Zero

На следующем фото Виола предстает с короткими светлыми волосами. Ей уже восемнадцать лет, от Син она унаследовала стройную фигуру, от отца – светлые волнистые волосы, которые, однако, были по-мальчишески коротко острижены, чтобы покончить с темным готическим прошлым.

– Вау, да ее не узнать! – восторгается Джефф.

По меньшей мере еще две дюжины фотографий показывают Син в разные периоды ее жизни, одна еще из колледжа. Она всплыла на каком-то портале для поиска бывших одноклассников.

Син морщит лоб.

– Что такое профессиональная подписка и анализатор?

– Сбор информации, ее анализ: какие продукты могут тебе понравиться, куда тебе лучше поехать в отпуск и тому подобное.

– Откуда им знать?

– Они легко могут вычислить это на основании того, что им известно о тебе, обо мне и о миллиардах других людей.

– Да ну!

– Большинство компаний занимаются этим, – объясняет Джефф снисходительно. – Кстати, уже давно! У тебя же есть сотовый, карты лояльности супермаркетов, заправок, гостиниц, банковская карточка, наконец. Из глубины лет за тобой тянется цифровой след. Никогда не задумывалась, как страховые компании, банки и кредитные агентства оценивают риски? Фирма, обслуживающая кредитные карты, знает с девяностопятипроцентной вероятностью, кто из их клиентов разведется в ближайшие пять лет.

– В таком случае могли бы меня предупредить заранее, – замечает Син сухо.

Джефф кривит рот в улыбке.

– У всего есть плюсы. Google, например, может оперативно отслеживать ход эпидемии гриппа с помощью анализа поисковых запросов пользователей или даже предсказывать ее развитие. Прогнозы погоды тоже стали надежнее благодаря таким программам. Это всего лишь два примера из множества.

– На метеорологов все равно будут сердиться, – бубнит Чарли.

Джефф, не обращая на него внимания, продолжает:

– Ты ведь слышала о нашумевшем случае Target-беременности?

– Настолько нашумевший, что я не расслышала, – вздыхает Син.

Ей хочется поскорее домой, день выдался долгим. Но Джефф в ударе.

– …Давным-давно сеть супермаркетов Target на основании данных несчетного множества клиентов женского пола установила, что почти все беременные клиентки на разных этапах беременности покупают определенные товары. Мыло без добавок, неокрашенные ватные диски и тому подобное. И наоборот: Target, конечно же, знает, если женщина покупает тот или иной продукт, то она находится на той или иной стадии беременности. Target практически точно может предсказать дату рождения ребенка.

– Ты меня разыгрываешь.

– Нет, – уверяет Джефф. – Это возможно благодаря распознаванию закономерностей поведения. Это называется предсказательной аналитикой. В современном обществе все считают себя индивидуалистами, а на поверку выходит, что мы ведем себя довольно одинаково и поэтому предсказуемо. Полиция, зная это, отыскивает серийных преступников. Потому что в большинстве своем поджигатели или насильники действуют похожим образом. Благодаря так называемой прогностической работе или программам предотвращения преступлений полиция может выявить те улицы города, где в ближайшие часы высока вероятность совершения преступления, например торговли наркотиками или грабежа. Тогда полицейские могут появиться там для предотвращения криминала. Все больше городов запускают такие программы.

– Прямо как в «Особом мнении», – говорит Чарли. – Неплохой фильм, кстати.

– Те же основы правосудия, что в этом фильме, закладываются у нас на глазах, – ответил Джефф. – В некоторых штатах часть преступников больше не выпускают условно-досрочно из-за того, что не так давно разработанные алгоритмы подсчитали, что определенная их часть с довольно высокой долей вероятности совершит рецидив в течение следующих трех лет.

– А что если кто-то из них не совершил бы рецидива? – спрашивает Син раздраженно.

– Не повезло, – пожимает плечами Джефф.

– Неужели этим людям напрочь отказано в шансе доказать, что они не повторят ошибку? – спрашивает Син в недоумении.

– Н-да, в нашем новом мире возможностями и шансами приходится жертвовать в пользу вероятностей. Никогда прежде твое будущее настолько не зависело от твоего прошлого, как теперь, ведь твое будущее просчитывается на основании твоего прошлого.

– И они при этом постоянно заявляют, что используют обезличенные данные.

– Еще несколько лет назад было доказано, что даже на основе обезличенных данных можно установить конкретную личность, – объясняет Джефф. – Особенно если скомбинировать разные наборы данных. Наше поведение в интернете, данные сотового, детали поездок и покупок, взятые вместе, складываются в уникальный портрет.

– Выходит, они нагло врут, когда заявляют, что анонимизируют их. И большинство пользователей попадает в ловушку.

– И да, и нет. Они собирают данные анонимно, но кто-то в длинной цепи обработки данных может играючи вычислить тебя. И выявить закономерности твоего поведения и создать прогноз.

– Значит, они могут заглянуть в мое будущее и узнать, чего мне там захочется?

– Не на все сто, но зачастую с довольно высокой вероятностью. Они даже знают, насколько легко или трудно ты поддаешься внушению в определенных сферах.

Син вытягивает губы в трубочку.

– Я бы не сказала, что это так хорошо работает. В интернете я постоянно вижу рекламу всякой ерунды, которая меня не интересует.

Она имеет в виду оплаченные объявления о всевозможных диетах, которыми в последнее время снова заполнены сайты, на которые она заходит. При этом ей они совершенно не интересны.

– Ты видишь ее, потому что система работает очень хорошо, – возражает Джефф. – Если рекламодатель постоянно будет совать тебе под нос нужные товары, то тебе сделается жутко. Ты почувствуешь слежку и контроль. Это называется фактором страха. Чтобы избежать его, они размещают там и тут случайные объявления. И вот ты уверена, как ты только что призналась, что ты для них непроницаема, и тем легче попадаешься им на удочку.

Син вздрагивает.

– Но ведь это ужасно!

Джефф закатывает глаза.

– Да брось ты. По мне так пусть бы вымели весь ненужный информационный мусор. Ведь какая получается экономия времени, когда получаешь ровно то, что тебе на самом деле нужно.

У поколения Джеффа просто совсем иной подход к средствам массовой коммуникации. Такой же, как у ее дочери. Или, может быть, это Син не слишком интересуется тенденциями? Откуда берется ее упрямое неприятие всех технических новинок последних лет? На ум приходят слова Зеро. Как он там выразился? «Они приводят тебе троянских коней, обещают информацию, друзей… любовь, успех…»

Она поворачивается, чтобы уйти. Но Джеффа в его порыве не сдержать.

– Подожди, давай я тебе быстренько настрою распознавание лиц.

Син не успевает его остановить, и он уже вовсю тычет пальцем в экран ее смартфона.

– Вот! Опробуй очки, просто когда поедешь домой на метро. Видеоруководство покажет тебе как.

– Честно говоря, мне совсем не интересно.

Она закидывает очки в сумочку и прощается с Джеффом и Чарли. От всех этих разъяснений у нее кругом идет голова.

Син нравится строить догадки о незнакомых ей людях. Сидя в автобусе или в метро, она пытается угадать, кем они работают, какое у них прошлое, какие желания, какие семьи. Разумеется, она не знает, насколько близка к истине, но это для нее не повод не доверять интуиции.

Очки в ее сумочке – искушение проверить, насколько хорошо она на самом деле угадывает.

Она запускает руку в сумочку, нащупывает очки, медлит. Извлекает их, теребит в руках. Надевает. Никто не обращает на нее внимания.

За пару минут Син разбирается, как пользоваться этой штуковиной. Управление осуществляется голосом, подмигиванием, движениями головы и прикосновениями к дужкам. Информацию она теперь видит на линзах вместо сенсорного экрана, полупрозрачные объекты парят перед ней, словно призраки, и при этом у нее свободны руки. Удобно.

Она пристально смотрит на сидящего напротив человека и включает распознавание лиц. Через пару секунд рядом с головой мужчины повисают многочисленные строки и символы. Имя, возраст, место жительства. Син оглядывается по сторонам и тихонечко чертыхается. «Интернет знает каждого в этом автобусе! Я знаю каждого в этом автобусе».

Она останавливает взгляд на одном из множества лиц – автоматический трекинг глаз устройства понимает, на ком именно – и шепчет:

– Очки, идентифицировать.

