– У меня ничего такого не было, ты первый! – сказала, а сердце бешено молотило.
– Светик, все будет хорошо! Я люблю тебя, я так хочу тебя! А ты?
– Я тоже!
– Когда у тебя было… ну, то, что у вас бывает? – спросил тихонько Лави, приблизив губы к моему уху, – если не больше недели, то можно ничего не бояться.
– Спасибо, милый, можно не бояться.
Он меня целовал, а руки нежно скользили по моему телу:
– Какая у тебя кожа! Какая потрясающая грудь!
Я отвечала ему поцелуями и тоже знакомилась с его телом. От него хорошо пахло еле слышным одеколоном.
Неторопливо, сдержанно лаская меня, Лави говорил:
– Не бойся меня, все будет хорошо! – я люблю тебя!
– Я тоже люблю тебя, мой милый мальчик, и хочу, чтобы ты был первым моим мужчиной.
– Все, иди ко мне!
Лави потянулся лицом к моим губам, потом добрался до набухших сосков, и целовал, двигаясь губами вниз по телу. Сердце колошматило, рука скользила по его шелковистым курчавым волосам, я слышала мохнатую грудь и мускулы, губы сохли, я вся дрожала от страха и накатившего желания. Лицо Лави оказалось между бедер, ноздри его трепетали, жадно вдыхая мой запах. Он ласкал меня губами так, что я почувствовала взрывное желание раствориться в нем.
Он задвигался, и вскоре я ответила ему. А в закрытых глазах мелькали, как в калейдоскопе радужные, какие-то светящиеся облака, орнаменты, узоры и разводы, непрерывно переливаясь и сменяя яркие краски. Это запомнились мне навсегда.
Отстранившись друг от друга, мы успокоились, потом поднялись и помчались к Алма-Атинке. Вода была прохладная и мы с удовольствием плескались в реке.
Вернулись на копну и расслабленно лежали, целуясь благодарно и нежно.
– Посмотри, мы одни в этом мире, над нами только звезды. Как они красивы! Их миллиарды. А какие названия – Орион, Вега, Бетельгейзе, Альдебаран, Альтаир, Кассиопея…
– Лави, расскажи про себя.
– Мои родители живут в Ереване, медики, я там учусь заочно на юриста. Здесь живу с бабкой. Она старая зэчка, после Сорбонны вернулась в Россию и попала в НКВД как враг народа. По пятьдесят восьмой статье ее вслед за мужем отправили отбывать первый срок на Колыме. Муж сгинул в лагерях, а она второй срок оттянула в Казахстанских степях, работала в лагерных больничках. После реабилитации добралась до Алма-Аты. Она известный гинеколог, меня научила любить и уважать женщин. У нее масса книг известных зарубежных сексологов, которые ей удалось спрятать. В СССР такие книги не издаются. Это наука о любви, умении доставлять наслаждение и наслаждаться, да много чего надо знать, чтобы любить друг друга…
То, о чем он говорил было интересно и неизвестно. Я слушала его тихий голос, он говорил ласково и нежно, бережно открывая мне то, о чем не принято было говорить. Я благодарна была моему первому любовнику за эти знания, на всю жизнь запомнила то, что сделало меня женщиной.
Цветочные ароматы ночи и звездное небо создавали особую ауру любви. Лави вынул из пластиковой коробки тонкую американскую сигарету Филипп-Моррис с коричневым мундштуком и, закурив, передал ее мне.
– Ого! Ничего себе сигаретка! Такая ароматная и красивая. Откуда?
– Фарцовщики чего только не приносят. Знаешь, я никого еще так не любил, а в тебя влюбился сразу! Как же ты сохранилась до меня?
– Ну, наверное, потому, что тебя искала! Я, между прочим, смешанных кровей дочь, светлые волосы и глаза – чисто русские, но черные брови, скулы и раскосые глаза от отца и бабки-цыганки. Конечно, в нас течет горячая татарская кровь, да еще мой дед по матери – хакас, дед по отцу – донской казак, а донские казаки вроде бы произошли от гордых независимых и воинственных кавказских племен аланов, которые добрались до Дона, откуда и пошло казачество. Наверное, потому я так люблю не только русские народные, но и грузинские, армянские, казачьи и цыганские песни, да вообще все народные, они самые красивые. Моя смешанная кровь горит как костер цыганский и пенится как твой шампань-коблер.
– Ой, про шампань-коблер-то я забыл, он у меня во фляжке.
В сумке нашлись еще и конфеты. Лави рассказывал, что его отец армянин, мать русская, про удивительную бабку, которая научила его любить русские народные песни. И мы пели. Я – Окуджаву, Муслима, Жана Татляна, Шарля Азнавура, цыганские и русские народные. В ответ Лави спел красивую армянскую народную песню про любовь.
– Ой, какая красивая, я ее слышала. Научишь?
– Ну, конечно научу, моя красавица!
Потом спросил:
– Ну, ты как, нормально?
– Отлично! – словно в рай залетела? Господи, не дай сойти с ума!
Всю ночь мы резвились как дети, бегали после купания между деревьями, кувыркались на своем лежбище и до рассвета любили друг друга. Когда встало солнце, мы снова искупались, оделись и уснули, обнявшись. Проснулись от шороха метлы, которой рабочий подметал аллею недалеко от нас.
Я не сказала Лави, что уезжаю в Узбекистан на практику, чтобы не огорчать его. Просто сказала, что приду в бар, в полдень ему надо было приступать к работе. Такси домчало нас до общежития. Я поцеловала его, погладив по щеке.
– Я люблю тебя! Я буду ждать тебя! – шептал Лави.
– Я тоже! Спасибо, милый!
Я выскользнула из машины, постояла с поднятой рукой, глядя на высунутую в окно его голову и руку. Такси повернуло и скрылось, я пошла к общаге.
Девки теребили вопросами, но я не была расположена делиться впечатлениями. Любовь высосала все силы:
– Перебьетесь, спать хочу!
Добралась до постели, не раздеваясь, рухнула лицом в подушку и отключилась.
Разбудили меня за два часа до отхода поезда. Времени проститься с Лави не было, оставалось только привести себя в порядок, собраться и на вокзал.
– Ну, ты даешь, Светка, не разбудили, так бы и проспала. Еле живая явилась, глазищи горят, как у кошки, какие-то шальные, щеки впали, скулы торчат – пропала, подруга!
– Ой, девки, не могу – до чего я счастливая и до чего несчастна-я-аа! Точно, пропала! И ничего хорошего, влюбилась по уши, обещала заскочить, и на тебе – уеду на месяц, не простившись, даже не сказала, что уезжаю, балда! А зовут его, знаете как? – Лави!
– Ничего себе, он что, не русский? Да, этот Лави так тебя ухайдакал, что не проснулась бы.
– Ой, девки, проспала я свою любовь! Какая же я несчастная!
И я, завывая от слез, торопливо готовилась к поездке.
В шесть часов вечера поезд умчал нас в Узбекистан. Лежа на верхней полке, я не общалась ни с кем, думая только о своем любимом с нездешним именем Лави, который не дождется меня и, конечно же, будет страдать, не понимая, почему я не пришла, бросила его, обманула!
Дорогой мой, любимый, единственный! Я тоскую по тебе, мой черноглазый мальчик! Спасибо за любовь! О, Господи, скорей бы вернуться в Алма-Ату!
А тело мое и кожа томительно горели от воспоминаний прошедшей ночи, не давая уснуть.
В Узбекистане сначала был Ташкент. Мы приехали в город после землетрясения и увидели страшную разруху, которую оставило жуткая беспощадная стихия. Люди, собаки и кошки, оставшиеся без крова, бродили, бегали по развалинам в поисках родных, близких и вещей как сомнамбулы. Плач, крики слышны были отовсюду. Потрясенные страшным видом развалин и несчастных людей, мы вернулись на вокзал, чтобы ехать в Самарканд. В Ташкенте делать было нечего.
Самарканд оказался древним сказочно красивым городом, центр – сплошное средневековье. Даже не верилось, что мы живем в двадцатом веке. Многие жители в национальной одежде, полосатые халаты мужчин, из-под которых выгладывали белые подштанники, яркое разноцветье женских платьев и шароваров, обилие поблескивающих национальных украшений на шеях и руках утонченных восточных женщин с заплетенными в множество косичек черными волосами.
Яркое изумрудно-лазоревое небо, нещадно палящиее солнце, редкая зелень чинар и невозможность укрыться от солнцепека со своими этюдниками, кроме как в тени каменных древних строений, голубое узорочье керамических плиток, покрывающих купола и минареты зданий средневековой архитектуры – все казалось волшебной сказкой. В тени деревьев множество низких деревянных, огороженных перилами площадок – достарханы. На них, покрытых коврами, сидели люди перед низкими столиками, уставленными фарфоровыми чайниками с чаем и расписными пиалами. Свежеиспеченные лепешки-лавашики, самса, шашлыки из фарша и тонкий аромат чая – все пахло одуряюще вкусно и зазывно, и мы с раннего утра привыкли завтракать именно так – зеленый чай без сахара с горячим мягоньким лавашиком.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги