Сонница. Том первый

Полковник

День третий.

Четверг, 17-е мая

19:15

Бардин вошёл в офис, не сразу заметив, что из кармана доносится приятное постукивание не то ксилофона, не то какого-то похожего инструмента. За несколько лет он так привык к пронзительному верещанию нокии, что не сообразил, что слышит вызов нового аппарата. Он достал айфон, ответил на дежурный звонок жены, остановившись у доски объявлений, рядом с которой висело его собственное расписание на неделю. Закончив разговаривать, он было убрал айфон в карман, но услышал звонкий голос Кати: Сергей Иванович, да у вас обновка?! Бардин поначалу слегка смутился, а потом ответил: да вот, посмотрел на тебя, Катя, и подумал, не совсем уж я старый пердун, ведь и правда, могу себе позволить купить игрушку. Ой, не знаю, Сергей Иванович, засмеялась Катя, сначала поздняя посетительница, да такая видная, рыжая, потом айфон. Просто у меня кризис среднего возраста, ответил Бардин. У вас?! засмеялась Катя, да вы ещё любому моему ровеснику фору дадите. Да ну тебя, окончательно смутился Бардин, и прошёл в кабинет.

В течение часа он заносил в мак наиболее нужные контакты из потёрханой записной книжки, жалея, что у него нет фотографий всех этих людей и поминутно восхищенно повторяя: ну до чего же техника дошла. Когда до прихода первого клиента оставалось пятнадцать минут, он набрал номер без имени, обозначенный просто звёздочкой, и сказал: это Бардин, надо бы поговорить вечером, скажи, где тебе удобно. Я знаю, что ты занят, более того, я догадываюсь, чем именно. Из трубки что-то пискнуло. Бардин улыбнулся: военно-полевой госпиталь, больше двухсот уснувших, непонятная эпидемия, мне продолжать? Трубка пискнула в ответ явно удивлённо. Окей, просто скажи где и в котором часу, спросил Бардин. Трубка пискнула и разговор оборвался.

Бардин закрыл форточку, из которой свистел жаркий ветер, словно бы туда воткнули раструб гигантского фена, и включил кондиционер. Потом он достал нужные сегодня масла, опустил шторы и убавил реостат, сделав свет более приглушённым. Зажёг ароматические палочки, несколько объёмистых свечей, достал из шкафчика сборник сладчайших индийских раг и включил музыкальный центр. Единственным визитёром на сегодняшний вечер числилась жена одного олигарха, сорокалетняя вечная девочка с носиком-пуговкой. Она, как правило, приносила с собой какой-нибудь изысканный чай, и после сеанса долго расспрашивала Бардина о том, как он понимает духовные аспекты эзотерических практик Востока или что-то вроде того. Бардин смущался, краснел и что-то бубнил о том, что он практик, ему не до духовности, олигархическая жена в ответ звонко смеялась и говорила, вот за что я вас, Бардин, люблю, так это за ваше неуклюжее кокетство, вы ведь один из самых духовных людей, которых я знаю. Бардин от этого смущённо кашлял и крупными глотками пил светло-жёлтую горькую жидкость, чувствуя как его бросает в тепло. Чаи, разумеется, были фантастическими. Со временем, его перестали утомлять эти разговоры, которые он принял в качестве необходимого дополнения к спектру оказываемых им услуг. В двери осторожно постучали. Он встал и распахнул их, гостеприимным жестом приглашая гостью войти. Намасте7, сказала олигархическая жена, сложив на груди руки в церемониальном индийском жесте, и водоворот рабочей рутины захлестнул Бардина, уведя его от пасмурных мыслей о судьбе уснувших.

День третий.

Четверг, 17-е мая

22:45

Бардин сидел на высоком табурете у барной стойки, рассматривая длинные ряды бутылок с сияющими боками, отражающими свет десятков крохотных бликов, с разноцветными этикетками, разной формы, цвета, размера. Словно парад нарядных фрейлин, вышедших показать свои платья королю на приёме в честь наступившего лета. Бардин с наслаждением тянул свой безалкогольный мохито, прислушиваясь к сладчайшему, тонкому позвякиванию льдинок, хорошо знакомому любому барному жителю. Этот зов ледяных сирен не спутать ни с чем, песня, зовущая синеющего одиссея в страну забвения, слишком сильно вгрызается в память, откуда её уже не вытеснить ничем другим, ни хрустальным смехом ребёнка, ни криком счастья, ни стоном женщины, обессилено падающей в объятья сна после изнуряющего танца страсти. Ох, не к добру эта песня проникает сегодня в твои уши, сказал Бардин самому себе. Но ты же воин, ты справишься, ты ведь как-то справлялся много лет, шепнул у него внутри какой-то другой, правильный Бардин. О, да.

Каждый день я сражаюсь со зверем внутри меня, много лет. Когда-то счёт трезвых дней шёл на часы, но я выстоял хотя бы в том, что не считаю каждую секунду, прожитую без алкоголя. Господи, но как же я хочу выпить. Порой просто невыносимо. Я хочу обжечь себя изнутри этой льдистой водочной струёй, ощутить холодный обжигающий комок, падающий как метеорит, раздвигающий стенки пищевода, как плотные слои атмосферы и входящий в неё в блеске молний и пламени. Я хочу водки, простой водки, обычной, чуть вязкой от мороза, заложить её сверху кусочком мясца, чтобы он потом плавился на этом ледяном водочном костре, постепенно тая и отдавая свой сок и свою ярость. Я хочу ледяного пива, хочу обмакнуть в него губу и почувствовать нежность пены, её прикосновение, нежнее которого нет на свете, никакие губы не поцелуют меня так. А потом я рвану большой, нет, просто огромный глоток, словно пловец, бросающийся в холодную осеннюю воду, я брошусь в это пиво, буду рвать его саженками, мой язык кролем поплывёт по горьковатым завораживающим волнам, обволакиваемый божественным солодом. И поставив кружку, с грохотом опустив её донцем на стойку, вытру губы ладонью, вдыхая хлебный пивной аромат, облокочусь на стойку спиной и посмотрю на бар так, как король оглядывает свои владения со скалы. Я хочу упасть в эту дикую яму, страшную, бесшабашную, бесстыдную яму, где нет ни меня, ни мира, есть только сумасшедший кураж и танец демонов, где шуты звякают своими ледяными колокольчиками, где царица водка уравнивает скоморохов и князей, доводя их до равного исступления в погоне за глупым, но таким близким счастьем. Огосподигосподигосподи, как же я хочу.

Бардин усилием воли разжал пальцы, сдавившие тонкий коктейльный стакан так, что он вот-вот угрожал треснуть, и попытался стряхнуть наваждение. Он прекрасно знал, что это чувство сейчас пройдёт, нужно лишь потерпеть час-полтора, нужно как-то перетоптаться, пережаться, передрожать этот момент, переломить его, оборотив в свою пользу, чтобы синие сполохи не заволокли рассудок яркими картинками. Я выстою, шепнул Бардин в стакан. Тёмный капюшон отчаяния накрыл его с головой, вся энергия тела стекла в ноги и ушла куда-то далеко под землю, далеко под тёмный нечистый паркет, устилавший этот несчастный кабак, где ему приходилось томиться, как Аладдину, прячущемуся в пещере с золотом, где его разрывает желание кричать от счастья во всё горло, но страх перед разбойников сдавливает гортань. Он поплюхал подтаивающими льдинками в стакане, вслушиваясь в их предательскую музыку. Дилинь, дилинь, прошептали льдинки. Бардин приложил стакан ко лбу, чтобы унять жар. Я слышу вас, льдинки. Я слышу вас. Огосподи, как же хорошо я слышу вашу песню, даже когда вы спите.

Тоже плохо переносите жару, вежливо поинтересовался немолодой бармен. Нет, всё нормально, дружелюбно ответил Бардин, просто в этом году как-то неожиданно навалилось лето, вроде еще вчера была весна, а сегодня – уже лето. Везет вам, ответил бармен, я вот родом с Карелии, так я жару просто не выношу. Хоть уезжай отсюда летом. Не понимаю, за что его все так любят, мухи, жара, потное всё, комары эти повсюду. И это местное солнце, оно какое-то слишком жёсткое. Налить вам чего покрепче, может быть? Нет, спасибо, я за рулём, ответил Бардин, снова безотчётно сжимая стакан. Как скажете, ответил бармен. Кстати, вы сегодня новости видели? Нет, ответил Бардин, напрягаясь как перед боем, а что там. Да вы что, всплеснул руками бармен, у нас же в этом году из-за аномальной температуры все птицы попадали. Ну не все, конечно, но очень много, мчс бьёт тревогу, природоохранная прокуратура завела дело.

Я вчера нашёл несколько мёртвых птиц, ответил Бардин, сначала возле офиса, потом дома, во дворе. Я тоже видел, охотно откликнулся бармен, у меня дочь пошла внучку выгуливать, слышу крик, мол, дед, высунься в окно, глянь, что тут. Ну я надел тапки и во двор, а там. Причём, не воробьи, не голуби, какие-то пёстренькие птички. Вот, смотрите, громко добавил бармен, достал из-под стойки пульт дистанционного управления и прибавил звук телевизора, висевшего над стойкой почти под самым потолком. Девочка-диктор смешно хмурила брови и что-то говорила. Бармен, на мгновенье спрятался под стойкой, что-то щёлкнуло, и музыка стихла, уступая место новостям.

[Губернатор на специальном совещании дал поручение профильным службам выяснить степень опасности эпидемии, вспыхнувшей среди птиц нашего региона, и предпринять все меры к ликвидации последствий этого печального явления, сказала ведущая. Биологи предполагают, что необычайно жаркая для этого времени года погода привела к массовому падежу птицы. Сельскохозяйственные производители встревожены, на всех птицефабриках области введены дополнительные санитарные меры, чтобы предотвратить заражение домашней птицы].

Появившееся на экране лицо губернатора должно было внушить согражданам тревогу за родной край вкупе со сдержанным оптимизмом. На сегодня есть опасность антисанитарии, сказал губернатор, коммунальные службы убирают трупы птиц, но их усилия пока недостаточны. Надеюсь, что граждане проявят сознательность и помогут соблюдать чистоту в областном центре.

М-да, сначала они поувольняли всех муниципальных дворников, скривился бармен, переложили все заботы на мелких коммерсов, чтобы каждый у своего ларька убирал, а потом хотят, чтобы граждане внезапно стали делать дворницкую работу. Я последние лет двадцать проработал барменом, мне в страшном сне не могло присниться, что я по утрам после смены ещё и метлу буду в руки брать, и как вася-пролетарий мести улицу перед баром. А чего не уедете в другое место, поинтересовался Бардин, протягивая опустевший стакан и жестом прося повторить. Дочке моей тут нравится, у ней работа приличная, зарабатывает неплохо, а я уже староват, чтобы один куда-то срываться, ответил бармен, сосредоточенно капая в стакан лаймовый сок. А как же ваша жена, простите, если слишком уж вторгаюсь в ваше личное пространство, спросил Бардин. Не, не вторгаетесь, ответил бармен, протягивая ему новый, украшенный зонтиками стакан. Она уже лет пятнадцать живёт в Германии с каким-то гансом. Дочка к ней ездит на рождество. Вы не женились повторно, полувопросительно-полуутвердительно сказал Бардин. Нет, не женился, хмуро ответил бармен, потом слегка просветлел и доверительно улыбнулся: с моей работой мне хватает женщин куда более молодых и отзывчивых, чем моя бывшая, а для души у меня дочь и внучка. Они у меня просто прелесть. Верю, кивнул Бардин, сделал крупный глоток и спросил: а дочь не замужем. В разводе, хмыкнул бармен. Мужик-то нынче шклявенький пошёл. Она раз пришла домой в слезах, второй. Мол, ничего делать не хочет, сидит целыми неделями на диване, только всё какие-то коммерческие прожекты выдумывает, а денег не приносит. И не хочет, видимо. Ну я и говорю, давай-ка забирай малую и ко мне переезжай. Как-нибудь вдвоём её поднимем. Бармен внезапно замолчал, Бардин поднял глаза на висящие над стойкой стаканы и увидел какое-то шевеление за спиной. Он аккуратно поставил одну ногу на пол, нащупав твёрдую точку опоры. И в тот же момент что-то острое упёрлось ему в бок и неприятный голос проскрежетал прямо в ухо: слышь, кентишка, лопатничек доставай-ка, только нежно. Бардин резко повернулся, обводя атакующую руку, взял её в замок под локтем, подбил ногу шептуна, подломил его в пояснице, практически поставив на борцовский мост и ласково уложил затылком на своё колено. Староват ты, полковник, у меня лопатничек ломить, засмеялся он в лицо нападающему. Ах ты, старый пёс, клыки-то, я смотрю, у тебя всё ещё острые, как в прежние времена, а, засмеялся в ответ мужчина в тёмном дорогом костюме со стальным отливом.

Бардин поднял мужчину, они крепко обнялись. Неужто развязался, удивлённо спросил полковник, доставая из внутреннего кармана небольшую трубочку и показывая ею на бардинский стакан. Бармен, что я пью, спросил Бардин. Безалкогольный мохито, ответил бармен, протирая стойку. Всё на алтарь здорового образа жизни, сказал Бардин и отсалютовал полковнику стаканом. Мне какой-нибудь скотч поприличнее, односолодовый, прожевал сквозь зубы полковник, раскуривая свой данхилл. Есть макалан, есть гленливет, ответил бармен. За встречу можно и макалан, весело ответил полковник, забрал со стойки стакан, быстро чокнулся с Бардиным, замахнул его, как водку и бросил бармену: повтори-ка, добрый человек. Пойдём-ка в уголок, пошепчемся, предложил Бардин.

Они поискали глазами местечко у окошка и присели за резной индийской ширмой, скрывшей их от остального зала. Бармен принёс полковнику тяжёлый графин с коричневым дьяволом, игравшим за толстенными гранёными стенками. Всё равно же на ста граммах сердце не успокоится, подмигнул он полковнику. Ай красава, всё-то ты знаешь, ответил полковник и своей рукой наплескал на донце широкого стакана. Ты безо льда, спросил Бардин. Ну кто ж опошляет хороший скотч льдом, скривился полковник, мы же не ковбои. Твой бар, спросил Бардин. Ну что ты, мне ж нельзя, засмеялся полковник, двусмысленно подмигнув в ответ. Сколько ж мы не виделись, лет пять наверное, спросил Бардин. Четыре, ответил полковник. Ты поседел, сказал Бардин. Ты наверняка тоже поседел, просто стрижёшься как бандит, засмеялся в ответ полковник. Кого-нибудь видел из наших? Кое-кого вижу, конечно, из тех, кто еще тренируется. Горбыля-то видишь поди, спросил полковник. Бардин поиграл льдинками и саркастически улыбнулся: Горбыль сейчас совсем пенсионер, ему не до карате, он только с пацанвой в футбол играть ходит. А какой был боец, с сожалением протянул полковник. Бардин засмеялся и сказал: может, оно и к лучшему. Ты если Димку Воронцова помнишь, так он тут съездил на какой-то чемпионат ветеранов, внестилевой якобы, так ему там так больно сделали, что даже слов нет. Да ладно, засмеялся полковник. Да я тебе отвечаю, сказал Бардин, его там один таец так ушатал, он до сих пор хромает, с палочкой ходит.

Подошла улыбчивая официантка и спросила, принести ли господам меню. Бардин отчаянно замотал головой и заказал фруктовый чай. Полковник уважительно похлопал его по плоскому животу и сказал: я смотрю, у тебя ни жиринки нет. Как ты держишься. Бардин хмыкнул: диета, бег, тренировки. Да и работа физически тяжёлая. Наслышан, ответил полковник. Я тебя хотел про старое спросить, помявшись сказал Бардин, раз уж мы стали прошлое вспоминать. Ну давай, спрашивай, гостеприимно ответил полковник, ослябляя узел бордового галстука. Ты не помнишь такого пацана у нас, Витьку Кромма, небольшого ростика, сухонький. Это в какие годы, нахмурился полковник. Да вначале ещё, сказал Бардин. Рыжий такой, в смысле, рыжеватый слегка, спросил полковник. Угу, кивнул Бардин. Я помню того Витьку, как же, любил я с ним подраться, цепкий он был, как бультерьер, с удовольствием ответил полковник, ему бы ещё массы тогда поднабрать, добрый бы стал боец.

Бардин оглянулся, подвинул стул чуть поближе и наклонился к полковнику, жестом подзывая его наклониться поближе: ты слышал про парня, который память потерял? Его нашли в кафе, он не смог объяснить, кто он и откуда? Да, ребята из соседнего подразделения вроде занимались этой историей, но деталей я не помню, чуть рассеянно ответил полковник. Это он, Витька наш, ответил Бардин. Да ладно, снова удивлённо сказал полковник. Он, конечно, сильно изменился, поднабрал массы, словно твой совет услышал, но это он, сказал Бардин. И дальше в общих чертах рассказал всю историю.

Бармен с удивлением наблюдал из-за стойки, как полковник, обычно жизнерадостный полнокровный человек, циник и гедонист, всё сильнее и сильнее хмурится, сдвигая брови в одну ломаную линию и делая глоток за глотком. Бардин окончил рассказ и откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову и с хрустом потянувшись: в этой связи у меня к тебе есть деликатный вопрос. Да уж представляю, хмуро кивнул полковник, сосредоточенно глядя в стакан.

Я сейчас прошу тебя абстрагироваться от версии сумасшествия Витьки и просто сделать предположение, что это за костюмы, о которых он пишет, спросил Бардин. Ой не знаю, ответил полковник, по-прежнему не отрывая глаз от стакана, где плескался скотч. Витька никогда по твоему ведомству не проходил, настойчиво поинтересовался Бардин. Полковник некоторое время думал, а потом размеренно ответил, тщательно взвешивая слова: если бы он где-то и когда-то проходил, мы бы это сразу же установили, шутка ли, наш человек и вдруг память потерял. Это было бы чэпэ. И я бы об этом узнал, вне всякого сомнения. А если никакого шума по этому поводу нет, значит никакой связи с нашей системой никто не нащупал. Бардин звонко налил алого чаю в крохотную пиалку и осторожно спросил: а есть какие-нибудь предположения, кто кроме вас, может быть такими костюмами. Есть, медленно сказал полковник, но это только слухи и домыслы, что ты прекрасно должен осознавать. Дружище, это будут не просто слухи домыслы, а слухи и домыслы, исходящие от высокопоставленного сотрудника, засмеялся Бардин. Понимаешь ли, еще когда я учился в академии, медленно ответил полковник, нам рассказывали, что якобы цэка партии имел свою собственную спецслужбу, занимавшуюся, в основном, организацией революционного движения по всему земному шару. И пряталась эта сверхсекретная служба под эгидой некоего института помощи экономикам не то развивающихся стран, не то просто соцстран. В общем, достоверной информации было так же мало, как и про хрестоматийное «золото партии», к которому, как мы все тогда предполагали, эта служба имела непосредственное отношение. Но ты же понимаешь, продолжил, полковник, что я попал в систему уже в смутный период, поэтому ничего больше я сказать тебе при всем желании не смогу, потому что просто не знаю. Я думал, вы всесильны, попытался улыбнуться Бардин. Не бывает так, чтобы вся страна была в говне, а какой-то её участок вдруг оказался в шоколаде, с горечью ответил полковник. Он сделал большой глоток, прикончив графин, и, наклонившись к самому лицу Бардина, шепнул: мы раздавлены, деморализованы и слишком часто чувствуем себя абсолютно ненужными этому государству барыг и негодяев. Ты бы ещё видел, какая сейчас молодёжь пошла… Ой. Но я этого не говорил, ты же понимаешь.

Бардин встал, показывая, что больше не собирается досаждать старому другу сложными вопросами. Они обнялись. Полковник ненадолго задержал руки Бардина в своих, пристально глядя в его глаза и сказал: ты ведь будешь держать меня в курсе, так? Бардин улыбнулся и ответил: конечно. Я тебе телефончик витькиной бабы пришлю смской, пробей его для меня, пожалуйста, а то какой-то странный у неё номерок. Не веришь ей, спросил полковник. Не получается что-то, не вытанцовывается, ответил Бардин. Лады, сказал полковник и стремительно вышел. Бардин взял со стола его стакан и мечтательно потянул носом сладковатый запах скотча. Ноздри слегка опалило приятным жаром, но внутренний зверь затих и пока больше не бесился. Бардин довольно хмыкнул и вышел, оставив на стойке две тысячных купюры. Эй, за чай этого многовато, крикнул вслед бармен. Бардин, не оборачиваясь, помахал ему рукой.

Совещание

День четвёртый.

Пятница, 18-е мая

08:15

Губернатор ввинтил кулаки в стол, переминаясь с костяшки на костяшку, с руки на руку, заставляя стол натужно скрипеть, и скрип этот очень напоминал скрежет зубами, который обыкновенно производит спящий, испытывающий во сне физическую боль. В этот момент, несмотря на идеальный пробор, может, совсем чуть-чуть тронутый перхотью, несмотря на пиджак, идеально посаженный на короткий и крупный корпус, и рубашку, отливающую запредельной белизной, губернатор напоминал крупного примата, доказывающего свои права на всех самок в стаде. Нижняя челюсть губернатора нервозно выдвинулась вперёд и слегка ходила вправо-влево, как бы перемалывая невидимых врагов. Очевидно, врагам при этом должно было приходиться несладко. Света, спросил он пресс-секретаря, глядя на неё как бы из-под мышки, уронив лепную голову за пазуху, выйди-ка поближе к нам, к центру, так сказать.

Света, совершенно неприметная в своей серой брючной паре, созданной словно специально для того, чтобы максимально обезличить её и скрыть от окружающих её и без того неброскую женскую суть, вышла на середину малого зала заседаний, заслонившись прижатым к груди нетбуком, на брюхе которого чернел нанесённый перманетным маркером инвентарный номер. Она откашлялась, обвела присутствующих глазами, и сказала: вчера нам удалось сделать два удачных хода. Во-первых, нам удалось отправить восвояси корреспондента нтв, который приезжал, как я понимаю, на разведку по нашей ситуации с уснувшими. Насколько я понимаю, натравили его сюда из штаба национально-либеральной партии, чтобы всласть поглумиться над партией власти. Мы дали энтэвэшнику денег, пообещали содействие в будущем, и он уехал. Ага, денег дали, подал голос второй вице. Только сначала повезли лесопосадки ему показывать. Света улыбнулась, одновременно гордо и смущенно, и ответила: я бы предпочла обсуждать только ту часть ситуации, в которой я выступила добрым полицейским. Ну ладно-ладно, всё нормально, примиряющее сказал губернатор. Что у нас дальше.

Света заглянула в блокнот и продолжила: нам удалось переключить внимание сми на случаи массовой гибели птиц. Эти птицы для нас благословение божие, честное слово. За вчерашний день все шесть телеканалов, плюс федеральные врезки, а также практически все региональные сми опубликовали новость про массовую гибель птиц как топовую.