Философия духовной военной мысли. Том 2

За этой часто противоречивой информацией – судьбы сотен тысяч людей. Им уже в ближайшие месяцы и дни предстоит участвовать в крупнейшем за последние десятилетия преобразовании армии. Одних будут увольнять, других передислоцировать в иные гарнизоны. Жены военных лишатся работы, дети – привычных школ и т.п. По официальным данным Министерства обороны, очередь безквартирных офицеров и прапорщиков в войсках увеличится на 50 тыс. человек (по данным Общественной палаты на середину 2008 года очередь насчитывала 129 тыс. семей). "Неприкаянными" из числа подлежащих "оптимизации" остаются более 117,5 тыс. офицеров (в том числе 60,3 тыс. – с выслугой 20 и более лет и правом на пенсию, а 57,2 тыс. – без пенсии, но с правом на жилье) [10].

Таким образом, почти треть увольняемых – младшие офицеры, наименее защищенные в социальном плане. Они уйдут на гражданку без военной пенсии, так как не имеют 20-летней выслуги. Реальное получение жилплощади также весьма проблематично. Что их ждет после 2012 года, никто четко ответить не может. Словом, перемены в судьбах служивых людей и их семей неизбежны. И в который раз напрашивается вопрос: почему спешим, насколько целесообразно такое реформирование?

Заместитель председателя комитета Госдумы по обороне М.Бабич утверждает, что "невозможно утверждать новый облик армии, не приняв новую военную доктрину и без разработки целого ряда военно-политических документов, вытекающих из нее. Многие направления реформы пока не имеют под собой нормативной базы и финансового обеспечения.

Таким образом, подход к реформе и игнорирование ее возможных социальных последствий, вызывают серьезные опасения. Исследования показывают, что офицерский корпус, включая его высший эшелон, настроен в целом негативно. Офицеры гадают, кого оставят служить, кого уволят, а кто останется на прежнем месте уже без погон. Существуют реальные опасения, что не все увольняемые получат полагающееся им жилье. Неясность перспективы явно демотивируют офицеров, следствием чего становится снижение уровня боевой подготовки и дисциплины. Есть риск, что сотни тысяч деятельных и решительных мужчин пополнят ряды безработных, усиливая социальную напряженность. Реформу, вероятно, уже нельзя откладывать – слишком много времени упущено. Однако в кризисный период преобразования должны проводиться особенно аккуратно, с максимальной заботой о сотнях тысяч людей, отдавших свои лучшие годы службе Родине.

Не смотря на ряд проблем сегодня можно констатировать, что лучшие духовные качества российского офицера не поблекли и не затерялись в мировой истории. Нынешние офицеры являют собой ярчайшие примеры служения Отечеству, отдавая ему без остатка самое себя и ничего, по сути, не требуя взамен. Удивительно современно звучат сегодня слова генерала А.И. Деникина, сказанные им на первом офицерском съезде в мае 1917 года: "… наш офицер сквозь бедную трудовую жизнь свою донес,… как яркий светильник – жажду подвига. Пусть же сквозь эти стены услышат мой призыв и строители новой государственной жизни: "Берегите офицера!" Ибо от века и доныне он стоит верно, и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть".

Новую армию можно создать только на проверенных временем заветах лучших представителей русского офицерства, при их духовной поддержке и водительстве.

В Русской армии всегда существовало единство взглядов офицеров по ряду принципиально важных позиций, которые касались вопросов чести, долга, товарищества и достоинства офицерского звания. Когда-то в старину офицеров называли "белая кость", подразумевая под этим чистую совесть и незапятнанную честь, которые были для офицера превыше всего.

Исследование, проведенное в вузах и частях Приволжско-Уральского военного округа (было опрошено более восемьсот человек), позволяет сделать вывод о том, что в офицерской и курсантской среде не сформировано понимание того, что такое офицерская честь, какими средствами она формируется. Более трети опрошенных курсантов не смогли ответить, что называется офицерской честью, не назвали ни одной традиции современного российского офицерства. В то же время, определяя приоритетные средства по формированию чести, респонденты выделили в нисходящей последовательности деятельность в этой сфере органов государственной власти, работу общественных организаций, научные исследования, посвященные данной проблематике, и творчество представителей литературы и искусства. По активности своего воздействия источники информированности офицеров и курсантов об офицерской чести ранжируются следующим образом: литература и искусство 85%; пример старших товарищей – 26%; знания, получаемые в военном училище – 21%; семейные традиции – 10%; информация из СМИ – 7% (общая сумма не равна 100%, так как по методике опроса можно было выделить более одного источника информации). Как показывает анализ, история отечественной офицерской корпорации для многих будущих офицеров остается тайной за семью печатями.

Эти данные подтверждаются результатами социологических опросов, проводимых Центром военно-социологических и психологических исследований Вооруженных Сил Российской Федерации [11]. Согласно этим исследованиям, 60% опрошенных офицеров не знают героических традиций русской армии (при этом 90% из этого числа хотели бы их знать), Основным источником получения знаний о традициях 36% опрошенных считают периодическую печать, 28% телевидение; 27% – выставки и исторические музеи, и только 5% называют информационным источником научные журналы и монографии [12].

Кого же можно назвать "человеком чести"? Определения слова "честь" можно встретить во многих орфографических, толковых и энциклопедических словарях. В толковом словаре Даля, например, мы находим следующее объяснение: "Честь – внутреннее, нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть (Человек, незапятнанной чести). Петр I понимал офицерскую честь как служение Отечеству: "В службе – честь!"

Военный историк Советского периода Д.А. Волкогонов дает следующее определение: "Честь офицера – это выражения сознания им своего достоинства и готовности к выполнению воинского долга перед обществом" [13]. Подводя итог вышесказанному, мы делаем вывод, что офицерская честь состоит из личного достоинства офицера, внутреннего благородства, честности, истинного честолюбия. Честь офицера – это глубокое чувство долга, гордость за свою профессию, уважение законов государства и т.д. Воинская честь во все времена составляла важнейшее духовное качество офицера. Понятие чести восходит к истории Российской империи, когда офицеры представляли собой особое сословие и являлись носителями воинской чести. Обладать честью, в дореволюционной России, было признано необходимостью для офицерского звания. Неукоснительно следовать девизу "Жизнь – Отечеству, честь – никому!" – являлось основным нравственным принципом в офицерской среде. В дореволюционной России офицерский корпус считался одной из самых привилегированных групп населения. Традиционно связанные с этой профессией представления о чести, достоинстве, благородстве обеспечивали высокий престиж офицера в русском обществе. Лучшие многовековые традиции русского воинства, их уникальные духовные ценности, единое мировоззрение офицерской корпорации нашли свое отражение в "Кодексе Чести русского офицера", который вырабатывался на протяжении 3-х столетий и являлся по сути дела сводом моральных и этических норм. Воинская честь в Кодексе определялась как "внутреннее достоинство, верность, доблесть, благородство души, чистая совесть, почет и уважение".

Известный военный писатель и публицист XIX в., генерал-майор М.С. Галкин, в частности, отмечал: "Честь – святыня офицера, она высшее благо, которое он обязан хранить и держать в чистоте. Честь – его награда в счастье и утешение в горе… Честь не терпит и не выносит никакого пятна" [14]. Кадровый военный при любых обстоятельствах должен был сохранять свое личное достоинство как составляющую достоинства своего звания. "Чувство чести требует, чтобы офицер во всех случаях умел поддержать достоинство своего звания на той высоте, на которой должно находиться достоинство этого класса общества, несущего на себе священную обязанность защищать престол и отечество" [15]. Кодекс Чести признавал священным долгом для каждого офицера сохранять свое достоинство и доброе имя: "она (честь) является главной драгоценностью для офицера, священный долг которого сохранять ее в чистоте и безупречности" [16]. Чувство собственного достоинства ничего общего не имело с чванством, заносчивостью или чувством превосходства над гражданским населением. "Напротив, офицер должен оказывать уважение всякому званию и вести себя с одинаковым достоинством со всеми классами общества, причем в отношении людей, стоящих ниже его по образованию, не должен опускаться до уровня их нравов, а напротив, стараться поднять их до собственной высоты" [17]. В кодексе чести отмечалось, что офицер "есть благородный защитник Отечества, имя честное, звание высочайшее". По словам современников и военных историков [18], без преувеличения можно сказать, что рыцарские благородные сердца, бесконечно любящие Родину, бились в груди не только великих наших прославленных полководцев, но и абсолютного большинства офицеров Российской императорской армии.

Русский офицер всегда и во всем обязан был представлять собой образец честности и порядочности. Фраза "даю слово офицера" считалось сильнейшим моральным обязательством, и нарушить данное слово – значило раз и навсегда погубить свою репутацию. "Верность слову, не только клятве, всегда отличала офицера. Измена слову, фальшь – низость, недостойная звания его" [19], – отмечалось в военной публицистике XIX – начала XX в.в. Генерал-лейтенант Э. Ф. Свидзинский (1848 – 1911 гг.), выступавший в военной печати со статьями по злободневным вопросам армейской жизнедеятельности, воинского воспитания и развития военных знаний, писал по этому поводу: "Слово офицера должно быть залогом правды, и потому ложь, хвастовство, неисполнение обязательства – пороки, подрывающие веру в правдивость офицера, вообще бесчестят офицерское звание и не могут быть терпимы" [20]. Постоянно присутствующая угроза смертельного поединка очень повышала цену слова и, в особенности, "честного слова". Готовность рисковать жизнью для того, чтобы не быть обесчещенным, требовала немалой храбрости, а также честности, выработки привычки отвечать за свои слова. "Демонстрировать обиду и не предпринимать ничего, чтобы одернуть обидчика или просто выяснить с ним отношения, считалось признаком дурного воспитания и сомнительных нравственных принципов. Публичное оскорбление неизбежно влекло за собой дуэль. Дуэль как способ защиты чести несла еще и особую функцию утверждала некое офицерское равенство, не зависящее от служебной иерархии".

Честь офицера – это, в том числе, и здоровое чувство честолюбия (не путать с самолюбием или тщеславием), которое всегда было присуще русскому воинству. Честолюбие в воинской среде проявляется в стремлении к уважению, почету, почестям, наградам и славе. "Доблестное честолюбие", гордость за свою профессию рассматривалось как одно из самых важных качеств офицера. Петр I, Екатерина II, все русские полководцы ставили честолюбие на одно из первых мест среди воинских добродетелей. Они понимали, что чувство здорового честолюбия имеет большое значение в период военных действий, когда каждый рассчитывает, что его геройский поступок будет замечен и должным образом оценен. Военные публицисты прошлого отмечали: " Нигде жажда славы и истинное честолюбие, а не тщеславие, так не важно, как в офицерском кадре. Служба военная в денежном отношении, безусловно, невыгодна и вознаграждает лишь того, кто увлечен военной славой и для кого роль руководителя кажется заманчивой и соединена с ореолом величия" [21] И еще одно замечательное высказывание по этому поводу: "Нам нужен офицер, обожающий свой мундир, свой быт, все особенности военной службы с ее лишениями и опасностями, – офицер, которого ни за какое жалованье нельзя было бы сманить ни в акциз, ни на железную дорогу, чтобы все это казалось ему скучным, неприветливым, совершенно чуждым его сердцу" [22]. Кодекс чести предписывал офицеру " вкоренять у себя и своих подчиненных истинное и высокое честолюбие, побуждающее к преодолению трудностей и опасностей, к славе и подвигам" [23]. К сожалению, эту древнюю традицию в современных Вооруженных Силах России начинают упразднять, давая "РЫНКУ" прямую дорогу для ослабления боевой готовности Армии. С 1 января вступил в силу приказ главы военного ведомства о так называемых министерских премиальных. В соответствии с ним 10% офицеров (34 тыс. человек) начинают получать в течение года ежемесячные премии. Размер каждой из них в несколько раз превосходит установленное денежное содержание и может достигать почти четверть миллиона рублей [24]. Казалось бы, можно только порадоваться за офицерский корпус, но в войсках нет радости. Офицеров беспокоит нарушение неписаного, но основного постулата военной службы – перед боевым приказом все равны. Теперь воинские коллективы разломили множество трещин. Товарищем по оружию сложно назвать того, кто получает в разы больше, чем ты сам, добросовестно выполняющий те же обязанности. Боевая задача всегда выполняется не одним человеком, а коллективом – расчетом, подразделением, экипажем. Один, самый высокооплачиваемый, окажется в изоляции, чувство локтя исчезает, а оно крайне необходимо. К тому же резонны подозрения, что распределение квот "лучших" по воинским коллективам, да и само выдвижение кандидатов, связано с так называемыми откатами. Ведь армия уже преуспела в освоении не лучших рыночных приемов. Усвоение рыночных приемов приведет к распаду и ослаблению Армии, к потере духовных ценностей и боевых традиций, которые потом придется столетиями возрождать заново.

