Валькина жизнь
– Да, все такой же дурак! – заявляет Пашка, когда затянувшееся молчание становится просто неприличным. – Прошу любить и жаловать.
– Насчет любить не знаю, – бурчит Валя.
– Согласен на жаловать, – хмыкает Пашка.
– Здравствуй уже, – серьезно говорит Валя, – давно не виделись.
– Пять лет, – фыркает Пашка.
– Угу, – кивает Валя. – Пошли домой.
Они пробираются в быстро редеющей толпе через привокзальную площадь.
– А свежо у вас тут для августа, – поежившись в своей летней рубашонке, произносит Пашка.
– Привыкай, – угрюмо парирует Валя, – не в Сочи приехал.
– Да уж понял я, – вздрагивает Пашка. – Может, такси возьмем? Или на автобусе?
– Пешком, – отрезает Валя. – Тут рядом.
– Хорошо, – соглашается Пашка. – Как скажешь, командир.
– Я не командир, я мужик, – хмыкает Валя.
– Что? – удивляется Пашка.
– На стройке так зовут, – поясняет Валя. – Мужиком.
– Молодцы, – хихикает Пашка, – золотые у вас тут люди на Севере. Они на стройке только такие приветливые или везде?
– Не твое дело, – обрывает его Валя.
– Ладно, – опять с готовностью соглашается Пашка.
– Пришли, – сообщает Валя. – Вот мой подъезд.
Они проходят к ней в комнату, и Пашка ставит чемодан в углу. Оба чувствуют неловкость, не зная, как себя вести.
– Пойдем на кухню, – выдавливает Валя. – Я тебя накормлю.
После обеда и ванны Пашку совсем развозит. Валя стелет ему на диване, а для себя разбирает кресло-кровать. Пашка протестует, заявляет, что не может так ее стеснять, клянется, что его койка на судне была еще уже, чем это кресло-кровать. Но Валя не слушает никаких возражений.
– Спи сегодня на диване, – грозно говорит она. – Ты устал. Дальше видно будет.
– Ты настоящий мужик, – бормочет Пашка.
– И ты туда же, – фыркает Валя. – Заткнись уже.
Пашка пытается еще что-то возразить, но валится на диван и моментально засыпает. А Валя еще долго сидит и глядит на него.
– Я тебя стеснять не стану, – на следующее утро обещает ей Пашка. – Побегаю сейчас по флотам, устроюсь матросом и в рейс уйду.
– Побегай, – кивает Валя, устало глядя на гостя из прошлого. – Где же ты пять лет бегал?
– Я не бегал, – огрызается Пашка, – я на месте сидел. Это ты исчезла неизвестно где.
– Известно! – возмущается Валя. – Когда понадобилась, быстро нашел.
Она понимает, что сказала непозволительную грубость. Ведь Пашка нагрянул не с бухты-барахты. Она сама его пригласила, пусть и с подачи тети Поли. Валя уже открывает рот, чтобы извиниться, но Пашка продолжает:
– Могла бы за пять лет хоть разок приехать домой, тетушку навестить.
Валя с облегчением понимает, что он не уловил неприличный подтекст вырвавшейся у нее сгоряча фразы.
– А вместо этого два письма, – обиженно добавляет Пашка.
– Неправда, – возмущается Валя, – я тете Поле регулярно пишу.
– А мне два письма, – упрямо повторяет Пашка.
Валя должна признать, что он прав. Но сдаваться ей не хочется.
– Так ты мне тоже только два раза ответил, – огрызается она.
– Ответил же, – взвивается Пашка. – А от тебя больше ни слова.
– А чего же сам не написал? – злобно интересуется Валя.
– Да не мастер я письма строчить, что уж тут поделаешь, – разводит руками Пашка. – Могла бы приехать.
Валя замечает, что они пошли по второму кругу, и внезапно теряет запал. Она чувствует, что та, прежняя жизнь уже куда-то ушла. И теперь все будет по-другому. Валя вспоминает о Натане. Потому и не писала она больше Пашке. Быстро все изменилось в ее жизни. Может, и зря, что так быстро. Хорошего все равно из этого ничего не вышло.
Разозлившись на саму себя, Валя рассказывает Пашке о своем романе. С подробностями, не жалея себя, вплоть до злополучного похода в театр.
– В общем, собиралась выйти замуж, да не получилось, – зло итожит она свой рассказ. – Наверное, слишком многого хотела.
– Жизнь есть жизнь, – кивает Пашка. – По-разному у всех складывается. Я вот как-то все один просидел.
– А что же у тебя ничего не сложилось? – все с той же злобой интересуется Валя.
Она чувствует, что ее вопрос звучит грубо, но ничего не может с собой поделать. Но Пашка, кажется, снова не обижается.
– Не знаю, – задумчиво произносит он. – Может, тебя ждал. Да и некогда было: дом – работа, дом – работа. У меня, – Пашка хмыкает, – возле мартена девчонки-секретарши не бегали.
– Я дурой была, – рявкает Валя.
– Я ведь потому и в море пошел, – словно не услышав ее, продолжает Пашка, который явно не хочет ее обидеть, – чтобы что-то новое было, необычное. Но и тут не повезло. Мечты о дальних странах и длинном рубле, – Пашка хихикает, – не сбылись. Возили мы руду из Бердянска в Жданов. Обратно порожняком. Туда-сюда, туда-сюда. Как заведенные. Что сталевар, что рудовоз – никакой я жених, Валька. Никому не нужный человек. Бесполезный, можно сказать. Пашка наверняка ждет утешений, но Валя ничего ему не возражает, признавая тем самым правоту его слов.
Впрочем, как быстро выясняется, какая-то польза от Пашки все-таки есть. Так, уже на второй или третий день своего пребывания в квартире он усмиряет сварливую старуху-соседку.
– Опять какого-то урку привела, – бурчит старуха в ответ на бодрое Пашкино «с добрым утром».
Пашка на мгновение теряется. Он уже успел познакомиться с четой Кузнецовых. Но обитательницу третьей комнаты видит впервые.
– А что, многих она водит? – интересуется он, слегка наклонив голову, как прислушивающаяся к дальнему кошачьему мяуканью собака.
– Тебе-то какое дело? – фыркает старуха.
– Вы видели кого-то, извиняюсь? Натыкались? – словно не слыша старухиных слов, с нажимом в голосе уточняет Пашка.
– Штаны бы надел. А то только слез с нее, – старуха брезгливо кивает в сторону застывшей возле своей двери Вали, – и в трусах по коридорам шляться.
– У меня, бабка, кошка была, – с леденящим душу спокойствием произносит Пашка, внезапно перейдя на «ты». – Страшно на тебя была похожа. Тоже любила гадить окружающим.
– Так радуйся, – хмыкает старуха.
Вадим и Лена, заслышав перепалку, робко высовываются из своей комнаты. И старуха, очевидно, решает устроить показательный бой, чтобы раз и навсегда доказать, кто в квартире хозяин.
– Чему радоваться? – оживляется Пашка, словно только и ждал подобного ответа. – Сдохла она, кошка моя. От старости. А может, и от скверного нрава. Кто ее знает.
– Ты его в психбольнице подцепила? – повернувшись к Вале, злобно спрашивает старуха, но в ее взгляде явно читается неуверенность.
– А мы там, в Жданове все такие, – хмыкает Пашка. – Не слышала поговорку: Одесса – мама, Ростов – отец, кто тронет Жданов, тому конец?
– Весь город ваш уркаганский, – шипит старуха. – И что с того?
– А то с того, – придвинувшись ближе, почти ласково шепчет Пашка, – что Валя, между прочим, тоже из Жданова. И ты ее не трогай. Поняла? А то отправишься у меня вслед за кошкой.
– Напугал, – злобно фыркает старуха. – Сейчас милицию вызову.
– Заткнись, лысая! – внезапно рявкает Пашка.
– Чего? – пытается возмутиться старуха.
– Заткнись, говорю, плешь кудрявая. Марш в свою конуру! – напирая на старуху, произносит Пашка. – Непонятно?
И тут происходит чудо. Старуха съеживается и, ничего больше не сказав, шмыгает в свою комнату. Забегая вперед, следует добавить, что эффект от Пашкиной атаки оказался длительным. Можно даже сказать радикальным. Старуха, конечно, вряд ли подобрела, но перестала донимать соседей проклятьями и оскорблениями.
– Вот это мужчина! – столкнувшись с Валей на кухне, шепчет Лена.
С момента поединка в коридоре прошло уже несколько дней, но Валя прекрасно понимает, о ком идет речь. Она тоже все еще находится под впечатлением Пашкиной победы.
– Добро с кулаками, – хихикает Валя, вспомнив хамский Пашкин тон.
– С этой, – осмелевшая Лена машет рукой в сторону старухиной комнаты, – можно. Она с нами тоже слов не выбирала.
– Поделом, – кивком признав правоту соседки, резюмирует Валя.
Глава 16
Быстро уйти в море Пашке не удается. Мурманским флотам если и требуются моряки, то на рыболовецкие суда. И Пашкин рудовозный опыт здесь бесполезен: рыбу шкерить он не умеет. Пашка все еще хорохорится, но это дается ему с большим трудом. Он давно перебрался спать в кресло-кровать, освободив Вале диван. Их отношения остаются на стадии дружбы. Валя чувствует себя виноватой из-за Натана. Пашку, вероятно, тяготит его неопределенное положение в жизни. Поначалу он пытается форсить: покупает в магазине деликатесы, даже ведет Валю в ресторан. Но после каждого отказа в очередном отделе кадров он возвращается домой все более мрачным. А еще через некоторое время у него заканчиваются деньги.
– Слушай, Валь, мне с тобой поговорить надо, – обращается к ней Пашка однажды вечером.
– Говори, – кивает Валя.
– Я, Валь, как бы тебе сказать, – мнется Пашка, – в общем, я уже потратил те деньги, что отложил на обратную дорогу. Я их сразу отложил. Изначально. Чтобы быть уверенным. А теперь получается, что точка невозврата пройдена.
– Я… – начинает Валя, но Пашка перебивает ее.
– Дай мне сказать, – говорит он. – Выходов из сложившейся ситуации только два. Первый: ты пристраиваешь меня на свою стройку разнорабочим, и я зарабатываю деньги на обратную дорогу. Второй: ты мне эти деньги сейчас одалживаешь, а я возвращаюсь домой, снова иду на завод и их тебе высылаю. И то и другое, конечно, для меня стыдно, но ничего не поделаешь.
Пашка замолкает, съежившись в углу дивана. И Валя понимает, что должна что-то предпринять. Больше просто некому. Никого больше у Пашки нет. По крайней мере, в Мурманске.
– Подожди, – говорит она уверенным тоном, – есть третий вариант. Я отправлю тебя в море. Ты не зря приехал.
– Да ладно, – недоверчиво произносит Пашка.
– Да точно, – фыркает Валя, стараясь попасть ему в тон.
Если честно, у нее нет никакого конкретного плана, как пристроить Пашку на рейс. Но что-то сделать нужно. Проворочавшись всю ночь на диване и как следует поразмыслив, Валя решается на крайние меры. Она идет к Натану.
К счастью, тот оказывается на месте. Но ей приходится практически прорываться к нему.
– Вы по какому вопросу к Натану Ефимовичу, Валентина Николаевна? – преграждает ей дорогу его новая секретарша, та самая бывшая кассирша Люба.
– По личному! – отрезает Валя. – Он один у себя?
– Я вам не могу этого сказать, – осаживает ее Люба. – Можете записаться на прием. По личным вопросам Натан Ефимович принимает по вторым пятницам каждого месяца.
– Хватит тарахтеть, – отмахивается Валя, распахивая дверь кабинета.
Она входит к Натану. Следом за ней, как вражеский истребитель, в кабинет влетает Люба.
– Натан Ефимович, – тараторит секретарша, – я пыталась ее остановить, но она просто не понимает.
– Мы сами разберемся, – мрачно глядя на Любу, произносит Валя. – Это ты ничего не понимаешь.
Люба замолкает на полуслове.
– Выйди отсюда и дай нам поговорить, – добивает секретаршу Валя.
Люба выкатывает на Натана глаза, в которых блестят слезы. Натан растерянно смотрит на женщин, вынашивая план действий. Потом он собирается с мыслями и произносит:
– Люба, оставь нас. И никого не впускай. Скажи, что я занят.
Люба, поджав губы, молча кивает и выходит из кабинета, с грохотом закрыв за собой дверь.
– Что-то случилось? Или просто зашла повидаться? – хмыкает Натан.
– Помощь нужна, – бросает Валя. – Знакомого моего можешь в море устроить?
– Что за знакомый? – интересуется Натан.
– Пашка, – выдавливает Валя, – приятель мой бывший из Жданова. Я как-то рассказывала тебе о нем.
– К тебе приехал? – ехидно любопытствует Натан.
– Это уж не твое дело, – бурчит Валя. – В море он хочет уйти.
– И кем же? – интересуется Натан.
– Матросом, – бурчит Валя.
– Опыт есть? – спрашивает Натан.
– Он ходил в Жданове на рудовозе, – поясняет Валя, – год или два, я не знаю точно.
– На рудовозе? – морщится Натан. – Так у нас здесь нужна палубная команда рыбу шкерить. Тут рудовозный опыт не поможет. Да и вообще у них от матросов отбоя нет. Был бы он штурманом…
– Если бы он был штурманом, я бы за него уже замуж вышла, – огрызается Валя.
– Да ну? – нарочито удивляется Натан. – А сейчас какие у вас отношения?
– А это уж не твое дело, – говорит Валя, чувствуя, как внутри нее закипает гнев.
– Вот как, – фыркает Натан. – А я вот слышал, что первая любовь не забывается. И сколько бы времени ни прошло, а при каждой встрече костер чувств разгорается вновь. Врут?
– Что ты ведешь себя, как баба, Натан? – отрезает Валя. – Я тебя спрашиваю: поможешь или нет?
– А я тебе отвечаю: матросов хватает, – капризничает Натан.
– Не будь сволочью, – ледяным голосом произносит Валя. – Пашка третий месяц по рыбным конторам бегает. А мне, кроме тебя, не к кому обратиться.
Натан устало вздыхает и, ничего больше не сказав Вале, звонит своему приятелю в «Мурмансельдь». Уже через две недели Пашка уходит в море.
Глава 17
Он возвращается из рейса через четыре месяца – радостный и с деньгами. Поселившись в ДМО, Пашка на второй день после прихода ведет Валю в «Альбатрос», где покупает ей модные сапоги-чулки и мохер на кофту. Валя поначалу хочет отказаться от покупок. Или, по крайней мере, возместить Пашке расходы. Но потом вспоминает, как она устроила скандал, когда Натан покупал ей туфли. Все у них тогда изначально не заладилось. Все отношения пошли наперекосяк, как теперь ей представляется, именно с того самого момента. Может быть, прими она тогда с благодарностью этот подарок, жили бы они до сих пор счастливо.
– Не гневи судьбу, – строго говорит сама себе Валя. – И не будь такой принципиальной.
– Это подарки, – говорит ей судьба в лице Пашки. – Валюха, ты столько для меня сделала! Ты даже сама не представляешь.
– Очень даже представляю, – думает Валя, – закатила скандал в кабинете у бывшего любовника.
Мохером и сапогами дело не заканчивается. Пашку, который никогда в жизни не видел таких денег, какие заработал за четыре месяца болтанки в море, что называется, несет. Он покупает себе серый в полосочку костюм с брюками дудочкой и пиджаком с подбитыми ватой плечами. За костюмом следуют жуткие лакированные туфли и уже абсолютно ни к чему не вяжущиеся карманные часы на серебряной цепочке.
Во всей своей красе Пашка заявляется к Вале.
– Форсишь? – осторожно предполагает та, понимая, что это вопрос чисто риторический.
– Ага, – кивает Пашка, – собирайся.
Он ведет ее в ресторан. Мест нет. Но Пашка шушукается с администратором, сует ему несколько купюр, после чего столик тут же находится.
– Закажем водочки? – предлагает он Вале.
– Может, вина? – Валя не особенно жалует крепкие напитки.
– Не, давай водочки, Валюша? Ладно? – ноет Пашка. – Ты – чуть-чуть. А мне веселее будет, чем с вином.
Валя кивает. Ей не хочется спорить с Пашкой. Она вспоминает его униженное выражение лица, когда совсем недавно он просил ее устроить его на стройку или занять денег на обратную дорогу. Пусть расслабится, почувствует уверенность в себе.
За первой бутылкой, из которой Валя с трудом вдавливает в себя рюмку с небольшим доливом – для «освежения», как говорит Пашка, следует вторая. И Пашка как-то сразу напивается до чертиков.
– Раньше за ним такого не наблюдалось, – отмечает про себя Валя, но ничего не говорит вслух.
На свежем воздухе, пока Пашка провожает ее домой, хмель из него немного выветривается. Но он по-прежнему не очень твердо стоит на ногах. И Валя думает, что не следует отправлять Пашку в ДМО в таком виде. Там дежурная, как в общаге. Да и двери уже наверняка закрыты. Придется стучать. Вдруг поскандалит? С него станется. В лакированных-то туфлях ему море по колено. Еще чего гляди спишут с судна за такое поведение. Для того ли она унижалась перед Натаном?
– У меня переночуешь, – обдумав все это, произносит Валя.
– Ты что? Нет, зачем? – пытается протестовать Пашка. – ДМО в двух кварталах.
– На всякий случай, – многозначительно говорит Валя.
Пашка смотрит на нее и все понимает.
– Нажрался в хлам, да? – бормочет он. – Ты извини меня, Валюша.
– Пошли уже, – хмыкает Валя.
Они поднимаются на этаж. Причем Пашка несколько раз спотыкается, чертыхаясь и браня крутые ступеньки и свою неуклюжесть.
– Тихо! – говорит ему Валя, отпирая дверь в квартиру. – Не разбуди соседей. У Кузнецовых девчонка маленькая, не забыл?
Пашка согласно кивает, проявляя ту нарочитую готовность выполнять приказы, которая свойственна пьяным людям, старающимся угодить своим приятелям. И они действительно прокрадываются по коридору тихо, как мыши. По крайней мере, так кажется Вале. Внезапно они видят старуху-соседку. Что она делает в такой час в коридоре, трудно сказать.
– Неужели разбудили? – думает Валя, чувствуя неловкость, и добавляет уже вслух извиняющимся шепотом: – Простите, мы…
– Брысь! – перебивает ее Пашка, замахиваясь на старуху.
– Ишь ты, – шипит та, поспешно ретируясь в свою комнату.
– Дрессировку надо закреплять время от времени, – бормочет Пашка, кивнув в сторону закрывшейся за старухой двери. – Иначе, – он неопределенно машет в воздухе руками, – выветрится!
Вале Пашкино поведение не нравится. Как бы ни была злобна старуха, подобное хамство в ответ не может быть оправдано. Но Пашка пьян, и Валя решает воздержаться от нравоучительной беседы. Она потом ему все объяснит. Когда представится удобный случай.
Валя с трудом снимает с Пашки пиджак с ватными плечами и укладывает незадачливого кавалера на диван. Вздохнув, она стягивает с него лакированные туфли и подкладывает ему под голову подушку. Пробормотав что-то маловразумительное, Пашка тут же засыпает.
Сама Валя еще долго сидит в кресле и смотрит на него. Спать ей совсем не хочется. Она вспоминает слова Натана о первой любви. Наверное, он по злобе их сказал. Чтобы ранить ее. А вдруг он прав? Не забывается она?
Наутро Пашка выглядит, как новенький. Он извиняется перед Валей, говорит, что вел себя просто неприлично и что их поход в ресторан никак не должен был закончиться подобным образом.
– Я искуплю. Вот увидишь, я искуплю, – кается он, как генерал, сдавший по халатности врагам тщательно обороняемую крепость.
Валя с улыбкой кивает, говорит, что ничего не произошло.
– Ты из-за меня снова спала в кресле, – казнит себя Пашка.
– Да я почти и не спала, – фыркает Валя, вызвав новую бурю Пашкиных терзаний.
– Мне пора на вахту, – говорит Пашка, доев приготовленный Валей завтрак, и уходит, все еще виновато качая головой.
Он возвращается через пару дней с цветами и конфетами. И они снова идут в ресторан. На этот раз Пашка заказывает вина, как хотела в предыдущий раз Валя. Он много говорит, рассказывает о море и едва притрагивается к спиртному.
– А ведь у нас с ним был роман, – думает Валя, почти не слушая Пашкины истории и лишь изредка с улыбкой кивая ему для приличия. – Как давно это было. Словно в другой жизни.
Он провожает ее до дома. А она снова предлагает ему подняться, хотя на этот раз в этом нет решительно никакой объективной необходимости. И Пашка на этот раз даже не пытается отказываться и протестовать. Так их прежний, из другой жизни роман завязывается вновь. Скоро Пашка перебирается из ДМО к Вале в комнату.
– Совсем, как когда-то я к Натану, – думает Валя.
Но это сравнение почему-то нисколько ее не расстраивает, а кажется приятным и каким-то успокаивающим. Через месяц Пашка уходит в очередной рейс.
Глава 18
– Грешно так говорить, но у меня приятное известие, – однажды вечером заговорщически сообщает Вале соседка Лена. – Старуха наша умерла сегодня.
– Правда, грешно, – вздрагивает Валя.
Она только что пришла с работы и столкнулась с Леной на кухне. Валя знала, что старуха в последнее время болела. Неделю назад скорая забрала ее в больницу.
– Отмучилась, – бормочет Валя.
– Скорее, мы отмучились, – поправляет ее сияющая Лена.
Она глядит на Валю, а потом, сплюнув через плечо, шепчет:
– Да, нехорошо так говорить, нехорошо.
– А тебе кто сказал о ее смерти? – интересуется Валя.
– Старухина родственница, – охотно сообщает Лена. – Приходила сегодня. С ключами от комнаты. Сказала, что вещи кое-какие надо забрать.
– Одежду, может, для похорон, – предполагает Валя.
– Наверное, я не знаю, – тараторит Лена. – Вот она мне и сообщила, что старуха-то скончалась в больнице. А она сама – ее племянница.
– Что ж она раньше-то никогда к покойной не заходила? – скорее просто размышляя вслух, спрашивает Валя.
– А ты бы к такой тетке часто заходила? – приняв вопрос на свой счет, усмехается Лена.
– Да я и у своей милой тети Поли уже пять лет не была. Как уехала в Мурманск, так ни разу и не повидалась, – думает Валя, и ей сразу становится грустно.
– Не унывай, Валюха, – подбадривает ее Лена. – Доброе ты сердце!
– Да я не из-за старухи, – хмыкает Валя. – Так, вспомнилось кое-что свое.
– Понятно, – кивает Лена.
Валя разогревает на плите жареную рыбу и начинает ужинать. Лена присаживается на табуретку у краешка стола. Подобная навязчивость ей не свойственна. И Валя понимает, что соседка хочет поделиться с ней чем-то еще.
– Ну, рассказывай, – предлагает она.
– Вадик завтра в трест пойдет, в профком, – бормочет Лена извиняющимся голосом. – О комнате поговорит. Старухиной. Чтобы, значит, нам ее отдали. Нас ведь трое. А комнатенка у нас самая маленькая. Дали бы вторую – нам бы свободнее стало. Ты не будешь возражать?
– Что? – не понимает Валя, давясь от неожиданности рыбой. – С чего мне возражать?
– Ты же техник, – бормочет Лена. – А мы кто? Работяги. Тебе бы эту комнату, конечно, логичнее отдать. Если ты будешь против, мы уступим, ты не думай, по-соседски. Главное, чтобы все было по-доброму.
– Да ты что, Лена, брось! Не претендую я на эту комнату. С чего ты так могла подумать? – машет руками Валя. – Конечно, вас трое, вам надо расширяться.
– Ага, – охотно кивает Лена. – Вадик сходит завтра в трест.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги