Книга Рассеянные мысли - читать онлайн бесплатно, автор Анатолий Жариков. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Рассеянные мысли
Рассеянные мысли
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Рассеянные мысли

За две монеты не починишь дверь, не сорвёшь звезду, не остановишь ветер.

Зачем тебе две монеты?


Знание всегда польза, искусство никогда не знает, для чего оно есть.

Оно просто есть.


Поэт возвращает улице язык с процентами.


Женщине, врагу и Богу отдавай всё, они с лихвой вернут отданное назад.


Поэзия точнее науки,

вторая постоянно и безуспешно пытается строго вычислить

первой непостижимо точные художественные законы.


Когда мы узнаем, зачем автор создаёт свои произведения,

мы сможем разгадать, зачем Первый Автор создал человека.


О великих придумывают гадости, чтобы оправдать своё ничтожество.


Всю жизнь ничего не делал, т.е. делал то, что не хотелось.


Из песни глупость не выбросишь.


Знаешь то, что трогаешь, веришь в то, что трогает.


Искусство – это всего лишь слабый приём отвлечь себя и других от самого главного и самого страшного, тупикового вопроса в жизни человека: зачем?


Художественные вещи только то и делают,

что открывают глаза на новые вопросы.


Всю жизнь мы делаем только то, что задаём себе вопрос: зачем жить?


Понять, что перед тобою стихи, так же безуспешно,

как и понять смысл жизни или последнюю истину.

Поэтому мы научаемся стихи "брать нутром",

которое со временем не подводит.


Человек от Бога, искусство от Красоты.

От чего слёзы на моих глазах?


Мы умираем, ещё не родившись, и рождаемся, не умерев.

Самые видимые из этих явлений есть любовные и творческие состояния.

Течение жизни то же сгорание, но мы, обычно, принимаем

жизнь просто как жизнь.


Рано или поздно человеку приходится подойти к вопросу:

что же он, в конце концов, есть такое?

Всё остальное в жизни этого человека – поиски слов для этого вопроса.


То необъяснимое, которое приходит из подсознания, надсознания, внесознания, которое только и можно объяснить не прямым, косвенным образом: между строчками, под строчками, над строчками.


Потому и не называем Иисуса хлюпиком, что удивительная смелость положена им в основу заповеди об удивительном смирении.


Берущий чужое теряет своё.


–Как посмотреть на себя не оглядываясь?

– Стань на голову.


Чтобы почувствовать бесконечность,

надо собрать его в художественном произведении.


Теперь у меня слишком много стихов,

чтобы можно было позволить что-либо выбрасывать.


Чем более общество общественно, тем больше оно укрепляется за счёт

каждого своего индивида.


Здравый смысл останавливает жизнь.


Ничем не ограничивай себя: ни верой, ни знаниями, ни любовью.


Когда думаешь о конкретном слове, оно перестаёт быть предметом явления и становится конкретным словом.


В молодости говоришь, потому что не хочешь знать,

в старости ты молчишь, потому что знаешь.


Мы так много говорим о Боге, что его не может не быть.


Я каждый день знаю, но не могу объяснить.

Потому что знаю.


Хорошее или плохое самочувствие –

когда мы забываем чувствовать соответственно плохое или хорошее.


Не прав тот, кто считает, что не правы другие.


Как ни теплы воспоминания, изощрены фантазии будущего,

надо жить сегодня, его можно потрогать, похлопать, им можно дышать,

его можно любить, ненавидеть, не замечать, как в нём живёшь.


Всю жизнь мы учимся тому, как надо жить.


Вместе мы – система, каждый в отдельности – оппозиционер.


У поэтического текста такие жёсткие рамки, что позволяют удерживать целое и, не роняя ни капли, переносить его с места на место

и во времени.


В обыденной речи слова берутся на время,

в поэтической – навсегда.


Не будешь ходить, будешь лежать.


Вопрос как жить? незаметно и естественно

переходит в вопрос как умереть?


Человек пассивен не потому что нет дела,

а потому что не дают дело делать.


Человек – высоко запрограммированное существо,

подобрал ключик – светится,

подобрал отмычку – почернел, рассыпался, нет человека.


Диалог – когда двое являют одного, разрываемого страстями.

Монолог – это когда один говорит, а другой не слышит.


Когда я пишу о мухе, это тоже обо мне.


К 70-и я научился сдерживать себя в отношении женщин.


Чтобы известность надоела, ей надо состариться.


Стихи напоминают о жизни, которая напоминает о смерти.


От мечтаний до творческих откровений один шаг, но который

разорвёт мышцы ног.


Это не сын плохой, это ты, мать, со своей любовью, глупая.


Чем больше тайн, тем меньше сомнений.


Интерес мужчины к женщине похож на внимание, похожее на насилие.


У толпы нет рассудка.


Наука распыляется на частности, поэзия напоминает о единстве.


Я пишу то, что чувствую, не более того.


О стихах не рассказывают, их говорят или слушают.


Подчиняйся единственно удовольствию.


И я очень люблю тебя, только я любовь не показываю,

чтобы не забрали чужие.


Люби людей, даже не доверяя никому до конца.


Когда ты говоришь ему: плохое, оно становится ещё хуже.

Говори ему хорошее.


Нет постоянных денег у игроков, поэтов и философов.


Бог был Словом,

потом слово стало Богом,

потом слово стало убогим.


Если уж говорить о стихе как о загадке, то он, скорее, ответ на загадку,

только в разной степени скрытый.


Бога вспоминаем чаще тогда, когда надо сложить на кого-то проблему:

–Бог его знает…


Как в стакане водка:

всегда чувствуешь ненадёжность своего положения.


Постепенно приближаешься к сознанию того, что всё знаешь.


После заграницы.

Самое сильное впечатление?

Хотелось домой.


Сначала найди себя, затем уже Бога или чёрта.


Есть отсутствие и присутствие.

Присутствие – это проявление отсутствия, которое используем

и дополняем.

Отсутствие невозможно представить по причине же его отсутствия.


Любой исторический документ фантастичней любого вымысла.


Когда рассчитываешь, чувства тоже прячешь в сейф.


Всё не так сложно, как нам это кажется, но понять это сложно.


Кто горит, не потеет.


Расту, живу, пенсионерю.


Точные стихи не безобразны, тем более не хороши.


Соответственно свободным взглядам человека

изменяется не только живущая с ним реальность,

изменяется вся, абсолютная реальность.

Сколько увидишь, столько изменишь.


Я так никогда и не смогу объяснить, откуда оно берётся,

как, и тем более зачем, оно создаётся (о поэзии).


В определённый момент человек с удивлением обнаруживает:

как будто всё на месте, а ноги плохо ходят, глаза плохо видят;

как будто разум светел, но много усталости;

много возможности, да мало исполнения её и т.п.

Человек завершает круг жизни и отдаётся её течению.


Я не объясняю свои стихи, чтобы не получилось ещё непонятней.


Не спрашивай у слепого дорогу, у поэта смысл стихотворения.


Одна сторона всегда отрицается обратной

за неимением полноты явления.


Информация об искусстве ещё не искусство.


Буду лёгким, как обман,

буду жёстким, как правда,

буду закрытым, как истина.

Буду человеком.


Пустой кошелёк, в конце концов, выбрасывают на помойку.


Поэзия – это слово в запредельной степени простоты.


Случайность – это удивительно точно угаданные

обстоятельства места и действия.


Не спеши говорить и не молчи, слушай.


Потому я и стихи предпочёл прозе: хочется всего и сразу.


Не оглядывайся, всё прошлое в желудке.


У юмора, не говоря уже о сатире, гнилые зубы,

они не кусают больно, но неприятно заражают кровь.

Красота же заражает сердце.


Я только сравниваю варианты, отбрасывая неточное,

как скульптор лишнее.


У художника свет,

у скульптора форма,

у поэта пространство, заглатывающее и то, и другое,

называя всё, и музыку в том числе, новыми именами.


Человек всего лишь инструмент, для произношения слова,

о чём он давно забыл или никогда не помнил.


Земная жизнь – попытка одухотворения праха.

Отдай всего себя Богу, искусству, дьяволу.


Юмор – аппендикс в литературе, если не болит,

его лучше не трогать, чтобы не болело всё тело.


Начнёшь от себя и вернёшься к себе.


Графоман и гений нехотя признают не своё, как великое (значимое).


Улыбка – сестра гения.


