Юноша удивлённо приподнял брови, но всё же пошёл сам к ней навстречу.
Зрители сорвались со своих мест, все хотели оказаться в первых рядах и самолично увидеть участника под несчастливым номером тринадцать – воительницу с Меотии. А ещё больше им хотелось посмотреть, как её тоже вытащат за ноги с арены. Вот только то, что произошло дальше, для всех оказалось большим сюрпризом! Кифийка не стала убегать от лиса, она встретила своего противника глухой обороной, а через какое-то время быстро “разделила” свой меч и продолжила биться уже двумя руками.
– Мать моя волчица! – восхищённо проговорил Торольв. – Это же меч-бабочка!
И действительно, воительница настолько быстро орудовала своими клинками, что со стороны казалось, что у неё вовсе и не руки, а крылья.
– Но как? Это ведь невозможно! – потрясённо проговорил Сверр, не в силах поверить в то, что сейчас происходило на арене: воительница медленно, но верно теснила его самого лучшего воина, которому он отдал приказ вышибить её на первых же минутах боя.
Зрители на трибунах ошеломлённо притихли, зато из-за дверей, где заперли новобранцев, слышались ликующие крики участников, подбадривающих воинственную кифийку.
– Выставляй к ней ещё одного лиса, – приказал Альрик. – Она ведь двурукий воин. Это будет справедливо.
Сверр отдал короткую команду, и на поле вышел ещё один лис. Эти юноши были друзьями и уже не раз работали в паре. Но казалось, кифийка даже не заметила, что воинов стало двое, лишь немного ускорилась, при этом сохраняя точность ударов. Она дралась с каким-то остервенением: ноздри нервно раздуваются, зрачки расширены, руки мельтешат в безумном ритме. Первый лис провёл серию удачных атак, нанося ощутимые удары воительнице, но она их даже не заметила. И тут его осенило:
– Учитель, она берсерк.
– Немедленно остановить бой! – закричали с восточной башни старейшины.
Маги бросились на арену, чтобы связать магией разбушевавшегося новобранца. Но не тут-то было! Оказалось, никакие заклинания не действует на кифийку. Грозная воительница, стремительно двигаясь по арене, продолжала наносить сокрушительные удары по своим противникам. На трибунах кричали зрители, и это уже не было похоже на восторженное ликование. Маги попрятались по нишам под балконами и оттуда в ужасе взирали на воительницу. Преподаватели нервно отдавали приказы. А ученики всех существующих в легендарном Шагосе факультетов ошеломлённо взирали на происходящее.
Берг взбежал по лестнице на балкон, где находились его друзья. В руках у него было отказное письмо для кифийки и свиток для царицы-матери, в котором было сказано, что Достария раз и навсегда расторгает соглашение с Кифийской Империей и больше не примет ни одну воительницу в стенах Шагоса; и на это ушло намного больше времени, чем он рассчитывал.
Сегодня на арене было как никогда шумно, но Берг пока не понимал, с чем это связано. Друзей он нашёл чуть не выпадающими с балкона и что-то неистово орущими. Только Альрик как всегда был невозмутим и стоял возле колонны, скрестив руки на груди.
– Что тут у вас происходит? – Берг стремительно подошёл к нему.
– Кифийка-то наша с сюрпризом оказалась. – Альрик встретился взглядом с другом. – С двойным. – Усмехнулся, показывая два пальца. – Она двурукий воин. Вдобавок и берсерк. Ах да! Её не берёт никакая магия. Значит три. И она сейчас калечит лучших воинов первого элитного отряда. Слышишь, как Сверр разрывается?
– Да ладно! – Берг бросился к перилам.
Девушка кружила по арене без устали и страха, раня лисов, которые толпой растерянно перемещались вслед за воительницей, только мешая друг другу.
– Ну и что вы стоите истуканами? – Берг не мог поверить своим глазам, он впервые в жизни такое видел. – Немедленно остановите это безобразие!
– Как? – На Сверре лица не было. – Слушай, тебе старейшины дали отказное письмо для кифийки? Пусть убирается из Шагоса. Теперь и я считаю, что ей тут не место.
– Да, дали, – Берг потряс в воздухе бумагами. – И документ, расторгающий наши договорённости с Меотией. – Сочувственно посмотрел на лиса: – Сверр, отзови своих воинов, только пусть не все разом отхлынут, а постепенно. Они должны будут отвлечь на себя внимание, пока мы к ней подбираться будем. – Посмотрел на Альрика: – Поможешь?
– Куда я денусь. Мне перекинуться?
– Да, – Берг прислушался: Сверр только что отозвал своих воинов. – Вы с Торольвом перекинетесь и нападёте на неё, а я подкрадусь со спины. Нужно немедленно остановить бой. Стыдно же!
– Всё готово, – проговорил Сверр. – Я тоже иду с вами.
– Хорошо. – Берг выждал благоприятный момент и закричал: – Пора.
Зрители замерли. Они со страхом смотрели, как старшие преподаватели – кураторы факультетов – бросились на арену в обличье зверей.
Берг перебежал по балкону на другую сторону, оперся о перила и легко спрыгнул со второго этажа. Миг – и вот он уже стоит на земле за спиной кифийки. Выпрямился, наблюдая за передвижением девушки. Сердце отчего-то бешено забилось, видно, зверь почувствовал атмосферу боя и ту энергию, которая исходила от его друзей и воительницы. Азарт. Охота. Потряс головой, отгоняя наваждение. Нет, это было что-то другое. Лёгкий ветерок донёс до его ноздрей волнительный запах воительницы. Его вторая сущность радостно рванулась наружу, да так сильно и требовательно, что Бергу потребовалось немало усилий, чтобы обуздать своего зверя. В глазах потемнело, внутри сдавило от боли, он не мог вздохнуть полной грудью.
– Боги! Что происходит? – Берг словно слепой сделал по направлению к воительнице шаг, другой… и остановился, тряся головой. А его сердце рвалось наружу, причиняя нестерпимую боль. Зверь снова попытался вырваться. – Да что со мной такое?
Талэк ошеломлённо наблюдал за своим сыном, который двигался с усилием и уже дважды чуть не превратился в медведя, словно не контролировал своего зверя. И тут старейшины разом завопили:
– Талэк, останови сына!
– Пусть он её не касается.
Но все предупреждения были напрасны. Судьбу не остановить!
Берг бросился на девушку из тени, схватил её за плечо, резко развернул к себе и со всей силы ударил. И в тот момент, когда его кулак коснулся лица воительницы, её зрачки вдруг сузились и на краткий миг кифийка встретилась с ним взглядом, и тут же из её безвольных рук выпали клинки и она начала оседать на землю.
Берг подхватил её почти у самой земли и вместе с ней рухнул на колени, трясущейся рукой отвёл волосы с влажного лба девушки и застыл, наблюдая, как на её прекрасном лице расплывается огромный кровоподтёк. Притянул девушку к своей груди, покачал, словно держал в своих руках самое дорогое, поднял голову и закричал. Неистово. Жутко. И крик этот рвал душу каждому оборотню.
Зверь не может причинить вред своей истинной паре: его боль будет в разы сильнее!
Глава 12
Альрик где стоял, там и шлёпнул свой зад на мелкий песок арены, а Торольв так и завис – с открытой пастью, позабыв вернуть себе людской облик. Лишь Сверр сохранил холодную голову, превратился в человека и подошёл к другу, легонько коснулся его плеча. Берг поднял на него безумный взгляд.
– Ты понимаешь, что это значит? – тихо прошептал ректор, стоя на коленях и продолжая баюкать воительницу на руках. – Сверр, я проклят, – и столько боли прозвучало в его словах, что лис отшатнулся от него. – Мне предстоит повторить судьбу безумного Берлога. Не стоило нам переезжать в этот замок!
На арену выбежал Талэк и сразу же направился к сыну, за ним следом шёл Верховный.
– Дорогие зрители, – заговорил Бартобас, останавливаясь посередине поля и заклинанием усиливая свой голос. – Ничего страшного не случилось! Попрошу всех вас вернуться на свои места. – Повернулся в сторону двери, за которой толпились оставшиеся новобранцы. – А наших гостей попрошу собраться и подготовиться к следующему поединку. – Бросил взгляд на судью и приказал: – Гренвир, объявляй следующего участника. – И, вновь обращаясь к зрителям, прокричал: – Отбор продолжается!
– На арену приглашается номер четырнадцать, Аурика из рода Арвида, – объявил Гренвир и тут, уже покидая арену, заметил лежащий на земле свиток. Поднял его и с удивлением взглянул на печати семёрки основателей Шагоса. – А это что? – тихо спросил он.
– А это теперь неважно, – проговорил Талэк, выхватывая из рук оборотня ставший ненужным документ, потом вновь подошёл к сыну: – Берг, нужно уйти с арены, пусть мастера продолжают испытания. – Наклонился и быстро прошептал: – И мне срочно нужно кое-что тебе рассказать.
– Отец, давай поговорим в другой раз. Мне нужно побыть одному, всё хорошенько обдумать. Как теперь жить с этим? – Чуть ослабил объятия, чтобы заглянуть в лицо воительницы. – Найду ли я в себе силы принять её отказ? Смогу ли преодолеть тоску одинокого сердца, когда она уйдёт? – Снова притянул к себе девушку и застонал: – Я хочу сбежать в лес. Мне это просто необходимо сейчас.
– Как раз об этом я и хочу с тобой поговорить. Хакон не смог справиться с тоской зверя, предпочёл тоже сбежать. – Талэк был настроен решительно и готов был рассказать всю правду о бывшем хозяине Берлога.
– Я бы с удовольствием тоже послушал эту историю, – тихо произнёс Альрик; он вернул себе человеческий образ и сейчас стоял рядом, с сочувствием глядя на друга. – Но если честно, никто не ожидал такой засады!
Преподаватели согласно закивали в ответ.
– Но я не могу это рассказать всем, – твёрдо произнёс Талэк, встречаясь взглядом с преподавателем по тактике боя. – Потому что это не моя тайна! Я и сыну никогда не рассказал бы об этом, но то, что сейчас произошло, меня просто обязывает нарушить клятву, данную мною безумному Берлогу.
– Хорошо. – Берг легко поднялся с девушкой на руках. – Только отнесу её к целителям: что-то нужно делать с этими синяками по всему телу, – перевёл взгляд на лицо девушки, – и с моим подарком тоже.
– А ещё на неё магия не действует, – вставил своё слово Торольв. – Обычными примочками да мазями придётся сводить, а это долго.
Берг застонал и пошёл быстрее, а Альрик легонько двинул Торольва в бок и покрутил пальцем у виска.
– Что-о-о, – обиженно протянул Торольв. – Я ведь правду сказал.
– Ему сейчас и так несладко, а ты со своей правдой, – пояснил Сверр вместо Альрика.
– Ну и шороху эта девчонка навела! Я вам так скажу: у кифийки совершенная техника для двурукого бойца. Давно я такого не видел! – Гренвир задумчивым взглядом провожал удаляющегося ректора. – Что теперь с ней делать? И вообще, останется она в Шагосе или нет? Что там старейшины решили? – Бросил взгляд на восточную башню: основатели Шагоса сегодня решили именно оттуда наблюдать за соревнованиями.
– Что бы они там ни решили, кифийка однозначно останется, – зло прошипел Альрик. – Берг теперь её ни за что не отпустит от себя, – и тут же с сомнением добавил: – Насколько это, конечно, возможно – не отпустить такую, как эта.
– Понял, – Гренвир быстро вписал несколько символов напротив имени воительницы с Меотии и недовольно заворчал на преподавателей, нетерпеливо подталкивая их к лестнице: – Давайте-ка отправляйтесь на свои места. Мне ещё целый загон новобранцев нужно оценить, потом посоветоваться со старейшинами, а к вечеру уже вывесить список тех, кто проходит на второй этап.
Преподаватели вместе с Верховным покинули арену, а Талэк бросился догонять сына, пряча свиток к себе в карман.
Берг прошёл через внутренний двор, обогнул башню и взбежал по лестнице, направляясь в лазарет. Он не видел любопытствующих взглядов, которыми его провожали, не слышал сочувственного перешептывания за своей спиной, весь мир вдруг как-то разом сосредоточился на девушке в его руках. Он старался изучить каждую чёрточку лица, запомнить её запах, ощутить бархатистость кожи; его ладонь ласково погладила голое плечо. Перевёл взгляд на приоткрытые губы. Как же нестерпимо хотелось к ним прикоснуться, почувствовать их вкус. Прямо сейчас. Здесь. Желание было настолько сильным, что он просто не мог ему противиться. Остановился и потянулся к ней.
“Нет. Так нельзя!” – с силой зажмурился и тяжело задышал.
– Берг, – тихо позвал Талэк, разглядывая сына, который неподвижно стоял возле стены, бессильно прислонившись к каменной кладке. – Всё будет хорошо! Ты справишься. Главное, не поддавайся инстинктам зверя. Не он управляет тобой, а ты им.
– Это похоже на безумие. – Берг открыл глаза и посмотрел на отца. – Ты ведь знаешь, о чём я говорю.
– Да, я это знаю, – не стал отпираться Талэк. – Это как проклятие и одновременно бесценный дар! – Подошёл к сыну и с интересом взглянул на лицо воительницы. – Красивая, – с восхищением прошептал он и серьёзно посмотрел на сына: – Берг, ты должен помнить: все эти чувства, эмоции, страстное желание обладать ей – всё это происходит только с тобой, потому что твой зверь узнал свою пару. Но у неё сейчас нет этих чувств и ощущений. Она только должна будет тебя узнать таким, какой ты есть, и полюбить – откликнуться на твой зов.
– У тебя с Алаидой было так же?
– Да. Она меня, правда, поначалу боялась и избегала, а я сходил с ума и не мог понять, почему она так себя ведёт. Знаешь, я ведь в первую нашу встречу нарычал на неё. – Талэк в задумчивости запустил пятерню в свои волосы. – Я даже не могу сейчас вспомнить, что я тогда орал на весь рынок, видно что-то очень вдохновляющее, раз Алаида убегала от меня, сверкая пятками.
– Ха, ты хоть нарычал, а я своей вообще вон под глаз засветил, – Берг горько усмехнулся. – Боюсь, она мне этого никогда не простит.
– Ты же видел бой. Кифийка – берсерк, при этом она сознательно смогла перейти в такое состояние. А находясь в трансе, такие воины чувствуют и видят по-другому. Наверняка она тебя даже не запомнила, – с надеждой в голосе предположил Талэк.
– Нет, отец! Она меня увидела, – уверенно произнёс Берг. – Я это знаю.
– Это, конечно, плохо, но не смертельно. Всё будет хорошо, Берг. – Талэк изо всех сил старался скрыть тревогу и разочарование в своём голосе, но сын поднял голову и посмотрел на него с сомнением. Девушка в его руках пошевелилась. – Послушай, сын, нужно срочно передать её целителям. Лучше ей прийти в сознание в окружении наших лекарей, чем на руках у тебя.
– Ты прав! Я скоро вернусь. – И Берг со всех ног помчался в лазарет.
Талэк выглянул в окно: на арене полным ходом продолжались испытания, и теперь следующий участник не стал бегать по полю, гоняясь за лисом, а встал, как кифийка, в глубокую оборону.
“Надо же! Быстро учатся”.
– Всё, я оставил её на попечение лекарям, – Берг тоже выглянул на арену. – Похвально, – тихо произнёс он, замечая изменения в тактике боя у новобранца. Перевёл взгляд на отца: Талэк пристально изучал его лицо. – Здесь останемся или куда-нибудь пойдём?
– Давай поднимемся в мой кабинет, – предложил Талэк и, не оглядываясь, чуть ли не бегом направился в сторону родового замка Берлогов.
На втором этаже их встретила испуганная Алаида.
– Талэк, – бросилась она навстречу к мужу. – Как же теперь? Что будет?
– Всё будет хорошо! – Талэк поймал узкое запястье своей любимой и поцеловал. – Мне сейчас нужно поговорить с сыном. Срочно!
– Хорошо, – тихо произнесла Алаида, отступая и боясь поднять глаза на сына.
Мужчины прошли в кабинет и закрыли за собой дверь. Талэк налил вина в кубки и прошёл за свой стол.
– Ты ведь знаешь, что случилось с прежним хозяином? – без каких-либо предисловий начал он.
– Это знают все, – грустно проговорил Берг, поднёс кубок к губам и сделал большой глоток. – Хакон Берлог отказался от своего человеческого облика и ушёл из мира людей, а со временем и вовсе потерял искру разума. С тех самых пор никто не ходит в лес у Чёрной скалы. А ведь я помню ещё то время, когда каждый мальчишка считал за честь найти логово шатуна и что-нибудь оттуда спереть в качестве сувенира. Я тоже с друзьями пытал удачу, но ничего не нашёл, зато заработал это, – он оттянул пальцем горловину сорочки, демонстрируя шрам, идущий от подбородка до самой груди. – Мне до сих пор завидуют, – усмехнулся он.
– Тебе тогда очень повезло, – грустно проговорил Талэк, вспоминая то происшествие; наверное, сколько он будет жить, столько будет помнить, как мальчишки притащили в замок его окровавленного сына, и как Берг бился в лихорадке и все думали, что наследник либо сойдёт с ума, заразившись от шатуна, либо умрёт.
Обычно раны на оборотнях заживали очень быстро, но вот если такую рану наносит оборотень-зверь (тот, кто утратил человеческий облик), всегда остаются шрамы. Никто не знал, почему так происходит. Старейшины говорили, что это из-за того, что такой зверь становится чем-то больше, чем обычный оборотень. Благо, таких шатунов было немного, а если точнее, один – Хакон Берлог, и то он старался лишний раз не выходить из своих владений. А самое интересное, ни у кого даже мысли не возникло пойти и оборвать жизнь несчастного. Подумаешь, живёт себе и живёт возле своей скалы!
– Хакон Берлог был выдающейся личностью. – Талэк скрестил на груди руки и старался не смотреть на сына. – Его имя до сих пор славится многими хорошими поступками. Это он предложил старейшинам набирать лучших из лучших по всему миру, что позволило Достарии подружиться со многими государствами. И какое-то время всё было хорошо. С ним – хорошо. Пока однажды в стенах Шагоса не появилась гордая кифийка по имени Алекта, я сейчас уже и не вспомню, какого она там была роду-племени, хотя и поднимал документы тех лет после разговора с Хаконом. Он, как и ты, лишь коснувшись её, сразу понял, что это его истинная пара.
– И что случилось потом? – Берг весь напрягся, интуитивно ожидая, что следующая часть будет не самой приятной в этой истории.
– Она не признала ни его чувств, ни его ухаживаний. – Талэк поднял на сына тяжёлый взгляд. – Лишь посмеялась над ним. Свидетели тех событий говорят, что у той девушки словно не было сердца, и поэтому она не способна была на ответные чувства.
– Отец, что сделал Хакон?
– Он изнасиловал её. И продолжал делать это с ней каждый день. Они жутко дрались. Воительница проклинала своего обидчика и даже несколько раз умудрилась ранить его, и тогда он посадил её на цепь, как дикого зверя, и раз за разом продолжал приходить к ней и терзать её тело. Да. Это было похоже на безумие! Но он просто не мог этого не делать! Всепоглощающая страсть, непреодолимое желание обладать любимой – это может стать как твоим личным проклятием, так и благословенным даром.
– О, боги! – Берг подскочил на ноги и начал нервно расхаживать по кабинету. – Это… – он не мог найти слов. – Это недостойно мужчины! Это поступок животного.
– Так и есть! – Талэк поднялся из-за стола и прошёл к окну, посмотрел вдаль, туда, где высились деревья того самого леса возле Чёрной скалы. – Его истинная пара так и не ответила ему взаимностью. Хакон становился жестоким, а его сознание постепенно угасало, он превращался в зверя, хотя и продолжал выглядеть как человек.
– Он что, убил свою истинную пару? – Берг потрясённо смотрел на отца.
– Нет, эта девушка жива и здорова. Алекта обманула его. Она призналась ему в вечной любви и согласилась прожить с ним до конца дней своих. Он отпустил её. А ночью она его убила.
Берг остановился и ошеломлённо уставился на отца.
– Но как? Он же это? Он…
– В тот момент, когда Хакон умирал в своих покоях истекая кровью, он каким-то чудом смог обратиться в зверя, и только это помогло ему выжить. Говоря, что она его убила, я не шутил. Эта девушка каким-то непостижимым образом смогла уничтожить в Хаконе сущность человека. После этого случая он больше никогда не превращался, а может, и не хотел. Когда я с ним встретился, он разговаривал со мной будучи в обличье медведя. Невнятно, с трудом, но всё же говорил. Он рассказал мне свою историю, передал документы на право владения Берлогом и Шагосом и ушёл.
– Отец. – На Берге лица не было. – А вдруг и я тоже сойду с ума? Прошу тебя, не допусти, чтобы я творил все эти ужасные вещи.
– Ты не сойдёшь, – уверенно произнёс Талэк, подходя к сыну и крепко сжимая его плечи. – Ты сильный. Ты справишься!
– Но что мне делать? Как быть? Как заставить полюбить себя девушку, которая в принципе ненавидит мужчин?
– Никак! Заставить ты её не сможешь, а вот показать, какой ты можешь быть милый, нежный, обходительный… – Талэк замолчал, с сомнением покачал головой. – Нет. Тут придётся действовать иначе. Для них честь и сила превыше всего, а это значит, ты должен показать ей, какой ты сильный, ловкий, умный. Сын мой, ты должен обхитрить её. Заставить делать то, что нужно тебе, но так, чтобы она этого не заметила.
– Я что-то совсем запутался. – У Берга голова шла кругом, он опустился в кресло и обречённо уставился на свою руку, которой ударил девушку; кожу на ней продолжало жечь. – Что именно я должен делать?
– Прежде всего найти с ней общий язык. Ни в коем случае не показывать, что ты зависим от неё, то есть, находясь рядом, ты должен всегда быть холодным и немного отстранённым. Ну и самое главное… Соблазни её.
Берг начал подниматься из кресла, но услышав последние слова отца, рухнул обратно.
– Но как? – тихо спросил он. – Как такую можно соблазнить? Дракой? Боем? Ещё одним ударом, но уже под другой глаз?
– Очень смешно, – Талэк произнёс это так, что Берг понял: отцу не до смеха.
– Тогда что? Что можно сделать? – в голосе Берга послышалось отчаяние.
– Заставь откликнуться её тело.
– Пожалуй, лучше мне сразу в лес сбежать. – Берг не верил в то, что у него получится осуществить задуманное.
– Так поступают только трусы, – разозлился Талэк.
Берг встретился взглядом с отцом, но не стал ничего говорить.
– Ладно, возвращайся к своим делам, – Талэк прошёл к двери и взялся за ручку. – А я пойду к старейшинам. Пусть они впишут имя кифийки в список учащихся Шагоса. Как там её имя?
– Мирра из рода Тиадары, прибыла с Меотии, – монотонно проговорил Берг, хлопнул себя по лбу и тихо добавил: – Злобная воительница и моя истинная пара, р-р-р…
Глава 13
Мирра медленно приходила в сознание. Её мучил кошмар, она раз за разом видела одно и то же лицо. Это был мужчина. Он смотрел на неё осуждающе и сердито, а потом набросился и ударил по щеке. А дальше – темнота.
– Убью, гад, – заорала Мирра, подскакивая на кровати. – Выходи, подлый трус! – выставила кулаки перед собой и повела злым взглядом вокруг, ища своего обидчика.
Целители, как тараканы, врассыпную бросились от её кровати кто куда и в страхе взирали на неё из своих убежищ.
– Так вот, значит, как у вас отчисляют неугодных: нападаете со спины и выводите из боя таким бесчестным способом. Это подло и недостойно! – В голосе Мирры прозвучало неподдельное возмущение. – Но вы не на ту нарвались! Я вызову его на поединок. Пусть берёт оружие и бьётся, как воин, а не как трус. Где он? – прорычала она, спрыгивая на пол. – И где мои клинки?
Кто-то тихо проговорил за её спиной:
– Может, сказать ей, кого она хочет вызвать на поединок?
– Лучше не стоит, – был ему ответ.
– С вашей помощью или без неё, я всё равно его найду, потому что запомнила это лицо, – прошипела Мирра, поворачиваясь к двум молодым целителям, стоящим у окна. – И я не позволю из-за этого происшествия выкинуть меня из стен Шагоса. Я не проиграла! – со злостью выкрикнула она, сжимая кулаки и прислушиваясь, как громко отдаётся пульс в ушах; перед глазами поплыли тёмные круги. “Он что, мне голову повредил? Ну, гад!” Осторожно сделала пару шагов по направлению к окну. – Немедленно верните мой меч! – потребовала она.
– Когда тебя принесли сюда, при тебе не было никакого оружия, – твёрдым голосом произнёс кто-то за спиной девушки.
Мирра обернулась и обомлела. Нет, она слышала о друидах и даже не раз разглядывала картинки в книге "Новейшая история Нодарии”, но никогда не видела их вживую. Перед ней стоял высокий худой старец, всё его лицо было испещрено морщинами, а в глазах застыла мудрость прожитых лет, а ещё… он доброжелательно улыбался ей.
– Давненько я не встречал гордых воительниц. – Его улыбка стала шире. – Меня зовут Дуртахт. Я здесь всем заведую. – Приложил правую руку к груди и чуть наклонил голову. – Рад приветствовать тебя, дочь солнечной Меотии, в стенах Шагоса.
– Спасибо, но боюсь, столь подлый поступок одного из ваших преподавателей или мастеров – уж не знаю, кто он такой был, но для обучающегося явно староват – перечеркнул все мои шансы остаться в Шагосе. – Мирра недовольно поджала нижнюю губу.
– Я думаю, ты ошибаешься, – твёрдо проговорил Дуртахт. – С первого тура обычно никого не отсеивают, новобранцы потом сами уходят, так сказать, по собственному желанию, когда понимают, что не справляются с физической подготовкой, которую предлагает наша военная академия.
– Да-а-а? – Мирра выглядела ошеломлённой. – Тогда зачем всё это?
– Первый отборочный – считается самым важным этапом! – Дуртахт не смог сдержать своей улыбки, замечая неприкрытое удивление воительницы. – Мастера оценивают будущих своих учеников по тем качествам, которые они приобрели вне стен Шагоса, и таким образом узнают их недостатки и слабые стороны боевой подготовки, отмечают для себя, над чем в дальнейшем стоит поработать с каждым из них.