Zero

Она объясняет, почему оказалась здесь.

– На погибшем парне были мои цифровые очки.

– Вам их отдадут, – отвечает мужчина. – Как только криминалисты их изучат.

Син слышит странное жужжание, догадывается, что это вибрирует ее смартфон в сумочке.

Главный редактор.

– С вашей дочерью все в порядке? – спрашивает он.

– Да.

– Отлично! Рад слышать! Есть ли новости с места событий? Конкуренты уже там? Вы могли бы по очкам провести парочку эксклюзивных интервью с полицейскими или вашей дочерью. Мы сейчас же запустим прямой эфир!

– Они перестали работать, – выпутывается Син. – Я больше не могу говорить.

Вот цирк будет, когда он узнает, что на самом деле случилось с очками, думает она.

Она незаметно озирается по сторонам, ищет следы, делает фотографии своим смартфоном. Видит лужи крови. Лин? Или… Адам?

Син нервно глотает. Она задается вопросом, как Ви со своей подружкой угодили в эту историю. И как им выпутаться из этой истории.

Наконец-то Ви закончила.

– Домой хочу, – говорит она голосом изможденного человека.

Эдди тоже закончили допрашивать.

– Здравствуй, Син, – приветствует он ее робко.

Они с Ви друзья с детского сада. Они ходят в одну школу, правда, в разные классы. Для Ви Эдди как брат. Кем является Ви для Эдди, Син уже думает пару месяцев.

Еще одна девочка присоединяется к ним. Ее светлые волосы мокрые от пота, глаза заплаканные. Салли – вспоминает Син. Она пару раз была у них в гостях.

– Не могу до родителей дозвониться, – говорит Салли.

– Поедемте все к нам, – решает Син.

Эдди заглядывает в свой смартфон и стонет:

– Нет, мне нужно домой. У меня дела.

Боковым зрением Син замечает на экране его устройства вереницу сообщений.

– Какие такие дела? – хочет она знать.

– Нужно учиться.

– Учиться? Сейчас? После всего этого?

Он протягивает ей свой сотовый.

Ты должен вернуться домой, чтобы позаниматься, Эдвард: математикой, физикой, географией, саксофоном.

– От кого эти сообщения? От твоей мамы?

– От моего… телефона.

– Телефона? Чушь! Как это телефон может диктовать тебе, что ты должен делать! Пойдемте, едем к нам.

– Но тогда снизятся мои показатели, – жалуется Эдди.

– Что за показатели? – расспрашивает его Син. – У тебя повышенный сахар? Или пониженное давление?

– Забудь, – говорит он и подмигивает.

К ленте подходят коллеги Син, громогласно требуя сведений о происшествии. Син знает некоторых по обличью. Они ее еще не засекли. Она подталкивает Эдди и Ви в противоположном направлении. При этом замечает, что ее дочь тоже впилась взглядом в дисплей своего смартфона, на котором видна куча сообщений. Салли идет за ними. На неохраняемом участке Син ныряет вместе с ними под ленту, и они растворяются в толпе зевак.

* * *

Ви отмечает про себя щедрость, с которой мать решила раскошелиться на такси для поездки домой, ведь такси ей вообще-то не по карману. Вместе с Эдди и Салли она забирается на заднее сиденье машины.

Когда такси трогается, Ви, заикаясь, начинает рассказывать, как все случилось. Об их забавах с цифровыми очками, обнаружении преступника, о звонке Адама в полицию.

Слезы душат ее, мешают говорить.

Пока Эдди и Салли звонят своим матерям, мыслями Ви возвращается к одной и той же сцене: как врач склоняется над Адамом и тут же посреди тротуара констатирует его смерть.

– Мы хотели остановить Адама, – говорит она. – Но он продолжал бежать следом за этим Лином.

– В последнее время он часто упрямился, – замечает Салли, всхлипывая. – Ему никто был не указ.

– Ему нужно было многое наверстать, – добавила Ви.

– Что ты хочешь сказать? – спрашивает ее мать.

– Еще несколько месяцев назад Адам был безнадежным лузером, – рассказывает Салли. – Но потом стал по-настоящему крутым.

– Может быть, он хотел заснять работу полиции, – пытается придумать объяснение Эдди.

– А вместо этого погиб у всех на глазах в интернете, – стонет Ви и чувствует, что уже не может сдерживать слезы. – Мы следили за ним со своих смартфонов. Если он открыл трансляцию для любого желающего, то сейчас ее, наверное, показывают по всем новостям.

