Психотренинг. Психологический детектив
Глава 3
Аэропорт «Бен Гурион»6 казался еще более многолюдным, чем Пулково. По галерее, которая вела от входа до паспортного контроля, двигалась самая разношерстная публика. Было много бородатых ортодоксальных евреев в темных сюртуках, широкополых шляпах и с пейсами. Они шли небольшими группами. Почти все мужчины и мальчики подросткового возраста в сюртуках, длинных черных брюках и черных ботинках. Несколько человек выделялись на их фоне. Вместо сюртуков на них были подпоясанные кафтаны, похожие на халаты, брюки до колен и черные гольфы, заправленные в туфли. Увидев вопросительный взгляд Валерия, Марк пояснил:
– Это все хасиды. Они бывают нескольких видов, и у каждого своя манера одеваться. Я не очень разбираюсь, но те, кто знают, могут по одежде определить, кто есть кто и откуда. Вот эти в чулках, скорее всего, венгерские.
Молодой и очень серьезный парень на паспортном контроле взял паспорт Валерия и спросил по-русски, но с сильным акцентом, о цели приезда. Услышав, что Валерий психолог и приехал проводить тренинги, он почему-то заулыбался, быстро поставил печать и пожелал успехов.
Знакомые Марка уже ждали их с машиной. Всю дорогу до отеля Валерий смотрел в окно. Пальмы, цветущие олеандры… Машины в основном светлых цветов, японские и корейские. В сравнении с сумрачным Петербургом изобилие солнца и ярких красок казалось нереальным.
Еще перед отъездом Валерий дал себе слово, что постарается получить максимум удовольствия от этого путешествия. Удовольствий ему в последнее время явно не хватало. Не в смысле еды, питья и секса, хотя с последним тоже все было не идеально, но не было спокойствия, удовлетворения, радости.
«Я просто не разрешаю себе быть счастливым! Кажется, мне самому нужен психотерапевт!» – такие мысли одолевали Валерия все чаще.
Отель находился в Бат-Яме, пригороде Тель-Авива на побережье Средиземного моря. Комната Валерия оказалось совсем маленькой, но это компенсировалось роскошным видом на набережную и пляж. В конце апреля пляжный сезон здесь уже начался. После промозглого Питера ему не терпелось окунуться в теплое море. С Марком они договорились встретиться через час и пойти поужинать в кафе. На следующий день им предстояла поездка в Иерусалим.
Сидеть в комнате, когда пляж находился под боком, было глупо. Быстро собравшись, Валерий пошел к морю. В это время, полшестого вечера, людей на пляже было уже немного, а те, кто еще оставался, разговаривали в основном по-русски. Валерий оставил полотенце и одежду на пластмассовом стуле, который одиноко стоял у самой кромки моря и, кажется, никому не принадлежал. Потом он вошел в воду. Первый раз в жизни он купался в Средиземном море! В прошлую поездку в Израиль о пляже не могло быть и речи, все было расписано по минутам.
Хотя за границу Валерий ездил довольно часто, но почему-то не на море. Только один раз с бывшей женой они ездили в Болгарию, но там было Черное море, а Средиземное оказалось совсем другим. Во-первых, оно было настоящего синего цвета, во-вторых, очень соленое. Кроме того, около берега водились маленькие злые рыбки, которые слегка покусывали за ноги. Он вспомнил, что Ленка рассказывала ему об этих рыбках. Их использовали в спа-салонах, где за бешеные деньги можно было опустить ноги в аквариум, в котором плавали такие рыбки. Они больно щипали за ноги, отрывая кусочки старой кожи. Сама процедура называлась «фиш-пилинг» и считалась очень модной.
Выйдя на берег, Валерий вытерся полотенцем и сел на свой «беспризорный» стул. Только сейчас он заметил рядом местного бомжа, который жил на пляже. У бомжа был собственный деревянный стул, надувной матрас и вещмешок. Похоже, что с ними он и перемещался по пляжу, а когда шел дождь, спал под навесом. Определить возраст бродяги было невозможно. Где-то в интервале от сорока пяти до семидесяти. Но, к удивлению Валерия, бомж не выглядел несчастным! Это был самый жизнерадостный бомж, которого Валерий когда-либо встречал в своей жизни. Он весело наблюдал за подростками, которые играли в какую-то популярную местную игру в мяч, похожую на пляжный волейбол, время от времени вскакивал и что-то кричал на иврите.
Еврейского языка Валерий не понимал, но было похоже, что бомж дает игрокам советы. Дальше все происходило уже на грани фантастики! Бомж решил поесть и вынул из вещмешка помидоры, хлеб и хумус7. Он разложил все на большой салфетке и жестом предложил Валерию присоединиться к его трапезе. Это было уже слишком! Что за сумасшедшая страна, где бомжи предлагают еду? Валерий хотел было принять предложение, общение с бомжом могло оказаться интересным, но, посмотрев на часы, понял, что пора идти на встречу с Марком. Еще в самолете он попросил Марка научить его нескольким выражениям на иврите. Одно из них пригодилось сейчас – «тода роба», «большое спасибо». Бомж улыбнулся и помахал рукой на прощанье.
* * *В Иерусалим они поехали на автобусе. На центральном автовокзале их должны были встретить знакомые Марка и отвезти в свой центр. Там в первый день планировался трехчасовой семинар, а на следующий – восьмичасовой тренинг. После семинара они собирались поехать в старый город, Марк обещал показать еврейский квартал. В прошлый раз, когда Валерий был здесь на экскурсии, по еврейскому кварталу пробежали почти бегом, только немного задержавшись у Стены Плача. После огромной очереди в Храм Гроба Господня все были тогда настолько измотаны, что почти ничего не воспринимали.
Еще перед поездкой они решили, что семинар проведет Марк. Валерий будет только присутствовать, чтобы присмотреться к группе. А вот тренинг на следующий день он полностью возьмет на себя. Валерия это вполне устраивало. Темой семинара опять был Киосаки, а у Валерия в последнее время это вызывало раздражение. Киосаки – американский бизнесмен и «мотиватор», в последние лет десять в большой моде. Кому не хочется научиться, как быстро разбогатеть? Хотя Валерий считал, что Киосаки абсолютно прав, когда пишет о необходимости полностью изменить свое мышление, чтобы стать успешным предпринимателем, но ему казалось, что он слишком все упрощает. Очень просто было стать миллионером, но почему-то никто из знакомых Валерия, старательно штудировавших книги Киосаки, миллионером не стал. У самого Валерия это тоже никак не получалось. Свое место в «квадранте денежного потока» Киосаки он находил где-то посередине между «наемным работником» и «человеком свободной профессии». Стать «предпринимателем», а тем более «инвестором» ему явно не светило. Да хотел ли он этого?
Семинар проходил в небольшом зале семейного отеля, где их и разместили. Пришло шестнадцать человек. Четырнадцать дам «очень-очень среднего возраста», как выражался Марк, и всего двое мужчин. Одному было около семидесяти, а другой по виду находился где-то в середине пятого десятка.
Руководительница структуры – молодящаяся дама лет шестидесяти – с энтузиазмом представила «самых известных психологов из Санкт-Петербурга», и народ приготовился внимательно слушать.
Первая часть семинара была больше похоже на лекцию, вторая предполагала вопросы и дискуссию. У Марка была одна замечательная особенность: когда он читал лекцию (независимо от темы), слушатели внимали ему, открыв рот, и верили ему безусловно. Он словно входил в какое-то особое состояние и жил в теме. Валерий иногда думал, что в такие моменты Марк похож на какого-нибудь старозаветного пророка. А может, он и вправду унаследовал такие гены?
Обстановка действительно напоминала проповедь. Люди слушали внимательно. По их лицам было видно, что многие серьезно задумывались о своей жизни. Хотя Валерий слушал эту лекцию раньше и к теме относился скептично, но тоже поддался общей атмосфере.
«Что же мне мешает? – думал Валерий. – Почему Марк смог создать свой центр еще в „голодные“ девяностые? Ведь никто ему тогда особенно не помогал».
Это сейчас все говорят про каких-то богатых родственников из Израиля. Родственники у Марка были, но только не богатые. В девяностые годы они репатриировались в Израиль и пытались обосноваться на новом месте. Просто Марк решил, что может, и он смог. Валерий, который тогда только что закончил университет, помнил, как Марик бегал по инстанциям, выпрашивал в университете тесты, писал письма коллегам в Америку и куда-то еще с просьбой о методической помощи. И ведь сделал!
