давай попробую. Наверное, она была какая-то оскорбительная: Бездарнов, Тупицин, Трусов? Или смешная: Блоха, Лопух, Букашкин?
– Нет.
– Может, даже из ненормативной лексики? Хренов, Бляхомухин, еще хуже?
– Нет-нет! Не матерная. Совершенно приличная фамилия, хоть в школьные учебники вписывай.
– Совпадающая с недостатками его внешности? Лысов, Пузанов, Малышов, Малоростов?
– Ой, какие смешные у тебя варианты! Серегин – Лысов и Пузанов, это точно. И капризен, как маленький ребенок. А мания величия, как у Наполеона, и рост – такой же. Но – нет. Еще отгадывать будешь?
– Попробую. Может, фамилия не подходила ему в силу профессии? Режиссер Зауряднов, Скучный, Серый?
– Смотри, почти угадала. Только немного наоборот.
– Что наоборот?
– Сдаешься?
– Нет, погоди, – Марина увлеклась и не хотела отступать. – Что значит «наоборот»? Фамилия слишком подходила для режиссера: Великий, Талантов, Знаменитый? Стоп, я, кажется, поняла: он чей-то однофамилец! Не может быть второго Тарковского, Абуладзе или Кончаловского. Но эти фамилии редкие. А вот у Климова, Рязанова или Соловьева – наверняка, много однофамильцев.
– Да, угадала! – Юля радостно захлопала в ладоши. – Ты – молодец, Марина!
– Да кто он, не тяни душу? – спросила через стол Таня.
Оказалось, абсолютно все следят за этой игрой.
– Герасимов.
– Герасимов?
– Какой Герасимов? – Таня была поклонницей не только американского кино, но фамилии режиссеров никогда не запоминала. Вот артистов она знала назубок.
– Сергей Герасимов – известный советский режиссер, его фильмы – «Люди и звери», «Журналист», «У озера».
– Ну, как же, Таня! – удивилась Елена Алексеевна. – Сергей Герасимов – фигура в мировом кинематографе. Он, к тому же – преподаватель, вырастивший половину режиссеров страны. А его жена – артистка Тамара Макарова, они преподавали вместе во ВГИКе. И он снимал ее в своих картинах. Неужели ты не видела «Любить человека», «Дочки-матери»?
– Леночка, у нового поколения – совсем другие кумиры, – обречено заметил Николай Николаевич.
– Нет, дядя Коля, я, конечно, помню Тамару Макарову, и «Дочки-матери» мне понравились. Только это еще в детстве было.
Марина не дала разгореться конфликту отцов и детей и опять увела разговор в безопасное русло.
– Теперь понятно, что Серегин – фамилия, производная от имени Сергея Герасимова. Кстати, Юля, Серегин больше не приглашает тебя сниматься?
– Нет.
– А жаль. Мне Царевна Софья даже по отрывкам понравилась.
– И мне понравилась, – подтвердила мама.
– И мне, – это Таня.
Довольная похвалой Юля пообещала всем пригласительные билеты на премьеру
– Нет – и слава Богу! – негромко, но веско произнес Краснов.
Перед чаем застолье разбрелось. Мама пошла проведать спящего Сашеньку, Илья Константинович – охрану. Папа, Юля и Андрей, размахивая руками, обсуждали какие-то навесные шкафчики, а Маша и Таня помогали Марине с посудой. «Где же Олег с Виктором Александровичем?» – спохватилась Марина, когда начала созывать гостей к чаю.
Оказалось, они вышли на лоджию и прикрыли за собой дверь. За тюлевой шторой в сумерки из освещенной комнаты их было почти не видно. Марина набросила шерстяной палантин и вышла позвать их к столу. Дверь была в одной из боковых скошенных сторон, а они стояли у противоположной, повернувшись в сторону багровеющего закатного неба.
Странный их разговор заставил Марину насторожиться.
– И все же Олег, мне кажется, наша система безопасности информации уязвима.
– В чем это проявляется? Утечка информации, порча файлов, кража денег со счетов?
– Нет, только пару раз было замедление при открытии файлов, но у меня, если хочешь, предчувствие.
«Надо же! «Предчувствие» – совершенно не из его словаря. Он так никогда не говорил!»
– Хорошо! Не беспокойтесь, Виктор Александрович! Я лично перетрясу всю систему, все процессы посмотрю и логи распечатаю за последние дни. Наша система очень надежна. Не представляю, кому было бы по зубам взломать ее.
«Взломать программу Олега! Неужели такое возможно?» – забеспокоилась Марина. Но долг хозяйки отвлек ее от тревожных мыслей.
– Чай готов. К столу, пожалуйста! – пригласила она.
***
Первым, естественно, отбыл Краснов, а с ним – Юля, Рогов и братья Богдановы. Марина помнила, что зовут близнецов Гена и Толя, но различать не умела. Проснувшегося Сашеньку приняли на себя родители Марины. Она его покормили фруктовым пюре, умыли и затеяли с ним игру. Можно было не сомневаться, что ребенку скучать не дадут. «Саша, иди к дедушке! Держись ручками! Молодец! Сашенька, иди к бабушке! Умница!» – долетали в кухню умиленные голоса взрослых и радостный смех малыша. Андрей схватился за камеру, чтобы в очередной раз запечатлеть сына. Таня восхищенно ахала и охала. Маша незаметно трудилась на кухне.
Марина улучила минутку и увлекла Олега в прихожую, чтобы задать волновавший ее вопрос.
– Олег! В вашей программистской компании ты был самым умным?
– Почему был? Я и сейчас не сдаю позиций.
«Ну, слава Богу! Наверное, Виктору Александровичу померещился этот взлом». Марина успокоилась, но уточнила еще раз.
– То есть, сильнее тебя в Москве нет программиста?
– Да и не только в Москве, как показал мой австрийский опыт. Хотя, надо признать, был у нас в группе один гений. Но слишком разбрасывался, увлекался хакерством, и не ради выгоды, а так, из спортивного интереса. Не спал ночами, пропускал занятия. Зачеты сдавал до середины сессии, а потом все экзамены – авралом. Говорят, позже он научился хорошо зарабатывать, но от нашей студенческой компании совсем откололся. Не знаю, чем он сейчас занимается. Может, тупо торгует железом или софтом. Я видел его недавно прямо на улице. Он был хорошо прикинут и садился в дорогую тачку. Практически в упор смотрел на меня, но не поздоровался.
– Может, не узнал старого друга?
– Может, и не узнал.
– Олег, ты о ком? – спросила подошедшая Маша.
– Да так, ни о ком. Что, пора прощаться? Ну, будь здорова, спасибо за вкусный обед, свояченица! – Олег обнял Марину и звонко чмокнул ее в щеку.
– Нет! Это уже в который раз я застаю тебя за этим делом! – Негодующе воскликнул появившийся в прихожей Андрей, а театрально засверкал глазами. – Месть моя будет страшна, – он неожиданно наклонился и чмокнул Машу.
– Ну, взыграли родственные чувства! – засмеялась Елена Алексеевна, подходя c Сашенькой на руках и передала ребенка дочери. – Нам тоже пора домой. Как у вас просторно стало, хорошо!
Марина, ласково прижимая к себе сына, оглядела стоящих в прихожей родных и любимых ею людей – и ей действительно стало хорошо, оттого, что главные хлопоты позади, новоселье состоялось. И вообще, просто оттого, что «все живы и здоровы», как говорила бабушка. «Это и есть счастье», – подумала она.
***
Марина с порога принялась взволнованно рассказывать матери сегодняшнее приключение в магазине. Елена Алексеевна очень близко к сердцу приняла историю об оставленных детях. Марине даже пришлось ее успокаивать. Она во всех подробностях описала маме интерьер Центра временного пребывания, его персонал, отзывчивого лейтенанта Нестерчука. Пока Сашенька довольно сопел и чмокал у груди, его мама и бабушка взволнованно обсуждали происшествие с чужими детьми.