Ви чувствует на себе испытующий взгляд матери. И отворачивается. Она напряжено смотрит из окна автомобиля, за которым тянутся серые лондонские улицы.

– Э-э-э-эх! – кричит Генри, прицеливается и спускает крючок.

* * *

В ста метрах от него в пыль разлетается тарелочка для стрельбы. Вместо пиджака на нем жилет на тонкой подкладке с кожаной вставкой на левом плече.

– Э-э-э-эх!

Следующая тарелочка разлетается в дребезги.

На холме за стрельбищем появляется человек, которого он ждет. Генри снимает защитные наушники и очки, кладет ружье в локтевой сгиб и приветствует его кивком головы.

Джоаким Пруст когда-то был телохранителем Генри, сегодня он начальник глобального концерна безопасности, который под его руководством вырос из группы личной безопасности Генри. Он выше Генри на голову; ровные, как у патриция, черты лица выдают в нем бывшего солдата из элитного взвода.

В поместье, всего в часе полета на вертолете от Манхэттена, Генри погружается в полную безмятежность. Пусть даже Джоакиму из-за событий во время Президентского дня придется пересмотреть меры безопасности.

Только его Генри полностью посвятил в проект Freemee. С самого начала он знал, что это вложение ему придется защищать всеми силами и средствами. Как только Freemee раскроет свой потенциал, различные стороны проявят к нему страстный интерес, не меньше, чем многочисленные недоброжелатели. Чтобы гарантировать себе преданность Джоакима, Генри даже передал ему два процента негласного участия во Freemee, не поставив в известность Карла. Об эксперименте он ему тоже рассказал, когда начались непрогнозируемые смертельные случаи, которые надлежало сохранить в тайне.

Джоаким не любит долгих вступлений.

– Речь идет о друге покойного Адама Денхама, Эдди Брикле, и о британской журналистке, я полагаю.

– В первую очередь, – отвечает Генри. – Ваши программы даже меня встревожили. При этом оба они выглядят такими же безобидными, как и остальные. Но если алгоритмы бьют тревогу…

– Эти системы похожи на те, что мы в EmerSec уже много лет используем для борьбы с преступностью и терроризмом или же для их предотвращения. Ты знаешь, насколько они надежны. Бриклем через Freemee управляет Карл, за ним приглядываем и мы. Над Бонсант мы тоже работаем.

– Мне не хотелось бы повторения случая с Йожефом, – говорит Генри.

– Никому не хотелось бы, – отвечает Джоаким. – Пока повода для прямого вмешательства нет. Вопрос с Йожефом пришлось решать оперативно, потому что алгоритмы посчитали, что он откроет рот с более чем девяностопроцентной вероятностью. По Бриклю и Бонсант вероятность меньше двадцати процентов.

– А что, если она наступит?

– Если Брикль или Бонсант на самом деле наткнутся на три тысячи трупов, мы задействуем одно за одним обычные средства воздействия. Сначала отвлечение внимания. Если этого будет недостаточно, мы предложим им пакет акций Freemee, с которым они разбогатеют.

– Значит, попытаемся их подкупить? – резюмирует Генри.

– Да. Устранение рассматриваем только в случае крайней необходимости или крайней выгоды. Всегда есть риск привлечь внимание.

– С этими ясно. Еще кто-нибудь?

– Я бы не сказал. Один тип в Торонто, двое в Л.А., двое в Берлине и одна в Сиднее не дотягивают и до трех процентов. Они фантазируют в блогах и статьях. Без каких-либо фактов. Не опаснее прочих любителей теорий заговора. Доказательства никто не собрал. До сих пор мы не наткнулись ни на одного, кто хотя бы попытался это сделать.

Генри заряжает ружье.

– Замечательно.

Он снова надевает защитные наушники и очки, кивком прощается с Джоакимом, отворачивается и вскидывает ружье.

– Э-э-э-эх!

Дети помогают Син убирать со стола тарелки с остатками пасты. Из кухни еще не успевает выветриться такой уютный запах спагетти под соусом болоньез, как в дверь звонят.

Анни Брикль сжимает Син в дружеских объятиях, затем влетает в гостиную. Эдди ловко уворачивается от попыток обеспокоенной матери притянуть его к себе. Она прямо с работы – из маленького магазина одежды и с радостью соглашается на предложенную Син чашку чая. Они подруги еще с тех пор, когда приводили детей гулять на игровую площадку. Отец Эдди бросил Анни на два года позже, чем отец Ви – Син. Тот слинял чуть ли не сразу после рождения дочери. К счастью.

Анни загоняет детей обратно в кухню, плюхается на стул и требует, чтобы ей все еще раз пересказали. Сейчас троица повествует обстоятельнее, чем в такси. Шок позади, Син замечает, что Ви и ее друзей распирает гремучая смесь из горя и злобы.

Эдди дает девочкам выговориться, а сам тем временем читает сообщение в своем телефоне, которое, по всей видимости, его не радует. Вскоре Ви обрывает свой рассказ и заглядывает в свой смартфон. Затем раздраженно что-то на нем набирает. Син нервирует эта неучтивость – дети отдают предпочтение общению с гаджетами, а не с людьми, с которыми только что разговаривали. Она только собирается сделать им замечание, как и ее телефон напоминает о себе, вернее, коллега из конкурирующего СМИ, судя по номеру. Син выходит в прихожую и отвечает на звонок.

– Твоя дочь была в центре событий! – говорит он, едва поздоровавшись. – И каково это осознавать? Тебя совесть не мучает?

Вообще-то она не считает этого человека совсем уж мерзким, скорее наоборот. Если бы он только всякий раз не подчеркивал, что состоит в счастливом браке, она вполне могла бы относиться к нему с симпатией. Но этот его вопрос ее взбесил.

– С чего это? – наезжает она на него.

– Из-за того, что твоя дочка замешана в таких делах.

– В каких делах?

– Без комментариев, значит?

– Разумеется, – отвечает она и завершает разговор.

Мыслями она возвращается на место преступления. Была ли она там замечена кем-то из коллег? Или полиция назвала им фамилию Ви? Она собирается вернуться на кухню, как звонят в дверь. Думая, что это мать Салли, она открывает. Вместо женщины на пороге стоят двое мужчин, один держит у лица маленькую видеокамеру.

– Привет, Синтия, – блеет другой. – Мы к тебе за эксклюзивчиком! Дочка дома?

– Ты вообще в курсе, что творит твоя недоросль, – скалит зубы тот, что с камерой. – Нам бы очень хотелось с ней пообщаться.

Син знает их. Коллеги из двух мерзких бульварных газетенок. Она толкает дверь, но один успел просунуть ногу в зазор.

– И с тобой, как только кончим. Ты считаешь себя матерью-кукушкой, как утверждает Зеро в своем сюжете об Адаме Денхаме?

Мать-кукушка?

– Что еще за сюжет?

– Она его еще не видела, – говорит один.

– Очевидно, что нет, – блеет другой козлиным голосом.

– Ну так, кто первый – мать или дочка?

С фразой «валите отсюда» она захлопывает дверь. Истошный вопль боли, с которым один из типов хватается за ногу там, за дверью, немного искупает ее унижения.

– Стервятники, – шипит она и прислоняется спиной к двери.

– Они твои коллеги, – напоминает ей Ви, которая вместе с остальными вышла в прихожую. – Ты думаешь, что так легко отделаешься от них?

Снаружи раздаются крики и удары кулаков в дверь.

– Черт… – ругается Син. – Они возьмут нас на измор. И это, скорее всего, лишь начало. О каком видео говорил этот ублюдок?

Эдди протягивает ей свой смартфон.

– Полагаю, об этом.

* * *

Удивительно многоликий Зеро переходит из одного изображения камеры уличного наблюдения на Мэр-стрит в другое, как будто ведет репортаж из гущи событий.

– Вот мы и доигрались, – говорит Зеро. – Сегодня в Лондоне застрелили двух человек, еще нескольких ранили из-за того, что заскучавший подросток решил сыграть в охотника за головами.

Фоновая картинка замирает, а Зеро продолжает по ней шагать и подходит к… Адаму Денхаму!

– Новомодными цифровыми очочками он сканировал прохожих, – объясняет Зеро, в то время как фоновая картинка меняется на кадры с перспективы пешехода, окруженного толпой прохожих.

Син понимает, что это съемка через ее очки на носу Адама. В кадре появляются Ви и Эдди!

– Дерьмо! – вырывается у Ви. – Это же мы.

– И все это он транслировал через свой профиль во Freemee, – продолжает Зеро. – Эй, родители! Вы в курсе, что вытворяют ваши недоросли? – кричит он, а синий четырехугольник обрамляет лицо мужчины в бейсболке.

Вместе с цветным квадратом включается ориентировка с фотографией:

Разыскивается

Лин, Тревор

Лондон

Дата рождения: 17.04.1988

Преступления: грабеж, кража, тяжкое телесное повреждение

Больше <

– Словно бес его попутал, паренек засек преступника. И, не удосужившись узнать о нем побольше – предъявлено ли ему обвинение, объявлен ли он виновным, в бегах ли он, – он пускается преследовать его. Крупно не повезло. Ведь этой слежки он не переживет.

Кадры несутся в ускоренном воспроизведении до момента, когда Лин достает пистолет и целится в преследователя. На этом запись останавливается. Милостиво.

– Что заставило этого мальчика играть в горе-шерифа? Любопытство или порочное желание приковать к себе побольше внимания? В итоге ему это удалось, – говорит Зеро на этот раз в образе старика и продолжает своим баюкающим речитативом: – Но молодого человека не в чем упрекнуть. В конце концов, все вокруг охотятся за головами. Банки, кредитные компании, супермаркеты, производители автомобилей, одежды – все. Поисковики, так себя называют некоторые интернет-гиганты.

На мгновение Син узнает в Зеро черты лица директора Google, затем он перевоплощается в хозяина Facebook.

– Facebook’ом – книгой лиц зовет себя другой такой исполин, – объясняет Зеро и продолжает свои метаморфозы. – У них тоже есть проблемы и скандалы. Но, несмотря на это, миллиарды пользователей. Ведь даже туалетному ершику известно: жрать надо говно, ведь миллионы мух не могут ошибаться! – Зеро на мгновение замолкает, а затем разражается бранью: – Вот и жрите это говно! Каждый из вас! Ты! Да, ты, кто смотрит это видео! Тебе же насрать, что они про тебя знают и что сделают с этим знанием! Но горе! Грядет беда! Вот тогда ты запричитаешь: «Да как такое могло произойти? Кто им дал право? Я же не знал!» Вранье! Ты предпочел не знать! Пока интернет-концерны заманивают тебя никому не нужными выгодами, ты на их стороне! Главное, чтобы тебе было удобно! И как долго вы намерены пребывать в ложном спокойствии? Воспротивьтесь! Меня вам не поймать, цифровая олигархия! Моя душа не продается! Кстати, я считаю, что цифровых спрутов надо мочить.

* * *

«Эй, родители! Вы в курсе, что вытворяют ваши недоросли?»

У Син перехватывает дыхание. Так вот что имели в виду те отморозки! Теперь кто угодно на этой планете может узнать, что на этом видео ее дочь!

– Дерьмо, – замечает Эдди. – Мы попали в видео Зеро…

– Следи за языком, молодой человек! – напоминает ему мать. – Кто такой этот Зеро?

– Мам! – стонет Эдди.

Прежде чем кто-либо успел бы ответить на вопрос Анни, снова звонит сотовый Син. Номер ей знаком.

– Привет, Синтия, – говорит Энтони. – Как дела у твой дочки? Что за история? Ты уже что-нибудь сочинила? Или сняла видео? Интервью с дочерью? Эксклюзивно для Daily?

Не проронив ни слова, она нажимает на кнопку «закончить».

«Про ваше поведение я бы сочинила историю!»

Почти в одну секунду звонят телефоны Эдди и Салли.

– Не отвечайте, – предостерегает их Син.

Снаружи хулиганы снова взялись колотить в дверь, выкрикивая имя Син. Она поднимает плечи.

– Простите. Я должна извиниться за моих коллег.

– Это ты нас прости, – возражает Ви и добавляет беспомощно: – Это видео… Мы не представляли себе, что так получится.

Син с трудом сдерживается от замечания по поводу использования устройств и приложений. Вместо этого она утешает Ви:

– Кто же знал. Лучше отправляйтесь все в гостиную.

Шум на площадке перед дверью нарастает, Син кажется, что голосов стало больше. Посмотрев в глазок, она убеждается в опасениях.

– Великолепно. Теперь их там пятеро.

– Боже мой, – стонет мать Эдди. – Они нас осадили? Как нам пройти мимо них? Ты можешь с ними поговорить как коллега с коллегами?

– Не сработает. Им нужна горячая новость.

На ее сотовом снова высвечивается номер Энтони. Син игнорирует вызов.

– Может, вызвать полицию?

– Когда они услышат, что я тоже журналистка, они только обхохочутся.

– Значит, нам отсюда не выбраться?

– Почему же? – замечает Эдди.

Он скрючился над своим смартфоном и, поспешно набирая на нем сообщения, пролистывает страницы.

– У твоих эктаппов есть совет? – спрашивает Салли, точно так же ковыряющаяся в своем смартфоне. – Может быть, есть отдельный эктапп для таких ситуаций. Для PR-служб, например. Почему нам не пришло предупреждение?

– Мне только что пришло, – отвечает Эдди. – А ты думаешь, я не догадался проверить?

– Мне тоже, – подтверждает Ви. – У нас даже показатели выросли из-за популярности.

– Очуметь! – вырывается у Салли возглас восторга.

Син абсолютно не понимает, о чем ее дочь говорит с друзьями.

– Чем вы таким, черт побери, заняты? – спрашивает мать Эдди.

– Следи за языком, молодая особа, – дразнит ее Эдди, не отрывая взгляда от дисплея.

– Народ, – вмешивается Ви, – эктапп нам совсем ни к чему! Они хотят наших комментариев? Так пусть получат. Разве сегодня есть необходимость в журналистах, чтобы дать комментарий?

Великолепно, собственная дочь лишает меня работы.

– Значит, поступим вот как… – начинает инструктаж Ви.

Согласившись с ее планом, все напротив двери с сотовыми наготове. Дверь закрыта на цепочку и откроется лишь на сантиметр.

По команде Ви Син открывает дверь. Снаружи репортеры наперебой выкрикивают вопросы. Изнутри все шестеро узников высовывают свои телефоны через узкую щель и разом включают запись.

Дурное настроение Карла отравляет атмосферу в конференц-зале, как неприятный запах. Второй раз за день Уилл созывает свой отряд.

– Теперь еще и эти, – злится Карл, указывая на последнее видео Зеро, идущее по видеопанели. – Бесят. Кем они себя возомнили? Савонаролой? Говардом Билом?

– Кто такой Саворанола? – слышит Уилл шепотом заданный вопрос.

Он дает слово Элис. Лишь на ее профессионализм он может полностью положиться в этой щекотливой ситуации.

– Давайте посмотрим на положительные аспекты акции, – говорит Элис. – Петр.

Глава отдела статистики объясняет:

– Как и было предсказано, новостное освещение событий в Лондоне за прошедшие несколько часов нам лишь пошло на пользу. Мы видим солидный прирост, особенно на восточноевропейских рынках, – эффект Ньютауна. То же самое и с критикой от Зеро. Ее мы измерили точно, – он открывает график с разноцветными линиями. – Есть явная корреляция между увеличением числа зрителей Зеро и приростом числа наших пользователей. Со вчерашней акции к Президентскому дню оба показателя взлетели. Только за прошедшие двадцать четыре часа у нас одиннадцать миллионов новых пользователей! Такого эффекта не давало ни одно маркетинговое мероприятие. Видео Зеро с критикой Freemee абсолютно достоверно подпитывают нашу клиентскую базу.

– Про нас там тоже что-то есть? – спрашивает Карл возмущенно. – В чем они нас обвиняют?

– Агентство социальных рейтингов, манипулирование сознанием, стандартный набор упреков.

– Они нас критикуют, но нам это выгодно? – спрашивает Карл.

– Снова эффект Ньютауна, – говорит Элис.

– К счастью, они этого не знают, – смеется Уилл. – Иначе они этого не сделали бы.

– Или им все равно.

– В любом случае популярность Зеро очень скоро угаснет, если они не продолжат подливать масла в огонь. – Петр демонстрирует кривую, которая после резкого подъема так же резко идет вниз. – Таким, вероятно, будет их развитие.

– Печально, – сожалеет Уилл. – Популярность Зеро спадет. И чем меньше пользователей будут просматривать их ролики, тем меньше будет их позитивный эффект для нас.

– Верно, – подтверждает Элис. – Вообще-то нам стоило бы приложить все усилия, чтобы сохранить популярность Зеро.

Она дает остальным время переварить эту мысль, прежде чем продолжить:

– У меня есть идея.

– Зеро считает нас злодеями, а ты собираешься ему помогать? – спрашивает Карл.

– Ты видел цифры Петра? – отвечает она.

Карл кивает головой.

– Хорошо, и как ты это хочешь обставить?

– Истерическое освещение новостей о Зеро ясно дает понять: охота за головами восхищает зрителей! Тем более когда жертва раскалывает аудиторию. Только вспомните об охоте на Эдварда Сноудена. Дозированные новостные вбросы. Загадки про то, где он найдет убежище, что с ним будет дальше. За его историей угадывалась рука сценариста.

– Тема наскучит через пару дней, – возражает Уилл.

– Тему можно долго вываривать, подогревая интерес к ней периодически, – парирует Элис. – Любой сериал строится на этом принципе.

Она проворно набирает что-то на своем смартфоне, выводит на экран киноафишу: «Беглец».

– Старый фильм из девяностых. Базируется на еще более старом ТВ-сериале из шестидесятых. Если вы еще не забыли, что такое телевидение, – шутит она и получает в награду несколько смешков.

Уилл ощущает себя стариком.

– В сериале, как и в фильме, главного героя, врача, разыскивают из-за подозрения в убийстве жены, хотя он невиновен. За сериалом зрители следили четыре года. Четыре года! Просто смотрели, как за этим типом охотятся полицейские! – продолжает Элис.

– И ты хочешь инсценировать похожую историю, но времен интернета? – спрашивает Уилл недоверчиво.

– У нас для этого есть все компоненты. Самый могущественный политик мира в ярости охотится за Зеро. Вместе с тем Зеро симпатизируют массы, потому что он выступает против вездесущей слежки.

– За головой Зеро или за головами? – требует деталей Уилл.

– Наверное, заголовами, – отвечает Элис. – Сколько человек прячутся за маской, неизвестно.

– Сверхсилачи преследуют слабака, – размышляет Уилл, проникаясь идеей Элис. – «Враг государства», «Бегущий человек» и «V – значит вендетта» выстрелили благодаря этому сюжету.

– И многие другие, – добавляет Элис. – Эта охота будет супернеоднозначной. Защитники данных и поборники приватности завопят по всему миру, политики всех мастей примкнут к ним. Какой будет пиар! Одни ринутся искать Зеро. Другие будут Зеро помогать. Дуэль между охотником и жертвой превратится в поле брани сторонников разных мировоззрений. Грандиозное кино – только в реальности!

– Если только ребята из ФБР первыми до них не доберутся…

– Наша задача не в том, чтобы их поймать. А в том, чтобы искать! Чем дольше будет длиться поиск, тем лучше для нас! Правда, он должен быть заметен.

– В этом деле есть одна загвоздка, – не соглашается Уилл. – Из-за этих поисков ополчатся на нас. Симпатии всегда на стороне слабых.

– Все зависит от того, в какую сторону мы направим сюжет, – объясняет Элис. – У нас в США многие считают Челси Мэннинг и Эдварда Сноудена предателями. Но это не наше дело. Все, чего мы хотим, – увеличение популярности Зеро, потому что она дает нам пользователей. Но ты, разумеется, прав: охоту мы поручим кому-нибудь другому.

– И кому же? – спрашивает Уилл.

Он обводит взглядом собравшихся, чтобы найти ответ.

Никто не отвечает, только Карл постукивает указательным пальцем по сжатым губам, глубоко задумавшись. Наконец, он говорит:

– Дай-ка я немного изменю один наш поисковый алгоритм.

Со своим планшетом он садится за стол Уилла и принимается с бешеной скоростью печатать.

– Посмотрим, кто лучше всего подходит на эту роль, – приговаривает он. – Нам нужно убойное СМИ с пробивной личностью. Она должна работать глобально, суметь выстроить мост с нашей целевой аудиторией на ближайшие месяцы, уверенно управляться с информационными потоками. Чем она известнее, тем лучше, – перечисляет он параметры. – Кроме этого, с ней должно быть просто связаться. И у нее должен быть мотив разыскать Зеро.

– Это понимать как согласие? – спрашивает Элис.

Уилл не уверен, всерьез ли принимает Карл предложение Элис или шутит. Сам он пошел бы более традиционным путем, но его возбуждает идея предоставить Элис больше свободы действий. Эта женщина обладает потенциалом, вне всяких сомнений.

Карл, как одержимый, продолжает колдовать над планшетом.

– Итак, – наконец объявляет он, завершая работу энергичным нажатием на экран, и обводит взглядом присутствующих. – Есть у меня кое-кто.

* * *

Син нравится фотография ее коллег на лестничной площадке. Как они с озверелыми мордами в ответ на схватившую их камеру телефона выставляют вперед, словно оружие, свои камеры и микрофоны! Но также Син обескураживает дерзость, с которой ее дочь опубликовала это изображение во всех своих социальных сетях. Снабдив его текстом крупным шрифтом.