Мой уникальный партнер
Вторые не знают, чего хотят, но зато точно знают, чего не хотят, и всеми силами этого избегают – иногда успешно, иногда не очень.
Третьи – пожалуй, им повезло больше всех – вообще особо ничего не хотят, и потому не страдают от нереализованных амбиций и несбывшихся желаний.
А вот четвертые – самая многочисленная и заслуживающая сострадания категория, их еще часто называют «потеряшками» или неудачниками, потому что они всю жизнь упорно ищут себя, но каждый раз где-то не там и зачастую так и не находят.
Но есть и хорошая новость: если вы хоть раз в жизни задавались вопросом «Для чего я рожден?», даже если пока что он принес только разочарование и боль – значит, вам не все равно.
На работу Макс не пошел – позвонил и сказал про вывихнутое плечо, выслушав дежурную порцию охов и пожеланий скорейшего выздоровления. Однако сидеть дома не было ни малейшего желания – пустая квартира давила тишиной и ощущением собственной никчемности – поэтому он оделся, не без труда натянув на загипсованную руку куртку и толстовку, взял со стола в кухне оставшиеся от завтрака полбатона хлеба, и поехал на набережную кормить уток.
Здесь было его любимое место в городе – особенно в будний день, когда обычно оживленная набережная Москвы-реки пустела и из кишащей людьми городской достопримечательности превращалась в тихую гавань, где можно было остановиться и оказаться наедине с собой, хотя бы на время перестать кому-то что-то доказывать.
Утки обрадовались его приходу и жадно набросились на еду. Немудрено, ведь в это время года их практически никто не кормит. Погода и сейчас не располагала к прогулкам: было зябко и промозгло, с Москвы-реки, которая в этом году так и не успела до конца замерзнуть, дул не самый приятный февральский ветер. Поэтому, кроме Макса и уток, на набережной никого не было. По крайней мере, так казалось.
Макс задумчиво отламывал кусочки хлеба и кидал их в воду, стараясь попадать прямо по центру дежурившей внизу утиной стаи. Пару раз утки подрались, набрасываясь друг на друга с истеричным кряканьем и бешеным хлопаньем крыльями.
– Вы что, дурные совсем? – сказал Макс. – Успокойтесь, всем хватит.
Они не поверили и оказались правы – батон очень быстро закончился. Макс чертыхнулся и, нащупав в кармане какую-то мелочь, стал вспоминать, где здесь ближайший магазин.
Мужчина возник перед ним будто из ниоткуда. Макс узнал его сразу, он был одет так же, как вчера – в длинное черное пальто и какую-то несуразную шляпу, надвинутую почти на самые глаза.
Сердце на секунду ухнуло в пятки, но Макс постарался тут же взять себя в руки. Не хватало еще бояться каких-то странных незнакомцев. Ну и что, что внутри у него вместо обычного сгустка человеческих чувств и эмоций – двадцать пять слоев пустой белой ваты? Макс не собирался больше в нее нырять, впрочем, как и убегать от нее тоже – и так вчера вывихнул руку, хватит с него приключений. И вообще, у него своих проблем хватает, что этому камикадзе опять от него понадобилось?..
Макс был интровертом, поэтому в принципе не очень любил разговаривать с людьми, особенно с посторонними, особенно с теми, кто, по всей видимости, второй день зачем-то его преследует. Поэтому он просто стоял и молчал, не сводя с незнакомца полувопросительного взгляда.
Тот тоже какое-то время молчал, задумчиво глядя на реку. Затем сунул руку в карман плаща и неожиданно достал оттуда большую буханку хлеба. Разломил ее на две части и половину протянул Максу, словно приглашая вместе покормить уток.
Макс с сомнением посмотрел на протянутую руку и не двинулся с места. Тогда мужчина вздохнул и, отломив кусок от своей половины, щедрым жестом запустил в реку. Утки с радостным кряканьем бросились к угощенью, нетерпеливо расталкивая друг друга крыльями.
– Вот так и в жизни, верно ведь, Макс? – глубокомысленно произнес мужчина. – Почти все стремятся к одному, согласно сложившимся представлениям о том, как нужно жить и чем измеряется успех. Но он ведь не может быть для всех одинаковым, иначе какой во всем этом смысл?..
Макс молчал, и незнакомец бросил на него быстрый взгляд, после чего с легким сожалением спросил:
– Как твое плечо?
Максу хотелось ответить что-нибудь грубое или вовсе не отвечать – но, к сожалению или к счастью, он был не так воспитан, и поэтому коротко буркнул:
– Нормально.
Незнакомец кивнул, будто удовлетворившись этим ответом, и продолжил свою занимательную беседу не то с Максом, не то с самим собой.
– Вообще, что есть успех?.. Мнимые достижения, за которые тебя похвалят и дадут медальку в виде прибавки к жалованью? Или уменье с точностью до шага скопировать чужой путь? Чтобы, опять же, заслужить этим чье-то одобрение и похвалу. Или все же создать нечто новое, настоящее? А, Макс? Так что для тебя успех?
С этими словами он развернулся к собеседнику и устремил на него цепкий сверлящий взгляд. Утки внизу выжидательно замерли и перестали махать крыльями.
Макс хотел, как и раньше, отмолчаться, но мужчина настойчиво ждал ответа, и он мрачно пожал незагипсованным плечом:
– Не знаю. Я не успешен. Ни в чем.
– Вот! – незнакомец назидательно поднял вверх указательный палец. – Это еще одна ошибка многих. Они считают себя никчемными, не видят свои таланты. Обесценивают их только потому, что кто-то сказал им, что это не таланты, а так, ерунда. И этим они зарывают в землю самое бесценное, что им когда-то было дано.
Сказав это, он как будто разозлился, в сердцах отломил от булки внушительный ломоть и с размахом бросил его в воду, словно собирался не накормить им кого-то, а скорее убить. Впрочем, уток это нисколько не смутило, они тут же набросились на лакомство и принялись делить его с удвоенным энтузиазмом.
Теперь Макс молчал не из-за замкнутости, а потому что действительно не знал, что на это ответить. Он никогда не был силен в философствовании, в том окружении, где он рос и воспитывался, все было предельно просто и однозначно. Были определенные принятые стандарты и требования, те, кто им соответствовали – считались успешными и перспективными, про остальных за глаза, а иногда и прямо в открытую, говорили «он не тянет». Макс никогда не тянул.
– А ведь, если подумать, – обстоятельно продолжал незнакомец. – Любой подлинный успех есть следствие реализации заложенных в нас способностей. Такой успех никак не повторить и не сымитировать. Будь то способности к спасению жизней, или передаче определенного заряда, или выравниванию искажений в чужой энергетике. И невозможно определить, что из этого является более важным, ведь зачастую одно не может существовать без другого…
Говоря все это, он продолжал сверлить Макса глазами, будто пытаясь отследить, насколько его слова достигают цели. Какое-то время тот честно пытался переварить услышанное, потом тряхнул головой и непонимающе спросил:
– Что вы от меня хотите?
– Вот, мы и подобрались к сути, – с облегчением произнес собеседник, как будто радуясь, что предисловия наконец-то можно закончить. Он повторно протянул Максу половину булки, сопроводив этот жест настойчивым:
– Бери.
Макс почему-то послушался и стал методично крошить булку в воду, отчего утиная стая тут же проворно метнулась в его сторону. Незнакомец одобрительно усмехнулся и продолжил:
– Дело в том, что у тебя есть очень важная способность, которая многим может помочь. Ты о ней наверняка знаешь и даже иногда используешь – но, к сожалению, сейчас почти всегда вхолостую.
Макс слушал, затаив дыхание.
– Между тем, стране очень нужны такие люди, как ты, Макс. На сегодняшний день вас очень мало, – он болезненно поморщился. – Если не сказать, единицы. А в Москве – так и вовсе только ты. Вот потому я и обращаюсь к тебе с просьбой о помощи.
Он снова повернулся и теперь испепелял Макса пронзительным оценивающим взглядом из-под шляпы. Макс подумал, что, пожалуй, на просьбу о помощи это похоже меньше всего, а вслух недоверчиво сказал:
– Но я ничего не умею, я простой водитель. Вы же сами знаете… Каким образом я могу помочь стране?
– Вот и отлично! – почему-то несказанно обрадовался собеседник. – Тебе и не надо больше ничего уметь. По сути, ничего не изменится. Ты и дальше будешь водителем, будешь продолжать делать все то, что делал на «Скорой»… – на этом месте он заговорщически подмигнул. – Только теперь все то же самое нужно будет делать не для всех подряд, а только для одного человека.
– Для какого?.. – Макс ощутил внезапную слабость в ногах.
– Для важного, Макс, – взгляд собеседника из лукавого вмиг сделался крайне серьезным. – Для очень важного. Если все получится, он выведет нашу страну на новый уровень. И в нашей с тобой зоне ответственности сделать так, чтобы все получилось.
– Я не смогу… – пробормотал Макс, чувствуя, как голос предательски подводит. – Я никогда ничего такого не делал. Честно, вам лучше выбрать кого-то другого. Я не гожусь для этой миссии. Я даже не могу съехать от матери. Ни одно дело в своей жизни не довожу до конца. У меня просто не хватит сил.
– Не волнуйся, – Макс почувствовал, как на его плечо легла и успокаивающе похлопала неожиданно тяжелая рука. – Ты будешь не один. У тебя будет помощница, – собеседник многообещающе ухмыльнулся. – Уж у нее-то точно хватит на все сил.
* * *– Какой-то он хлипкий совсем. Думаешь, потянет? – долговязый мужчина с глазами альбиноса с сомнением взглянул на своего низкорослого спутника.
– Еще как потянет, – тот усмехнулся и, бросив в воду остатки булки, отряхнул руки от хлебных крошек. – Он для нас настоящее сокровище, и он как раз сейчас входит в силу. Просто ему об этом еще никто не говорил.
– Ну-ну, – альбинос усмехнулся и сунул руки в карманы, будто желая защититься от подувшего с реки морозного ветра. – Смотри, как бы не запартачил нам все дело.
– Не бойся, не запартачит, – в тон ему отозвался собеседник. – Смотри, как бы Лиза твоя не запартачила. Она ведь еще даже не согласилась, насколько мне известно?..
– И ты, и я знаем, что согласится, – альбинос беспечно пожал плечами. – Причем совсем скоро. Буквально со дня на день.
– Конечно, – хохотнул мужчина в шляпе. – Что ты там за чушь ей наобещал? Про небывалый успех и головокружительную карьеру в стриптизе? Не стыдно было врать хоть? Вот что ты за человек, Давид…
– Во-первых, не чушь, – резко перебил альбинос. – Это называется «мотивация», и она для каждого своя. Если твоего можно вдохновить спасением мира, то с моей только так. А во-вторых, кто сказал, что это неправда? Ведь в конечном счете, все зависит от них…
– Вот это-то и пугает, – человек в шляпе достал из кармана зажигалку и стал нервно крутить ее между пальцами. – Как, думаешь, у них получится?
– Да пес их знает. – Альбинос вытащил сигареты, бесцеремонно забрал у собеседника зажигалку и закурил. – Если мы все верно рассчитали, то должно и еще как. А если нет…
– «Нет» быть не может, – твердо перебил спутник. – Никого другого искать уже нет возможности. Мы не имеем права на ошибку, поэтому только они.
Помолчав минуту, он попросил:
– Дай закурить.
– Ты же бросил, – усмехнулся альбинос, но все-таки вытащил из пачки сигарету и протянул человеку в шляпе.
– Бросил, – кивнул тот и жадно затянулся. – Но ты заставил меня занервничать. Слишком многое поставлено на карту.
– А ты не нервничай, Фарид, – альбинос слегка прищурил белесые глаза и со вкусом выпустил дым аккурат над головой собеседника. – В конце концов, а мы здесь для чего? Это и наша задача – сделать так, чтобы у них получилось. Все будет хорошо.
Часть 3. Москва
Самолет стремительно набирал высоту. Взлетная полоса, чуть тронутая наледью, унеслась куда-то вниз и очень быстро превратилась в едва различимую точку, которая затем вовсе исчезла из виду, растворившись в ландшафте.
Он пристально вглядывался в иллюминатор. В каждом полете это было его обязательным ритуалом – до последнего смотреть вниз на землю, словно договариваясь с ней о следующей встрече. Нет, он не боялся летать, но свято верил в незыблемость традиций, и экипаж почтительно разделял с ним эту веру.
Он давно потерял счет полетам, и, насколько прочно они вошли в его жизнь и стали частью его повседневности, настолько же неотделимо вошли в нее и эти люди. Они точно знали, что он любит есть на обед, завтрак или ужин, через какое время после взлета ему нужно подать воду без газа и зеленый чай, а в какое лучше не беспокоить, потому что он погружен в работу.
На борту Ил-96 он уже давно был дорогим и важным гостем. О нем заботились, как о Главном пассажире, и он ценил эту заботу, потому что знал: в любом деле надежный и преданный экипаж – это половина успеха. Сейчас успех был нужен ему, как никогда.
Огни Санкт-Петербурга остались позади, теперь за иллюминатором медленно проплывали кучевые облака. Он отстегнул ремень безопасности, и к нему тут же подошла бортпроводница – ее даже не надо было звать. Лена обслуживала пассажиров Ил-96 много лет и точно знала, что и в какое время для них нужно делать.
– Чаю, Вадим Вадимович? – уточнила она с неизменно искренней и заботливой улыбкой.
– Да, – он вежливо кивнул и благодарно улыбнулся в ответ. – Спасибо.
Бросив на нее короткий, отточенный до автоматизма взгляд, он с неожиданной теплотой подумал, как было бы здорово, если бы все могли относиться к своей работе так, как она – как к призванию. Кто знает, может, тогда меньше было бы закулисных интриг, подковерных игр и прочих тщательно продуманных комбинаций… Если бы все работали, как слаженный экипаж самолета, каждый выполнял свою задачу и не лез в чужую ипостась – бортпроводники ведь не вторгаются в зону ответственности пилотов, а те не вмешиваются в процесс организации обслуживания и питания… Жаль, что такая простая и эффективная схема в мире большой политики оказывается совершенно нежизнеспособной.
Когда-то он попал сюда совершенно случайно, это не было мечтой или Великой целью. Если бы не Шеф, которому он обязан всем, который поверил в него и открыл перед ним двери – все это было бы невозможно. Да, если бы не Шеф, он бы сейчас здесь не сидел.
Воспоминания давались нелегко, и, чтобы не погружаться в них, он открыл дипломат и разложил бумаги на широком столе из темного карельского дерева. Лена принесла чай, заваренный ровно так, как он любил, и аккуратно поставила чуть в стороне, чтобы не мешать. Под равномерный гул турбин он поудобнее устроился в просторном кожаном кресле и взял в руки первый документ, однако тут же поймал себя на том, что плохо понимает, что в нем написано. Буквы кружились в затейливом хороводе, но в слова и предложения никак не складывались. Почему-то перед глазами настойчиво всплывал далекий 1990-й год…
Он всегда смотрел на него снизу вверх и ощущал себя рядом с ним полнейшим мальчишкой. Бывают такие люди, которых можно слушать бесконечно долго, потому что, когда они говорят, у тебя возникает ни с чем не сравнимое чувство, что наконец-то ты слышишь то, что всегда знал, но не осмеливался произнести вслух.
Шеф с первой встречи стал для него кумиром, которому он сначала долго молчаливо и преданно внимал издалека – а потом набрался смелости, чтобы подойти и предложить свои услуги.
Наверно, он никогда не забудет этот день, когда решительно растолкал народ, жадно ловивший каждое слово этого мудрого и харизматичного лидера, пробился к трибунам и, не скрывая своего волнения, попросил:
– Уважаемый Александр Анатольевич! Я ваш преданный поклонник, и мне бы очень хотелось что-то для вас сделать. Разрешите, я буду помогать вам, чем угодно?..
Шеф посмотрел на него с дружелюбным любопытством, в котором не было ни капли высокомерия, и весело ответил:
– Помощь, она никогда не лишняя. А что вы умеете делать?
И он, не веря своей удаче, как можно быстрее, чтобы не упустить момент, ляпнул:
– Хотите, я буду вашим шофером?..
Так он стал сначала водителем, затем личным помощником. Тогда он еще не знал, что с этого момента началась его карьера, которая, закручиваясь стремительно, по спирали, в конце концов приведет его в точку настоящего. Только кто же он в этой точке – здесь и сейчас?..
Самолет ощутимо тряхнуло, словно напоминая о том, что пора возвращаться к насущным вопросам. Он во второй раз решительно взял в руки документ, на котором в самом верху строгим официальным шрифтом без засечек красовался заголовок «План предвыборной кампании Президента Российской Федерации». Ниже шел мелкий убористый текст, разделенный на пункты и подпункты, миссии и цели, плавно переходящие в задачи и подзадачи. Он усилием воли заставил себя сконцентрироваться на них, примерить, как костюм, представить, как планомерно будет все это реализовывать – он ведь умеет достигать поставленных целей… Да, но вот только его ли это цели?..
Неожиданно совершенно некстати в памяти всплыли слова шефа, даже не услышанные лично от него, а прочитанные очень давно в каком-то журнале:
«Если можете, уходите из политики. Она опустошает, подминает под себя, делает людей эмоциональными и нравственными инвалидами. У них нет времени на простые радости, потому что они постоянно заняты решением сотни тысяч проблем. Они не умеют расслабляться, потому что каждую секунду от их решения зависит чья-то судьба. Они теряют друзей и любимых, потому что начинают жить и мыслить другими категориями… Политика – это действительно судьбоносный выбор, но, если есть возможность, то лучше ее не выбирать…»
На секунду он устало прикрыл глаза и подумал: а был ли у него выбор? Была ли эта самая возможность решительно отказаться – когда он в первый раз сказал «Я не готов», но там, наверху его не захотели услышать? Мог ли он настоять на своем?..
Интересно, что на это сказал бы Шеф. У него всегда и на все было свое мнение. Может, стоило его послушать?.. Кто знает, может, если бы он отказался тогда, то все было бы по-другому? И Шеф бы где-то рядом, как всегда, остроумно и проницательно шутил над происходящим. И ему не пришлось бы сейчас возвращаться с его похорон…
– Вадим Вадимович, наш полет подходит к концу, – вырвал его из раздумий приятный мягкий тембр пилота. – Через двадцать минут мы прибудем в аэропорт Внуково.
Он посмотрел в иллюминатор. Облака стали более рассеянными и редкими, кое-где сквозь них даже проглядывала земля. Значит, пути назад нет.
– Ну, здравствуй, Москва. – Сказал он, будто приняв для себя какое-то решение, и, аккуратно сложив все документы обратно в дипломат, твердым движением защелкнул на поясе ремень безопасности.
* * *Москва встретила Лизу дешевым самолетным кофе и густым предрассветным туманом в иллюминаторе. Она не выспалась, да и какой сон может быть в эконом-классе? Ей досталось место в проходе, и всю ночь мимо нее сновали то стюардессы с тележками, то соседи, которым приспичило в туалет, и они не могли попасть туда никак иначе, чем через Лизины ноги.
К утру она все же смогла задремать, но открыла глаза совершенно разбитой и, отхлебнув из пластикового стаканчика растворимый кофе, поняла, что хочет обратно домой.
Какого лешего она вообще здесь делает?! Зачем согласилась на это откровенно сомнительное предложение? По складу характера Лизу никто бы не смог назвать глупой или наивной, скорее, наоборот – в жизни она любила продумывать все до мелочей и почти никому не доверяла. Тем более странно, что полузнакомый человек с глазами альбиноса смог сподвигнуть ее на такой несвойственный ей поступок, смысл которого она пыталась понять, усиленно разминая затекшие за ночь конечности.
Она раздумывала почти неделю. До последнего не собиралась звонить по номеру, оставленному альбиносом. В конце концов, она ведь уже не ребенок, чтобы вестись на подобную ерунду. Вот только из головы почему-то никак не шли его слова, сказанные в клубе:
«Если не попробуешь – так и не узнаешь, на что ты на самом деле способна. Так и будешь выступать тайком во второсортных провинциальных клубах да напиваться в забегаловках до поросячьего визга. А все от нереализованности…»
Получается, все же ему удалось ее зацепить. Как не хотелось Лизе это признавать, но он был прав, этот человек с белесыми глазами и жутковатым бледным лицом. Всего несколько раз увидев, он смог понять ее лучше, чем многие из тех, с кем она была знакома всю жизнь. Разумеется, это никакой не показатель того, что ему можно доверять. Понятно, что у него есть во всем этом какой-то свой интерес. Знать бы еще, какой именно…
Промучившись этими мыслями неделю, она все-таки позвонила. Он взял трубку сразу же, будто ждал. Только потом Лиза догадалась, что, скорей всего, это был номер мобильного, замаскированный под городской.
– А, Лиза! Здравствуй, здравствуй, – в голосе прозвучала неподдельная радость, как от звонка старого товарища. – Я уж думал, не позвонишь. Молодец.
«Все ты врешь», – подумала она, а вслух сухо спросила:
– Я не опоздала? Ваше предложение еще в силе?
– Нет, солнце. Ты как раз вовремя, – ей показалось, что на том конце провода он тихонько засмеялся. – Ну как, готова встряхнуть столицу?
Помолчав несколько секунд, Лиза спросила:
– Что я должна делать?
– Ты? Ничего, – на этот раз он открыто и весело хохотнул. – Просто будь собой, это все, что мне от тебя нужно.
– А конкретно? – недоверчиво уточнила Лиза.
Он ответил после короткой паузы:
– Прилетай в Москву, дальше я тебе все расскажу. Прямо сейчас езжай в аэропорт и бери билет на завтрашний рейс, ночью вылетишь, к утру будешь в Москве. Я тебя встречу. Успеешь собраться?..
* * *В туалете Лиза достала из сумочки помаду и расческу и постаралась, как смогла, привести себя в порядок. Природа и тут обошлась с ней очень ласково: стрессы и недосып на ее внешности практически не отражались, следы плохого сна выдавали лишь легкие покраснения глаз, которые Лиза устранила предусмотрительно захваченными из дома каплями. Пара штрихов освежающего макияжа довершили свое дело – теперь из зеркала на нее смотрела розовощекая блондинка с чуть подведенными алыми губами и задорно блестящими глазами.
– Ну, держись, Москва, – с вызовом сказала Лиза в зеркало. – Я иду.
Самолет мягко коснулся земли и стремительно покатился по посадочной полосе. «Ну вот, теперь пути назад нет» – подумала Лиза и решительно отстегнула ремень безопасности.
Она ступила на трап одной из первых – и тут же поскользнулась на своих десятисантиметровых каблуках. Какой-то парень вежливо придержал ее за локоть, и девушка в знак благодарности одарила его королевской улыбкой.
Ступив на столичную землю, она оглянулась и с интересом посмотрела вокруг. Ничего особенного, аэропорт как аэропорт, земля как земля. С неба сыпал мелкий пушистый снежок, который тут же таял на волосах и лице, смешиваясь с недавно сделанным макияжем. Лиза предусмотрительно натянула на голову капюшон и ускорила шаг.
В автобусе она мгновенно оказалась зажата в угол набежавшей с самолета толпой. Ощутив внезапно обострившийся инстинкт самосохранения, девушка обхватила руками сумку и изо всех сил прижала ее к груди. Уже на подъезде к зданию аэропорта она повторно почувствовала легкий укол паники: куда она приехала? Зачем? Что собирается здесь делать? Может, получить багаж и сразу полететь обратно домой?.. Однако развить эту мысль Лизе не удалось: толпа вновь подхватила ее и, не давая опомниться и проанализировать происходящее, стремительно понесла вперед.
Дальше все было как в тумане. Спустя каких-то двадцать минут Лиза уже стояла возле выхода с чемоданом наперевес и растерянно оглядывалась по сторонам. Теперь она очень остро чувствовала энергетику столицы: в их маленьком провинциальном аэропорту никогда не собиралось столько народу, и вообще, он казался таким домашним и уютным по сравнению с этим огромным муравейником, в котором люди постоянно сновали туда-сюда.
«Если здесь так, то что же творится снаружи?» – подумала Лиза и на всякий случай свободной рукой поплотнее прижала сумку к плечу. Она была не из пугливых, но сейчас почему-то растерялась и поняла, что не знает, что ей делать дальше и куда идти. Где искать этого Давида? А что, если он вообще не пришел?..
Она еще раз оглянулась вокруг в поисках знакомой долговязой фигуры и белых глаз-прожекторов, но это было бесполезно: слишком много людей вокруг. Как, черт возьми, он собирался здесь ее искать?
– Девушка, девушка, такси до Красной площади, поехали, не дорого, – неожиданно затараторили ей в ухо, и Лиза к своему неудовольствию обнаружила рядом с собой мужика откровенно кавказской национальности, норовящего взять ее за локоть и настойчиво машущего рукой в сторону выхода…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.