– Нет уж, позвольте! – восклицаю я. – Объясните мне, что здесь происходит?
Он заговорщицки приставляет палец к губам и направляется к самой груде развалин. Я пожимаю плечами и безропотно тащусь за ним. Узкая тропинки ведет в глубь разрушенного храма и обрывается возле небольшой кузницы под открытым небом, примостившейся прямо на краю пропасти, в глубине которой плывут облака. Человек оборачивается ко мне и тихо произносит:
– Добро пожаловать на Олимп.
– Да что это все значит? – уже в который раз восклицаю я возмущенно. – Все здесь ведут себя так, как будто им до меня и дела нет.
– Совершенно верно, – отвечает мой хромой олимпиец. – У титанов полным полно своих забот. Вряд ли они будут еще заботиться о тебе.
– Но почему я ни у кого не вызываю здесь особой радости? У меня возникает чувство, как будто я залетел не туда, куда нужно, в какие-то чужие края.
– Ты вернулся домой, но все здесь изменилось.
– Ничего не понимаю.
– Последнее время бессмертная Обитель богов совсем оскудела. Многие боги спустились на землю, потому что там рай по сравнению с этим местом. С Олимпа уже давно слетело его былое величие. Здесь нет теплых сортиров, горячего отопления, телевизоров, телефонов, лифтов и машин. Я сам недавно вернулся с земли. Во время моей последней реинкарнации я там занимался техническими изобретениями. Когда же я вернулся на Олимп, его уже захватили титаны. Никто не знает, где сейчас скрывается Зевс.
– Так вы – бог Гефест?
– Он самый.
– И что вы здесь делаете?
– Ремонтирую военную технику, – и Гефест показал на стальные машины, стоящие невдалеке и ощетинившиеся жерлами пушек.
– Что это?
– Их железные роботы-циклопы и сто пушечные исполины гекатонхейры.
– Грозное оружие, – заметил я.
– Куда там, – развел руками Гефест. – Зевс при помощи своих молний разделается с ними за пять минут.
Хромой кузнец не успел договорить, за грудой Щебня послышались легкие шаги. Гефест, приложив палец к губам, шепнул мне:
– О нашем разговоре – ни звука. И никому не открывайся, кто ты есть на самом деле. Пусть титаны принимают тебя за своего.
Из-за расколотой лестничной балюстрады храма появился титан Эпиметей. Он уверенной походкой направлялся к нам. Подойдя ко мне, он без лишних преамбул заявил:
– Я тебя повсюду ищу, куда ты пропал? Мне нужно объяснить тебе твои обязанности.
И я подумал, что всюду первым делом мне говорят об обязанностях, но не о моих правах.
Не вдаваясь в комментарии, он повернулся и, как ни в чем не бывало, пошел прочь в полной уверенности, что я следую за ним. Кузнец кивнул мне головой, и я понял, что должен подчиниться. Я помахал рукой Гефесту и устремился вслед за моим не очень приветливым сопровождающим. Когда мы вышли из руин храма, титан мне сказал:
– Советую чисто по-дружески избегать подобных знакомств. Ты здесь человек новый, многого не знаешь, с первых шагов можешь нарваться на крупные неприятности. Этих бывших богов мы терпим только за их профессионализм.
Он покосился на мой золотой кубок и продолжил:
– А вот кубок советую, как можно быстрее, вернуть в Совет титанов. Ты можешь отдать его мне, а я им передам, а то ненароком у тебя его сопрут.
– Неужели здесь, на Олимпе, может произойти такое? – удивился я.
– Не обольщайся, люди – везде люди, никому не стоит особо доверять, – снисходительно заметил он.
После того, как я передал золотой кубок, мой сопровождающий подобрел и заметил:
– Как чемпиону Олимпийских игр, Совет титанов решил предоставить тебе хижину и небольшой надел земли на северном склоне Олимпа.
Должен сказать, что там не очень хорошая земля, иначе говоря, сплошные камни, кроме плевел, вряд ли когда-либо что-то там росло. Иногда с земли ветром приносит семена, но от недостатка солнца они там не всходят.
– И что я буду делать?
– Пахать землю.
– Но я не умею.
– Научим. Так ты сможешь зарабатывать себе на хлеб.
Я пожал плечами, не зная, что делать, благодарить его или возражать ему.
Чтобы изменить тему нашего разговора, я спросил:
– Скучаете по своей жене?
Глаза моего сопровождающего оживились:
– Не так чтобы очень, но я захватил с собой закрытый сосуд Пандоры, в котором хранилась надежда на лучшую жизнь, и выпустил ее здесь на волю.
– И каков же результат? – заинтересовался я.
– Потрясающий. Никогда еще олимпийцы не имели такого энтузиазма и надежды на лучшую жизнь.
– Неужели они обрели счастье? – удивился я.
– Не знаю, можно ли это назвать счастьем, но последнее время жалоб на жизнь не поступало.
Вскоре мы подошли к хижине, нависшей над пропастью, моему будущему жилищу.
– Это та самая хижина, в которую боги поместили на Олимпе первого человека, – объяснил мне титан. – Гомер умер от истощения, и сейчас где-то на земле после его реинкарнации живет величайший поэт настоящего времени и, может быть, в ус себе не дует, не подозревает, сердечный, что в нем таятся такие гениальные задатки, с помощью которых он может открыть новую эру в стихосложении на земле.
Весь северный склон Олимпа был застроен жалкими хижинами бессмертных поэтов и философов прошлых времен. Время от времени они покидали их, спускаясь на землю то в форме реинкарнации, то в виде вдохновения. На голом каменистом склоне горы недалеко от хижины, где предстояло мне поселиться, росло квадратное дерево.
– Что это за дерево? – спросил я у моего сопровождающего.
– Дерево как дерево, ничего особенного, – ответил он, пожав плечами. – Впрочем, если тебя это интересует, спроси у своего соседа, с которым вас разделяет вон та межа, на которой стоит дерево. Его зовут Геродот, один из первых историков. Ты, возможно, о нем раньше слышал. Он-то уж наверняка расскажет тебе разные побасенки, связанные с историей этого дерева.
– Как? – удивился я. – Весь мой участок за– . ключей между моей хижиной и этим деревом, но здесь будет не более трех локтей, что же можно вырастить на таком клочке земли?