– Говоришь, мальчику три года, а девочке всего год с небольшим?
– Да, мама, примерно год и два месяца. У нее десять зубов: первые и вторые вверху и внизу, и четвертые вверху.
– Все правильно. Клыки позже вырастают. Значит, ей от 14 до 15 месяцев. Разница чуть больше, чем у вас с Машей. А возраст – как при нашем переезде из Красноярска в Москву. Совсем крохи! Представляю, как напугались эти ребятишки. Таких маленьких оставить одних – преступное легкомыслие!
– Да, я даже представить себе не могу, чем таким отвлеклась мать, чтобы двоих ребятишек потерять. Ужас!
– А может, это был подвыпивший отец? Знаешь, в вашем садике такой случай был. Пришел папаша за ребенком, а сам такой пьяный, что воспитательница побоялась, что он его по дороге потеряет. Не отдала, забрала домой ночевать. Только утром мать после ночной смены явилась за ним. Возмутительная история! Как бы узнать, чем там дело кончилось?
– Я, пожалуй, завтра позвоню в милицию и спрошу.
– Да, Марина, и обязательно мне потом сообщи.
Марина уложила сонного довольного Сашу в кроватку, и пошла проводить мать. Уже в дверях Елена Алексеевна спохватилась:
– Ой, я за этими разговорами даже не спросила про твою Ульяну. Как она себя чувствует, все ли в порядке с малышом? Не надо ли помочь ей, проконсультировать?
– Слава Богу! У малыша все нормально, сосет хорошо, прибавляет в весе. Молока у Ульяны – полно. Она мне каждый вечер звонит, все что-нибудь спрашивает. А если не она – то Игорь. Эти молодые родители – прямо, как мы с Андреем в первое время!
– А как с хозяйством справляется? Не тяжелой ей после таких родов? Кто ей помогает? Ведь ее родная мать все еще гостит в Англии, у сыночка.
– Да все хорошо! Конечно, Ульянка со швами чувствовала себя не слишком бодро, стометровку не бегала. Но сначала мама Игоря брала отпуск и ездила к ним, как на работу. Она такая любящая бабушка, на Павлика надышаться не может! А сейчас у Игоря отпуск, он заранее договорился с Андреем.
– Кто бы мог подумать, что Игорь окажется ревностным отцом! Извини, конечно, он друг твоего Андрюши, но мне всегда казалось, что он легкомысленно относится к браку. Да и к женщинам вообще.
– Мы все так думали, даже его мать, по-моему. То ли он сам набегался, то ли Ульяна так повлияла – Переделкин у нас теперь самый образцовый семьянин.
– Да, Ульяна – молодец. Столько лет добивалась своей цели – стать матерью!
– Ой, мама, представляешь, она грозилась не меньше троих детей нарожать!
– Нет, не думаю, что это выполнимо. Все же у нее не такой крепкий организм, есть нарушения обмена, хотя и не такие катастрофические, как ей первоначально приписали. Ох, уж эта гипердиагностика! Особенно в коммерческой медицине. Выдать пугающий диагноз, лишь бы раскрутить пациента на дорогостоящее лечение. Говорили, что ее организм не справится с беременностью. А она вот справилась. Но роды могут повлиять на здоровье женщины как в лучшую, так и в худшую сторону. Риск есть всегда. Но ты ей пока этого не говори, может, она сама не соберется на второго. Ведь и с одним маленьким хлопот – полон рот. Все, бегу, а то Коля, наверное, проголодался, а я тут заболталась на пороге. Так ты позвони мне про тех детишек из магазина, хорошо?
– Обязательно позвоню. Папе – привет.
***
Я понимаю, что не выйду из этого подвала никогда. Мои тюремщики не скрывают своих лиц. В небольшое зарешеченное окошко под самым потолком я вижу маленький кусочек двора. Дом, где меня держат, находится где-то за городом, судя по тому, как долго мы сюда ехали. Я думаю, что это больница. Здание большое. Я помню, что меня довольно долго вели коридорами до моей темницы. Они завязали мне глаза, но я насчитала пятьсот с небольшим шагов от момента, когда мы вошли в здание, до того как втолкнули в дверь моей каморки в подвале.
Я чувствую специфический запах больницы, его не скрыть, он пробьется сквозь любой запах, запах подвала и влажного белья, который натягивает через вентиляцию. Где-то за стенами моей каморки находится помещение прачечной. Я слышу в той стороне отдаленный шум стиральных машин, но никаких голосов.
В каморке стоит железная кровать, тумбочка, на которую я встаю, чтобы смотреть в окно. Я рассматриваю пожухлые от осенних заморозков травинки, растущие прямо у моего оконца. Еще вижу кусочек земли и нижнюю часть ствола двух берез.
В моей комнатке есть небольшой санузел. Меня заставили переодеться в рубашку и больничный халат. Но белье чистое, хорошего качества. Белье меняют через день. Три раза в день мне приносят еду. И еще раз в день двое бритоголовых накачанных парней приносят телефон. Они набирают номер моего мужа, и я говорю своему Сереже несколько слов. Голос у Сережи спокойный, как будто я отдыхаю на курорте. Каждый раз он спрашивает, не обижают ли меня? Видела ли я детей? Он меня уговаривает еще немножечко потерпеть. Меня здесь за все время пребывания пальцем не тронули. А детей подводят во время прогулки к моему оконцу, преступники знают, что я весь день стою у окна.
***
– Андрей, я к тебе, как к главному редактору обращаюсь, а ты все играешься!
– Так ведь, я соскучился. На пол суток раньше приехал! Цени!
– Нет, ты не щекочись, ты скажи, подходящий материал эти забытые родителями дети?
– Марина, в Америке детей в машинах возят в специальных креслах безопасности.
– Да и у нас ввели это в правила движения. Ты меня отвлечь хочешь?
– Нет, я по теме. В Америке детей так часто забывают в этих безопасных креслах, что уже несколько детей скончались в запертых машинах от жары и духоты.
– Ужас!
– Согласен. А здесь – никаких ужасов. Погуляли себе дети на свежем воздухе, может, отошли за угол или вышли из соседней двери. В этом доме еще салон сотовой связи, банк, суши-бар и, подскажи, что еще?
– Да, еще аптека, химчистка, обувной магазинчик…
– …И так далее. Откуда-то они и вышли. А вы их с ретивым охранником в милицию сдали. Их мамаша, небось, волосы на голове рвала и ревела белугой.
– А мне все же кажется, что история будет поучительная. Да и чем плох счастливый конец? О моей роли можно не особо распространяться, выделю охранника, милиционера, персонал Центра. Может, родители сами на радостях захотят известности? Расскажут все подробности. А ты как считаешь?
– Потерянные дети – твое хобби. Ладно, попробуй собрать материал. Сама все увидишь. Но если статья не станет вытанцовывается, то и не напрягайся. И чтобы не в ущерб постоянной рубрике. Ну, все, хватит, я больше не твой начальник. Мы же дома – или где?
Дома, дома…
***
Наутро Марина попросила маму опять посидеть с Сашей. Были ли у Елены Алексеевны другие планы или нет, она сразу согласилась, только просила не задерживаться позже двух. Взяв диктофон, Марина отправилась в Центр временного пребывания детей. Она уже видела во всех деталях свою будущую статью о детях, ей не терпелось сесть за работу. На радостной волне она позвонила в массивные железные двери. Но открывать ей не спешили. Через переговорное устройство Марину долго выспрашивали, кто она такая и зачем пожаловала.
– Вчера вечером детей привезли, это я их нашла. Откройте, пожалуйста, мне поговорить надо, – упрашивала Марина.
Наконец, массивная створка отворилась. На пороге стола молодая девушка в цветастом платье. Похожее платье-халат было вчера на пожилой няне, которой Марина передала детей.
– Натальи Сергеевны сейчас нет.
– Натальи Сергеевны?
– Это наша заведующая, она здесь всем распоряжается.
