Ты моя самая
– Что-о-о, – Мирра взирала на царицу-мать как на безумную. – Чему могут научить мужчины? – голос её дрожал.
– Очень многому, – ровным, спокойным тоном произнесла Танаиса, едва сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. – Не стоит недооценивать их силу и ум! Они принимают в свои стены только лучших и учат знаниям, которые невозможно получить ни в одном другом заведении.
– А что, наши учителя и мастера уже недостаточно хороши? – в голосе Мирры послышалась плохо скрытая насмешка.
– Наши мастера и учителя всегда были и будут лучшими! – Танаиса пропустила мимо ушей сарказм племянницы. – Но Шагос – это верхушка, элита, которая набирает своих учеников из самых достойных в заведениях всего мира. И поверь мне, не каждый удостаивается такой чести – пройти в сердце шагосской долины, где находится родовой замок древних оборотней Берлогов.
– О, боги, мне придётся жить в берлоге рядом с мужчинами? – завопила Мирра. – С этими вонючими, тупыми животными. Прошу тебя! Умоляю! Не отсылай меня.
– Я буду только рада, если ты передумаешь и останешься. Дай мне клятву, и вопрос будет тут же закрыт, я разорву этот свиток, и мы забудем об этом разговоре.
– Нет. Никогда!
– Тогда иди и собирайся в дорогу. – Царица медленно направилась к трону. – Разговор окончен!
– Танаиса, – очень тихо позвала Мирра. – Если я выживу в суровом мире оборотней и людей, пройду это нелёгкое испытание, мне позволено будет вернуться домой? – И столько боли прозвучало в её голосе, что царица с сомнением взглянула на свою племянницу.
– Я ещё раз повторю: это не изгнание, а возможность соприкоснуться с миром мужчин, узнать их поближе и поменять своё мнение о них. И тогда у тебя не останется страха перед ними.
– Да что вы заладили – что ты, что мама? Да не боюсь я их! Они просто омерзительны мне! Слабы. Ничтожны. Ненавижу!
– Ты поменяешь своё мнение по возвращению из внешнего мира, – уверенно произнесла царица-мать, опускаясь на трон. – Ты и сама сильно изменишься, по крайней мере, твои взгляды на многие вещи станут другими.
– Ни за что! – отчеканила Мирра, гордо вскидывая подбородок, развернулась и зашагала к выходу. – Никогда не изменю своего мнения!
– Я просто уверена в этом, – тихо произнесла Танаиса, провожая свою строптивую племянницу сочувствующим взглядом. – И помни, рано или поздно тебе всё равно придётся пройти через это и продолжить род Тиадары.
– Это ты меня не слышишь, – Мирра взялась за золочённую ручку двери, но не открыла её. – Я говорю, что никогда не сделаю этого, а ты утверждаешь, что мне всё равно придётся через это пройти. Тогда в чём смысл этого изгнания? Какая разница? Оставь меня дома. Я буду усиленно думать об этом и, возможно, соглашусь пройти через таинство в следующем году.
– Это я уже слышала в прошлом году, – царица-мать загнула палец на левой руке. – И в позапрошлом году, – загнула ещё один. – И в поза-позапрошлом году. Поэтому ты отправляешься во внешний мир. И смысл в этом огромный.
– И какой же?
– Тебя научат уважать мужчин!
– Да ни в жизнь! – Мирра вышла из зала и помчалась сломя голову из дворца. – Да никогда!
– Бедная, бедная моя девочка, – тихо проговорила Танаиса. – Как же тебе будет тяжело! – И тут же обратилась к одной из советниц, входящих в зал: – Димитра, отнеси ей моё сопроводительное письмо и повязку с древним символом, с которой обычно наши ученицы прибывают в Шагос. Да проследи, чтобы моя племянница ещё до вечерней молитвы взошла на корабль и отплыла от берегов Меотии. Скажи, что у неё есть неделя, чтобы явиться ко дню испытаний в Шагос. – Задумчиво помолчала и добавила: – И передай, что я буду крайне разочарована, если она вылетит в первый же день отбора и тем посрамит честь всего нашего племени.
– Я всё поняла! – Димитра бросилась догонять разъярённую девушку.
Глава 5
Достария. Урслу
Путешествие по морю заняло два дня. Воительницы высадили изгнанницу в порту Бреудана и тут же отправились обратно. Дальше Мирре нужно было путешествовать в полном одиночестве. Одна радость: у неё была подробная карта Достарии и царица-мать позволила взять с собой Капу, хотя перевозить животное по морю оказалось то ещё удовольствие; через сутки лошадь укачало, как, впрочем, и саму Мирру.
Поэтому зрелище было поистине незабываемым, когда воинственные кифийки внезапно появились из тумана на своём боевом корабле, причалили к берегу и выволокли бесчувственную полуголую девушку, а за ней кое-как вывели едва стоящее на ногах несчастное животное, бросили их на пристани и тут же убрались восвояси. Никто из зевак так и не решился подойти ближе, чтобы рассмотреть гостью. Правда, через какое-то время кифийка всё же смогла подняться на ноги и, пошатываясь, побрела в неизвестном направлении, ведя в поводу лошадь.
Когда Мирра после двухдневного пребывания в море вступила на твёрдую землю, её начало бросать из стороны в сторону так, словно она, как в детстве, объелась забродивших ягод. Кстати, именно в Бреудане ей пришлось купить эту странную одежду, которая называлась “плащ”. Вещь оказалась жутко неудобной: ткань постоянно оказывалась между ног и сковывала движения, и поначалу, с непривычки, Мирра даже несколько раз упала, наступив на полу плаща. Но и довольно полезной: прохожие перестали провожать девушку удивлёнными взглядами и осуждающе тыкать в её сторону пальцем.
Никто ведь не предупредил, что женщины в этой стране одеваются иначе: наряжаются в платья с кучей оборок, с ног до головы обвешиваются странными бесполезными блестящими побрякушками, и от этого выглядят глупыми и слабыми. И ни у одной из них при себе не было даже самого маленького ножа. Зато каждый мужчина щеголял с мечом у пояса и выглядел грозным воином.
Первое неприятное происшествие случилось тем вечером, когда хозяин постоялого двора, где она остановилась, чтобы хорошенько выспаться перед предстоящей дорогой, решил немного поучить свою неразумную жену. Женщина истошно кричала на заднем дворе, пытаясь увернуться от пудовых кулаков своего мужа, и жалобно молила о пощаде.
Мирра выпрыгнула к ним со второго этажа, перепугав скандалящую чету до полусмерти.
– Как ты можешь позволять этой гниде бить себя? – Мирра перехватила руку мужчины и сдавила его кулак с такой силой, что тот взвыл от боли, опускаясь на колени перед воительницей. – Ты ведь женщина! – Медленно вытащила меч из ножен. – Умри, тварь!
И тут произошло невероятное: женщина с синяком под глазом, с разбитыми губами, бросилась заступаться за мужчину. Она повисла на руке с мечом, голося пуще прежнего:
– Пощади нашего кормильца! Не губи отца троих детей. У нас ведь два сына и малышка дочь. Я сама, дура, во всём виновата, улыбнулась ласково пригожему постояльцу.
Мирра от удивления чуть не выронила меч. Если бы кто-нибудь ей сказал, что избитая женщина будет слёзно просить за своего обидчика, никогда бы в жизни не поверила.
– Прошу тебя, – и женщина залилась слезами, что не помешало ей освободить руку мужа из захвата воительницы.
– Как так случилось, что в этом мире женщины стали такими слабыми? – сама того не ведая, Мирра произнесла это вслух.
– Нет-нет, не слабые, – возразила женщина. – Сильные. Но зависимые. Мы всегда должны стоять за спиной мужчины. Они наш оплот и защита! Их слово – закон!
Хозяин постоялого двора презрительно усмехнулся, глядя на слегка опешившую воительницу, не удержался, высокомерно произнёс:
– Так что знай своё место, женщина.
– А вот это, дружок, ты уж точно зря сказал! – сквозь зубы процедила Мирра, глядя ему в лицо.
Нет. Она не стала его убивать, но морду набила знатно, а ещё сломала руку, которой тот избивал свою жену, наставив синяки по всему лицу. И пообещала, что если тот ещё хотя бы раз замахнётся на свою женщину, быть ему бесполым существом.
– И хозяйство сможешь вести, и полезным в доме будешь, – со злостью чеканила каждое слово Мирра, глядя в глаза испуганному мужчине. – И дети твои сиротами не останутся, но спеси у тебя поубавится, коль эта висюлька больше не будет болтаться у тебя между ног. – Отбросила от себя жертву, как мусор, и тщательно вытерла ладони о мокрую рубашку, висевшую на верёвке. – Я тебе это обещаю!
– Хорошо. Хорошо. Я всё понял, – дурнинушкой вопил хозяин постоялого двора. – Отпусти. Прошу. Не мучай больше.