Никто вокруг в это не верил. Народ тогда массово шел в мелкий бизнес, считалось, что нужно покупать и продавать всякое барахло. Еще всем тогда хотелось устроится «на фирму», желательно иностранную, а тут какая-то психология!
Валерий так не мог, он не был организатором. Ничего тут не поделаешь. Ему было легче просто заниматься своей работой, чтобы кто-то другой думал о бюджете, об имидже и всяких других «мелочах», которые сопутствует любому деловому начинанию.
Марк закончил говорить и объявил, что начинается дискуссия. Женщины тут же стали задавать вопросы, смотря на Марка восторженными взглядами. Они ожидали услышать в ответ что-то гениальное. Пожилой мужчина, кажется, задремал еще в начале семинара и не собирался просыпаться. «Молодой» сидел сзади и молча писал что-то в тетрадке. Марк объявил конец семинара, но его не хотели отпускать. Несколько женщин обступили его со всех сторон и продолжали обсыпать вопросами. Он терпеливо отвечал.
На Валерия никто не обращал внимания. Ему ничего не оставалось, как сесть в сторонке и наблюдать. «Молодой» мужчина, тот, который что-то писал в тетрадке, подошел к Валерию и спросил:
– Вы позволите?
Затем он сел рядом с ним.
Они молча просидели еще минут пять, дожидаясь, пока Марк ответит на последние вопросы и подойдет к ним.
– Меня зовут Юра. Я бы хотел с вами поговорить. Вы не против пообедать вместе? Я угощаю, – решительно заявил мужчина, сидевший рядом с Валерием.
Предложение было несколько неожиданным, так как обычно обедом угощали руководители структуры. С руководительницей уже договорились на завтра, а сегодня по плану был старый город. Но мужчина отступать не собирался:
– Хотите посмотреть старый город? Давайте я вам покажу! Я же три года отработал экскурсоводом. У меня и машина здесь, а там сядем в каком-нибудь кафе. Вы ведь любите шаурму? У нас в старом городе самая лучшая шаурма!
Отказываться в такой ситуации казалось неудобным. Кроме того, наличие машины у нового знакомого было серьезным аргументом. Перспектива добираться до старого города на трамвае или ловить дорогое такси не особенно вдохновляла.
Выйдя из отеля, они подошли к довольно потрепанной «мазде». Юрий сел за руль и, пока они ехали, успел рассказать, что он в свое время окончил химико-фармацевтический институт в Ленинграде. В Израиле он уже почти двадцать лет, приехал вместе с женой, которая была историком по профессии. В начале Юрий работал экскурсоводом, работу по специальности он найти не мог.
– Тогда, в девяностые, много народу сюда приезжало. По специальности почти никто не мог устроиться. Мне жена помогла курсы экскурсоводов закончить.
На вопрос о том, чем он занимается сейчас, Юра ответил несколько туманно. Якобы он является свободным предпринимателем и сотрудничает с несколькими издательствами.
Узнав, что гости хотят осмотреть еврейскую часть старого города, Юра обрадовался.
– Машину есть где поставить, а потом поедим шаурму. В центре, у синагоги, много хороших кафе.
Сильное желание обязательно вместе пообедать да еще угостить немного удивляло. Но за годы своей работы Марк и Валерий привыкли общаться с самыми разными людьми. Кому-то просто хотелось пообщаться с «известными» психологами (это как бы добавляло статуса), а кто-то хотел поговорить о своих проблемах. В этом случае непринужденный разговор за обедом психологически был легче, чем обычная консультация.
Машину оставили на паркинге у Мусорных ворот. Юра предложил сначала посмотреть могилу царя Давида и зал, где когда-то состоялась знаменитая тайная вечеря.
– На Стену Плача потом вернемся. Сначала я вам покажу другое, пообедаем, а уже потом спокойно пойдем к Стене. Там нельзя торопиться.
Они согласились и послушно пошли за Юрием. К удивлению Валерия, могила царя Давида и зал тайной вечери оказались рядом, практически в одном здании. Он все еще не мог привыкнуть, что здесь все так близко.
Было уже три часа дня, есть хотелось ужасно, поэтому все трое решили сначала перекусить, а потом уже продолжить прогулку.
По узкой мощеной улице Юра вывел Валерия и Марка на площадь, где находилась величественная синагога. Вокруг было полно народа и около десятка кафе. Если судить по запаху, во всех предлагали шаурму.
– Нам сюда, – Юра повел их в одно из кафе на углу, где уже сидели группа туристов и несколько молодых израильтян.
– Вам, наверное, кажется, что все кафе одинаковые. Но это не так. Везде готовят по-разному. Здесь вкуснее всего.
Усадив их за стол, Юрий побежал заказывать еду и вскоре вернулся с тремя порциями шаурмы, а также с кока-колой, пивом и водой.
– Знаете, как называется эта площадь?
Валерий не знал, а Марк ответил:
– Синагога называется Хурва, а вот площадь – не знаю.
– И площадь тоже Хурва. Это значит «руины» на иврите. Когда-то еще в восемнадцатом веке сюда приехала группа хасидов из Польши и начала строить синагогу. Но у общины не хватило денег, чтобы расплатиться с кредиторами-арабами. И они сожгли ее в 1721 году. Отсюда и название. В 1864 ее восстановили, но в 1948 она опять была уничтожена арабским легионом. То, что вы сейчас видите, – это копия синагоги девятнадцатого века. Ее несколько лет восстанавливали и окончательно открыли 15 марта 2010 года.
На какое-то время все замолчали. Юра продолжал молча есть, но чувствовалось, что ему хочется сказать что-то важное, может быть, попросить о чем-то, но он не решался. Марк взял инициативу на себя:
– Вы, наверное, хотели с нами о чем-то поговорить. Кроме достопримечательностей, разумеется.
– Да. Вы ведь из Ленинграда, – сказал Юрий. Валерий и Марк уже заметили, что большинство русскоязычных репатриантов употребляли старое название города. – Я хотел попросить вас об одном одолжении. Не волнуйтесь, это совсем не потребует много времени. Поверьте, для меня это важно, очень важно!
«Понятно, опять придется тащить чужой багаж», – подумал про себя Валерий.
В своих многочисленных поездках он уже привык, что большинство знакомых и родственников считали, что он обязательно должен брать с собой их посылки. Как будто почты не существовало!
Догадываясь о его мыслях, Юра поспешил сказать:
– Вы не волнуйтесь, там всего одна иконка и письмо. Понимаете, это моя хорошая знакомая, я когда-то работал с ее мужем. Он трагически погиб. Выбросился из окна. Сейчас я ей иногда помогаю. Она очень просила эту икону. Это улыбающаяся мадонна. Вы, наверное, слышали, что это единственная икона, на которой мадонна улыбается. Сама икона находится в Вифлееме, там же делают и копии. Вот, посмотрите, – Юра вынул маленький пакет, в котором действительно была копия улыбающейся мадонны.
Валерий слышал об этой иконе, но видел впервые. Мадонна улыбалась легко и чуть-чуть грустно.
– Еще в конверте письмо и триста долларов, – продолжал Юра. – У ее сына скоро день рождения. Не беспокойтесь, вам не надо будет никуда ехать. Вы только ей позвоните, она сама приедет, куда скажете.
Валерий положил пакет в свою сумку и из-за профессионального любопытства спросил:
– А почему он выбросился из окна? Вы не знаете?
– Мы оба тогда работали в одной фармацевтической компании, – ответил Юрий. – Это было СП – совместное предприятие, русско-американское. Помните, в девяностых годах много таких было. Его отправили в командировку в Индию, там у них тоже было какое-то производство. Он вернулся месяца через четыре очень подавленный. Мы все спрашивали, что с ним, но он ничего не рассказывал. Даже жене. А через две недели выбросился из окна. Никто так и не понял, что там с ним произошло.
Валерий и Марк переглянулись.
– А чем вы занимались в вашей фармацевтической компании? – спросил Марк.
– В начале импортировали биологически активные добавки, так называемые БАДы, лекарства. Потом организовали свое производство под Ленинградом. Там стали делать часть добавок, чтобы сэкономить на «растаможке». Кроме того, рабочая сила тогда была дешевая. Они собирались и какие-то лекарства производить. Я подробностей не знаю, не долго там проработал. Уволился. Мне тогда предложили работу в другой фирме за большую зарплату, а деньги очень были нужны. Я уже собирался сюда перебираться, хотелось скопить что-нибудь на первое время.
– А кем там работал ваш друг? – продолжил Марк свои вопросы.
– Мы с ним вместе в офисе работали, занимались регистрацией, таможней. В общем беготня сплошная, работа не из приятных. Потом, когда я уже ушел, его перевели в технологи на новое производство. Он ведь и был технологом по образованию. Вы этим как психологи интересуетесь? Хотите понять, что его могло подтолкнуть к роковому шагу?
– Да, как психологи, – задумчиво ответил Марк.
Они распрощались с Юрой, который упорно предлагал показать им еще достопримечательности и потом отвезти в отель. Когда они решительно отказались, Юрий уехал, а Валерий и Марк пошли на площадь Стены Плача. Было около пяти. Народа в это время оставалось уже немного. Они подошли к самой Стене и постояли минут десять. Оба молчали, только Марк иногда что-то шептал про себя. Валерию показалось, что он молится. Он никогда не думал, что Марк может быть религиозным человеком. Сам он просто стоял, думать ни о чем не хотелось, но не хотелось и уходить отсюда. Это было похоже на спонтанную медитацию.
Когда они вышли с мужской половины на общую часть площади, к ним подошла молодая девушка в длинной темной юбке и с платком на голове. Она попросила их дать денег на помощь для многодетных религиозных семей. Не сговариваясь, они дали по десять долларов и медленно пошли к воротам. Идя вдоль стены старого города по направлению к трамвайной остановке, Марк спросил:
– Ты о том же думаешь?
– Да, – кивнул Валерий. – Может, это и бред, но похоже на Снегирева.
– Вот именно, что похоже. Может, просто ассоциации, ничего больше. Но с этой вдовой поговорить надо.
– Надо. Я поговорю, – согласился Валерий. В этот момент он еще не знал, к каким последствиям приведет его знакомство со вдовой.
* * *Даша сидела одна на веранде родительской дачи. Эту дачу в свое время дали дедушке – ответственному работнику Ленгорисполкома. Дом, который раньше казался большим и крепким, сейчас уже порядком обветшал. На фоне двух- и трехэтажных кирпичных коттеджей, выстроенных рядом в последние годы, он выглядел как маленький островок из прошлого. Бабушка с дедушкой умерли четыре года назад с перерывом в два месяца. С ними ушла и прошлая дачная жизнь. Когда-то это был большой дачный кооператив. Взрослые копались на участках, ходили за грибами и собирались друг у друга «на чай», а дети целыми днями носились по улице. Сейчас от того кооператива осталось всего пять деревянных домиков, обитатели которых приезжали редко. Те, кто жил в новых коттеджах, скрывались за высокими заборами и на улице почти не показывались. Даша любила это место не только из-за воспоминаний своего детства. Здесь можно было спокойно посидеть, подумать и принять решения. После всей городской суеты мысли из хаоса выстраивались в порядок.
Сейчас она снова размышляла о последней встрече с Кирилловым в кафе на Невском. Может, он прав, у Снегирева просто была депрессия? А мы ищем какою-то конспирацию. Думать так было удобно.
«Почему я занимаюсь чужими делами, подумала бы лучше о себе», – опять начался внутренний монолог.
Раньше Даше казалось, что ее привычка постоянно вести разговоры с собой – признак какой-то патологии. Но потом она прочитала, что никакая это не патология, а признак интеллигентности и способности к самоанализу. Монолог продолжался:
«Что у меня есть? Хорошее образование, стабильная работа с неплохой зарплатой. Неплохой, но и не очень-то большой. Жить можно, но особо не разгуляешься».
Можно было бы, конечно, попробовать поискать работу за границей. Но здесь существовало несколько препятствий. Во-первых, были родители, которых не хотелось оставлять. Даша была поздним и единственным ребенком, а родителям было уже за шестьдесят. Во-вторых, Даше казалось, что она просто не сможет там приспособиться. Не из-за языка, английский у нее был на хорошем уровне, но она не сможет привыкнуть к чужим людям и другим отношениям.
В личной жизни – полный провал. В тридцать два года ни семьи, ни даже бойфренда. С последним Даша рассталась два года назад. С тех пор ничего! Может, она просто постарела и перестала нравиться мужчинам? Хотя нет. За ней иногда пытались ухаживать, но те, кто ухаживал, обычно ей не нравились. Валерий ей понравился, но он ведь за ней не ухаживал, они просто дружески разговаривали. Да и Кириллов тоже ничего, кажется она ему нравится, но у него семья! Интересно, узнал ли Валерий еще что-нибудь про эту Ольгу? Вот и повод позвонить!
Даша набрала телефон Валерия. В ответ послышались длинные гудки, но минуты через три раздался звонок по вайберу8.
– Даша, как хорошо что вы позвонили, – Валерий, казалось, был искренно рад. – У вас какие-то новости?
– У меня пока ничего. Я просто хотела узнать, вы нашли Ольгу?
– Я понял, кто она. Самое интересное, что я был с ней знаком, хотя совсем мало. Ее убили месяц назад в Москве.
– Убили? Значит, получается, что они со Снегиревым занимались чем-то опасным?
– Наверное, но я еще почти ничего не знаю. Я сейчас в Израиле. Кстати, здесь мы тоже познакомились с одним человеком, который рассказал нам о своем знакомом. Тоже самоубийство. По-моему, похожий случай. Только это не телефонный разговор. Приеду через неделю – расскажу.
От того, что Валерий считал их встречу чем-то само собой разумеющимся, Даше стало приятно.
Дождь продолжал капать. Из знакомых соседей все были в городе, книжки (в основном детективы) были уже перечитаны раза по три. Как всегда, в таких случаях выручить мог только ноутбук.
Включив компьютер, Даша задала себе вопрос: если Снегирева все-таки подтолкнули к самоубийству, то как? У полиции, кажется, не было сомнений, что это самоубийство. Никаких данных, что кто-то был в его квартире. Следов насилия не нашли. Значит, выбросился он сам, и смерть наступила именно от этого. Но может, его заставили это сделать? Даша вспомнила, что читала где-то про наркотические вещества, которые вызывают галлюцинации и могут довести до самоубийства. Она немного поколебалась и написала в Гугле «drugs provoked suicide». Лекарства, провоцирующие самоубийство. Ссылок оказалось много, и она начала по порядку их просматривать.
Минут через сорок пришлось прерваться, глаза уже начали уставать. Даша постаралась отодвинуться от экрана вместе со стулом и решила посидеть минут пять, просто глядя в окно. Пока глаза отдыхали, в голову пришел еще один вопрос. Если ему действительно что-то подсыпали, то как и когда? Снегирев жил довольно замкнуто и не любил распространяться о своей личной жизни.
Где и с кем он встречался вне работы, приглашал ли кого-то домой, Даша не знала. Но ведь было кафе, где они собрались после тренинга. Это тоже возможность! У Даши была великолепная зрительная память, и она прекрасно могла представить себе всю картину, кто и где сидел. В ту неделю они собирались два раза. Первый – сразу после тренинга, а потом еще раз, в день смерти Снегирева. Если ему что-то и подсыпали, то именно тогда, во вторую встречу! Она представила себе всю расстановку. С правой стороны от нее сидел Сергей Кириллов, потом Снегирев, а за Снегиревым – Галя. Она работала в их же отделе. Болтливая и взбалмошная девица и посредственный программист. Многие даже удивлялись, почему ее держат на работе, но начальство к ней благоволило. Может, у нее имелись какие-то связи, о которых никто не знал.
Получается, что если это произошло в кафе, то был кто-то из них двоих. Галя или Сергей. А ведь и на встрече сразу после тренинга они сидели так же! Это уже само по себе настораживало. Ни Галя, ни Сергей не были близки со Снегиревым. Почему же они два раза садились рядом с ним? Почему они вообще пошли в кафе именно в тот день, когда умер Снегирев? Это же был понедельник, а в кафе обычно ходили в конце недели или после каких-то мероприятий. Даша никак не могла вспомнить, кто тогда предложил собраться в кафе после работы.
Она решила вернуться к Интернету. Примерно за час ей удалось найти и прочитать четыре вполне серьезные статьи, где анализировались результаты исследований. Вывод был неутешительный. Оказалось, что есть данные о многих лекарствах, которые могли вызвать мысли о самоубийстве. Антидепрессанты, лекарства при эпилепсии, для понижения холестерина и даже средства, которые уменьшают аппетит. Самым странным Даше показалось лекарство от облысения под странным названием «финостерид пропеция», которое, по данным английских ученых, вызывало суицидальные мысли у тридцати девяти процентов мужчин, его применявших. Но во всех случаях речь шла о том, что мысли о самоубийстве и само самоубийство могут возникнуть только при длительном применении лекарств и только у некоторых пациентов. О том, чтобы действовать быстро и еще на все сто процентов, речь вообще не шла.