Через пару секунд она узнает кое-что о Пауле Фергюсон, замужней домохозяйке и матери троих детей, проживающей в Тоттенхеме, тридцати пяти лет от роду. Можно узнать и больше, но для этого придется создать аккаунт и заплатить разработчику. Она берется за молодого человека с раста-косичками и свисающими из ушей проводами. Взмахом ресниц она узнает, что этот двадцатитрехлетний датчанин – студент Лондонской школы экономики и что сейчас он слушает Вагнера. Такого она ни за что не предположила бы, признается она себе.

Все еще с легким отвращением или даже боязнью она начинает разделять восторг Джеффа. Воодушевление затмевает голос совести. До пересадки в метро она просматривает еще двенадцать человек. Ее догадки не так уж фантастичны, приходит она к выводу. Реальность – или то, что под ее видом ей втирают очки – зачастую тоже не менее удивительна.

Идя по станции метро, она продолжает вести наблюдение. Навстречу ей идет женщина примерно ее возраста. Очки показывают стандартный набор информации и фотографии. И кое-что еще. Газетные сообщения пятнадцатилетней давности рассказывают о страшном нападении и ранениях, с которыми она поступила в больницу. «…жестокое преступление…» – выхватывает Син из одного из старых заголовков. «…потеряла одну ногу… ранний выход на пенсию…».

Да, женщина прихрамывает, замечает про себя Син и тут же, испугавшись, отводит от нее взгляд. Сам собой напрашивается вопрос: сколько очков на лицах идущих ей навстречу людей умеют то же, что и ее пара? Кто сейчас поступает с ней точно так же, как она поступила с пассажирами автобуса и прохожими в метро? Кто сейчас в прямом эфире транслирует ее изображение в интернет? И Син, как обухом по голове, бьет мысль, что тысячи глаз прямо сейчас рассматривают ее.

Она украдкой оглядывает свой образ в стекле рекламной витрины. Выпрямляет спину. Поднимает голову. И осознает, где сейчас находится – на перроне лондонской подземки в час пик. Здесь на нее и безо всяких очков смотрят сотни людей. А кроме того, вездесущие камеры наблюдения Лондонского управления транспортом. «Добро пожаловать в паранойю», – думает она.

С грохотом на платформу прибывает поезд. С потоком офисных тружеников Син втискивается в вагон и устремляется к свободному месту. Очки извещают ее о времени пути до станции, на которой ей нужно выйти.

Во время поездки Син с помощью очков копается в интернете. От американского правительства еще не поступило официального заявления в связи с акцией Зеро Presidents’ Day[12]. В каких-то офисах в Вашингтоне сейчас, наверное, переполох не хуже, чем в курятнике с забравшейся туда лисой, предполагает Син. В СМИ уже циркулируют наиглупейшие теории заговора с уже привычными и парочкой новых злодеев в роли главного зачинщика.

Син еще нужно заскочить в супермаркет – закупиться по мелочи. В овощном отделе она протягивает руку к упаковке помидоров, но очки предупреждают о пестицидах. Помидоры остаются лежать нетронутыми. Она направляется в отдел с кексами. Очки советуют ей купить кексы в соседнем супермаркете, чтобы сэкономить 30 пенсов. Син возвращает на место тележку для покупок и отправляется к конкурентам.

И действительно, на кексы здесь скидка, а помидоры спелые, сочные и биологически чистые. Ее предубеждения перед очками тают на глазах. Ее изумляет, как быстро и играючи получается управляться с ними. Она с любопытством курсирует по отделам и рассматривает товары со скидками. Очки предлагают ей соответствующие кулинарные рецепты. Когда она делает выбор в пользу сэндвичей с яйцом, очки спрашивают ее, какие ингредиенты у нее есть дома, и предлагают купить недостающие.

Вскоре она стоит на кассе с полной тележкой и размышляет. Как так получилось? Ей ведь нужны были всего-навсего помидоры и кексы. Но, с другой стороны, содержимое тележки ей очень даже пригодится.

За ней собирается очередь. В задумчивости она выкладывает покупки на ленту и достает из сумочки кошелек. Очки советуют ей оформить карту лояльности этого супермаркета и подсчитывают, сколько она сэкономит уже при этой, первой покупке.

«Еще одна карта?» – спрашивает себя Син, глядя в кошелек с уймой таких карт и тут же отвергает эту мысль. Она расплачивается наличными. «Я вам не прозрачный клиент!» – решает она.

– Президент по-прежнему вне себя, – негодует Эрбен.

Перед ним в полном составе сидит команда руководителей американских организаций безопасности. Все они привычны к затяжным заседаниям, но смотрят на Эрбена измученным взглядом.

– Эти выродки опозорили нас на весь мир! А исход мог быть самым трагичным! Вам объяснять не надо, что дроны могли транспортировать кроме камер, – голос его становится резче, когда он продолжает: – Президент хочет знать, почему мы не смогли предвидеть атаку. Он хочет знать, кто эти молодчики. Он требует, чтобы мы схватили их как можно быстрее! Орвил? – обращается он к главе ФБР без лишних политесов.

С большим трудом Эрбен унимает клокочущую в нем ярость, вызванную упоминанием этой группировки горе-активистов. Банда гаечного ключа[13], честное слово!

– Трансляция началась в десять часов тринадцать минут по вашингтонскому времени, – докладывает Орвил.

Эрбена тошнит уже только от одного вида его тупой солдафонской рожи. Хоть что-то полезное произойдет из-за этой акции – смена кадров. Вплоть до самой верхушки.

На большом экране, висящем на стене, Орвил демонстрирует запись, сделанную на тренировочном поле для гольфа.

– В десять часов шестнадцать минут служба безопасности президента была проинформирована…

Синхронное прикладывание ладоней к ушам. Президент и его жена пригибаются.

– Три минуты! – вопит Эрбен. – Если бы эта дрянь была вооружена, у нас не было бы сейчас президента!

– Для этого она должна была быть значительно крупнее и не смогла бы не попасться в наши сети безопасности, – парирует Орвил и продолжает демонстрацию.

– Спустя три минуты телохранители президента доставили его в гараж. К сожалению, в суматохе туда проникли и несколько мелких попутчиков, забравшихся в аэродинамический мешок.

Он останавливает запись и указывает на пять темных пятен, которые отделяются от крон деревьев и пристраиваются за машиной.

– Это пять дронов, которые летят прямо за машиной до самого гаража.

– Незамеченными, – стонет Эрбен и бросает на Орвила испепеляющий взгляд.

– Все происходило слишком быстро, – пытается оправдаться директор ФБР. – Два дрона не только вели запись, но и транспортировали по пять шагающих роботов с камерами, которые они сразу же сбросили, оказавшись в гараже. Эти штуки были размером с тарантула и передвигались молниеносно.

– А что если одна из них была снабжена маленькой дозой смертельного яда и успела распылить его где-нибудь? – негодует Эрбен, до конца не понимая, кто его больше бесит – эти активисты или Орвил. – Этого нельзя было исключать! Президент и его семья убиты! Кадры отвратительной агонии разлетелись бы по всему миру! Это дерьмище развонялось бы хуже, чем 9/11! Оно наглядно показывает, что самый охраняемый человек в мире не может чувствовать себя в безопасности! Эти негодяи вторглись в самое сердце нашей великой нации! Они посеяли ядовитые семена сомнения и похоронили доверие ко всем нашим новейшим мерам безопасности! Никто в этой стране не защищен – вот что они хотели сказать! Кто управлял этими адскими штуковинами? И как?

– Джон? – Шеф ФБР просит своего помощника дать разъяснения и вдогонку поясняет: – Джон руководит расследованием.

Дешевый трюк. С помощью этого человека Орвил надеется усмирить Эрбена.

Эрбен и Джонатан Стем – друзья со студенческой скамьи. В Вашингтоне это каждому известно. В свои тридцать семь Джон тоже молод для занимаемого им поста. Морской котик в прошлом, имеющий множественные ранения и награды, а также научную степень в юриспруденции, он разделяет с Эрбеном одно качество – безжалостную самодисциплину, которой оба обязаны своему взлету. Но вот импозантную внешность не разделяет.

– Зеро, как мы предполагаем, – говорит Джон, слегка картавя. – Через интернет. Сигналы мобильной связи проходили через системы анонимизации. Зеро мог вести управление этими аппаратами с любого смартфона с доступом в интернет из любой части мира. Это плохая новость…

– Но при всем при этом… – прерывает его Эрбен раздраженно.

Президент не может себе позволить такую потерю лица. Если запятнан имидж президента, то и всех ведущих сотрудников его администрации. И его самого.

– …мы прослушиваем весь мир и ничего не знали ни о планах, ни о самой акции в момент начала? Для чего тогда наши секретные службы и их партнеров каждый год нашпиговывают миллиардами?

– Следственные действия включают три аспекта, – пытается Джон вернуть разговор в деловое русло. – Во-первых, дроны. Мы изучаем происхождение и путь каждой отдельной детали, проверяем их на наличие всех классических следов: ДНК, отпечатки пальцев и тому подобное. Кроме этого, мы выясняем, откуда взялись сим-карты и на кого они оформлены.

Он откашлялся.

– Во-вторых, видеострим. Трансляция велась в режиме реального времени на одном из YouTube-каналов, а также на специальном веб-сайте zerospresidentsday.com. Предположительно, для подстраховки на случай, если бы YouTube заблокировал канал во время трансляции. YouTube-канал и веб-сайт были кем-то зарегистрированы. Связанные с ними адреса электронной почты, IP-адреса компьютеров и другие цифровые следы наверняка были заметены или же использовались фальшивые имена, одноразовые ящики электронной почты, однако их идентификацией мы все равно занимаемся.

В-третьих, в течение нескольких лет Зеро опубликовал многочисленные видео и онлайн-руководство по защите личной жизни – The Citizen’s Guerilla Guide to the Surveillance Society. Мы, разумеется, изучаем и их на предмет возможных зацепок.

– О’кей, – говорит Эрбен.

Больше на текущий момент требовать, пожалуй, нечего. Ближний Восток ускользает у них из рук, в Китае замес, русские вдруг снова стали скалить зубы, европейцы вздумали скинуть долговые оковы – ему и без Зеро есть чем заняться.

– Джон, держи меня в курсе, – говорит он, демонстративно игнорируя высокопоставленных боссов за столом.

Не удостоив их прощанием, он показывает им спину.

В крошечной прихожей ее квартиры темно, только из-под двери комнаты Виолы пробивается тусклая полоска света.

– Добрый вечер! Я дома! – громко говорит Син.

В крохотной кухне она ставит пакеты с покупками на стол. Рядом кладет очки.

Только сейчас она замечает, как ее утомил весь этот поток данных. Одновременно она ощущает смешанное чувство из облегчения и грусти утраты, как если бы весь день промучилась на каблуках, а вечером с радостью сняла свои новые шикарные туфли.

– С каких это пор ты носишь очки? – спрашивает Ви из-за спины.

Син поворачивается к ней. Ее дочь уже на полголовы переросла мать.

– Клево! Очочки! – вскрикивает Ви от восторга, еще даже не прикоснувшись к устройству.

«Как она их опознала? Она быстро нашла бы общий язык с Джеффом», – думает Син.

– Откуда они у тебя?

– В редакции выдали.

– Неужели Daily такие продвинутые? Ну да ладно. Можно попробовать?

– Сначала ужин.

Безропотно Ви принимается готовить сэндвичи, а Син исчезает в ванной, чтобы привести себя в порядок.

За ужином Син интересуется, как у Ви прошел день в школе, но Ви думает лишь об очках.

Син рассказывает, как они ей достались.

– Точно, акция Presidents’ Day, – реагирует Ви. – Жуть. Если этих типов сцапают, им крышка.

– Ты знаешь Зеро?

– Не, по крайней мере, до сегодняшнего дня не знала. А теперь можно взять очки?

Син вручает Ви устройство, и та исчезает с ним в своей комнате.

Син с ноутбуком устраивается поудобнее на диване, который занимает почти половину гостиной. Не потому, что диван большой. Но Син теснота не смущает. Тогда, накануне рождения Ви, переезд в эту квартиру означал жизнь с чистого листа. Поскольку она снимает эту квартиру так давно, арендная плата получается очень выгодной. Иначе она не смогла бы себе позволить Лондон.

Она проверяет сообщения новостных агентств. Из Белого дома поступило сухое заявление пресс-службы: «Президент и его семья чувствуют себя хорошо, покушение произошло без применения оружия. ФБР и Министерство национальной безопасности начали поиски террористов».

«Террористов? – удивляется Син. – Ну да. Все, что хотя бы отдаленно напоминает покушение на американскую землю, тут же признается терроризмом. Интересно, что там творится за кулисами?»

Несмотря на то что ни о жертвах, ни об убитых не сообщается, об акции пишут все. На какой бы сайт Син ни зашла, складывается ощущение, что СМИ позабыли о других темах. Реакции варьируют от злорадства и диких теорий до глубочайшего возмущения. Во всех сообщениях лидирует одна фотография: ставшее от паники мордой лицо президента, его широко распахнутые от ужаса глаза, разинутый в вопле рот.

Если целью Зеро было выставить перед общественностью якобы самого могущественного человека в мире в совершенно жалком виде, то им это удалось. «Он им этого не простит», – думает Син, и в ее душе поселяется зародыш беспокойства. Плохи игры с истеричной и оскорбленной сверхдержавой.

Син готовит себе чай и смакует минуты покоя, в которые вода нагревается и закипает. Из комнаты Ви не слышно ни звука. Еще год назад ее это встревожило бы, но за прошедшие месяцы Ви перевоплотилась из Лили Манстер[14] в Златовласку. Раньше Син постучалась бы к ней и спросила, не хочет ли та чаю, чтобы под этим предлогом проконтролировать свою дочь. Страх, что та скатится в трясину депрессии или наркомании, иногда брал верх.

У нее нет больше ощущения, что контроль необходим. После не прекращавшихся несколько лет отвратительных скандалов они не так давно наконец-то наладили контакт, как сказала бы Ви.

Похоже, она поладила сама с собой, считает Син. Жаль, что скоро она съедет, как только окончит школу. С осени Ви намерена изучать право.

С легким вздохом и дымящейся чашкой она возвращается в гостиную.

Есть и хорошее в модернизации редакции Daily – цифровой архив всех опубликованных статей, к которому Син может обратиться теперь и из дома. Она поднимает наиболее свежие статьи по темам слежки, частной жизни и методов работы американских госструктур. Недостатка в них нет. Речь в них идет о разоблачительной платформе Wikileaks, о Брэдли, ныне Чэлси, Мэннинг, американском солдате, который предал огласке преступления армии США в Ираке, и, конечно же, о сделанных Эдвардом Сноуденом разоблачениях глобальной слежки Национального бюро безопасности. Летом 2013 года Син следила за этой проблематикой. Как это часто бывает, в какой-то момент ее внимание переключилось на новую тему, а затем на другую: восстания, гражданские войны, потопы, землетрясения, теракты, экономический кризис.

Кроме этого, она жительница Лондона. Она привычна к наблюдению. Как она может ему воспрепятствовать? В конце концов, остается лишь утешаться тем, что наблюдение гарантирует кое-какой уровень безопасности.

Она стряхивает с себя легкий дискомфорт и концентрируется на работе. В сети она находит парочку репортажей о том, как американские сыщики накрыли членов «Анонимуса» и группировки под названием LulzSec. Стоит раз неосторожно установить соединение с интернетом, делает она вывод, и они тебя сцапали. «Плохи дела у Зеро, – проносится мысль в ее голове, – их тоже поймают». Из следующей статьи о режиссере Лоре Пойтрас, которая доверилась Эдварду Сноудену, она узнает, что те прекрасно поддерживали контакт, оставаясь незамеченными. Большая часть описанных способов шифровки изложена слишком техническим и сложным языком. Понятные ей методы могли бы послужить материалом для написания шпионского детектива, к примеру, хранение аккумулятора сотового телефона в холодильнике. Она делает пару пометок, и набросок статьи готов.

Мне, в мои сорок с небольшим, иногда кажется, что я проснулась в научно-фантастическом романе времен моей юности… Частная жизнь мертва… Мертва ли частная жизнь? … Понятие частной жизни закреплено законодательно уже добрых сто лет… Неужели оно устарело? Или же его теперь недостаточно твердо отстаивают? Чем является сопротивление слежке, как то, что оказали ей Зеро, – закатной вспышкой или начинающимся восстанием? – > Примеры других акций и активистов… Боязнь терроризма – истинная причина тотальной слежки или лишь предлог для контроля и/или спекуляций?