И она его отпустила. А наутро этот гад привёл городскую стражу, которая зачитала кифийке местный закон, в котором говорилось, что муж имеет полное право проучить свою нерадивую жену и никто не вправе в этот процесс вмешиваться. Мирре на первый раз назначили денежный штраф и повелели покинуть город в течение часа, иначе ей присудят принудительные работы в пользу города, законы которого она так бессовестно попрала.
После этого происшествия Мирра решила больше не заходить в города и поселения и по возможности вообще избегать встреч с людьми.
Её маршрут от Бреудана до Урслу пролегал вдоль реки Яхма, исток которой находился на Шагосском высокогорье. В пути она охотилась в прибрежных лесах, из реки пила и ловила рыбу, купалась в заводях, спала на лежанке из мягкого мха и валежника, укрываясь плащом и шкурой, которую в её мешок положила мама.
Мирра так спешила, что прибыла в столицу за день до отбора. Как же ей не хотелось заходить в город! Но нужно было всё разузнать: где состоится общий сбор, в какое время начнётся и какие будут заявлены испытания.
В память врезались последние слова царицы-матери: “Не посрами чести великих кифийских воительниц! Не позволь, чтобы тебя вышибли в первом же туре отбора. Пройди за стены. Стань лучшей!”
И она знала, что сделает всё возможное и даже невозможное для этого.
Ведя Капу в поводу, Мирра медленно брела по тесным улочкам, стараясь держаться ближе к стенам и ни на кого не смотреть. От нескромных взглядов её укрывал плащ, на голову был накинут капюшон, а её оружие и походный мешок надёжно крепились к седлу. Взгляд девушки привлёк жёлтый лист бумаги, висевший на стене дома через дорогу. Ей пришлось перейти на другую сторону улицы, чтобы сорвать его. И слава всем богам, надпись была сделана на всеобщем языке.
В нём говорилось о завтрашнем наборе новых учеников в Шагос. А жителям Урслу предлагалось за умеренную плату пройти в замок за первый круг защиты и посмотреть на грандиозное зрелище, в котором лучших из лучших из разных заведений мира будут учить уму-разуму великие и несокрушимые оборотни Шагоса. А вот о самих испытаниях не было сказано ни слова, зато указывалось место и время общего сбора.
– Ну хоть это теперь знаю? – Мирра сложила листок пополам и спрятала во внутренний карман плаща.
“Нужно будет вечером отнести своё сопроводительное письмо, но сначала найти ночлег, сытно поесть и хорошо отдохнуть перед испытаниями, а самое главное, снова не попасть в какую-нибудь передрягу”. – И она побрела дальше в поисках временного жилья.
Постоялый двор долго искать не пришлось. Он оказался на соседней улице и был переполнен, но для неё всё же нашлось место, правда, на чердаке. Мирра отвела Капу в стойло и договорилась с хозяевами постоялого двора, чтобы они присмотрели за лошадью. Щедро заплатила за её содержание и пообещала, что периодически будет появляться, чтобы навестить свою строптивую кобылу. На том и порешили.
Глава 6
Урслу. Академия Шагос. День набора новых учеников
– Фух! Волнуюсь, как в первый раз, – произнёс Торольв – оборотень-волк, огромный мужчина с красивой густой шевелюрой орехового цвета, правда, по случаю праздника его волосы были заплетены в аккуратную косу сложного плетения; преподаватель по логистике вальяжно развалился в глубоком кресле и с интересом читал характеристики тех, кто в этот раз подал заявку на обучение. – Ребят, слушайте, в этом году у нас аж два гнома будет. – Лукаво посмотрел из-под кустистых бровей на своих коллег. – Обоих пропустим или кого-нибудь всё же отправим восвояси?
– Оба с одного клана? – поинтересовался Сверр, учитель по маскировке – худощавый поджарый оборотень-лис с коротким ёжиком волос огненного цвета, выбритых у висков. – А ну-ка, дай взглянуть. Я люблю гномов, – прозвучало это так, словно он говорил о своих пристрастиях в еде. – Ух ты! Даже из враждующих кланов. – Поднял голову и торжественно произнёс: – Берём обоих. Это будет интересно, – довольно проворковал он, машинально приглаживая волосы на макушке.