– Я вчера была в вашем Центре, мы с милицией потерянных детей привезли. Меня поразила обстановка, я хочу написать о вашем заведении.
– Да, такого, как наш Центр нет нигде. Наталью Сергеевну в Белоруссию пригласили, опытом делиться.
– Я – журналист, вы читали когда-нибудь журнал «Кредо»?
– Нет, не читала. Ой, я видела его у мамы. Он такой большой.
– Так давайте, я напишу статью о вашем центре, и мы напечатаем ее в нашем большом журнале.
– Нет, без Натальи Сергеевны нельзя.
– Хорошо, а могу я узнать о детях, которых я вчера нашла на улице? Нашлись их родители? Мальчика зовут Митя, ему года три, а его сестру – Ляля, ей чуть больше года.
– Три года? Значит, они попали в младшую группу. Я заступила сегодня утром, но таких детей в группе нет. Видимо, их уже забрали. Вообще-то, мы сведений не даем.
– Хорошо, нельзя, так нельзя. А детей у вас много бывает?
– Когда как. Сегодня спокойнее, а в прошлую мою смену чуть ли не каждые пять минут привозили. Вы же видели, какая обстановка у нас в центре? Наши депутаты не только отремонтировали здание, но и оборудовали все здесь. У нас и рыбки есть, и птички, и настоящий зимний сад. А персонал какой! Зарплата здесь хорошая, все держатся за места. А дети! Каких только к нам ни привозят! Бедные ребятишки в жизни не видели ничего подобного. Бывают, конечно, и исключения. Но в основном, они как в сказку попадают.
Одну девочку привели, ей пять лет, бродила по улице под дождем, ждала, пока пьяная мать спать ляжет, чтобы не прибила. Промокла, замерзла, ноги грязные. А когда к нам привели, она вошла – тепло, светло, ковры в коридоре, дверь в зимний сад открыта и там птицы поют. Знаете, что сказала? «Это что, рай?» А еще есть один мальчик, Рома, он у нас четыре раза был. Ему так нравится здесь, что он специально сбегает из дома, чтобы у нас пожить. «У вас печенье дают, сколько съешь! Телевизор и компьютер есть! И кровать на одного с простынями». Представляете, как он живет дома?
– Можно представить!
Ой, что-то я разболталась! Вы с Натальей Сергеевной поговорите, разрешит, так и поснимаете и статью напишете. Она через два дня приедет.
– А как вы детей отдаете, если родители нашлись?
– Только через милицию, по заявлению.
«Что ж, через милицию, так попробуем через милицию». Марина сердечно распрощалась с девушкой и пошла через дорогу к серому зданию, именно там располагалось шестое отделение милиции.
Марина, конечно, и не ждала, что ее там примут с распростертыми объятиями, но такого холодного приема она не ожидала. О ее детях никто и не слышал, (а, может, не хотел разговаривать). Лейтенант Нестерчук, как на зло, именно с сегодняшнего дня ушел в отпуск. И не просто ушел в отпуск, а укатил в Ялту с женой и детьми в гости к теще на бархатный сезон. Дежурный за перегородкой долго и внимательно изучал документы Марины, как будто она террористка какая-то и пришла взорвать их родное отделение милиции. Потом он все-таки взглянул в журнал, но ничего определенного Марине не сказал. Вроде бы и не находили вчера этих двух малышей.
«Мне что, пригрезилось? Ничего, я найду на тебя управу, как миленький, зашевелишься и найдешь все, что мне надо», – злорадно подумала Марина, набирая телефонный номер своего свекра. К Виктору Александровичу Краснову Марина обращалась за помощью крайне редко. Он, конечно, был птицей другого полета, чем они с Андреем. Несмотря на его хорошее отношение, несмотря на все его подарки, Марина в душе побаивалась свекра, старалась не беспокоить его просьбами, но сейчас был не тот случай.
Краснов был как всегда вежлив, предупредителен, даже если и был по горло занят, ничем не показал этого в разговоре. Он спросил о здоровье внука, родителей Марины, всем передал приветы.
