Виртуализированный мир капитализма

То, каким образом эти товары потребляются, определяется как их потребительными стоимостями, так и потребительной стоимостью того товара, который производят, а также стоимостью этих товаров. Потому, если рассматривать процесс производства капитала, важно его органическое строение.

В свою очередь, продукт производства существует как товар только в сфере обращения, опять вернувшись в нее. Без этого он не товар, а просто продукт, а значит, стоимостью он не обладает. Это обстоятельство свидетельствует о том, что производство стоимости не может быть сведено собственно к производству, а капитал – к производительному капиталу, к этой своей особенной форме. При этом стоимости (и прибавочной стоимости) неоткуда взяться, кроме как из этого процесса. Налицо противоречие капиталистического производства, которое разрешается именно в смене форм капитала. В этой смене форм производство может быть не просто производством продуктов, а именно производством стоимости. И, хотя противоречие уже заключено в самом производстве (в функционировании производительного капитала) как в процессе потребления специфических товаров и в специфически общественной двойственности абстрактного и конкретного труда, оно может быть реализовано только в единстве всего процесса функционирования производственного капитала – как в сфере производства, так и в сфере обращения. Поэтому производительный капитал, несмотря на то, что является непосредственным процессом производства стоимости, не только не может быть отождествлен с капиталом вообще, но и производство капитала как общественного отношения не может быть редуцировано до процесса функционирования производительного капитала, собственно до процесса производства.

Такое упрощение – фокусирование лишь на процессе производства стоимости, которое является основой капитализма, на какой бы исторической стадии своего развития он не находился, привело бы к тому, что из виду упускались бы те специфические условия, без которых производство является только производством потребительной стоимости, но не стоимости, производством продукта, но не капиталистическим производством товара. Капитал последовательно должен менять свои формы, где два фактора товара – потребительная стоимость и стоимость – должны выражать друг друга Д-Т и Т-Д. Другими словами, попеременное пребывание капитала то в форме особой потребительной стоимости, обладающей стоимостью, то в виде чистой меновой стоимости в виде денег является необходимым моментом производства стоимости как общественного отношения. Во втором томе «Капитала» Маркс специально обращает внимание на это обстоятельство, исследуя эти формы как стадии кругооборота как отдельного капитала, так и всего общественного капитала.

Посмотрим теперь на это движение с точки зрения противоположности и единства потребительной стоимости и стоимости.

Если смотреть на движение капитала под этим углом, формулу кругооборота производственного капитала

Д-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д-Т(рс+сп) – П…..Т-Д..

следует записать следующим образом:

Мс→ПсМс→Пс→ПсМс→Мс→ПсМс→Пс→ПсМс→ Мс…[3]

и так далее.

Самовозрастающая стоимость как общественное отношение реализуется, таким образом, через постоянное чередование факторов товара – потребительной стоимости и стоимости. Более того, если рассмотреть тут смену относительной и эквивалентной форм стоимости товаров, то бросается в глаза, что потребительная стоимость товара постоянно оказывается эквивалентом стоимости и наоборот. Потребительная стоимость товара должна то и дело выступать для своего владельца эквивалентом стоимости всех остальных товаров. Это обстоятельство и обуславливает возможность товарной виртуализации. Потребительная стоимость не содержит ни грана стоимости, и, тем не менее, именно она является формой стоимости. В потребительной стоимости, в свою очередь, есть только способность товара удовлетворять какую-то человеческую потребность. Значит, сама эта потребность должна иметь место, чтобы товар был продан. В свою очередь, потребность – это не характеристика вещи, а исключительно характеристика человеческих индивидов в их общественной жизни. Таким образом, капитал как самовозрастающая стоимость становится в своей товарной форме, где потребительная стоимость выражает стоимость и всецело зависит от определенных свойств не денег, не других товаров, а людей.