– А я никогда не волнуюсь, – ровным тоном проговорил Альрик, преподаватель тактики боя и изучения ландшафта – оборотень-волк альбинос; он налил себе полный бокал пряного вина и прошёл к окну, с интересом взглянул на собравшихся претендентов и зрителей, которые расходились по своим местам на деревянных трибунах, сооружённых специально для этого случая. – Вот любопытно, всегда пишем точный час начала испытаний и всё равно приходят на несколько часов раньше, будто это важно, кто из них первым пройдёт через ворота.
– Кстати, а ведь и правда есть такая примета: кто первым прошёл за ворота Шагоса, того непременно в этих стенах ждёт удача, – вставил своё слово хозяин заведения Берг Берриз – оборотень-медведь. Мужчина выглядел лет на тридцать, не больше, на подбородке у него был шрам, который проходил по шее и прятался где-то на груди, но это не портило его внешность. Глубокие серые глаза, обрамлённые густыми пушистыми ресницами, очень гармонично сочетались с потрясающей бурой шевелюрой, по-простому собранной в хвост. – Меня другое волнует: много ли в этот раз у нас магов? – поинтересовался он, подтягивая к себе кипу бумаг.
– Есть немного, – ответил лис, возвращаясь на своё место и пересчитывая заявки, которые он уже просмотрел. – Два эльфа и десять человек, – изумлённо присвистнул. – Етить-колотить, есть даже некромант из Кротворга.
– Фу-у-у, – протянул Торольв, брезгливо передёрнув плечами. – Может, мы его того, ещё на первом этапе вышибем из наших стен? – с надеждой поинтересовался он.
– Ты же знаешь, нельзя. – Сверр откинул от себя лист и вытер руки о штаны, словно испачкался. – Кротворг сразу нам петицию пришлёт со всеми обидами, которые мы им якобы нанесли своим отказом. В последний раз, когда мы так сделали, нам пришлось выложить кругленькую сумму, чтобы хоть как-то возместить им моральный ущерб.
– Нет. Мы не будем этого делать! – категорически заявил Берг, заводя мешающие волосы за уши. – И я вас очень прошу, не усердствуйте в этом году в своём стремлении выявить их слабости прямо на первом этапе. У вас для этого ещё будет время. Достаточно, чтобы ученик продержался хотя бы пять минут против лучших наших оборотней. И да, скажи, чтобы наши маги всё оружие заговорили, чтобы без рубленых и колотых ран в этот раз обошлось. И пусть проверят каждого без исключений на скрытый потенциал и наденут сдерживающие браслеты на любого, в ком почувствуют хотя бы малейшие задатки силы. Все знают наш закон: никто не смеет применять магию в этих стенах, тем более против других учеников. А стычек и так будет предостаточно, ведь каждый из прибывших мнит себя никак не меньше, чем пупом земли.
– Как же я люблю сбивать с них спесь, – в предвкушении проговорил лис, сверкая зелёными в рыжую крапинку очами и довольно потирая руки. – Я выбрал двух своих соотечественников с последнего курса, они оба в совершенстве владеют любым холодным оружием. Равных им нет!
– Добро! Но предупреди, пусть контролируют свои силы. То, что они изучали в течение нескольких лет, эти бедолаги будут проходить ускоренным спецкурсом. – Берг подошёл к Альрику, который так и стоял со скучающим видом возле окна, но при этом слышал каждое сказанное слово. – Наши маги уже на месте?
– Да, вон стоят возле ворот, браслетами бренчат. – Оборотень перевёл на ректора красные глазища, откидывая белые прямые волосы себе на спину. – Ты в этот раз будешь присутствовать на отборе?
– Даже не знаю, – Берг спокойно посмотрел ему в лицо, а ведь немногие могли выдержать этот немигающий кровавый взгляд волка альбиноса. – Не люблю наблюдать за избиением слабых, – усмехнулся он.
– Да ладно тебе, – Альрик заулыбался, показывая ряд белых и острых зубов. – Зато для них это хороший урок: сразу начинают понимать, что они здесь не лучшие, а самые обычные.
– Глазам своим не верю! – воскликнул вдруг Торольв, подскакивая с кресла и роняя на пол кипу листов. – Этот год и правда особенный.
– Да не томи ты! – сердито зашипел Сверр. – Говори уже, кто к нам ещё пожаловал?
– Кифийка! – Торольв восхищённо улыбался. – Я ведь их никогда в жизни не видел и даже не представляю, на что они способны. Не верю своим глазам! В Шагосе будет обучаться самая настоящая воительница с Меотии.
– Да ладно, – усомнился Альрик, отходя от окна. – А ну-ка, покажи мне сопровождающее письмо, я точно скажу, так это или нет. – И решил пояснить: – Моим вторым увлечением является геральдика: девизы, вензеля. Я знаю, как выглядит личная печать Танаисы Кифийской.
– Ты, видимо, что-то напутал, – с тревогой произнёс Берг, направляясь к столу, чтобы ещё раз просмотреть общий список. – Если это на самом деле так, то мне срочно нужно сообщить об этом основателям Шагоса. Последний раз, когда к нам на обучение приезжала кифийка, – он задумчиво нахмурился, – кажется, лет семьдесят назад, в стенах Шагоса разразился какой-то жуткий скандал. – Его взгляд тревожно блуждал по списку прибывших претендентов. – Вот только я никак не могу вспомнить, что там произошло, но знаю точно: с этим событием связывают уход Хакона из мира людей. – Поднёс лист ближе к лицу, быстро прочитал: – Так и есть, написано: Мирра из рода Тиадары – прибыла из Меотии.
– В общем, что я хочу вам сказать, – Альрик выглядел ошеломлённым, – это настоящая печать Великой царицы-матери. А род Тиадары значит только одно, – обвёл торжественным взглядом лица друзей, – эта девушка родственница самой царицы. – Тяжело вздохнул: – И да, нас ждёт очень напряжённый год.
– Всё, я пошёл к старейшинам. – Берг не на шутку разволновался. Одна мысль, что среди них будет жить воительница, приводила его в тихий ужас. Все знали, что для кифиек, кроме женщин, никого больше не существует в этом мире, а мужчин они просто ни во что не ставят. – Нам нужен их совет! Может, лучше будет, если мы её отправим восвояси ещё на первом этапе с нашими глубочайшими извинениями и дарами, так сказать, в знак признательности за то, что посетили наши места.
– Навряд ли старейшины так поступят. – Сверр выглядел взволнованным, ему не терпелось увидеть собственными глазами воительницу. Он подбежал к окну и чуть ли не до половины высунулся во двор, пытаясь разглядеть среди собравшихся возле ворот хоть кого-нибудь, похожего на воительницу с Меотии. – Слушайте, а кто-нибудь из вас знает, как они выглядят?
– Голые, злые и надменные, – процедил сквозь зубы Альрик, одновременно с этим занимая другое окно.
– Что, прям совсем голые? – не выдержал Торольв и тоже высунулся в окно, чуть не вытолкнув Сверра наружу. – А куда смотреть? – Поймал друга за пояс штанов и строго потребовал: – Покажите, где она стоит?
– Так если бы мы знали это, – печально вздыхая проговорил Альрик.
– Э-эх, – осуждающе протянул Берг, наблюдая за своими друзьями. – Взрослые мужики, а ведёте себя, как прыщавые подростки.
Все трое повернулись в его сторону и продемонстрировали самый радостный звериный оскал, при этом ни на одном лице не читалось и следа раскаяния.
– Неужели тебе не любопытно, как выглядит кифийская воительница? – поинтересовался Альрик, хитро приподнимая брови.
– Нет, совершенно не любопытно, – категорически заявил Берг, беря со стола сопроводительное письмо кифийки и общий список. – Объявляйте открытие испытаний, а я к старейшинам. Пока проведёте первый отборочный тур, я посоветуюсь с ними и сообщу, что делать дальше с этой воительницей.
– Берг, постой! – в один голос крикнули трое друзей и усмехнулись, смущённо поглядывая друг на друга.
– Да говорите уже, – Берг взялся за ручку двери и в ожидании остановился.
– А может, оставим её? – начал Сверр, сверкая зелёными глазищами. – Когда ещё такое будет: сама кифийка в стенах Шагоса?
– Я такого же мнения, – твёрдо произнёс Альрик, без колебаний принимая сторону хитрого лиса. – Мне до жути интересно, как она сможет поладить со своими однокурсниками, которые по большей части все мужчины, – хитро сощурил глаза.
– А я просто хочу увидеть кифийку, – немного обиженно проговорил Торольв; в отличие от друзей он так и продолжал высматривать среди учеников голую воительницу; ему показалось, что он заметил необычную девушку, но она оказалась одетой в шкуры.
– Берг, – поддержал друзей Сверр. – Чем может угрожать одна-единственная воительница тысячам оборотней? Ведь стыдно же!
