Отражения свободы

Пролог

Саша проснулась на закате. Отдаленные звуки музыки звучали сразу с нескольких площадок, но идти ни к одной из сцен не хотелось. Как и лежать в палатке. Не застегнутой вчера вечером палатке, теперь ставшей пристанищем кучи насекомых.

Девушка выругалась, вырывая из волос жужжащее нечто, нашедшее там свой приют несмотря на совсем небольшую длину прически, и на четвереньках выползла наружу. Близь рассвета водка с какими-то совсем отбитыми панками была определённо лишней. Мало того что она точно минимум раз свалилась прямо в кучу прелых листьев, пока шла по лесу до палатки, мало больной головы, так еще и настроение можно было описать как «черная чернота бесконечности». Хотелось выпить еще и напрочь забыться.

С некоторым трудом Саша нашарила у входа в палатку кошелек и телефон, чудом вчера не потерявшиеся, и отправилась на поиски алкоголя и съестного.

«Все эти рок-фестивали – только пьянка на природе» – так говорила мать, пока была жива. Саша спорила до хрипоты, но без толку. Никакого согласия – тогда. Теперь бы она согласилась с родственницей в этом вопросе. Почему бы и нет? Пьянка на природе – это прекрасно. Иногда ровно то, что нужно.

**

Александр Николаевич Серафимов, более известный среди своих знакомых просто как Серафим, наслаждался отпуском. С тех пор, как он согласился на не слишком привлекательное, какое-то отчаянное приглашение Новгородского и стал штатным помощником в оперативном отделе, пусть и с «уникальным графиком», на себя времени было куда меньше, чем хотелось бы. Такого бардака на краснодарских улицах Серафим давно не видел. Никогда, пожалуй – раньше-то этот город и городом назвать было сложно, а при советах сюда оперативников переводили со всей страны, не то в наказание, не то в поощрение. За первое говорила удаленность от Москвы и множество всякого нелегального транзита, за втрое – теплое лето и зима, близкое море и в целом большое количество сотрудников на не самый тогда большой город. Были, конечно, пригороды и край, но там все было тихо и мирно. Почти всегда, за исключением разве что побережья.

Сейчас же в городе был бардак. Фееричный. И нельзя сказать, что Миша совсем уж не справлялся со своей работой. Просто дела нынче у Ордена шли не лучшим образом. Много работы, мало сотрудников, враз увеличившееся население, какие-то новые районы, похожие на современные бараки, где не то что ведьму – вампирский клан с патриархом спрятать можно так, что никто и никогда никого не найдет. А какое у этого всего Отражение…

Серафим встряхнулся. Опять работа в голову лезет. Он поехал на фестиваль отдохнуть, и он будет отдыхать. Хотя под вечер идти ближе к сценам не слишком хотелось. Было жарко и душно, и больше всего хотелось пойти куда-нибудь на небольшую лесную полянку под деревце и там вытянуться в полный рост, просто наслаждаясь покоем. Что он в общем-то и сделал, найдя нетронутый никем пятачок неподалеку от жилого лагеря. Идея провести рок-фестиваль прямо в центре краснодарских лесов была смелой, по его мнению. Но – почему бы и нет? Получилось же.

Он почти отрешился от мира, сосредотачиваясь на происходящем в захваченной с собой из дома художественной книге. Если верить аннотации, повествовала она о магах и волшебниках в современном мире, живущих бок о бок с людьми и скрывающихся от их взглядов. Пройти мимо нее в магазине Серафим не смог. Читать, правда, времени не было – так и лежала пылилась до этого отпуска. Зато пригодилась здесь. И ему было глубоко плевать на то, как он, с по-рокерски длинной гривой темных волос, в футболке с символикой известной группы, черных штанах и берцах смотрелся в лесу с книгой. Как и на то, что человеку, наверное, должно было быть темно читать при таком скудном освещении.

Но дальше десятка страниц дело не пошло. Серафима отвлекло чужое присутствие. Точнее, отпечаток на Изнанке этого присутствия.

Совсем рядом с ним незнакомый колдун прошествовал куда-то глубже в лес. Один, по своим делам. Никаких нарушений. Да и не запрещал никто Обращенным на такие фестивали или еще куда ездить. Кто-то из местных орденцев все равно тут есть, следит за порядком.

Ну пошел и пошел. У него вообще-то отпуск. Пускай местные сами разбираются.

Но местные если и следили за порядком, то где-то совершенно не здесь. Серафим еще с минуту сидел на земле, прислушиваясь и к реальным звукам, и к своим ощущениям, потом выругался, убрал книгу в небольшой пространственный карман и нехотя поднялся на ноги. Надо присмотреть за колдуном. Так, на всякий случай.

Благо, идти долго не понадобилось. Через пару сотен шагов глубже в лес Обращенный спорил с какой-то весьма пьяной невысокой коротковолосой девушкой. Точнее, девушка пыталась спровадить его подальше, сидя в несколько нелепой позе на бревне и всячески демонстрируя свое нежелание находится в компании колдуна.

– Ты, красавчик, но ступай себе. Иди, иди, – девушка взмахнула рукой, едва не опрокинув стоящее рядом пиво. – Лес большой, там и…сиди.

– Почему же? Мне интересно ваше общество, – вблизи было видно, что колдуном оказался рыжеволосый худощавый тип с изъеденным оспинами лицом.

– А мне – нет, – отрезала девушка.

Серафим с интересом бросил взгляд на коротковолосую. Зачем она колдуну? Ответ стал понятен через пару секунд. Интересно, мироздание дожидалось его отпуска или это просто совпадение? Дочитать книгу в ближайшее время точно не выйдет.

– Но я все же настаиваю… – в тоне колдуна, определенно, есть угроза

– Вали отсюда! – девушка говорила четко и оказалась вовсе не такой пьяной, как Серафим думал вначале. Что-то щелкнуло, и в ее руках блеснуло лезвие ножа. – Пока плохо не стало.

– Слышь ты, курва… – начал было скалиться колдун, но прервался на полуслове, наткнувшись на барьер, поставленный Серафимом. Александр видел достаточно, чтобы вмешаться.

– Думаю, эта милая леди высказала свое отношение к вашему навязчивому вниманию, – Серафим чуть улыбнулся, рассматривая смену пробегающих эмоций на лице колдуна. А он ведь не на Становление, а на убийство шел. Урод – и я это мнение полностью разделяю.

Колдун кинул на него взгляд, пытаясь понять, кто перед ним. Серафим не стал ничего скрывать, любуясь тем, как наглое торжество сменяется трусливым подобострастием. Залетный? Он определенно не видел этого рыжего раньше. Не то чтобы Серафим был уверен, что лично знал каждого Затронутого в крае, но все же – любопытная деталь.

Наверное, его интерес оказался слишком явным, ведь лицо колдуна еще сильнее побелело, становясь похожим на лик свежевыпитой жертвы вампира.

– Понял, ухожу. Я ничего не сделал, прощу заметить, – пролепетал Обращенный, и тут же едва ли не трусцой отправился восвояси.

– Леди, – девушка хмыкнула, внимательно осматривая Серафима с ног до головы. Нож она не убирала, поигрывая им. – А вам чего, сударь, надо?

– Насколько я могу судить, на такие мероприятия приезжают в том числе пообщаться с единомышленниками и найти новых знакомых, – отстранённо заметил маг, рассматривая ауру девушки более пристально. Удачный отпуск, мда. Потенциально она ведь сильный маг. А фактически… От счастья не ищут забвения в дешевом пиве, уж точно. Да и потенциал далеко не всегда реализовывался, без силы и знаний в нем не было никакой пользы.

Но что-то в этой девушке было. Открытость, наверное. Какая-то странная, иррациональная искренность, не только навеянная алкоголем, а просто существовавшая. И была где-то в этой открытости очевидная, ощущаемая боль. Что-то, что не давало просто пройти мимо.

По-хорошему он должен или предложить Становление сейчас или просто отдать ее на контроль, и пусть другие орденцы разбираются. И второй вариант казался куда более привлекательным. Но с таким потенциалом… Втянут в подковерные орденские игры. И Миша не помешает, как бы не хотел. А если попадется в наставники кто-то из молодых и амбициозных, кто решит на ее шее выехать? Да и в любом случае – или сожрут с потрохами, или вся наивность с открытостью выгорит, выжигая душу.

Вероятности прорисовывались все очевиднее и очевиднее. И сколько не приглядывайся – все одно.

Серафим тихо ругнулся про себя.

А ведь он просто собирался расслабиться. И здесь на фестивале, и просто в ближайшее время. Ближайшие несколько десятков лет, если быть точным. Но с судьбой не спорят.

– Знакомых значит, – девушка, пока он размышляет, вновь оглядывает его еще более напряжённым взглядом. Но потом все-таки чуть расслабляется и пододвигается в сторону, освобождая место рядом с собой. – Ладно, черт с тобой. Ты вроде нормальный парень, приятный, а не как этот рыжий урод. Пиво будешь? И учти, если руки распустишь, я тебе нож по рукоять в яйца запихаю.

Наверное, угроза вызвала бы негодование, не будь сама ситуация грустной. Девушку-то Серафим мог понять. И не мог не сожалеть, что за все время в отношениях между людьми так ничего и не поменялась. Будь готов защищать себя всегда и везде, и никак иначе.

– Не буду распускать. Обещаю.

– Вот и прекрасно. Налить есть куда или так будешь? – девушка похлопала по стоящему рядом пиву.

– Давай так.

– Лады, – она протягивает бутылку. – Меня Саша зовут.

– Интересное совпадение, – Серафим улыбается. – Александр. Или Серафим.

Девушка фыркает и достает откуда-то еще одну бутылку, из которой сама пьет так же, из горла.

– За знакомство, Александр.

– За знакомство.

Пиво – дешевое пойло, но, как ни странно, идет вполне неплохо.

– Вот и познакомились, – усмехается девушка Саша. – Вообще спасибо, что прогнал этого приставалу. Нехороший он человек.

Уж точно.

– Да не за что. Мне показалось, что он слишком настойчив.

– Не показалось… – хмыкает девушка и отпивает еще пива. – Он в прошлом году на этом фестивале уже ко мне подваливал, еле спровадила. Все хотел наедине остаться. И что ему нужно? Ничего хорошего, вот точно. Жуткий тип, словно в каком-то мазуте измазанный, хоть и не видно ничего, а чувствуешь гадливость, когда рядом. От таких нужно подальше держаться.

– Пожалуй.

– Сто процентов, – девушка еще раз усмехается.– Спасибо, в общем. Очень выручил. Ты давно вообще на такие мероприятия ездишь?

Настоящую цифру он называть не будет. Слишком сильно она противоречит внешности.

– Давно, но несколько лет не получалось выбраться, – дипломатично говорит Серафим.

– А. Да, бывает. Бывает.

– Ты похожа на ту, кто часто приезжает сюда. Играешь на чем-то?

– Играла. Раньше. Сейчас… иногда выбираюсь. Просто поразвлечься. А ты сам музыкант?

– Нет, – Серафим качает головой. Как-то он пробовал играть на гитаре, но все осталось на уровне любительских развлечений за закрытыми дверями собственного дома. – Наверное, просто атмосфера нравится. Здесь всем все равно, кто ты в обычной жизни.

– Это точно, – усмехается Саша. – Все равны. Здесь мы – это мы, словно за пределами этого леса с музыкой, песнями и далеким шумом моря ничего и нет, а? – она отпивает еще пива и неожиданно признается, не то самой себе, не то Серафиму: – не хочу, чтобы это заканчивалось.

– Пиво?

– Да нет. И да. Ночь. Фестиваль. Через день все по домам разъедутся, – она отпивает еще пива, – и будто и не было ничего. Работа. Проблемы. И только одни воспоминания останутся, и те скоро исчезнут. Бессмысленная трата денег и времени эти все рок-фолк и прочие фестивали. На деле.

– Ну почему же?

– А черт его знает. Как-то так, и все, – девушка морщится. – Извини, но из меня плохой собеседник, честно говоря. Очень плохой.

– Все в порядке, – отмахивается Серафим. – Мне кажется, ты чем-то расстроена.

– Я же говорю – из меня плохой собеседник.

– Я не против услышать какую-нибудь грустную историю.

– И зачем тебе это? Здесь – особенно. Это фестиваль, сюда веселиться едут, а не чужое нытье слушать.

Серафим только пожимает плечами. Зачем врать, когда можно сказать правду?

– Ночь. Свобода. Сейчас, мне кажется, все становится более искренним, настоящим. Мы, вполне возможно, больше никогда друг друга не встретим, но я узнаю деталь правдивой истории чьей-то жизни. Кусочек той жизни, что обычно заперта где-то глубоко в душе. И, может быть, буду помнить, что чем-то помог прекрасной, но одинокой деве.

– Деве… – Саша хмыкает. – А чем ты поможешь, тезка?

– Пока не знаю. Но и ты мне ничего не рассказала.

– Да не о чем говорить, на деле. Просто, знаешь, я здесь бывала много раз. В этот приехала на все деньги оставшиеся от… Неважно. В общем, это не была простая поездка. И, наверное, я чего-то искала, чего не нашла. Теперь все тут другое. Я другая. Я не подхожу, понимаешь? Вот эта свобода, воля, далекость от мира… Недостижима теперь. Мир во мне. Прошлое проникает из-за пределов этого места, и ни музыка, ни алкоголь, ничего вообще не помогает. Я все помню. Не могу забыть, и отвлечься тоже не выходит. Как Новый год когда вырастаешь – и елка, и мандарины, и оливье, и даже салюты, но вместо Деда Мороза и чуда ждешь только чека за вызванного аниматора да очередной семейной ссоры.

Саша допивает пиво и отбрасывает в сторону пустую банку, словно та виновата во всех ее бедах.

– Ты говоришь как человек, который пережил что-то очень сложное, – осторожно замечает Серафим.

Боль в словах девушки ощутима без всякой магии. Но лезть в ее разум напрямую попросту некрасиво, хотя некоторое эмпатическое влияние он себе все же позволяет. Даже если она откажется от Становления, то хотя бы, может, найдет утешение в этом разговоре. Он, в конечном счете, и правда способен помочь.

– Сложное… Извини. Это мои проблемы, ничьи больше.

– Ты можешь рассказать. Если хочешь.

Несколько минут девушка молчит, рассеяно проводя одной рукой по ладони другой. Потом все же произносит негромко.

– Ты странный человек, тезка. Что-то в тебе есть разом пугающее и восхищающее. Ты случаем не из ФСБ?

– Нет. Почему ты так решила?

– Я как-то общалась с одним оттуда. Похожее чувство.

– У тебя неплохая интуиция. Не совсем ФСБ, но близко. Но сейчас я не на работе.

– Было бы странно, если бы такой как ты мной заинтересовался по долгу службы, – усмехается Саша. – Слушай, ты на своей работе не устаешь слушать людей, у которых произошло что-то?

Серафим чуть склоняет голову, раздумывая. Но отвечает честно.

– Иногда – устаю. Но я знаю, что могу им помочь и знаю, как позаботиться о себе, для того чтобы были силы это сделать.

– Хороший навык. Полезный. Знаешь, а я ведь хотела стать полицейским. Помогать людям. Но отступила, а сейчас и поздно уже.

– Поздно?

– В университет МВД вроде после двадцати пяти и не берут, а мне недавно исполнилось. Да и просто… В общем, поздно.

– Ты говоришь как-то обреченно, что ли, – осторожно замечает Серафим.

– Обреченно? Да нет. Не знаю. Извини, – девушка с явным усилием качает головой. – Это все так, детские мечты.

– Все в порядке. Ты кажешься мне хорошим человеком, с которым случилось много плохого.

Саша пожимает плечами, не соглашаясь, но и не опровергая сказанное.

Несколько минут проходит в тишине, а потом Серафим ее нарушает.

– В начале разговора я сказал, что ищу единомышленников. Это правда. И я знаю, это прозвучит странно, но у меня есть предложение. И прежде чем ты возразишь – это не участие в каком-нибудь преступном деле, никакие не закладки или проституция, или еще что там могут предлагать одиноким девушкам. На работе я состою в одной из организаций по поддержанию порядка, и люди вроде тебя нам бы очень пригодились. Жилье и питание обеспечим. Работа, конечно, не простая, и поучиться для ее выполнения придется пару лет, но ты справишься.

– Звучит как приглашение во что-то незаконное, уж извини.

– Знаю. Но и верить на слово не предлагаю.

– Да ну?

Серафим улыбнулся. Девушка опасалась его, но чувствовалось в ней и природное любопытство. Хорошо.

– Я хочу показать тебе кое-что, – он делает сложный жест рукой.

Саша завороженно уставляется на переливающийся нездешним цветом ближайший куст, вдруг ярко засверкавший в темноте. Потом встряхивается, переводя на него взгляд.

– Что это? Наркотики? Ты мне что-то подмешал! Да я…

– Спокойно, – Серафим вкладывает чуть силы в слова, приглушая негодование и страх, вполне естественные в этой ситуации. – Ничего я не подмешивал тебе. Это не наркотики. Выслушай меня, для начала. Видишь ли, тезка – у нашего мира есть еще одна сторона. Изнанка, если хочешь. Некоторые могут попасть туда и увидеть немало чудес. Некоторые. Единомышленники. Как я. Как ты. Увидеть – и научиться самим творить чудеса. Такие же как это.

– Не наркотики… Ну-ну. Ни на какую Изнанку я попасть не могу, к твоему сведению, – девушка демонстративно поводит ножом, показывая, что ее определённо не стоит злить.

– Пока – да. Но у тебя хорошая интуиция. Ты чувствуешь людей, знаешь, какие они. Всегда могла знать, что произойдет или нет то или иное событие, хотя тебе и никто не верил. Да и ты сама себе не всегда верила.

– Откуда ты… Неважно. Черт. Это что: «Пойдем со мной, и я покажу тебе, как глубока кроличья нора?»

Слова о собственной интуиции девушку явно зацепили, уменьшая скепсис.

– Вроде того. Я пойму, если ты не захочешь.

Несколько секунд Саша с нечитаемым выражением лица смотрит на Серафима. Она давно уже трезва. Как-то так всегда складывалось, что от влияния алкоголя Саша могла избавляться одним усилием воли. Теперь страх в душе борется с любопытством и затаенной надеждой. Надеждой на сама она не понимает что.

– Я расскажу тебе об Изнанке то, что смогу и что знаю. Но для начала тебе самой стоит на нее взглянуть, – Серафим вновь чуть улыбается, поясняя. – Хотя бы чтобы знать, о чем спрашивать. Это может быть непривычно и необычно, но вполне безопасно. И никаких наркотиков.

Саша несколько раз глубоко вздыхает.

– Страх… А знаешь, я не боюсь. Больше не боюсь… – и что-то в этих словах отдается тяжелой болью в груди. – И терять мне нечего. Скоро все разъедутся по домам, и никакой свободы. Что нужно делать?

– Просто повторяй за мной. Это не больно.

Серафим встает с поваленного дерева и делает шаг, пробивая Грань. В этот раз не только для себя.

Саша поднимается следом, несколько неловко и явно ожидая чего-то болезненного. Но сама делает шаг вперед. И этот Шаг не просто движение в реальном мире. По воле Серафима она прикасается к Грани вслед за ним, проникая дальше, направляясь на Изнанку. И если для него этот контакт проходит почти незамеченным, то Саша замирает, чувствуя что-то совершенно новое, разом манящее и пугающее. Чувствуя прикосновение Грани.

Несколько секунд пространство вокруг нее подергивается рябью. Девушка вздрагивает, ощущая, как ничто тянется к ней, проникает в самую душу, вытаскивает на свет каждый прожитый миг, как холод из каких-то далеких глубин мира приближается и окружает со всех сторон, стараясь надавить, сжать побольнее, сломать ее как небрежно брошенную ветку.

Саша встряхивается, словно мокрый пес, отталкивая холод прочь, отталкивая ничто одной только злостью – и пониманием, что она злится. Она существует, и она злится. Ничто отступает, и девушка несколько растерянно оглядывается вокруг, замечая, что мир изменился, и совсем рядом стоит вовсе не обычный случайный знакомый, а некто, облаченный во множество ощущений, которые теперь доступны для понимания. Это целый сонм самых разных чувств, от едва понятных и ощутимых до вполне однозначных и поддающихся описанию, вроде беловатого, режущего глаза свечения по контуру тела мужчины или явно исходящего от этого непростого человека чувства подавляющей мягкой силы, сейчас словно бы дремлющей где-то далеко. И эти новые чувства готовы говорить Саше множество нового обо всем вокруг, о живом и о неживом, на языке, пока еще не совсем ясном, но уже чуть-чуть доступном для понимания.

Серафим усмехается про себя, видя, с каким интересом и страхом одновременно девушка рассматривает и его, и весь отраженный мир вокруг, пытаясь понять, что она ощущает, и приспособиться ко всему слышимому и видимому. Изнанка на Шаг от Грани почти похожа на реальный мир. Только здесь вокруг них лес постарел лет на двести, высоченные осины полностью заслонили собой небо, бутылки из-под пива исчезли без следа, а цвета всего и вся странно исказились, словно какой-то авангардный фотохудожник наложил на мир несколько фильтров собственного изобретения, углубив, уплотнив и изменив пространство. В отдалении Серафим чувствует быстро распадающиеся эмоциональные фигуры. Здесь они крайне нестабильны, хоть и ярки. Конкретно в этой точке леса ощутить их может только он сам, а не впервые попавшая в Отражение девушка. Но это не к спеху – потом покажет все и вся.

– А здесь можно… двигаться? – Саша рассматривает окружающие все еще со страхом и интересом, но интерес определённо побеждает с большим отрывом.

– Можно. Но пока не нужно, – Серафим кладет руку Саше на плечо, осторожно удерживая на месте, не совсем в физическом смысле. Из любопытства немало молодых магов проваливались слишком глубоко за Грань для того чтобы найти путь обратно. – Не торопись. Изнанка или Отражение – место, живущее по своим законам. Поначалу тебе не стоит долго находиться здесь и погружаться в глубины Отражения больше, чем на шаг. Глубже, чем сейчас, – поясняет он. – Ты научишься со временем контролировать себя, а пока предлагаю вернуться в реальность, и я отвечу на все твои вопросы.

Саша кивает и оборачивает назад, словно пытаясь найти выход.

Серафим качает головой.

– Дверей здесь нет. Просто пожелай оказаться вновь в реальном мире и шагни. Шаг может быть вперед, назад или и вовсе в одних только мыслях. И не нужно бояться – у тебя получится. Это естественный навык. Инстинкт или рефлекс. Как всплывать со дна моря – достаточно только на секунду расслабиться, понять, где находится верх, и тело само подскажет, как туда устремиться.

Саша еще раз кивает. Несколько секунд она все еще стоит, натянутая, как струна, а потом прикрывает глаза, стараясь расслабиться, найти то, от чего можно оттолкнуться. Не сразу, и даже не через десяток ударов сердца, но ей все же удается. Саша замирает, проверяя догадку – и делает Шаг, исчезая с Изнанки и возникая в реальности.

Серафим возвращается следом за ней, наблюдая, как разом испуганная, удивленная, ошеломленная и обрадованная новыми ощущениями девушка осторожно озирается вокруг. Ее восприятие мира поменялось. У каждого из них оно меняется. И у магов, и у Обращенных. И этого не вернуть назад, и этот момент первого возврата после Становления не забыть. И не забыть появившиеся новые способы познания мира, даже если очень захочется.

Девушка выглядит сбитой с толку, и это естественно. Она привыкнет. Они все привыкают – со временем. Теперь Саша, как и любой Затронутый, всегда будет ощущать Изнанку. Она и так ее чувствовала, как и многие потенциальные маги, чувствовала собственным способом, ассоциациями и ощущениями, приходившими ей на ум там, где у обычного человека бы ничего такого в голове не возникло. Взять хотя бы «измазанного в мазуте» колдуна. Но теперь эти ощущения станут сильнее и четче, лишь поначалу дезориентируя. Как и многое другое, о чем нужно рассказать и чему нужно научить.

– У тебя много вопросов, Александра. Спрашивай, и я на них отвечу.

Ночь предстояла долгая.

И ему придется отвечать не только здесь и не только сейчас, но Серафим ничего не имел против.

Часть 1. Учение – свет