Истинная поэзия – когда уже невольно интересуешься автором,

а не собственно стихами.


Поэзия – это когда не ты со словами, а слова играют с тобой.


Нет искусства выше искусства.


В игре, однако, должна быть точность: неточности, вероятности,

случайности, удачи, везения и т.п.


Не других, самих себя судят люди, потом же самих себя оправдывают.


Говорить о знакомом по-новому – искусство.


Акцентировать внимание на одном, отодвигая остальное в сторону,

не замечая его, т.е. выделять что-то одно,

как в настоящий момент единственное, заслоняющее всё

и в то же время говорящее обо всём.

Когда слово называет предмет, явление, те оживают;

слабое собирается в целое, бесконечное делается конкретным,

вечное – разбитым на отрезки.

Всё становится названным, искусственным, искусством.


Каждая новая эпоха отвечает на те же старые вопросы,только говорит

об этом каждая по-своему.


Когда человек творит, он знает, кто он и зачем это делает,

но решительно всё забывает по окончании процесса творчества

и никак уже не может ничего вспомнить.


Все строчки должны быть как будто последними, ударными.


Он был так открыт, что брошенные в него камни не вредили плоти его,

грязные слова не находили сопротивления, но такие же открытые души

находили с ним взаимное узнавание.


Надо знать, что ищешь, чтобы находить это в любом месте.


Вторым номером в поэзии не играют.


После короткой вспышки в сознании мы возвращаемся в своё

постоянное реальное незнание.


Ни разум, ни вера не должны определять сущность человека

и его познавательную деятельность.

Нельзя путать способы познания с самим процессом (сущностью) его.

Разум ограничен, вера убога.


При слове глубина слово красота уже неуместно,

уже подразумевается, поглощено первым.

Что глубоко, уже захватывает дух.


Победы не будет, потому что всякая борьба – это борьба с самим собой.


Общество, отказавшееся от духовного творчества,

задыхается в испарениях своих естественных отходов.


Мужчина продолжает род, женщина – человека.


Время устаёт время от времени.


Человек мстит обществу за его стадность и подталкивает,

когда оно катится в пропасть, и смеётся над ним,

когда оно засыпает на месте.

И собирает его по частям, когда оно разваливается.

Когда человек идёт с обществом в ногу, он деформируется.


Гомер, Данте, Шекспир, Гёте, Пушкин и пр. – наша золотая латынь,

но мы разговариваем на живом языке.


Наблюдающий чужую жизнь не видит свою.

Ценящему чужую жизнь безразлична своя.

Не понимающий жизнь презирает её.

Это художник.


Человек, пусть даже одухотворённый, вещь, т.е. ограничен (греховен).

Не забывать прощать это друг другу.


Краткость не обязательно талант, иногда это талантливая усталость.


Поэзия не ставит вопросы, она их приумножает.


Объединения, союзы, партии нужны единицам,

которые хотят подняться на пошлости единодушия.


Интуитивисты живут взрывами идей, прочие их либо понимают,

либо комментируют.


Платон пытался отказать человеку в главном человеческом: в частной собственности и семье, т.е. в его эгоизме.


Вечное не имеет ни начала, ни конца, но они предполагаются.


Рампа ли разделяет актёра и зрителя?

Звучит красиво, и всё же внутренняя черта глубже разделяет два мира:

условный и реальный.

Мы можем, в конце концов, подойти и прикоснуться к актёру,

поднести ему цветы (какая милость!).

У ребёнка нет этого разделения, он, играя, не играет.

Установка на условность происходящего на сцене

даёт нам возможность оценивать.


Глупее мужчины только женщины, подчинившиеся разуму.


Женщина никогда бы не подчинилась мужчине,

если бы не природный долг продолжения рода.


Бабочка красива потому, чтоб не пугались цветы,

женщина – чтоб нравиться,

поэты напрягаются, чтобы подмазаться к Музе.


Пиши, выбросить всегда успеешь.


Опасно предсказывать.

Анализируя события, ты оказываешься на шаг позади их.


Старость ближе к будущему, потому и спокойней молодости.


В счастливые моменты человек не думает, потому что глубоко чувствует.


Чистого разума, без чувств, нет, зачем отсекать у руки пальцы?


Жене:

Ты самая вредная часть моего ego.


Даже для всех окончательных истин

у нас всегда имеется в запасе вопрос.

Только поэтому не может быть абсолютной веры.


Женщина святая, даже если она святая для всех.


Думай о хорошем адвокате уже после первой плохой мысли.


В спорте мы переживаем, в искусстве живём и умираем.


Истина истинна, когда она необъяснима,

суть без смысла, полёт без цели.


Человек – это свидетельство существования Бога.


Кто не может отдавать себя после смерти, тот мёртв и при жизни.


Если хочешь похвалить блюдо из рыбы, назови его мясом, и наоборот.


Крылатые выражения принимаются нутром, как лекарства, без разжёвывания, сразу, потому как не навороченный научный синтаксис,

а простые и верные слова.


Анализируя части, мы теряем целое, которое только воспринимается

и не поддаётся анализу.


Бесконечное (попытка представить):

всё в одном и одно во всём.


Остановка была бы так же невыносима, как невыносимо

и безостановочное движение жизни.


Никогда не принимай окончательного решения,

ни того, ни другого в природе не существует.


Отсутствие таланта провоцирует пошлость.


Приходящим к ней власть обеспечивает

полное и окончательное моральное увечье.


Святое – это хорошо припрятавшее в себе себя человеческое.


Если стихи не читают, значит это кому-то нужно?


Окрашенный плинтус только и может, что охаивать потолок.


Разложенное по полочкам перестаёт двигаться.


Высокая информация делает с человеком то,

что солнце делает с растением.


Искать не своё место в поэзии (там его нет), а свои слова (там они есть).


Мы не устраняем вредные работы, мы платим за них больше.

Мы не боремся с бедностью, мы строим богадельни.

Мы не боимся смерти, потому что боимся жизни.


Человек так растрёпан, что религия не может его собрать воедино,

искусство поглотить всего сразу.


Достаточно выразительное определение, не требующее комментариев

(это западная жизнь): заниматься любовью, заниматься сексом.


Эпическое – это несостоявшееся лирическое.


Женщина рождает человека, мужчина – мир.


Иногда встречаются люди, которые понимают стихи.


Видно мастерство, а надо, чтобы было видно сияние.


Поэзия – это враньё самого высокого класса.


Расчленив целое, он дал возможность человеку владеть частями как целым (дай всему имена!)


Решение проблемы о происхождении языка

относится не к человеческой деятельности.


Случаются такие громадные личности, которых современники

не успевают и не могут увидеть.


Не всякое новое наше.


Противоречие, которое есть развитие, не должно быть враждебностью,

которая есть смерть.


Кто отчаянно отрицает, тот отчаянно утаивает веру в то, что отрицает.


Второе пришествие состоялось, его мало кто заметил,

потому что оно вошло в каждого, целиком и незаметно.

Началась Новая история, История Человека.


Женщина – Земля.

Мужчина – Космос.


Ребёнок не учит язык, он его вспоминает, т.е. с помощью старших он обнаруживает в себе его существование.

II

Про себя

Всё своё ношу с собой.

             Биант


Думающий о будущем, не живёт настоящим.


Субъективное – это переосмысленное объективное.


Одноразовые лезвия, стаканы, фильмы, книги, поэты…


Когда мы говорим о своих патриотических чувствах,

возникает чувство сомнения: говорим ли мы это себе и для себя?


Там где наука пытается доказать, поэзия так искусно обманывает,

что её абсолютная истина не требует никаких доказательств.


Наука – части целого, поэзия – целое частей.


Поэзия – это бессмыслица, полученная в результате слияния множества смыслов.


Взрослые убивают в детях субъективное до тех пор,

пока последние не становятся взрослыми.


Искусство без человека абсурд, не существует,

человек же без искусства – реальность, это животное.


Стихи плохи, неудачны, не состоялись,

когда художественные параллели не пересекаются,

т.е. не достигается целостности.


В фетовском: "Шёпот, робкое дыханье, трели соловья…"

почти все существительные отглагольны.

В этих стихах энергии больше, чем во всей пушкинской "Полтаве".


Закат искусства подобен его рождению. Не перепутать.


Мы при жизни сотворяем свой ад и рай,

и каждому жить в созданном по смерти.


Личности всегда личности (а то и более того),

даже когда смакуют их интимные бытовые подробности.


За всю свою жизнь я ни разу не слышал слова правды.


Освобождаясь через созидание, художник очищается.

Как примерить это к творцу мира и человека?


Поэзия – это максимальная материализация слова,

которое имеет уже абсолютно индивидуальное бытие.


Если ничего не меняется, значит, для этого ещё нет причин.


На картине художника пейзаж почти такой же, как в природе;

лучше или хуже.

Только в природе всё – бесподобно, потому что подобно только себе.


В стихах всего больше до невероятности, пространство от частного до общего неизмеримо и невероятно близко от человека до Бога.


Самая точная наука среди наук – поэзия.


Называя стихотворение, мы восстанавливаем его сразу, целиком,

не по строчкам или фрагментам.

Так примерно и поэт пишет стихи,

имея в себе сразу их все как один образ.


Постоянное и неодолимое доказывание несочетаемого как единого,

ложного как истинного, обыденного как прекрасного

и мимолётного как беспредельного – суть поэзия.

Доказывание всеми средствами смысла бессмысленного.


Мы сыты, когда поели, мы скучны, когда верим.

Христианство притягивает нас как незавершившийся процесс,

мы ещё не верим, что на хлеб намазывается натуральное масло.


Есть мышление научное, есть дилетантское.

Есть мышление поэтическое, отличное от прочих,

как и особый поэтический мир.


Когда народ говорит, что пора менять власть,

значит, пришла пора менять народ.


Свободное образное мышление, заключённое в жёсткие формальные рамки, есть поэзия.


Монах, преступник, поэт – рудименты одинокого (единоличника)

человека на заре мыслящей истории.


У кого достаточно внутри, тот не проявляется внешне.


Нас хватает только на то, чтобы понять (по-своему) учение Христа.

И только. И не дальше. И точка.


Утонув полностью и окончательно в социальных утопиях,

мы начинаем топить себя ещё изощрённее:

в себе, в своём внутреннем мире, откуда можно вообще не вынырнуть.


Всяческие союзы и партии – это в высшей степени уродство,

и прежде всего над собой.


В конце пути мы находим верные ориентиры, но уже не можем идти.

Поздно. Остаётся улыбаться, поражаясь глубокой мудрости

поставившего на нас на этой бессмысленной дистанции.


Поэту некогда думать, надо успевать записывать, пока не забыл.


Если бы не память, мы бы жили бесконечно.


Плохое кончается банально плохо, хорошее всегда светло,

интересно и нескончаемо.


Когда я писал Иуду, я был лирическим героем,

теперь я снова просто человек.

И теперь пусть проходит через всё это читающий.


В каждом смертном теплится огонёк бессмертия.


То, что мы называем развитием, прогрессом, искусством и т.п.,

есть только движение формы.


Надо много уметь, чтобы позволять себе писать глупости.


Надо знать, что автор не остаётся в своих произведениях.

Закинув палку с сандалиями и узелком с хлебом на плечо,

он шагает через лес, степь и горы, в том пространстве,

которое мы будем читать уже в иной жизни.


Дети, которые навсегда остаются детьми, становятся поэтами.


Чужое поэт берёт только то, что плохо лежит.


Есть творческий рост для себя, внутри себя, а есть рост от себя.

Рост второй – рост таланта.


Два человека – это настолько разное и враждебное,

насколько близкое и единое.

Притронешься – искрится.


По своей ли воле Он творил мир?

Творят же только тогда, когда невозможно не творить.


Наше слово телесно, потому и понятно многим.


Но женщина! – по образу и подобию мужчины.


В профессиональных союзах нужны союзники.

Дыши непроизвольно.


Книги как вселенные;

в одних мы живём, в другие нас приглашают

как собеседников, иные нами ещё не открыты.


Комедия, басня, пародия, анекдот есть путь деградации слова.


Дыхание как земное и мышление как духовное –

явления одного целого.

Дыхание – дух, это единство может оспаривать разве что бездыханный.


Когда уже не знаешь, не можешь и ничего не поделаешь, пиши стихи.


Мы привязаны временем к одной местности,

к одним знаниям, к одному поколению.

Из того пространства не выходят, оттуда выносят.


Мы мыслим частностями, бога наделили правом мыслить целым.


Всё временно, но иногда плохое время тянется до тошноты бесконечно.