Этот момент нерасчлененности потребительной стоимости и стоимости в производстве товаров собственно в фазе производства как производства стоимости имеет определяющее значение в дальнейшем движении товарного производства, порождающем и обуславливающем виртуализированные производственные отношения. Производство стоимости в общественном, а уж, тем более, в определяющем общественном масштабе является процессом постоянного производства слитых, воплощенных в товаре потребительной стоимости и стоимости. И эти моменты – потребительная стоимость и меновая стоимость – отрицают друг друга в процессе кругооборота производственного капитала. В этом разделении, получившем полное развитие в раздельности этих сторон, в само-разорванности товара на потребительную стоимость и стоимость, а значит, в специфически-капиталистическом характере саморазорванности труда, в конечном счете, заключены виртуализационные моменты капитала.

Уже в самом капитале – общественном отношении вещей, или вещном отношении людей – кроется как раздельность, так и постоянная необходимость преодоления раздельности человека и предмета для человека. Именно это в определенных условиях делает возможным отделение потребительной стоимости товара от товара и, соответственно, отделение сферы производства этой потребительной стоимости от производства товара. Потребительная стоимость товара становится внешней по отношению к товару и потому может производиться внешним по отношению к нему образом. Отношение меняется. Сначала предмет производился как товар потому, что он был кому-то нужен, удовлетворял человеческую потребность, и только потому обменивался как товар. В дальнейшем движении товарного производства свойства товара сами по себе уже не могут гарантировать, что он обладает потребительной стоимостью. Вместе с товаром производилась и его потребительная стоимость как его собственная характеристика. Но далее на передний план выходит то, что сама потребительная стоимость существует только и исключительно в отношении человека к вещи, а не в вещи самой по себе. Потребительная стоимость товара все больше выступает не как его собственные характеристики, а как общественное отношение, которое может и должно быть произведено соответствующим образом – не как вещь, а непосредственно как общественное отношение – в конечном счете, как характеристики живых человеческих индивидов. На определенном этапе развития капитализма само движение капитала вызывает к жизни сферу производства потребления и потребительной стоимости товаров, отдельную от непосредственного производства товаров.

Следует зафиксировать еще следующее обстоятельство. Хотя способность потребительной стоимости отрываться от товара и порождать в движении капитала целые сферы производства характеристик не товаров, а людей и заложена в простом кругообороте производственного капитала, то есть характерна для капитализма вообще, для того, чтобы возможность стала реальностью, капиталистическое производство товаров должно натолкнуться на преграду в самой потребительной стоимости как характеристике товара. Капиталистическое товарное производство в своем движении должно упереться в свою собственную товарность. Должна быть исчерпанной возможность реализации товаров без того, чтобы специально производить сначала потребности, а потом потребление как таковое. Это происходит на стадии монопольного капитализма поначалу только в странах-метрополиях, где имеется платежеспособный спрос, но ввиду большой конкуренции за рынки далеко не все товары могут быть проданы просто так, исходя из того, что у членов общества есть постоянная жизненная потребность в них. Поэтому конкуренция вынуждает капитал отдельно заниматься вопросами производства потребления. Но поскольку сам производственный капитал может производить только товар, а сами человеческие индивиды, осуществляющие те или иные культурные «практики», товарами не являются, эта сфера нетоварного производства отделяется от него. Тем не менее, она, будучи отдельной, обеспечивается функционированием капитала как общественного отношения ровно в той мере, в которой она обеспечивает его функционирование.

Итак, мы рассмотрели товарную форму функционирования производственного капитала

Д-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д-Т(рс+сп) – П… Т′…..

Мы выделили товар Т′ как пункт движения капитала, который благодаря нерасчлененности потребительной стоимости и стоимости и необходимость для дальнейшего движения капитала преодолевает эту нерасчлененность как точку, из которой в определенных условиях исходит производственная виртуализация. С развитием этой виртуализированной сферы общественного производства, в соотношении всего совокупного общественного производства, в котором обычно выделяли производство средств производства и производство средств потребления, появляется еще один этаж – производство потребления (третье подразделение).

И, соответственно, с учетом производственной виртуализации следует рассматривать тенденции движения общественного производства уже не только исходя из соотношения производства средств производства и производства средств потребления, а из соотношения всех трех сфер. Для успешного функционирования системы в этом соотношении должен устанавливаться определенный баланс.

Здесь только следует еще раз обратить внимание на то, что сфера производства образа жизни как производства потребления – это сфера нетоварного производства. Исходя из изложенного выше, видно, что доля ее во всем общественном производстве должна увеличиваться вместе с усугублением отмеченного выше предела капиталистического производства, заключенного в сущности товара. Это связано с появлением все новых и новых товаров, в производстве которых капитал ищет новое приложение в стремлении обеспечить себе большую норму прибыли, потребность в которых должна быть создана. Вторым полюсом этого же тупика является уничтожение товаров, которые нельзя продать, которые обладают потребительной стоимостью, но не могут реализоваться как стоимость. Это относится ко всем товарам, в том числе и к рабочей силе.

Наиболее крайней формой такого уничтожения и, соответственно, регулирования капиталистического производства является война. Производство ради производства оборачивается производством ради уничтожения. Война как «естественный» регулятор производства, который уничтожает уже произведенные потребительные стоимости и уже произведенное потребление, чтобы расчистилось место для нового приложения капитала, для его роста. Война интересна в экономическом отношении не только как инструмент передела сфер влияния между монополиями, но и как виртуализированная общественная «практика», обеспечивающая существование (воспроизводство) не только определенного победившего капитала, но и капитала как такового – капитала как общественного отношения.

С товаром как необходимым моментом движения производственного капитала мы встречаемся дважды. До сих пор мы делали упор на вновь капиталистически произведенный товар Т′. Что же касается «первой встречи» Т(рс+сп), то некоторые ее аспекты остались вне нашего внимания. Однако, «первая встреча» не менее важна, чем вторая Т′. Присмотримся теперь к Т(рс+сп) повнимательнее. Здесь стоит отметить следующее. Для капитала не имеет значения, были ли такие товары, как рабочая сила и средства производства произведены капиталистически, или в результате простого товарного производства, или вынесены на рынок как излишек, появившийся в натуральном хозяйстве. Это безразличие существенно. С ним связано воспроизводство и производство докапиталистической отсталости в капиталистическом мире.

Для капитала в его функционировании важно только то, чтобы за как можно меньшую стоимость, воплощенную в деньгах, получить как можно больше потребительной стоимости. Это обстоятельство, когда капитал становится господствующим общественным отношением, играет важнейшую роль. Оно обуславливает существование и производство докапиталистических форм эксплуатации при капитализме. С этим было связано столь долгое существование крепостного права в России, рабства в Америке. Производство и в помещичьем хозяйстве, где использовался труд крепостных, и на хлопковых плантациях Юга США было товарным, но способ эксплуатации человека человеком здесь докапиталистический. И эти докапиталистические способы, в конечном счете, определялись именно капиталистическим производством и функционированием производственного капитала в Европе, а не наоборот.

В зависимости от конъюнктуры рынка капитал и сейчас постоянно возрождает те или другие формы эксплуатации, которые господствовали или были в наличии при феодализме или рабовладельческом строе. Именно это обстоятельство свидетельствует о том, что пока капитал будет господствующим общественным отношением, эти способы эксплуатации будут с необходимостью воспроизводиться в том случае, если они будут выгодны для функционирования производственного капитала. Это справедливо как относительно производства средств производства, в основном, сырья, так и для производства рабочей силы.

В своем стремлении дешевле купить как можно более качественную рабочую силу капитал, наступая на труд, заставляет трудящихся часть потребительных стоимостей, нужных для производства рабочей силы, доставлять себе с помощью натурального хозяйства. Это относится не только к выращиванию картошки на дачном участке, но и к ежедневной домашней эксплуатации, поскольку заработная плата не позволяет работнику покупать на нее все, что нужно, полностью готовым для употребления, и поэтому полное восстановление рабочей силы работника вынужденно обеспечивается трудом членов его семьи.

Таким образом, капитал не просто консервирует, а, в зависимости от ситуации, вновь вызывает к жизни такие в условиях промышленности, казалось бы, бессмысленные разнообразные виды труда в индивидуальном домашнем хозяйстве. Произведенные капиталистически с помощью современных технологий вещи, которые нужны для восстановления рабочей силы, конечно же, продукты меньших трудозатрат, чем в условиях личного хозяйства, но последние не обладают стоимостью, а только потребительной стоимостью для трудящихся, а потому и ничего не стоят капиталу при покупке рабочей силы. Поэтому различные виды домашнего рабства тоже, в зависимости от ситуации на рынке, то отмирают, то опять возрождаются.

Все рассмотренные выше общественные свойства моментов кругооборота капитала как Т, так и Т′, соответствуют общей для них товарной форме – срощенной в товаре потребительной стоимости и стоимости, а потому в движении общественного капитала постоянно переплетаются и обуславливают друг друга. Хотя Т′ порождает, казалось бы, собственно виртуализацию, а Т докапиталистическую некапиталистическую капиталистичность, однако и то, и другое воспроизводит частный характер присвоения продуктов труда и держится на нем. Производство более дешевой рабочей силы, которая обеспечивает себя сама потребительными стоимостями, часто совпадает с определенными практиками потребления, а потому в таком производстве докапиталистической некапиталистической капиталистичности задействованы самые передовые технологии производства потребления.

Рассмотрев свойства товара как основы виртуализации, мы переходим к собственному, заложенному в его же специфике, полюсу товара – к деньгам. Эту форму производственного капитала мы до сих пор не рассматривали. Однако она не менее существенна, чем остальные формы.

Д-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′..

Деньги выполняют здесь функцию капитала потому, что они – деньги, то есть квитанции на право пользования чужим трудом. Однако деньги являются деньгами только в отношении с другими товарами. Потому чистый рост стоимости в форме меновой стоимости – рост денег, не связанный с товаром (потребительной стоимостью, слитой со стоимостью), в общественном масштабе является бессмыслицей. В каждом отдельном случае, когда такое имеет место, налицо реальная (действительная, а не только в сознании) общественная иллюзия. Эта иллюзия тоже исходит, в конечном счете, из движения производственного капитала, производится в результате его функционирования как побочный продукт товарного производства. Эта иллюзия – не обман, а момент идеальности денег.

Деньги в своих идеальных функциях действуют точно так же, как и религия, будучи иллюзорным отражением в сознании реальных общественных отношений, она влияет на вполне реальные жизни людей и определяет их. И точно так же, как религия становится отдельной профессией, чистая меновая стоимость становится функцией отдельных капиталов. Этот момент характерен для денег вообще и для капитала вообще; наиболее точно он выражен в ростовщическом капитале, где в отличие, скажем, от торгового капитала, деньги вообще не меняют своей формы – Д…Д′. Этот капитал, точно так же, как и торговый капитал, существовал еще задолго до производственного капитала. В таком случае, скажут, причем здесь виртуализация – капиталистическая некапиталистическая капиталистичность?

Но ростовщический капитал не оказывает обратного влияния на организацию товарного производства. Поэтому разгадку особой роли денег при капитализме следует искать в той роли денег, которую они играют в производственном капитале, в функциях денег как производственного капитала. Об этом в свое время писал Ленин, в частности, о новой роли банков в эпоху империализма и особенностях финансового капитала. Он выделил основные существенные черты, характерные для монопольного капитализма. Для отдельного капиталиста и для целых отраслей приложение денежного капитала в современную эпоху приобрело особое значение. Оно играет в известной мере самостоятельную и даже определяющую по отношению к функционированию отдельных производственных капиталов роль. Но деньги сами по себе не обладают стоимостью. Они обладают ею только в отношении со всеми другими товарами, как эквивалент их стоимости, как всеобщий эквивалент. И в процессе делания денег интерес представляет именно это отношение, деньги как это отношение. Чтобы это отношение вообще имело место, стоимость должна постоянно производиться как характеристика товаров вместе с ними. И только в связи с этим процессом производства она в дальнейшем может входить потенциально или реально в сферу чистой меновой стоимости. Только потом она может быть перераспределена, причем, только способом, который уже заключается в товарной форме продуктов труда.

Деньги как товар, потребительной стоимостью которого является его меновая стоимость, в движении капитала перестают быть связаны с потребительной стоимостью того товара, который первоначально был деньгами. В своих функциях деньги заменяются денежными знаками, и от этого процесс нисколько не страдает. В ряде функций они используются лишь как воображаемые счетные деньги, в своей функции средства платежа могут служить гарантией множества потенциальных платежей и т. д. Мало-помалу эти функции начинают сливаться с денежными знаками, а не с денежным товаром, который они когда-то обозначали. Это первоначально происходило потому, что раньше денежные знаки представляли собой «твердые» деньги (то есть такие, которые гарантировались товаром). Однако дальнейшее движение меновой стоимости отрывается и от денег-товара, срастаясь с денежными знаками (бумажные они или электронные – значения не имеет). Для процесса обмена как такового и для процесса кругооборота капитала, где эти знаки выступают как деньги, важно только то, чтобы они могли выполнять общественно-значимые функции денег: служить средством обмена, обращения, средством платежа, средством накопления и мировыми деньгами. В «Капитале» Маркс подчеркивал, например, что когда дело касается международной торговли, то в качестве денег обращаются не денежные знаки, принятые для хождения в одной стране, а золото – реально обладающее стоимостью. Рынки, ставшие теперь единым разветвленным мировым рынком, могут обслуживаться в этой функции денежными знаками, лишь бы только они приобрели всеобщее значение. Это, между прочим, и было констатировано фактом отмены золотого стандарта доллара. Доллар после этого не перестал выполнять функцию денег. Более того, с того времени появились такие разновидности денежных знаков, полноправно выполняющих функции денег, которые никогда не были связаны с определенным реальным товаром, обладающим потребительной стоимостью и стоимостью, как это было со знаками золота. Вот где царство симулякра французских постмодернистов!

Но деньги не производят стоимость, деньги не есть стоимость, а только форма ее существования и проявления как чистая меновая стоимость. Само существование симулякра означает, что есть реальная материальная основа – реальные общественные отношения, порождающие симуляцию, да еще и в возрастающем масштабе. Разгадку тайны господства финансового капитала над производственным в современном мире нужно искать в самом характере товарного производства, в специфике производства товаров, в кругообороте производительного капитала и тех функциях, которые деньги выполняют в процессе этого кругооборота. Финансовая виртуализация собственной природы не имеет. Разновидности капитала, связанные с обращением и перераспределением стоимости, а также сферой нетоварного производства, функционируют капиталистически только в связи с функционированием производственного капитала при империализме. Здесь стоит лишь указать на это обстоятельство, чтобы отослать читателя опять к товару и ко всему тому, что было сказано выше о товаре, так как финансовая виртуализация – лишь свое другое товарной виртуализации в обществе господства капитала – проявление проявления. Поэтому сам по себе анализ виртуализации, исходящий из денег, представляет для того, чтобы понять ее сущность, такой же малый интерес, как и анализ религии без изучения тех общественных условий, которые порождают те или иные ее формы. Поэтому мы сосредоточимся на производственной виртуализации, исходящей из товара.

1. Маркс, К. Капитал. Критика политической экономии: пер. с нем.

Т. 2 / К. Маркс // Маркс К. Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е изд. Т. 24. – Москва: Издательство политической литературы, 1961, —644 с.