Блюз в ночи

Я стояла посередине комнаты. Обшарпанная мебель, потеки на обоях, давно немытые окна – все это не располагало к веселью. Что ж, мне не привыкать. «Только бледнолицый способен наступить два раза на одни и те же грабли», – промелькнула в голове фраза. «Бледнолицая» – это я. Я наступаю на одни и те же грабли не второй и даже не третий раз. Сколько раз себе повторять, что нельзя на работе заводить роман со своим шефом! Сама виновата, что опять оказалась у разбитого корыта. Корыто – моя крошечная однокомнатная малосемейка на окраине города. Почти год я не жила здесь, купаясь в очередной огромной любви, как считала, на всю жизнь, получилось – на один год. Каждый раз, уходя к любовнику, я сдавала свою квартирку в наем, веря, что никогда больше сюда не вернусь. С последними квартирантами мне не повезло. За год уделали жилье так, как будто здесь каждый день стоял цыганский табор или был открыт зал ожидания на вокзале. Я беру в руки тряпку и принимаюсь за уборку. В самый разгар явилась гостья, моя соседка Дашка.

Когда-то мы с Дашей вместе работали в небольшой фирме. Начальство над нами напоминало стаю голодных крокодилов. На этой почве мы сошлись с Дарьей: вдвоем было легче отбиваться. Несмотря на то, что мы с ней во многом были несхожи, мы подружились, а со временем стали подругами «не разлей вода». Дашка второй человек после мамы, которому я могу доверять во всем.

– Ну и грязюку ты развела! – завела с порога Дарья.

– Проходи на кухню, там чисто, посидим.

– А как же уборка?

– Успею, мне теперь на работу не ходить.

– Опять выгнали?

– Сама ушла!

– Я тебе деньги принесла. Еле выцарапала, ну и квартиранты тебе попались!

Дашка хлюпает носом и дергает себя за волосы. У нее такая привычка, когда она волнуется.

– Наташа, ты меня прости, не досмотрела. Они меня на две тысячи обманули, вроде пересчитывала два раза.

– Ладно, снявши голову, по волосам не плачут. А тебе спасибо, что за квартирой присматривала.

– Вещи твои нести?

– Сама заберу.

Своей квартиркой я тоже обязана Даше. Раньше в ней жила большая семья, человек из восьми. Они были переселенцами откуда-то из Средней Азии. Промучившись на десяти квадратных метрах, находчивый хозяин обнаружил у своей жены еврейские корни, и вся семья дружно эмигрировала в Израиль. Квартиру продавали довольно дешево по случаю срочного отъезда. Мама продала тогда дачу, машину и все, что смогла, чтобы собрать мне деньги. Пришлось влезть в долги, с которыми я расплачивалась насколько лет, но я стала хозяйкой собственного жилья.

Мы с Дашей сидим на кухне и пьем чай с сушками. Сушки – это одна из слабостей Дашки. У нее дома всегда в вазочках, тарелочках во всех мыслимых и немыслимых местах лежат сушки. Они грызет их весь день и никогда не полнеет в отличие от меня. Фигура мне досталась от бабушки, красивой высокой хохлушки с крутыми бедрами. Я стараюсь не есть жирного, сладкого и мучного, тем самым сохраняю свои пропорции 90-60-90. Но в периоды стрессов и жизненных неурядиц «схожу с катушек», и моментально набираю вес. Другие худеют, когда им плохо, я же наоборот становлюсь похожей на пышечку-пампушечку. Мне грех жаловаться на свою внешность. Я натуральная блондинка с голубыми глазами. Нежный персиковый цвет лица подчеркивает глубину глаз. Носик прямой, чуть коротковатый и пухлая верхняя губка придают лицу «призывное» выражение, как говорит Дашка. Мужики липнут ко мне как мухи на мед. Чтобы снизить свою «призывность» на работе, я крашу волосы в темный цвет, собираю их в узел на шее, одеваюсь только в строгие костюмы. Несмотря на то, что я блондинка, умом меня вроде бы Бог не обидел. Но есть у меня одна слабость, стоит мне влюбиться, как моментально теряю голову. Из меня можно вить веревки, ездить на мне, как на лошади, пахать как на быке и так далее. Мужики этим пользуются.

Вот Дашка, с тех пор как развелась с первым мужем, второго не ищет, а сидит тихо, воспитывает себе дочку, на мужиков не смотрит. И никогда она не попадает в такие ситуации, как я. К слову сказать, и мужики на нее не заглядываются. Дарья маленькая, щупленькая, белобрысая, личико в конопушках. Волосы вечно растрепанные, торчат в разные стороны. Одевается проще некуда, и вещи у нее все с вьетнамского рынка. Зато ее дочка Жанна одета, как принцесса, чего только у нее нет. Сколько раз я пыталась призвать Дашу к порядку, а она отшучивается: «У меня дочь – невеста, а я свое отгуляла». Жанне уже почти семь лет, но до невест ей еще расти и расти. Но что можно сделать с подругой, если она на себе в тридцать лет поставила большой крест? Окунулась с головой в сериалы и дамские романы, живет чужими переживаниями. А может быть, лучше наблюдать страсти с экрана, чем набивать шишки на своей голове?

Последний мой мужчина, Евгений, был моим начальником. Его взяли в наш отдел с перспективой дальнейшего роста. Женщины на работе шушукались, что его папаша друг хозяина фирмы. Когда я его увидела в первый раз, онемела: такому красавцу в пору в кино сниматься, а не руководить финансовым отделом. При представлении он строго и равнодушно окинул синими глазами строй сотрудников, ничем не выделив меня. Дальше события развивались, как в Дашкином сериале. На следующий день, когда я выскочила на улицу после работы и, не разбирая дороги, помчалась к метро, меня окликнул бархатный вкрадчивый голос. Обернувшись, я узрела Евгения Михайловича собственной персоной. Он дико извинялся, что осмелился меня потревожить и отнять время моего драгоценного отдыха. Ему всего на всего надо было, чтобы я помогла ему заполнить одну таблицу. Евгений смущался и краснел, я растаяла и обещала посмотреть. Таблица была нехилая, страниц на десять с необъятными колонками в ширину. Неделю я оставалась вечерами и работала до дрожи в руках и рези в глазах. Сам Евгений покидал родной офис подчеркнуто вместе со всеми.

Когда работа была сделана, и я распечатала последний лист, Евгений предложил подвезти меня домой. Чтобы не попадаться на глаза сотрудникам, мы встретились в соседнем дворе. Он завез меня домой. Модные драпировки не скрывали убожество моей халупы, но Евгений не обращал внимания на обстановку, его интересовала только пресловутая таблица. Мне пришлось «разжевать» ему правила расчета и заполнения. Уходя, он выложил на стол коробку шоколадных конфет. Я выругалась про себя: «Ну и козел», и отнесла конфеты Даше.

Когда я получила очередной конвертик с зарплатой, то подумала, что произошла ошибка.

–За Ваш ударный труд. Мы ценим способных и трудолюбивых сотрудников, – разъяснил ситуацию Евгений, а потом мило улыбнулся и предложил поужинать.

После роскошного ужина в итальянском ресторане я проснулась утром в его постели. Дальше все покатилось, как лавина с горы. Сначала мы встречались тайно, чтобы не узнали наши сослуживцы. Я улетала от любви, не обращая внимания на то, что выполняю половину его работы, пока он входит в курс дела. Я готова была работать за десятерых, чтобы мой Женя был доволен. Меня не смущало, что я его старше на пять лет. Само собой получилось, что я переселилась в его квартиру. Первым делом я поменяла шторы. Я неравнодушна к хорошим портьерам. На остальную обстановку мне наплевать, но мне надо чтобы портьеры были – высший класс. Итак, я первым делом поменяла шторы. Затем, я стала убирать, стирать, готовить. При этом я покупала продукты на свои деньги. Евгений водил меня в театры, на выставки. Какие роскошные букеты цветов он дарил мне! Хотя он ни слова не сказал о женитьбе, я уже видела себя в подвенечном платье рядом с ним. И до чего хорош, мерзавец, был в постели! Мне казалось, что никто раньше не мог так чувствовать меня, как он. Он откликался на любое движение моего тела. Такой полной гармонии в сексе между мужчиной и женщиной не каждому дано найти. Страсти кипели и бурлили, выливаясь на нас огнедышащим фонтаном.

Даша слушала, слегка приоткрыв рот, когда я излагала ей историю своей последней любви. Иногда она вставляла междометия и комментарии: «Вот это да!», «Ох, ты!» или другие подобные замечания в этом роде.

Развязка была тривиальна. Наша фирма объединилась с бывшей фирмой-конкурентом в новый концерн. Моего Евгения высмотрела бывшая хозяйка второй фирмы и пристроила его под свой каблук. Сначала я не понимала, что за дела появились у моего любимого, то надо маму навестить, то тетю, то кого-то встретить на вокзале. А я, дурочка, развесив уши, верила во всю эту лапшу. Наконец, однажды случайно услышала, как наши женщины перемывали косточки новой хозяйке. Я чуть с ума не сошла! Как, мой любимый мужчина живет с этой старой мымрой, которая ему в матери годится! Если сказать честно, то, конечно, в матери она ему не годилась, была постарше лет на десять-пятнадцать. Дамочка была холеная, стильно одетая, омоложенная в лучших салонах красоты, мне трудно было точно определить ее возраст. Я решила поговорить со своим неверным любовником, чтобы посмотреть ему в глаза, когда он будет врать и изворачиваться. Но он сказал прямо, что наши отношения ни к чему нас не обязывали. Мы приятно проводили время, и ничего более. Я, как ни старалась, не могла сдержать слез. А Евгений добавил, что мне с моей эмоциональностью лучше самой уволиться из их фирмы по собственному желанию. При этом он «забыл», что мы с ним и на мои деньги тоже покупали кухонный гарнитур. А вазочки и полочки, гобеленовые салфеточки, которыми я украсила его квартиру? Они тоже, между прочим, стоили денег.

– Вот так, милая моя подружка, меня вышвырнули на помойку.

Дашка захлюпала носом.

– Не переживай, Наташка, устроится все. Можно подумать, что в первый раз.

– В первый, не в первый, но я с таким трудом в эту фирму влезла, и работа была нормальная, и платили хорошо. Нет, страстей мне подавай! Смотрела бы с тобой сериалы и душещипательные передачи и не искала бы приключений на свою задницу. Сколько можно обжигаться?

– Ой, кстати, про передачу. Наташа, включи телевизор, там передача интересная началась «Жди меня». Я ее обожаю.

– А мне она не нравится. Нет, они, конечно, хорошее дело делают, честь им за это и хвала. Но я против того, чтобы это напоказ выставлять. Они слезу из таких, как ты, вышибают, а это людские судьбы и трагедии.

– Напрасно ты так об этой передаче. Раз людей снимают, значит, они не возражают. А скольких потерянных родных и близких они нашли! Истории невероятные! Ой, совсем забыла! В прошлой передаче женщина искала свою младшую сестру, Ковалеву Наталью, и год рождения твой. Ее удочерили, когда ей было полтора годика. В передаче еще сказали, что семья Ковалевых жила в Туркмении и, возможно, эмигрировала в Штаты.

– Ну и что?

– А вдруг они тебя ищут?

– Нет, не меня. Фантазерка, ты, Дарья. У меня жива мама и никакой сестры никогда не было. А Ковалевых в России, что Ивановых, Петровых, Сидоровых. Мама моя живет в Харькове, и она никогда не была в Штатах.

– А может быть, Ковалевы тебя удочерили. Ты же у них поздний и единственный ребенок. Представь, сами уже в возрасте, а детей завести не получилось по каким-то причинам. Вот они и взяли маленького ребенка из детского дома.

– Послушай, Дарья, твоя твердолобость меня добьет когда-нибудь. У меня есть детский альбом с моими фотографиями до года. У папы был хороший по тем временам фотоаппарат, и он делал великолепные снимки. Так, вот, в этом альбоме мой первый год жизни изложен в таких деталях, что тебе и не снилось: я первый раз села на горшок, у меня прорезался первый зубик, я встала на ножки. Все зафиксировано последовательно от того момента, когда меня вынесли из дверей роддома, и до выпускного бала в школе. Все фотографии подписаны на обороте лично папой, у него был замечательно аккуратный почерк. Да и еще есть пачка фотографий моей беременной мамы. Убедила, что меня никто не мог удочерить в полтора года?

– Более или менее. А может, позвонишь на передачу?

– Даша, Даша. Насмотрелась ты сериалов. Там в каждом сериале детей меняют, память теряют, а в конце бедный несчастный ребенок оказывается наследником богатенького папы. А мой папа умер.

Я вспомнила о папе и заплакала. Папа умер неожиданно, он не болел, ни на что не жаловался. Стало плохо с сердцем, и он умер в одночасье. Для нас с мамой это было шоком. С мамой тогда случился нервный срыв. Она долго не могла придти в себя.

– Наташа, успокойся, не стоит этот козел Евгений твоих слез.

– Я не о нем, о себе.

– Знаешь, Наташа, я недавно статью прочитала о мужиках. Теперь понятно, почему у тебя с мужиками не получается.

– Судьба такая.

– Нет. Не так. Все твои мужчины были высокие, выше тебя ростом. А надо, чтобы мужчина был маленького роста, ниже женщины, лысый и кривоногий.

– Что за бред?

– Да, и тогда будет полная гармония в семье. Ты себе, может, и найдешь меньше себя. Ты у нас высокая. А мне придет век одной куковать, я маленькая. Разве, что карлика поискать.

Я представила Дашу рядом с карликом и улыбнулась.

– Так оно лучше, – Даша засобиралась. – Мне пора. Собираюсь завтра к Жанне ехать.

– Как она там, в деревне? Довольна?

– Ничего, с мамой моей они душа в душу живут, но по мне скучает все равно.

Дашка ушла, а я зарылась головой в подушку и наревелась. Нет, невозможно терпеть такую боль и обиду! Как я буду жить без Евгения? Если бы сейчас он позвал бы меня к себе, я бросила бы все и побежала к нему. Я бы простила его. Не может быть, чтобы он меня не любил! А шторы покупать он меня не просил, мне приятно было делать ему подарки. Наплакавшись, я не заметила, как заснула.

Утром я пересчитала свои капиталы. Не густо. По горькому своему опыту я знала, как трудно найти работу в начале лета. Нет, работу найти всегда можно. Вопрос, какую работу? Не идти же мне с высшим экономическим образованием и знанием английского языка фасовать пряники? Хотя, пряники фасовать мне доводилось. Я внимательно просмотрела объявления в газете по поводу работы. Достойных оказалось два, но это не факт, что они мне подойдут или я им понравлюсь. Вакансии еще были не заняты, я договорилась насчет собеседования. Больше я никуда не звонила, решила, что пока хватит. До обеда я валялась на диване, ждала, что Евгений мне позвонит. Утешив себя, что он позвонит мне завтра, я решительно поднялась и, одевшись в строгий серый костюм, отправилась на поиски работы. С работой получился полный облом. В одном месте «солидная» фирма ютилась в грязном полуподвале, мне предложили вести бухгалтерию и принимать деньги в кассу. Вторая фирма выглядела солидно, но я им не подошла. Всю неделю я или искала работу, или ждала звонка от Евгения.

Дашка уехала в деревню. Каждое лето она отправляла свою дочь Жанну к маме, на свежий воздух. Мама Даши жила в пригороде Алексина, что в Тульской области. Природа там изумительная, я ездила с Дашей несколько раз. Отпуск Даше в этом году полагался в августе. Но чтобы Жанна не скучала, Дашка брала свой отпуск частями. На работе она упиралась за всех, и начальство хорошо к ней относилось. Без подруги мне было тоскливо. Одиночество смотрело изо всех углов. И еще мне не хватало компьютера. Перед тем, как мне пришлось покинуть свой уютный офис, я запустила в кадровые агентства свое резюме по поводу работы, но почему-то никто не позвонил. К концу недели я поняла, что в пылу явно завысила желаемый уровень зарплаты.

Евгений не звонил. Я подумала, что могу сходить и посмотреть на него. Я подошла к зеркалу, и тут меня осенило: «А ведь Евгений никогда не видел меня блондинкой!»

Я направилась в салон красоты, перекрашиваться в блондинку. Перед этим я обзвонила, наверное, пол-Москвы, пока меня согласились записать. Волосы у меня густые и длинные, до пояса, так что сумма, которую с меня запросили, составила почти половину имеющихся у меня в данный момент денег.

Когда началась процедура восстановления, я поняла, почему никто за нее не брался. Это очень долго и трудоемко, полтора часа надо руками в перчатках перемешивать пену на волосах, а запах при этом очень резкий и неприятный. Зато цвет волос получился почти как мой натуральный – соломенная блондинка.

Придя домой, я вывалила на диван содержимое одежного шкафа. К новому облику подошла короткая джинсовая юбка и тонкая трикотажная кофточка. Юбка была с вещевого рынка, но кофточка – фирменная от «Гуччи». Я пополнела, но еще не сильно, пара сантиметров на талии, зато и грудь увеличилась, кофточка больше не висит, натянулась. Но, пожалуй, хватит, сушками баловаться, а то ни во что не влезу.

Я вертелась перед зеркалом, когда позвонила мама. Мама всегда чувствует, когда у меня неприятности, хотя мы живем с ней в разных городах. Я бодрым голосом отрапортовала, что у меня все в порядке, сменила имидж, опять буду блондинкой. Оказывается, в Харьков завтра едет племянник маминой подруги Сони, и Соня предложила, чтобы я отправила через Александра лекарства для мамы, чтобы нам не тратиться на пересылку. Мама больна диабетом, я регулярно посылаю ей лекарства и деньги, там у них, на Украине, все дорого.

Не помню, чтобы я когда-нибудь видела этого Александра. Он может быть и двоюродным и троюродным. У тети Сони, Софьи Михайловны Черноиваненко, не то, что в Москве или на Украине, даже в Канаде родня имеется. Там живет ее двоюродная сестра Оксана Петровна. Невероятно, но факт. Их общий дед уехал туда в тринадцатом году, он увез одного сына с собой (это был Петро), а второго временно оставил (это был Михайло). «Временно» превратилось в «навсегда»: то первая, то вторая мировая, революция, железный занавес. Братья так и не встретились, не дожили до перестройки, а Соня с Оксаной поддерживают связь.

Я почти не сомневалась, что Александр, как большинство маминых нарочных, окажется холостяком приятной внешности. В этом – вся мама. Она ни словечка мне не говорит, но спит и видит меня замужем, а себя с внуками. Как она каждый раз находит оказию именно с подходящим мужиком? Если бы я не была такая дура и могла влюбиться по расчету, мамина мечта уже давно бы сбылась.

Посылка у меня была готова. С племянником мы договорились встретиться через три часа на углу у главпочтамта. Я успевала зайти еще в одну фирму по объявлению. Когда я вошла в здание фирмы, сидевшие в офисе мужики «кавказской» национальности так алчно уставились на меня, что мне пришлось срочно ретироваться.

– Ой, извините, я ошиблась дверью! – скороговоркой выпалила я и закрыла дверь. Увы, вывеска была правильная.

Я посмотрела на часы, время позволяло прогуляться до моего старого офиса. Я шла, раздумывая, какую бы позицию занять, и налетела на Евгения.

– Ты что, меня караулишь? – без приветствия начал он.

– Нет, просто здесь по делу.

– И какое у тебя дело? – издевался Евгений.

– А тебя не касается.

– Я очень рад, и надеюсь, мы не будем с тобой встречаться по твоим делам. И вообще, я очень тороплюсь.

– Я тоже спешу, пока.

Я развернулась, и гордо подняв голову, пошла. Слезы лились, но я их не вытирала. Не хватало еще, чтобы он увидел. Он даже не заметил, что я перекрасила волосы! Завернув за угол, я достала платок и вытерла лицо. Только сейчас я вспомнила, что у меня назначена встреча с племянником тети Сони.

Злая, раскрасневшаяся, я неслась, не разбирая дороги. Он стоял у главпочтамта, как мы договорились с газетой в руках.

– Вы – Александр?

– Да.

– Извините, я немного опоздала. Вот, возьмите, адрес я на всякий случай написала. Все в коробке, как договаривались. Спасибо, что согласились довезти. Тете от меня привет.

Я всучила Александру пакет с лекарствами и быстро ушла, меня душили слезы, не хватало, чтобы мама узнала, что я плакала.

Когда вечером я вернулась домой, еще на лестничной площадке я услышала, как в квартире надрывается мой телефон. Это звонил Александр, племянник тети Сони. Он был возмущен. Ему завтра улетать, а он напрасно прождал меня два часа на углу сквера. Я могла бы его предупредить о том, что мои планы изменились.

Я уже хотела сказать, что я привезла и отдала ему пакет. Но тут я похолодела. На углу у главпочтамта! Тот мужчина ведь стоял не на том углу, где мы договаривались с Александром! А я отдала ему деньги и лекарства для мамы!

– Извините, меня, пожалуйста, – выдавила из себя я.

– С Вами все в порядке? У Вас ничего не случилось, – обеспокоено спросил он.

– Ничего страшного. Когда Вы завтра вылетаете? Можно, я приеду прямо в аэропорт?

Вторую неделю я фасую пряники. Работа не пыльная, платят каждый день сдельно. Удобно, можно работать полдня или целый день. И еще можно взять себе смятые и раскрошенные пряники, которые остаются на дне коробок. Голову я завязываю платком по самые брови, хорошо, не видно лица и волос. Племянник тети Сони благополучно доставил маме лекарства и деньги, мама уже звонила.

Мама. Как хочется прижаться сейчас к маме, поплакаться в ее плечо. Нельзя, я должна быть сильной. Мой папа был военным. Мы кочевали из гарнизона в гарнизон, пока папа не вышел в отставку. К тому времени его друг по офицерскому училищу Иван Иванович уже обосновался в Харькове, где жили родители его жены Сони. Мама и Соня подружились давно, а когда военная судьба мужей их разлучила, ездили в гости, переписывались. Соня так нахваливала свой Харьков: теплый климат, изобилие фруктов, красивую природу, близость Москвы (а мы жили тогда на Сахалине), что другие варианты даже не обсуждались. Отец подал рапорт, нам дали квартиру в Харькове. Родители были очень рады оседлой жизни, купили хорошую дачу за городом, машину. Все было прекрасно тогда в моей жизни.

Я познакомилась с Олегом после выпускного вечера, когда мы с друзьями гуляли по городу. Цвели розы. От их аромата кружилась голова. Через два месяца я вышла замуж за Олега и уехала к нему в Москву, в узкую вонючую комнату в коммуналке. Украина превратилась в чужое государство. Потом внезапно умер папа, а мама заболела диабетом. Я хотела забрать ее к себе, но она не хочет. Я понимаю, она боится мне помешать устроить свою жизнь.

Мама позвонила мне поздно вечером. Она пожурила меня, что я так много работаю.

– Наташа, зачем ты прислала мне еще лекарств? Пришел какой- то мужчина и передал. Мне тех, что привез Александр, хватит надолго. А деньги? Зачем ты от себя отрываешь?

– Кто и когда принес?

– Сегодня. Ты разве не посылала?

– Посылала, конечно, посылала, оказия подвернулась. Насчет денег не переживай, мне оклад повысили, – на ходу сочиняла я, чтобы лишний раз не расстраивать маму.

Я не могла успокоиться. Значит, тот мужчина, которому я по ошибке сунула свой пакет, каким-то образом оказался в Харькове и отнес посылку маме. Но там же были деньги! И лекарства дорогие! Невероятно. Я думала об этом всю неделю. Перебирала разные варианты. Получается, что он специально поехал в Харьков. А, может быть, ему самому надо было ехать в Харьков, а тут я со своей посылкой. Адрес мамы был написан на коробке, там же лежали деньги. Бывают и не такие совпадения в жизни. Нет, такого быть не может!

В воскресенье я отдыхала. Ноги сами понесли меня к главпочтамту. На что я надеялась? Что тот самый мужчина снова будет стоять на прежнем месте? Я чуть не села на тротуар! Он стоял там. Я испугалась, что он сейчас уйдет, исчезнет, и я никогда его больше не найду. Я подбежала к нему.

– Здравствуйте, Вы меня узнаете? Я Наташа. «Господи, что я несу? Откуда он знает мое имя». Помните я, по ошибке, отдала Вам пакет с лекарствами?

– Успокойтесь, хотите выпить кофе?

– Нет, что Вы! Мне надо Вас поблагодарить. Я даже не знаю, как Вас зовут.

– Александр. Вы же меня об этом спрашивали в прошлый раз.

Я замолчала и глупо уставилась на стоящего рядом со мной мужчину. Ему было лет сорок, среднего роста, загорелый подтянутый, густые светло-каштановые волосы на висках слегка тронуты сединой. Он серьезно смотрел на меня, а его серые глаза откровенно смеялись.

– Простите, я говорю несвязно от волнения. Я не думала, что когда-нибудь могу Вас снова встретить. Я специально пошла мимо этого места, и вдруг увидела Вас. Я растерялась, простите.

– Я тоже не надеялся на встречу. Проходил мимо, вспомнил Вас и остановился.

Мы сидим с Александром в летнем кафе.

– Понимаете, я была немного не в себе, расстроилась, у меня неприятности были…

– Я стою, жду коллегу, и никого не трогаю. Вдруг подскакивает какая-то растрепанная девица и толкает мне что-то в руки. Я не успеваю рта раскрыть, как она убегает, оставив пакет. Боже мой! Террористка! Я боюсь пошевелиться, а вдруг там бомба…

Мы оба смеемся над собой. Давно мне не было так легко и спокойно. Александр собирался в конце месяца съездить в Одессу к старому другу. Пришлось ему срочно собраться и слетать сначала в Харьков, а затем навестить друга в Одессе. Но он даже рад, что так получилось.

Я рассказываю ему о себе. Все, что сидело у меня внутри и жгло душу последний месяц, выплескивается наружу. Я делюсь наболевшим, и чувствую, что меня отпускает та боль, что терзала меня последнее время днем и ночью. Мы сейчас расстанемся с ним, и я никогда больше не увижу его. Почему бы ни рассказать, он так внимательно слушает.