«Статью хочешь написать? А какое отделение милиции тебе не дает сведений? Хорошо, я тебе перезвоню, примерно через полчаса. Думаю, что проблем не будет».
На этот раз Марину принимали в отделении милиции с почестями королевы. Дежурный постоянно повторял: «Да что же Вы сразу не сказали? Мы же не знали». Марине было непонятно, что она должна была сказать. Дежурный предлагал Марине чаю с печеньем, волновался и непрерывно вытирал лицо мятым клетчатым платком.
Сведения о детях, естественно, нашлись. Мать детей, Лаврушкина Раиса Анатольевна, забрала детей прошлым же вечером. В заявлении она объяснила факт потери детей тем, что считала, что детей с собой увела ее мать. С матерью и детьми они ходили вчера все вместе в магазин. Мать затем поехала к себе, а Раиса Анатольевна торопилась на работу. Но уже через два часа, позвонив своей матери, Раиса Анатольевна обнаружила факт отсутствия детей. Расстроенная мать тут же позвонила в магазин, а потом в милицию. Она примчалась за детьми, отпросившись с работы. Раиса Анатольевна предъявила свидетельства о рождении детей, дети ее признали. Лаврушкины Виктор и Ангелина были переданы матери в 21 час 30 минут, о чем указано в расписке. Гражданка Раиса Анатольевна Лаврушкина зарегистрирована в Москве и проживает с детьми по адресу 2-ая Кирпичная горка, дом 13, квартира 2.
«Как камень с души валился, дети вернулись домой», – радовалась Марина за ребятишек.
***
Елена Алексеевна спешила на прием в медицинский центр, но хотела услышать отчет Марины. Она одевалась, а Марина выкладывала все, что узнала в милиции.
– Надо же, Лялю, оказывается, зовут Ангелина. А я считала, что она Ольга или Елена. С чего родители такое сокращение придумали!
– Ляля – это еще терпимо. У нас на работе есть одна семейная пара, так они свою дочь с самого рождения прозвали Цыпой. Моча стукнула в голову, не иначе. Девочка уже пошла в школу, а все называет себя этим нелепым прозвищем. Я сама ее спрашивала: «Как тебя зовут?», и она ответила мне: «Цыпа». Ее уже, наверное, в классе дразнят курицей.
– Мама, представляешь, а малыш – не Митя, а Витя. Мне казалось, что он произнес – Митя.
– Он еще маленький, возможно, не все буквы выговаривает, или ты не расслышала. Слава Богу, что все хорошо закончилось. Все, я побегу. Сашуля, помаши бабушке ручкой! Золото, а не ребенок, играл себе и играл в манеже. Я даже тебе обед приготовила. Пока.
– О, еще и обед? Спасибо, мама!
Марина едва успела закрыть дверь за мамой, как из комнаты раздался обиженный рев. Золотце посчитало себя обделенным вниманием мамы. Марина подхватило зареванного малыша на руки. Рев прекратился на половине ноты. Сынуля тут же принялся исследовать, что находится у Марины под свитером. «Ну, уж нет! На обед тебе положен творожок!» Творожок золотце кушать не пожелало, пришлось Марине покормить ребенка грудью. «И как бабушке удается так легко его уговорить на пюре или творожок? Может, все дело в том, что от меня молоком пахнет?»
В благостном настроении ребенок согласился посидеть в манеже. Марина, воспользовавшись сэкономленным на готовке временем, села за компьютер. Для каждой статьи она всегда заводила отдельную папку, куда собирала добытые сведения. Новую папку Марина назвала «Дети». Странный адрес у этой Раисы Анатольевны: 2-ая Кирпичная горка, 13. Коттедж? Или загородный дом? Марина поискала адрес по электронной карте. Улица 2-ая Кирпичная горка находилась на окраине Москвы. На улице по нечетной стороне было всего два дома: первый и тринадцатый. Улица на карте упиралась в какое-то складское помещение, за которым не было больше никаких построек. Надо же, самый край города!