Преданность войсковому товариществу в русской армии дореволюционной России являлась неотъемлемым слагаемым офицерской чести. Под товариществом понимается не попустительство, круговая порука и покрывательство, а высокая требовательность друг к другу, основанная на доверии, порядочности и взаимовыручке. В русской армии всегда признавали, что офицерский корпус – "особое воинское братство, сплоченное общими интересами и духовными ценностями, единым мировоззрением и доктриной, вековыми традициями, корпоративной солидарностью и этикой". Офицерству было свойственно родственность по духу, глубоко дружественное единение на основе ратного труда, взаимного доверия и уважения, взаимовыручки и солидарности. Военное братство поддерживалось верой в царя и Отечество, сознанием своего правого дела и славы русского оружия. Кодекс чести призывал крепить офицерское братство, проявлять взаимопомощь и взаимовыручку, удерживать сотоварищей от дурных поступков.

Суворовская заповедь "сам погибай, а товарища выручай" служит лейтмотивом дружеских отношений в офицерской среде. Но не стоит думать, что в то время честь офицера заключалась только в его благородном поведении. Воинская честь состояла, прежде всего, в верности и преданности, строжайшем исполнении долга. Чувство долга считалось величайшей добродетелью в глазах государства. И. Ильин, рассуждая о рыцарских и дворянских традициях в мировой истории, в частности говорил по этому поводу: "Истинною и живою опорою государства и государственной власти всегда были те люди, те слои, те группы, которые воспринимали общественное деяние как сверхклассовое служение Родине; которые в этом служении видели долг чести и бремя ответственности; которые стремились именно служить земле, а не властвовать над нею" [25]. Долг чести обязывал российского офицера любить Россию, служить Отечеству верой и правдой, неукоснительно следовать девизу "Честь и Родина", сохранять верность присяге, свято чтить боевое знамя воинской части, как символ чести и доблести защитников Родины и напоминание о долге. Исполнение долга для русского офицера зачастую граничило с самопожертвованием.

Так в первом номере своего журнала "Русский Колокол" Ильин четко Ильин выдвигал такие девизы, в которых прямо подчеркивалась религиозная и религиозно- нравственная сторона воинского дела: "Господь зовет! Сатаны убоюсь ли?"; "Моя молитва – как меч, мой меч – как молитва"; "Служу России. Отвечаю Богу"; "Моя святыня, мое слово, мое дело"; "Молиться, любить и умереть в свободе"; "В правоте моя победа"; "Любовью ведом, жертвою очищаюсь"; "Жертвую, но не посягаю; соревную, но не завидую"; "Побеждаю, но не мщу"; Достоинство в служении"; "Любовью и кровью спаенные".

Незыблемое правило "служить верно" входило в кодекс чести офицера и имело статус этической ценности, нравственного закона. Этот закон безоговорочно признавался многими поколениями офицеров, принадлежавшими к разным кругам общества. Показателен в этом отношении эпизод, запечатленный А.С. Пушкиным в его "Капитанской дочке", когда дворянин Андрей Петрович Гринев дает наставление сыну: "Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их ласкою не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду" [26].

Офицер, как носитель воинской чести, обязан был также быть профессионалом в военном искусстве. Военнослужащему в царской армии вменялось "ревностно и усердно" исполнять свои обязанности на благо России, быть авторитетом и примером для подчиненных, проявлять мужество и храбрость в сражениях. Кодекс чести предусматривал овладение русскими офицерами военным искусством в суворовском духе: сражаться, прежде всего, не силой, а умом; добиваться побед "малой кровью"; предпочитать честный бой, проявлять личное мужество и презрение к опасностям, а если умирать, то "с честью и славой" [27]. Цитирую Виктора Николаева: "Смерть – это Божий дар. Как и рождение. Это логический итог нашего земного существования, достойную смерть надо заслужить. Конец – делу венец. О нашей жизни будут судить по нашему концу. Это не трагедия, как ее преподносят в сатанинской прессе. Не грязное удовольствие или месть, как показывают в бездарных фильмах-боевиках. Смерть – святое таинство, перерождение души. И от того, как это произошло, зависит судьба последующих поколений да, это невосполнимая сердечная утрата, особенно для близких. Но воин должен быть готов принять ее, как высшую Его награду, иначе значение воинства теряет смысл. Сегодня же мы настолько почернели от грехов, что примеры о несломленном духе наших воинов перед гибелью подчас воспринимаются, как выдумка. Одним из высших объяснений этой самой сложной для меня темы является, услышанное мною от одного лейтенанта, подорвавшегося на мине, от которого осталось чуть больше половины тела. Белыми губами он успел прошептать: "Помогите умереть без грехов!" [28]. М. Воронцов считал, что отличительным качеством офицера, который "размышляет о славе, о чести и ничтожности смерти" должен быть "геройский дух". "Долг чести, благородство, храбрость и неустрашимость должны быть святы и нерушимы; без них все другие качества ничтожны; храбрость ничем на свете заменить не может" [29].

Кодекс чести обязывал офицера "глубоко знать военное дело, быть профессионалом, непрестанно совершенствоваться в предмете своей службы; всегда вести себя и поступать "как честному, верному и храброму офицеру надлежит"; обязанности свои исполнять ревностно и усердно, постоянно имея в виду пользу службы и государственный интерес – эгоизм и карьеризм противоречат существу государственной службы (неприлично офицеру "отзываться неопытностью", нарушать субординацию, избегать долга службы)" [30].

Военное образование выступает средством культуры. В отношении офицерской чести оно закладывает тот фундамент знаний, убеждений, умений нравственного поведения, на котором базируется вся система нравственных и профессиональных ценностей личности офицера и всего офицерского корпуса. Воздействие военного образования на процесс формирования офицерской чести осуществляется на рациональном, эмоционально-чувственном и поведенческом уровне с использованием методов обучения и воспитания отечественной военной школы. Поиск путей оптимизации формирования офицерской чести невозможен без анализа положительного опыта. Военная школа русской армии была и остается фактором формирования первичных представлений об офицерской чести.

Полководец А.В. Суворов в письме к сыну Александр советовал: "По званию военного человека вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюрасса, Гюнберга; учись отчасти богословию, физике и нравственности" [31]. Последователи великого генералиссимуса, военные теоретики ХVIII и ХIХ веков к средствам духовно-нравственного воспитания относили "домашний порядок", "воспитание сердца", преподавание наук, особенно закона Божия, христианского нравоучения и истории, нравственный пример наставника и др. [32]

Теоретики и практики военного дела сходились в том, что "сила духа тогда только даст хорошего воина, когда ее будут воспитывать, когда нравственной стороной солдата и офицера будут заниматься постоянно" [33]. Усилиями лучших представителей российской военной мысли была создана собственная национальная школа воинского воспитания, основанная на глубоком патриотизму гуманизме, высоком чувстве долга и чести. Определенные успехи были достигнуты и в советский период. Однако оказалась разорвана живая связь времен. "Уязвимость господствующей системы ценностей была связана с ее оторванностью от национальной и религиозной идей, социальной исключительностью, смещением национального и этнического, примитивным мифотворчеством пресечением инакомыслия, лишившим систему остатков иммунитета" [34]. За последние годы вышли в свет исследования, посвященные проблемам подготовки военных кадров в российской армии и армиях других государств [35].

Главным в высшей военной школе, на наш взгляд, является переориентировка конечной цели учебно-воспитательного процесса на подготовку офицера-интеллигента, носителя высокой культуры, обладателя ярких личных качеств и достоинств. Воспитывать офицерскую честь в человеке, лишенном элементарной культуры дело заведомо бесперспективное.

Чтобы лучше понять роль высшей школы в формировании высокой нравственности, образно представим структуру личности современного офицера в виде "здания", где каждый элемент имеет свое назначение. "Здание" это постоянно находится в "движении" (достраивается, перестраивается, пребывает в состоянии консервации или же постепенно приходит в запустение и упадок). И, если первоначальный облик и архитектура "здания" являются результатом труда "строителей" (семьи, учебных учреждений, общественных организаций и т.д.), то последующая эксплуатация (достройка, перестройка и т.д.) – удел самого владельца этого "здания". Есть еще одна существенная деталь. Данное "сооружение" создается таким образом, что его верхние этажи всецело зависят от прочности нижних [36].

"Строительство" личности воина современной российской армии, совершенно очевидно, необходимо начинать с фундамента общей культуры. На этой основе происходит накопление и качественное преобразование в содержании и структуре личностных сущностных сил, воспитание социокультурной идентичности личности, понимание того великого исторического ранга России в области культуры, государственности и хозяйства, защита которого является делом великим, справедливым и самоотверженным. В свою очередь, социокультурная идентичность и ранг России дает возможность офицеру "поднять" такие этажи "здания", как гражданская и политическая культура и военно-профессиональная специализация [37].

Если поставить целью построение надежного верхнего этажа (военно-профессиональной специализации, без которой просто немыслимо формирование профессиональной этики), игнорируя необходимость закладки прочного "фундамента" и надежных нижних этажей, то следует ожидать, как закономерный результат, разрушения такого "строения" в дальнейшем, как не выдержавшего нагрузки [38].

Реформа современной Российской Армии в том виде, как она проводится сегодня, сведет на нет подготовку высококвалифицированных офицеров в связи с сокращением многих высших и военно-командных учебных заведений.

Министерство обороны РФ 21 января 2009 года впервые сформулировало причины реформы военного образования. Статс-секретарь – замминистра обороны Н.Панков признал, что существующие 64 военных вуза и 45 командных училищ – слишком тяжелое финансовое бремя для ведомства, которое вдвое сокращает кадровый заказ на офицеров. Нынешней армии требуется 15-17 тысяч офицеров в год, а новый облик вооруженных сил предусматривает потребность в 7-7,5 тысячи офицеров. Сейчас офицеров готовят 65 вузов: 15 военных академий, 4 университета, а также 46 училищ и институтов. Н.Панков сообщил, что сначала военные вузы будут сведены в 16 системообразующих высших учебных заведений. А к 2013 году их будет десять: 3 военных учебно-научных центра, 6 академий и 1 университет. В них войдут профильные высшие военные училища, военные институты и научно-исследовательские организации. Например, в Кронштадте создадут единый военно-морской научно-учебный центр – Военно-морскую академию. В него войдут 5 военных институтов и 3 НИИ. Обойдется эти нововведения недешево – десятки миллиардов рублей [39]. Принципиально новая программа подготовки будет и у младших командиров, служащих по контракту. Сержантов и старшин станут обучать в военных вузах. Срок обучения – 2 года и 10 месяцев. Армии и флоту нужно 250 тысяч таких специалистов, поэтому ежегодный кадровый заказ военного ведомства должен составлять 15 тысяч человек. По словам Н.Панкова, эта подготовка начнется уже с 1 февраля 2009 года на базе 6 военных вузов [40].