– Понимаю твои чувства, но я обязан рассказать об этом основателям! – Берг выглядел обеспокоенным. – Не знаю, что произошло много лет тому назад, но старейшины настоятельно рекомендовали незамедлительно сообщить, если у ворот Шагоса однажды объявится кто-то с закрытого Меотийского материка. – Губы его скривились в усмешке. – И вот она сейчас стоит за воротами.
– Понятно. – Альрик скрестил руки на груди. – Раз должен сообщить, сообщай. А мы пока объявим о начале состязаний.
– Хорошо, – коротко бросил Берг и быстро вышел в коридор.
– Командуй, Сверр. – Альрик снял посеребренный рог со стены. – Твоя очередь трубить шагосский гимн.
Рыжий лис взял в руки древнюю реликвию и подошёл к окну, во дворе все маги смотрели на ректорскую башню в ожидании сигнала.
– Пусть Светлые Боги ведут нас по правильному пути! – Сверр поднёс рог к губам.
По воздуху поплыл чистый переливчатый звук, и тотчас створки древних ворот начали медленно расходиться.
Глава 7
Мирра медленно шла по дороге к величественным воротам знаменитого шагосского замка, возле которых собралось огромное количество людей и нелюдей и преимущественно мужчины. Нет, женщины, конечно, тоже здесь были, но держались особняком и стояли на некотором расстоянии от “сильной половины человечества”. Воительница усмехнулась.
Для предстоящих состязаний Мирра надела свой самый лучший наряд. Короткий нагрудник из мягкой кожи, оставляющий живот открытым, который не столько защищал, сколько поддерживал столь ненавистную ей грудь. Кольчужная сетка тончайшего плетения, которую выменяли у гномов за железо из драконьей горы, прикрывала плечи; руки защищали наручи из такой же сетки, подхваченные кожаными ремнями возле локтей. На поясе (спереди и сзади) кожаные треугольные лоскуты с металлическими накладками, которые одновременно и украшали, и защищали, они держались на тонком ремешке, охватывающем талию. А на широком ремне в специальных ножнах – её мечи-бабочки. Да! Она гордилась своим оружием. За последние пятьдесят лет она была первой, кто смог в совершенстве овладеть искусством управляться этими клинками. На ногах сапоги из искусно выделанной кожи, зашнурованные до самого колена, на левом бедре в ножнах кинжал для метания – подарок от самой царицы-матери. Волосы собраны на макушке и заплетены в тугую косу, на конце которой пристроились едва заметные тонкие лезвия-кошки. На всё это великолепие Мирра всё же догадалась накинуть плащ, правда, он при ходьбе распахивался и совсем не скрывал от нескромных взглядов её необычное для этих мест облачение.
Заметив голые бёдра и открытый живот странной девушки, люди оборачивались и подолгу провожали её взглядом; кто-то даже строил смелые предположения, откуда могла прибыть такая необычная гостья, а кто-то крутил пальцем у виска и нелестно высказывался ей вслед.
“О, Боги! Помогите мне. Дайте терпения никого не убить прежде, чем начнётся этот отбор”.
Мирра до такой степени волновалась, что никак не могла утихомирить своё неспокойное сердце, а это было опасно: она могла не сдержаться и перейти черту, когда переставала себя контролировать. Женщины из рода Тиадары обладали уникальным качеством: во время боя превращались в свирепых воительниц, не чувствующих ни боли, ни усталости, сражающихся с дикой, неистовой силой. Именно это качество помогло Мирре однажды отбить царицу-мать от адаров и получить пост в личной охране Танаисы Кифийской.
Первыми её заметили гномы, они тут же перестали буравить друг друга ненавидящими взглядами и с открытыми ртами уставились на приближающуюся к ним девушку. Мирра в ответ оглядела с ног до головы двух бородатых, жутко сердитых, небольшого роста мужчин, гордо подняла голову и величаво проплыла мимо них. А двое коротышек, не сговариваясь, отправились следом: когда ещё представится такая возможность повстречать настоящую кифийку в этих краях.
“Я сильная. Я справлюсь. Ради нашей любимой царицы-матери. Ради всех воительниц. Ради мамы!”
Перед ней расступались, давая дорогу, возле ворот оборачивались и указывали пальцем, как на какую-то невидаль, по толпе бежал возбуждённый шёпот.
Мирра откинула капюшон и дальше пошла с непокрытой головой, стараясь ни на кого не смотреть, чтобы не ловить на себе похотливые мужские взгляды, но увы, не в её силах было отрешиться от внешнего мира настолько, чтобы не слышать того, что говорили ей вслед: