Чахоточный шик. История красоты, моды и недуга
Теперь не может быть никаких сомнений в том, что «туберкулезный диатезис находится в прямой зависимости от развития этой особой конституции» и что образование туберкулов происходит у людей с наследственной предрасположенностью, чему способствуют (у некоторых людей в более активной форме) отклонения от здоровой иннервации ‹…› [которая] ведет непосредственно к образованию или локализации туберкулезной материи[84].
Наследственность и конституциональная предрасположенность в сочетании с неблагоприятным климатом и материально-бытовыми условиями, по-видимому, служили убедительным заменителем теории заражения. Врачи утверждали, что если бы туберкулез был заразным, от этой болезни страдали бы все домочадцы. В трактате «О природе, лечении и профилактике легочной чахотки» утверждалось:
Чахотка не передается ни посредством инфекции, ни посредством заражения, так же как нельзя заразиться переломом конечности. Впрочем, может случиться так, что члены одной семьи, проживающие в одном и том же помещении, подверженные одним и тем же пагубным воздействиям, сразу же влекущим заболевание и делающим его трудноизлечимым, будут последовательно охвачены туберкулезом, так что целые семейства, как это уже часто случалось, падут его жертвами. Это то, что привело к формированию убежденности не только в том, что туберкулез передается от человека к человеку, но и в том, что он передается в семьях[85].
Основная идеологическая связь между понятиями «конституция тела» и «наследственность» не была лишена противоречий. Несмотря на то что чахотка часто поражала целые семьи, в этом явлении не было предсказуемости и последовательности. Томас Бартлетт писал в 1855 году: «Как и в случае с подагрой, так и в случае с чахоткой часто обнаруживается, что эта болезнь щадит одно или два поколения, чтобы вновь проявиться в последующих»[86]. В ответ на это затруднение была введена концепция наследственной предрасположенности. Это понятие послужило теоретическим мостиком: предполагалось, что человек унаследовал не фактическое заболевание, а вместо этого склонность, или предрасположенность, к нему, которая может развиться только при определенных условиях окружающей среды и стимулах[87].
Чтобы объяснить роль неисчислимого множества возбуждающих заболевание факторов, в конце восемнадцатого и начале девятнадцатого века на первый план вышла концепция диатезиса туберкулеза. В большинстве случаев термин «диатезис» использовался для обозначения предрасположенности к заболеванию; однако он также иногда применялся для описания повреждения организма, которое стало постоянным и затем передавалось как предрасположенность. Таким образом, «диатезис» может обозначать как острую травму, которая дала начало предрасположенности, так и саму предрасположенность[88]. Представление о туберкулезе как наследственной болезни возникло как побочный продукт конституциональной теории болезни, так как диатезис мог наследоваться или быть приобретенным в течение жизни. В некоторых случаях, таких как подагра, диатезис сначала считался приобретенным, а затем передаваемым по наследству. В «Трактате о чахотке легких» Джон Мюррей, рассматривая роль конформации [генов] родителей в развитии наследственного заболевания, утверждал: «Что касается происхождения – потомство скрофулезных и чахоточных, диспепсических или подагрических родителей появится на свет с конституциями, восприимчивыми к тем внешним воздействиям, которые ведут к подтвержденной чахотке; только в таком значении можно утверждать, что чахотка является наследственным заболеванием; и, таким образом, Господь буквально карает „за грехи отцов до третьего и четвертого колена“»[89].
Различия в конституции служили объяснением различий в показателях смертности и в развитии болезни в каждом отдельном случае. Масштабы заболеваемости и изменчивые показатели смертности от чахотки способствовали поиску «туберкулезного диатезиса» и характеристик, которые вызывали у человека врожденную уязвимость к заболеванию[90]. Повторные случаи проявления хронического заболевания у человека имели наследственные последствия, поскольку только повторяющиеся воздействия приводили к необратимому изменению конституционального состава тела. В 1799 году Уильям Грант утверждал, что болезнь может стать наследственной только в том случае, если в конституции пострадавшего человека произошли масштабные изменения. Точно так же в начале девятнадцатого века Горацио Пратер утверждал: «Величайшее различие между наследственными и ненаследственными заболеваниями заключается в том, что первые изменяют структуру организма глубоко и навсегда ‹…› в то время как последние влияют на каждую его часть поверхностно»[91]. Эти утверждения иллюстрируют одну из постоянных проблем, связанную с концепцией диатезиса, или наследственной предрасположенности к туберкулезу, – определение точных обстоятельств, при которых заболевание может привести к необратимым изменениям в конституции. Обычным ответом практикующих врачей было утверждение о важности продолжительности воздействия повреждающих факторов. К девятнадцатому веку термин «диатезис» в первую очередь стал употребляться в отношении хронических, а не острых состояний, особенно таких заболеваний, которые периодически или планомерно разрушали организм жертвы, такие как астма, подагра, рак, эпилепсия, безумие и, конечно, чахотка[92].
2.3. Мужчина, страдающий подагрой (изображенной в виде пляшущих синих дьяволят). Ричард Ньютон. Лондон: У. Холланд, 1795
С конца восемнадцатого и на протяжении девятнадцатого века объяснение причин хронических заболеваний наследственностью стало практически общепринятым, оно подкреплялось в медицинских трактатах, нозологии и учебниках. Например, в 1834 году Джеймс Кларк подытожил свое мнение по поводу наследственности и туберкулеза, утверждая, что наследовалась не болезнь, а конституциональная предрасположенность к ней. «То, что легочная чахотка является наследственным заболеванием, иными словами, то, что туберкулезная конституция передается от родителя к ребенку, является фактом, который нельзя оспаривать; я действительно считаю это одним из наиболее авторитетных мнений в этиологии заболевания»[93]. Врачи полагали, что как только хроническое заболевание укоренялось, было чрезвычайно трудно, если не невозможно, помешать наследственной передаче заболевания стать синонимом неизлечимости. Необратимая природа этих видов болезней перенесла внимание врачей на профилактику, а не на излечение, и в этих случаях надежда возлагалась на предотвращение укоренения диатезиса.
Облегчить, а не лечить
Как хроническое заболевание туберкулез рассматривали в парадигме предрасположенности и неизлечимости. Таким образом, когда в 1827 году в авторитетном медицинском журнале The Lancet в статье был поставлен вопрос: «Но можно ли излечить чахотку?» – ответ был предсказуем. «Да простит мне Господь, это вопрос, над которым человек, что провел полжизни в прозекторской, посмеется ‹…› ибо нет случая, который, когда процесс достиг определенной стадии, мог бы быть излечен»[94]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Belsey H. Gainsborough’s Beautiful Mrs. Graham. Edinburgh: National Gallery of Scotland, 2003. P. 27.
2
Ibid. P. 31–32, 35; Graham E.M. The Beautiful Mrs. Graham and the Cathcart Circle. London: Nisbet & Co. Ltd, 1927. P. 248–249.
3
Lynedoch MS. 3591, National Library of Scotland.
4
Belsey H. Gainsborough’s Beautiful Mrs. Graham. P. 32, 35.
5
Ibid. P. 43.
6
Graham E.M. The Beautiful Mrs. Graham. P. 128; Belsey H. Gainsborough’s Beautiful Mrs. Graham. P. 281–282.
7
Graham E.M. The Beautiful Mrs. Graham. P. 284.
8
Wednesday June 20, 1792, Lynedoch MS 16046, National Library of Scotland.
9
Tuesday June 26, 1792, Lynedoch MS 16046, National Library of Scotland.
10
Tuesday July 17, 1792, Lynedoch MS 16046, National Library of Scotland.
11
Belsey H. Gainsborough’s Beautiful Mrs. Graham. P. 46.
12
Платье остается в частном владении и недоступно для осмотра, однако Хью Белси утверждает: «Это простое платье Томас Грэм хранил в качестве драгоценной реликвии Мэри Грэм до своей собственной смерти в 1843 году, и с тех пор оно остается в семье. Крой и длина платья дают понять, что Мэри была ‹…› очень худощавой, очертания ее фигуры приближались к скелету, по мере того как она угасала от туберкулеза легких». Belsey H. Gainsborough’s Beautiful Mrs. Graham. P. 42.
13
New Topics in Tuberculosis Research / Ed. by D.L. Spieglburg. New York: Nova Science Publishers, Inc., 2007. P. 3.
14
Herzlich C., Pierret J. Illness and Self in Society. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1982. P. xi.
15
Ibid.
16
Sontag S. Illness as Metaphor and Aids and Its Metaphors. New York: Doubleday, 1990. P. 28–32; Lawlor C. Consumption and Literature: The Making of the Romantic Disease. New York: Palgrave Macmillan, 2006. P. 3.
17
Caplan A. The Concept of Health, Illness and Disease // Companion Encyclopedia of the History of Medicine. Vol. 1. London: Routledge, 2001. P. 240–241. Согласно Фуко, искусственность цивилизации снижала здоровье и увеличивала заболеваемость, одновременно изменяя ее идентичность. Фуко утверждал: «По мере того, как они [индивиды] занимают более высокое положение и вокруг них выстраивается социальная сеть, „здоровье кажется деградирующим“» [Перевод приводится по изданию: Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998. С. 43].
18
Dubos R., Dubos J. The White Plague: Tuberculosis, Man, and Society. New Brunswick: Rutgers University Press, 1987. P. 3.
19
Waksman S.A. The Conquest of Tuberculosis. Berkeley: University of California Press, 1964. P. 8.
20
Deshon H. C. Cold and Consumption. London: Henry Renshaw, 1847. P. 31.
21
Waksman S. A. The Conquest of Tuberculosis. P. 8.
22
Ancell H. A Treatise on Tuberculosis. London: Longman, Brown, Green & Longmans, 1852. P. xxiv.
23
Dormandy T. The White Death: A History of Tuberculosis. London: Hambledon and London Ltd., 1998. P. 9.
24
В частности, в книге микробиологов Рене и Жана Дюбо «Белая чума» (1952) утверждается, что здравоохранные меры и санитарная реформа в Англии во второй половине девятнадцатого века привели к снижению смертности. «Белая чума» остается одной из наиболее влиятельных работ на эту тему, отчасти потому, что она помещает туберкулез в социальный контекст, а не просто перечисляет исключительно научные достижения, и основной ее фокус направлен на связь между бедностью и болезнью. В книге Томаса Маккиоуна «Современный рост населения» (McKeown T. The Modern Rise of Population. London: Edward Arnold, 1976) утверждается, что снижение смертности от туберкулеза в Англии стало результатом улучшения норм питания. Тезис Маккиоуна по-прежнему вызывает горячие споры, как и его обоснованность и подтверждающие его эмпирические данные. Например, Саймон Шретер повторяет утверждение Дюбо о том, что решающее значение для снижения уровня смертности в Великобритании имело санитарное вмешательство. После тщательной оценки доказательств Маккиоуна Шретер отметил, что «эпидемиологические данные, собранные центральным статистическим бюро и проанализированные Маккиоуном, на самом деле не показали явного спада заболеваемости респираторным туберкулезом в стране до 1867 года». (Szreter S. Health and Wealth: Studies in History and Policy. Rochester: University of Rochester Press, 2007. P. 113.) Для получения дополнительной информации о дебатах по смертности также см.: Hardy A. Diagnosis, Death, and Diet: The Case of London, 1750–1909 // The Journal of Interdisciplinary History. 1988. Vol. 18. No. 3; Rusnock A. Vital Accounts: Quantifying Health and Population in Eighteenth-Century England and France; Mooney G., Szretzer S. Urbanization, mortality and the Standard of Living Debate: new estimates of the expectation of life at birth in nineteenth-century British Cities // Economic History Review. 1998. XL. P. 84–112; Wrigley E. A., Schofiled R. S. The Population History of England 1541–1871. Cambridge: Harvard University Press, 1981; Hardy А. The Epidemic Streets: Infectious Disease and the Rise of Preventative Medicine, 1856–1900. Oxford: Clarendon Press, 1993.
25
Среди этих книг: Rothman S.M. Living in the Shadow of Death: Tuberculosis and the Social Experience of Illness in American History (1994), Ott K. Fevered Lives: Tuberculosis in American Culture since 1870 (1996), Bates B. Bargaining for Life: a Social History of Tuberculosis 1876–1938 (1994), Feldberg G. D. Disease and Class: Tuberculosis and the Shaping of Modern North American Society (1995).
26
Tuberculosis into the 2010s: Is the Glass Half Full? // Contagious and Infectious Diseases. 2009. Vol. 49. P. 574–583. P. 574.
27
ШЛУ-ТБ определяют как «заболевание, вызываемое бактериями, имеющими устойчивость по меньшей мере к изониазиду и рифампину – как к препаратам первого выбора при туберкулезе, устойчивость к которым определяет туберкулез с множественной лекарственной устойчивостью (МЛУ-ТБ) – плюс устойчивость к любым фторхинолонам и устойчивость по крайней мере к одному инъекционному препарату второго выбора (амикацин, капреомицин или канамицин)». Хотя это базовое определение, многие из штаммов ШЛУ-ТБ устойчивы к большинству остальных препаратов второго ряда и поэтому не поддаются лечению. Extensively Drug-Resistant Tuberculosis: Are We Learning from History or Repeating it? // Contagious and Infectious Diseases. 2007. Vol. 45. P. 338–342.
28
The Challenge of New Drug Discovery for Tuberculosis // Nature. 2011. Vol. 469 (January). P. 483–490. P. 483–484.
29
Extensively Drug-Resistant Tuberculosis: Are We Learning from History or Repeating it? // Contagious and Infectious Diseases. 2007. Vol. 45. P. 338–342. P. 338.
30
The Challenge of New Drug Discovery for Tuberculosis // Nature. 2011. Vol. 469 (January). P. 483–490. P. 484.
31
См., например: Reichman L. B., Hopkins Tanne J. Timebomb: the global epidemic of multi-drug resistant tuberculosis. New York: McGraw-Hill Professional, 2002; Gandy M., Zuml A. The Return of the White Plague: Global poverty and the «new» tuberculosis. London: Verso, 2003; Condrau F., Worboys M. Tuberculosis Then and Now: Perspectives on the History of an Infectious Disease. Montreal; Kingston: McGill-Queen’s University Press, 2010.
32
Harvey G. Morbus Anglicus: Or the Anatomy of Consumptions. 2nd edn. London: Printed by Thomas Johnson for Nathanael Brook, 1674. P. 2.
33
Lawlor C. Consumption and Literature. P. 19.
34
Caldwell M. The Last Crusade: The War on Consumption, 1862–1954. New York: Athenaeum, 1988. P. 9.
35
Smith F. B. The Retreat of Tuberculosis 1850–1950. London: Croom Helm, 1988. P. 4.
36
Black W. A Comparative View of the Mortality of the Human Species. London: C. Dilly, 1788. P. 170, 183.
37
Mansford J. G. An Inquiry into the Influence of Situation on Pulmonary Consumption. London: Longman, Hurst, Rees, Orme and Brown, 1818. P. 67.
38
Dubos, Dubos. The White Plague. P. 9.
39
Herzlich C., Pierret J. Illness and Self in Society. P. 24.
40
Eyler J. M. Farr, William (1807–1883) // Oxford Dictionary of National Biography / Ed. by H. C. G. Matthew and Brian Harrison. Oxford: OUP, 2004. www.oxforddnb.com/view/article/9185[по состоянию на 5 июня 2008]; Smith G. The Dictionary of National Biography. Vol. VI. London: Oxford University Press, 1964. P. 1090.
41
Gilbert H. Pulmonary Consumption: Its Prevention & Cure Established on the New Views of the Pathology of the Disease. London: Henry Renshaw, 1842. P. 6.
42
Gilbert H. Pulmonary Consumption. P. 4–5.
43
Herzlich C., Pierret J. Illness and Self in Society. P. 24.
44
Цит. по: Waksman. The Conquest of Tuberculosis. Р. 20.
45
Reiser S. J. The Science of Diagnosis: Diagnostic Technology // Companion Encyclopedia of the History of Medicine / Ed. by W. F. Bynum and Roy Porter. Vol. 2. London: Routledge, 2001. P. 826–827.
46
Granshaw L. The Hospital // Companion Encyclopedia of the History of Medicine / Ed. by W. F. Bynum and Roy Porter. Vol. 2. London: Routledge, 2001. P. 1187.
47
Porter R. The Greatest Benefit to Mankind. P. 307.
48
Открытие австрийским врачом Леопольдом Ауэнбруггером (1722–1809) перкуссии, заключавшейся в простукивании грудной клетки и точной записи произведенных звуков, открыло совершенно новый путь в медицинских исследованиях, позволив «заглянуть» внутрь живого организма. При этом книга и метод канули в лету, пока ее не перевел и не популяризировал Жан-Никола Корвизар (1755–1820), личный врач Наполеона I. Cummins L. S. Tuberculosis in History From the 17th Century to our own Times. London: Bailliere, Tindall and Cox, 1949. P. 94–96, 100–102.
49
Лаэннек и другие энтузиасты стетоскопии смогли обнаружить целый ряд заболеваний благодаря отличиям дыхательных шумов. Porter R. The Greatest Benefit to Mankind. P. 307–309.
50
Cummins L. S. Tuberculosis in History From the 17th Century to our own Times. P. 121.
51
Porter R. The Greatest Benefit to Mankind. P. 311.
52
Hastings J. Pulmonary Consumption, Successfully Treated with Naphtha. London: John Churchill, 1843. P. 4.
53
Porter R. The Greatest Benefit to Mankind. P. 311.
54
Barrow. Researches on Pulmonary Phthisis, From the French of G. H. Bayle. P. 3–4.
55
Габриэль Андраль (1797–1876) – французский терапевт, подчеркивавший гнойный, воспалительный и «секреторный» характер изменений при чахотке. Porter R. The Greatest Benefit to Mankind. P. 337; Sebastian A. A Dictionary of the History of Medicine. New York: The Parthenon Publishing Group, Inc., 1999. P. 47.
56
Пьер-Шарль Александр Луи (1787–1872) – парижский терапевт, специалист по туберкулезу и тифу. Porter R. The Greatest Benefit to Mankind. Р. 337; Sebastian A. A Dictionary of the History of Medicine. Р. 47; Simmons J. G. Doctors & Discoveries: Lives that Created Today’s Medicine from Hippocrates to the Present. Boston: Houghton Mifflin Company, 2002. P. 75.
57
Когда Карсвелл (1793–1857) изучал медицину в университете Глазго, его нанял профессор Джон Томсон для сбора информации во Франции и зарисовки результатов изысканий для разрабатываемого им курса по патологической анатомии. Вернувшись в Великобританию, Карсвелл получил должность заведующего кафедрой патологической анатомии, которую Лондонский университет создал в 1828 году, опередив французов; однако вскоре кафедра ощутила конкуренцию со стороны более устоявшихся дисциплин практической и нормальной анатомии. Отсутствие поддержки в сочетании с невозможностью заработать себе на жизнь вынудило Карсвелла покинуть эту должность. Hull A. Carswell, Sir Robert (1793–1857) // Oxford Dictionary of National Biography / Ed. by H. C. G. Matthew and Brian Harrison. Oxford: OUP, 2004. www.oxforddnb.com/view/article/4778[по состоянию на 5 июня 2008]; Hass E. K. Morbid Appearances: The Anatomy of Pathology in the Early 19th century // Journal of Interdisciplinary History. 1989. Vol. 20. No. 1 (Summer). P. 139.
58
Локализованные концепции болезни стремились определить локализацию болезни на уровне отдельных тканей или органов с учетом более общих патологических изменений, системных изменений и симптомов.
59
Hull R. A Few Suggestions on Consumption. London: Churchill, 1849. P. 2.
60
Золотуха (скрофулез), которую часто называют «королевской напастью», представляла собой форму нелегочного туберкулеза, характеризующегося воспалением лимфатических узлов, и сопровождалась неприглядными припухлостями, вызванными туберкулами на шее и под кожей в других частях тела. Золотуха часто приводила к изъязвлению кожи из-за постоянного и обширного отека.
61
Dubos, Dubos. The White Plague. P. 74.
62
Sanders J. Treatise on Pulmonary Consumption. London: Longman, Hurst, Rees, and Orme, 1808. P. v.
63
M’Cormac H. On the Nature, Treatment and Prevention of Pulmonary Consumption. London: Longman, Brown, Green and Longmans, and J. Churchill, 1855. P. 1. Глава 2. Удивительный случай чахотки: семейный вопрос.
64
Представление о чахотке как заразном заболевании имеет долгую историю. Гален считал ее одновременно заразной и неизлечимой. В 1546 году флорентийский врач Джироламо Фракасторо систематически настаивал на инфекционной природе чахотки, выделяя заразный фтизис (происходивший от контакта с заболевшими) и спонтанный фтизис (возникавший в результате определенного травматического события). Waksman. Thy Conquest of Tuberculosis, 50. В семнадцатом веке идея о заразности была широко признанной частью теории чахотки в южной Европе, а к восемнадцатому веку она прочно укоренилась; ведущие итальянские врачи и анатомы, включая Морганьи, старались не вскрывать тела тех, кто умер от туберкулеза, из страха заразиться болезнью. Dubos and Dubos. The White Plague. P. 29.
65
Ibid. P. 28.
66
Harvey. Morbus Anglicus. P. 2–3.
67
Ibid. P. 3.
68
Dubos and Dubos. The White Plague. P. 33.
69
В Англии, скорее, следовали примеру Северной Европы, отчасти в силу схожих климатических условий.
70
Ancell. A Treatise on Tuberculosis. P. 481.
71
Porter. The Greatest Benefit to Mankind. P. 440.
72
Reid J. A Treatise on the Origin, Progress, Prevention, and Treatment of Consumption. London: R. Taylor & Co., 1806. P. 160–161.
73
Olby R. C. Constitutional and Hereditary Disorders // Companion Encyclopedia of the History of Medicine / Ed. by W. F. Bynum and Roy Porter. Vol. 1. London: Routledge, 2001. P. 413.
74
Кэтрин Уолпол (1703–1722) пала жертвой туберкулеза в возрасте 19 лет, а виконтесса Мэри Мальпас (ок. 1706–1732), жена лорда Джорджа Джеймса Мальпаса (впоследствии графа Чолмондели) умерла от чахотки в возрасте 26 лет.
75
The Letters of Horace Walpole, Fourth Earl of Orford. Vol. 1 / Ed. by P. Cunningham. Edinburgh: John Grant, 1906. P. xcix.
76
Clark J. A Treatise on Pulmonary Consumption. London: Sherwood, Gilbert and Piper, 1835. P. 2.
77
Waller J. C. The Illusion of an Explanation. P. 436.
78
Ibid. P. 443–444.
79
Reid T. An Essay on the Nature and Cure of Phthisis Pulmonalis. London: T. Cadell, 1782. P. 2–3.
80
Dubos and Dubos. The White Plague. P. 36–38.
81
Charlotte Bronte to W. S. Williams, January 18, 1849 // Shorter C. The Brontës: Life and Letters. Vol. II. London: Hodder and Stoughton, 1908. P. 21.
82