Обуревают чувства – одуревают мысли. Эмоциональный монолог
Добычей побирушки стал оладышек, глазированный грязью, и скомканная обёрточная фольга с ковыряльной лопаточкой.
По-быстренькому обсосав пломбирную лопаточку, двугорбый разворачивает обёртку и слизывает каплющее, выказывая лакомую негу на плутовской моське.
Илюха Неврубон (гулко грезит баском из-под акустической толщи). Эх, щас бы щей похлебать – и на боковую, щёки мять. Печка, Машка, взбитая перина… Э-хе-хе…
Передний закраешек укрывалища приподнимается. Из-под чугуна выглядывает добродушная щетинистая ряшка – кудлатая головушка, носяра картошкой.
Васи…
Васька Подтёркин (отдёрнувшись от недолизанного, распекает). Чем в облаках витать – под ноги внимательнее смотри, дубина! (Попрекает, крохоборно потрясая оладышком.) Растоптал горбушку в лепёшку… от эскимо пропустил бумажку… (Артистично всхлипывая, симулирует переутомление.) Уй, уй, ломит как поясницу!.. наклоняйся, подбирай еду – корми его, иждивенца. Уй, уй, уй…
Илюха Неврубон (сетует кротко). С чево вдруг взвился-то, Васёк, в натуре? При деле ить и я, не дармоед! Пудов, поди, с десяток барахлишка своего велел сам на горбину мне взвалить… Уф!.. Еле волоку… Понагибайся-ка, попробывай, даже при моей мускулатуре… (Испрашивает, раболепствуя.) Передохнуть бы малость, слышь?.. Жду, жду, когды велишь… а ты, зараза, не велишь… А, Василёк? Привал когды? Километров, небось, хрен знает скоко отмахали – притомились оба…
Васька Подтёркин (брюзжит). «Оба, оба…» Сравнил!.. Желудочек со жменю у меня, а у тебя, бугай, утроба. (Размахивая эскимо, плаксиво.) Ну сколько обжирать меня можно!
Илюха Неврубон. Ты намекаешь на бамажку от мороженого?
Васька Подтёркин (эгоистично пыхтя). А на что же!
Илюха Неврубон. (умиляется, сострадая). Василёчек, успокойся – вылизывай, не бойся.
Васька Подтёркин. Всю?
Илюха Неврубон. Всю.
Васька Подтёркин. Всю-всю?
Илюха Неврубон. Всю, всю… И, ежели на то пошло, из общака варенье с крышек банок – тоже ешь; давай-давай – не робей, сладкоежка эдакий, – вылизывай, вылизывай…
Долизав недолизанное, Дюймовочка оттягивает нейлоновый ошейник водолазки и, порывшись в бурдюче, разрешается серым свёртком из паковочной бумаги.
Васька Подтёркин (шуруя языком по закаточным жестянкам, признательно). Ты настоящий корефан!.. С меня семечек стакан… когда стану магнатом…
Илюха Неврубон (бережно сгружает чугун наземь). Кем-кем?
Васька Подтёркин. Богатым-пребогатым!.. Если б жил не в СССР, был бы я миллиардер… Подожди, уеду в Штаты – грести деньгу буду лопатой.
Илюха Неврубон (одобрительно). Не сумневаюсь! Шустрый ты малец, выйдет из тебя купец… (Заискивает.) Да, Вась, не варит башка – надоумь? – может, и мне увлечься торговлишкой? Чево купить, чево продать – с выгодой чтоб торговать?
Васька Подтёркин (наварениваясь, благодушествует). Хоть чего! Будь пофигистом – купи за сто, продай за триста – станешь богаче Монте-Кристо.
Илюха Неврубон. Где ж, Васёк, мне стольник взять? Разве ж у тебя занять?.. Займёшь?
Васька Подтёркин. Так ты ж его, алкаш, пропьёшь! Держись меня, не пропадёшь. Чуть-чуть ещё поэксплуатирую – и расплачусь, отъезд в деревню финансирую… ты не беспокойся.
Илюха Неврубон (прямодушно, явственно обеспокоенный). Главное – не смойся… (Грезит.) Эх, щас в конюшню б, где кормят лошадей – овса пожевать иль отрубей… Э-хе-хе… Вся надёжа на тебя – богатей-ка побыстрей… (Хлобыщет ладонищей по лбу себя, встряской мозгов возвращая запамятованное.) Да, Вась, башка дырявая – спросить забываю: корыто-то чугунное, какого лешего по всей Москве я, не врублюсь, таскаю? Ей-бо, лень волочь эту хренотень.
Васька Подтёркин (зафитилив прочь вылизанную жесть, преображается в деспота). Имущество, гой, тебе доверено? Доверено! До упора нести велено? Велено!
Илюха Неврубон (взворачивая корыто, сетует). Э-хе-хе… Велено-то велено, дык пудов – немерено… (Кручинится.) Эх, кабала-неволя! Видать, такая моя доля – цельный день ни пить, ни лопать – топать-топать, топать-топать, то…
Двугорбый, тайно изыскав в бурдючке морковь, звучно вгрызается.
(Высунувши из-под укрывалища голову.) Ты чем там хрумкнул?.. Я подумывал уже, что чудиться мне с голодухи: как ни обернусь, он – раз! – и успевает быренько за пазуху чево-то спрятать. Всю дорогу, шельма, начеку!.. Чево за пазуху-то спрятал?.. Васька! Сознавайся-ка!.. Оглох?
Васька Подтёркин. Кто, я?
Илюха Неврубон (запинаясь, досадует). Н-н-ну не я же!
Васька Подтёркин. Я морковочку.
Илюха Неврубон. Морковочку?
Васька Подтёркин (выявив из-за пазухи недогрызанное). Морковочку.
Илюха Неврубон (грезяще уминая обкусок, укорачивающийся в хрумкалке). Вкусно, Василёчек? А?.. Небось, грызнешь когды, – во рте, зараза, так и тает…
Васька Подтёркин (выявив дряблый каротель, не таясь хрупает). Не-а… Хрум-хрум-хрум… Хрумкости не хватает. Хрум-хрум-хрум…
Илюха Неврубон. Дашь попробывать? Небось, не голодней чем я.
Придерживая корыто, оголодавший благоговейно, по-отцовски касается свободной ручищей дюймовочкиного бурдючка, на ощупь ревизуя запазушную кладовку.
Васька Подтёркин (пересчитывающе ощупывая бурдючок). Я бы, Илюша, угостил, да у меня у самого – всего… всего… всего – пред… пред… пред… пред… последняя. Хрум-хрум-хрум…
Илюха Неврубон (огорошен, возроптал). Н-н-ну ни хренашеньки залепуху выдал: «Пред, пред, пред!..» Ты кем себя при нашем общаке, Подтёркин, возомнил, бля? Кладовщик?! Товаровед?!. Уговор какой был промеж нами? Жратву, какую мы отыщем, всю – в общак, а опосля – на пайки делим, в пополаме… (Обозлился.) Сам в торбу из помоек мне велел гнильё накладывать, тухлятину да требуху… а чем подкрепиться не брезгает – отымает, гнида, – и за пазуху. (Взбеленился.) Завладел, по существу, всем съестным нашим имуществом! Дошло уже и пайку мою, бля, законную зажал – не выдаёт… Гони морковку! Васька, ж-ж-жмот…
Васька Подтёркин. Фиг! Не обязан делиться – частная собственность, для продажи пригодится. Хрум-хрум-хрум… Да! И нечего на меня пялиться… Я из-за этой морковки жизнью рисковал в зоопарке. В клетке, из конуры когда, – рассвирепевшие, вылезли, – кролики кого чуть у кормушки не загрызли? Тебя?.. Меня!.. По кому дробинками промазал сторож из берданки? По тебе?.. По мне!.. А где был ты?.. В загоне с пони дрых в копне. Вот… Хрум-хрум-хрум…
Илюха Неврубон (разобиженный, ропщет). Ж-ж-жмот… Всё – себе! Не много ль чести? Вместе бедствуем мы? Вместе!.. Разве ж токмо я должон переть с дуру на рожон?.. Припомни! топали мы сквером, кто сцепился с буль… зверюга, как его, терьером? Гонялся кто за псом, в пасти с мослом?.. Опосля не ты ль варёной подкреплялся бультерьятинкой? Причмокивал, нахваливал, заморыш, – сравнивал с телятинкой… Поровну пса поделили? Поровну поделили!
Васька Подтёркин. Сравнил!.. Ты в зоопарке дрых, а я был в скверике при деле. Хрум-хрум-хрум…
Илюха Неврубон. Ага, при деле! Чем помог? Повис на ветке, вскарабкался на тополёк! А слез когды, мотня обоссана, – припомнить чево с перепугу соврал? Брехун…
Васька Подтёркин. И ничего я не соврал! Я, если честно, яйца птичьи в гнёздышках искал. Хрум-хрум-хрум…
Илюха Неврубон (взъярился). Да за кого ты меня держишь, бля?! Какие яйца в середине февраля!.. (Могутно топает ботой, силясь припугнуть.) Гони морковку, по-хорошему!.. Осерчаю – на хрен скарб твой сброшу. Навьючил пожитки на меня – узлы, коробки, чумодан… в довесок и корыто я, – не знамо лешего какого! – аж за тридевять земель, чугунное, тащи… а он плетётся позади – да знай себе хрумкает втихую, гнида, овощи… (Сокрушается горемычно.) Э-хе-хе… Ну что за жизть, ядрёна корень! Ни кормлен цельный день, ни поен… (Выклянчивает у хрупающего.) Совесть поимей, хозяин? На тебя ж я задарма, считай, батрачу – за корма… Всю, что ль, проглот, сожрать её собрался?
Васька Подтёркин. А тебе завидно? Хрум-хрум-хрум… Развыступался! – из-за малюсенькой морковочки…
Перед Подтёркиным возникает безбрежно разлившаяся лужа.
Уй, лужа здоровенная какая, бли-и-ин… а у меня дырявые ботиночки. (Плаксиво, рисуясь, представляется маменькиным дитятей.) Илюшечка, роднусечка, возьми меня на ручки? Хрум-хрум-хрум…
Илюха Неврубон (форсируя мелководье, из-под корыта бухтит разобиженно). Ага, на ручки! Раскатал губищу… Топай-топай… Уж больно ты, Подтёркин, хитрожопый.
Васька Подтёркин (разрешившись из бурдючка гниловатым бананом, утыкает плод в водолазочную грудь, недоумевая натурально). Я – хитрожопый?!
Илюха Неврубон. Н-н-ну не я же!
Васька Подтёркин. Ну ты, Илюха, и свинья же… (зафитилив кожуру, насыщаясь беззвучной мякотью) в таком случае.
Илюха Неврубон. Гнида!.. Полгода на него батрачу – стараюсь, лезу вон из кожи… а до делёжки как доходит, так всегда одно и то же: себе – барыш, мне – с маком шиш… Уже и куркулятором обзавёлся… куркулёныш!.. Заграбастал всю жратву, что повкусней… Ты чево, Подтёркин, возомнил себя всех-всех умней?
Васька Подтёркин. А что – нет?
Илюха Неврубон. А что – да?!
Показушно буяня, Неврубон низвергает с хребтины треклятое корыто, гулко громыхнувшееся оземь, и оседлывает чугун, бойкотируя веленное.
Васька Подтёркин (огибая хлябь по бордюрной кромке, наставнически вразумляет саботажника). Я, запомни, выкручусь всегда. А вот тебе, Неврубон, кроме кладбища, – деваться некуда. С голоду опухнешь – и под забором сдохнешь. Вот… (Распекает, наседая.) Кто из нас, когда мы встретились, просил – чтоб побыстрее я деньжат поднакопил? Ты?.. Ты!.. На коленях ползал, гой, – канючил до хрипоты: «Деревенька, деревенька!.. Вызволяй! Деньжат маленько…» (Уступчиво.) Чтоб смог тебе я денег дать, чуть-чуть придётся подождать.
Илюха Неврубон (горемычно, с бурлацким надрывом в голосовых связках). Да скоко ж можно дожидаться! Невмоготу в Москве мне оставаться! Восвояси б из неё убраться!.. Кто б помог, куды податься?.. В ментовку, что ль, на милость сдаться?
Васька Подтёркин. Без паспорта?.. Без денег?.. (Аплодирует поощрительно.) Давай-давай, иди-иди! Дубинками отмудохают менты – и в обезьянник. К мартышкам посадят в клетку, и будешь там прыгать с ветки не ветку… пока не спустят шкуру! (Кошмарит, нагоняя жути.) Натравят Генпрокуратуру, заведут «Дело», и дело кончится – расстрелом. (Взявшись за воображаемое цевьё, прижимает к плечу предполагаемый приклад, целится в приговорённого.) Прицелятся – и из винтовки… (Правдоподобно отдёрнувшись, имитирует отдачу от выстрела.) Ба-бах!.. И кремируют – в печке, там же, в ментовке… (Кулачком бестрепетно колошматя Неврубона по воловьей лбине.) Полгода ведь втемяшиваю это в твою бестолковку!.. (Напирает безбоязненно.) Неужели не доходит?.. Вот бестолочь… Запомни: имущество моё дальше не потащишь, самому же хуже будет. Кроме меня – не на кого надеяться тебе, чтоб ты знал… (С деланным безразличием.) Ну что, сдаваться в ментовку пойдешь?
Илюха Неврубон (пригорюнился, зарекается опасливо). Не-е-е… Без паспорта суваться туды боязно. Уж лучше окочурюсь под забором – чем в обезьянник, к живодёрам… (Кручинится.) Эх, возвернуться б в деревеньку – на балалаечке потренькать… (Горемычно.) Ежели забогатеешь, наш уговор не позабудешь? Когды деньжищ нагребёшь, мне маленько отщипнёшь?.. Мне много-то не надо. За труды, в награду, билет на поезд, Василёк, купи – плацкарту, – хлебушка, картошки, ну и, ежели уважишь, поллитровку на дорожку. (Разуверившийся до безнадёги.) Купишь? А, Василёчек? Не обманешь?
Васька Подтёркин (покладисто). Как только накоплю, так сразу куплю… (Отчихвостивает, дожимая бесстрашно.) Я носильщиком для чего тебя нанимал? Чтобы помогал сколачивать первоначальный капитал… А ты ко мне со своей деревенькой пристал!.. Каждый день, с утра до ночи: «Плацкарта, поллитровка, плацкарта, поллитровка…» – канючит и канючит, канючит и канючит… Хоть раз ещё о деревеньке заикнешься, фиг вообще туда вернёшься. Пендаль, вместо плацкарты, схлопочешь – и катись, куда хочешь. Прогоню! Усёк?
Илюха Неврубон (тушуется, оробел). Ты это… не тово, Васёк… (Вскочив с корыта, заполошно охлопывает карманы, роется в торбе, выискивая.) Вчерась, копаясь в свалочке, я петушка нашёл на палочке – аппетитнейший, зараза, леденец. Приберечь хотел гостинец – к дню рождения тебе – чаял, попозже подарю. Да не на шутку осерчал, видать, ты на меня, неугомонного, – дай, думаю, задобрю… (Развернув затрапезную тряпицу, подобострастно подносит работодателю сахаристую сосульку, ублаговоляя.) Угощайся, плиз.
Васька Подтёркин (обомлел). Пе-ту-шок… Вот это да-а-а… Вот это кукарекнул для меня сюрпри-и-из… (Приняв подношение, укоризненно журит.) Что ж ты раньше-то молчал?.. Илюха! Человечище моё родное! Дурья ты башка!.. Да я… да мне… да для тебя – за петушка… (Мусля сладость, корит приторно.) Какая поллитра! Какая плацкарта! О чём между нами, кентами, базар-то?.. (Импровизирует вдохновенно.) Раскручусь как только, стану побогаче, – выставлю: рюкзак поддачи… закусона – гору! – пачку стольничков потрачу… выкуплю купе – четыре места, – лично! до перрона провожу – с цветком и духовым оркестром. Ка-а-ак грянут трубы – и приступишь к пьянке, под «Прощание славянки»!
Илюха Неврубон (осчастливленный посулами). Во уважишь! Не, взаправду, Василёчек, – под музычку?!
Васька Подтёркин (рассеянно, всецело поглощённый вылизыванием). Под музычку, под музычку.
Работодатель, потерявший всяческий интерес к теме дорогостоящего отъезда батрака в деревню, плетётся к урне на углу домины.
Стимулированный посулами, батрак осчастливленно взваливает чугун на горбину и тяжелоатлетической трусцой нагоняет расщедрившегося.
Илюха Неврубон (грезит, смакуя посулы). Ух, аж мурашки по хребту! Бля, под музычку… (Спохватывается, упомнив.) Да, Вась, чуть было бы не позабыл… ишо б мне табачку, уважишь ежели, и свечки. (Угодничает.) На тебя вся у меня надёжа. Ты не робей, будь со мной построже: ежели тяжёлое чего-нибудь найдёшь, вели – расстараюсь, подыму с земли.
Осветив фонариком урну, Подтёркин заглядывает любознательно в бетонное жерло и, звучно дробя зубками сахаристого петушка, сбрасывает в прииск деревянную косточку.
Васька Подтёркин (подняв у урны кирпич, покрывавший салфетки). Посмотри-ка – что там, под бумажкой? Пирожок?.. или какашка?
Илюха Неврубон (поддев ботой лепёшку). Кажись, какашка.
Васька Подтёркин (брюзжит, распекая нерадивого). «Кажись, кажись…» Баран, блин, твердолобый… (Повелевает.) Подбери, на вкус попробуй!
Неврубон, потакая деспоту, тотчас сгружает корыто, надкусывает лепёшку и вдумчиво дегустирует её, от жевка к жевку всё более и более омрачаясь.
(Гадливо, кривясь.) Ну как?.. Какашка?
Илюха Неврубон (сплюнув кашицу, брезгает). Тьфу!.. Все ж таки, кажись, какашка. Тьфу, тьфу…
Васька Подтёркин. «Кажись, кажись…» На всякий случай – в торбу положи, до кучи. На чердак к котлу вернёмся, разогреем – разберёмся.
Илюха Неврубон (грезит, пополнив лепёшкой торбу). Эх, возвернуться б в деревеньку – на балалаечке потренькать… (Упомнив, спохватывается.) Не, то успеется. Первым делом – к Машке клеиться… (Упомнив, спохватывается вновь.) Не, и Машка опосля – свербит об выпивке мысля. Щас бы первача бидон да посытнее закусон…
Близится бархатный рокот мотора. Из-за пологого поворота, извозюкав неоновый тупик конусным пуком перспективно лучащихся фар, величаво выруливает чиновничья «Волга», кичась официальной надкрышной мигалкою.
Васька Подтёркин. Тише!.. Машина… Слышал?
Илюха Неврубон. Слышал.
Васька Подтёркин (заглядывает за угол). Гой какой-то из «Волжаны» вышел.
Пассажир покинул салон. Ахнула дверца кабины, захлопнутая принудительно.
Фыркнувшая «Волга» отъезжает. Презрительный шелест шин отторгает пешехода. Фары меркнут.
Илюха Неврубон (заполошно охлопывая себя). Где?
Васька Подтёркин. За углом… (Распоряжается.) Неврубон, распутывай лом.
Илюха Неврубон. На хрена?
Васька Подтёркин. Сзади подойдём, ломом припугнём – и кошелёк отберём… (Бездействующему, подстрекая.) Распутывай, Илюха! Ну что стоит тебе? Давай с ломиком к нему? – для смеха.
Илюха Неврубон (взбунтовался, добряк). Сдурел, гадёныш?! Корчишь из себя артиста, комика! Неповинного человека, смеха ради, ломиком…
Васька Подтёркин. Тише!..
Двугорбый, придерживая бережно банку, прилёг на бурдючок, по-шпионски заглядывает в амбразуру, образованную углом и урной.
Тупиковый пейзаж полон обновленческими признаками дорожных работ: зашкурен от асфальтовой коросты, перекрыт гладильным катком и щебёночными барханами.
Подъехавший пешим порядком огибает барханы, скоро доходит до близкого здания наискосок от угла и останавливается под светодиодной вывеской «ВИНО-ВОДОЧНЫЙ БАКАЛЕЯ».
Витрина разнесена вдрызг, пробоина наглухо заколочена фанерными щитами.
Ночной прохожий, застыв в позе изваяния, обозревает подтечную надпись: «ЗАКРЫТО РЕМОНТ», намалёванную масляной кистью на щитах размашистым молярным почерком.
Подтёркин навострил лопушистые уши.
От витрины долетают ругательские словосочетания «ч-ч-чёрт» и «пр-р-роклятье», преисполненные прочувствованной досады.
К нам идёт… Заметит – драпанёт… (Простудно шмыгая заложенной носопыркой.) Одет, обут – во всём приличном… и пахнет чем-то заграничным…
Из-за угла браво вышагивает породистый, пухлощёкий толстяк с патрицианским, не лишённым благородной римской привлекательности, профилем.
Экипирован новоприбывший в подветренно распахнутый плащ болонья шоколадной палитры, безупречно отутюженный габардиновый костюм, неброскую шляпу фасона бридэ с слегка загнутыми полями, обшитую по кайме шелковичной лентой, и в камбаловатый галстук.
Горделивая надкресельная осанка и презентабельного лоска бюрократический портфель выдают в субъекте тёртого калача кабинетной закваски.
(Лёжа, внезапно.) Эй, мужик! Который час, подскажи?
На фоне надрывных воплей окрест: «Мили-и-иция!.. Помоги-и-ите!.. Гра-а-абят!.. А-а-а!..» поведенческая реакция субъекта адекватна. При виде коварно подкарауливающего Атланта, который, удобя ванну, вздымает чугун, вот-вот готовый обрушиться ему на шляпу, ошарашенно вскрикивает, пятится и, споткнувшись о тротуарный бордюр, бацается навзничь на газон.
Шляпа, покинувшая владельца, шустренько откатывается.
(Восторженно, в синхронной последовательности откомментировавший инцидент.) Ой, Неврубон, перепугался как он!.. Пятится!.. Спотыкается!.. Падает… встаёт… ползти пытается!.. Физзарядкой занимается?
Нахлобучив поверх макушечной вязаной ермолки провальную фетровую шляпу, двугорбый, с кирпичом наотмашь, бравируя преступностью умысла, – вприпрыжку к гою за кошельком.
Субъект некомфортно возлежит на животе, судорожно возится с портфельными застёжками, катает колёсики кодовых замочков; распечатав сейфоватое кожаное хранилище, извлекает громоздкую бакелитовую кобуру-приклад, из неё, воплощённого в изделие, воронёного однофамильца Стечкина.
Генерал Наднамный (грозно, целясь в комментатора). Руки вверх! Стоять, не шевелиться!.. Буду стрелять! Милиция!
Васька Подтёркин (яичной наседкой присев на выроненный кирпич). Ой, Илюша, кому это? Касается тебя, по-моему? Слышал?
Илюха Неврубон. Кажись, Василий, велено обоим…
Васька Подтёркин (ёрзая на кирпиче с капитуляцки воздетыми загребушками). А я-то, не пойму, к чему ему?.. Товарищ, правильно мной понято распоряжение? Я продолжать могу дальнейшее передвижение?
Генерал Наднамный (взвинчено пресекает). Не сметь!.. Прыжок, шажок, малейшее телодвижение – и открываю я огонь… на поражение.
Васька Подтёркин. На поражение?!. В каком же мы, по-твоему, замешаны составе преступления? Мы просто подошли, а ты…
Генерал Наднамный. Не «по-до-шли», а совершили нападение! – на пешехода, с целью ограбления… (Восставая с газона.) О-бна-глели! Нападать – из-за угла – на генерала, сотрудника милиции…
Васька Подтёркин. Генерала?!
Илюха Неврубон. Милиции…
Васька Подтёркин (дерзит, напирая отважно). Не ври! Где форма, где амуниция?
Генерал Наднамный. Мал-чать! Не сметь со мной, мерзавец, фамильярничать!.. (Официально строго.) Чего шляетесь, куда и зачем направляетесь?
Васька Подтёркин (присмиревший). В Мытищи…
Илюха Неврубон. …подножную кормёжку ищем… А ты?
Васька Подтёркин. В чём, явленья нам, причина – высокого такого чина?
Генерал Наднамный. Мал-чать!.. Я – задавать, вы – отвечать. (Нерубону, неприязненно.) Вещи чьи, краденые?
Илюха Неврубон. Его.
Васька Подтёркин. Мои… Не краденые, на свалке загородной найденные.
Генерал Наднамный (крайне неприязненно). Ванну с какой целью на себя взвалил?
Илюха Неврубон (вздурчиво ярится, удерживая корыто над тугодумкой). А я откуда знаю, Подтёркин велел!
Генерал Наднамный (работодателю). Твоя?
Васька Подтёркин. Моя… Сам не могу же её я… а Неврубону ничего не стоит… Мало ли, вдруг погромщики? Накроет… (Всхлипывая и шмыгая, артистично бьёт на жалость, шельма.) По-другому – как? Деваться бедному биробиджанцу куда?.. Некуда!.. Нет у меня, товарищ генерал, другого выхода… В стране когда – пропали выпивка, еда… из кранов выпита вода… кто виноват во всём всегда? Или они – американцы, или мы – биробиджанцы. (Потупя пронырливые гляделки, предрекает прозорливо.) Гои наверняка учинят погром…
Генерал Наднамный (поражён несказанно). В Советском Союзе?! – погром??!
Неврубон, уразумев из интонации сведущего, что мыкался с повымочным корытом понапрасну, изрыгает: «Бля!» – и, в приступе гневливого силачества, шваркает постылый чугун оземь.
Монолит с погребальным грохотом раскалывается на крупногабаритные скорлупки.
Илюха Неврубон. Дур-дом!..
Генерал Наднамный. Ч-ч-чёрт… (Подтёркину.) Паспорт!
Васька Подтёркин (отлип от кирпича, копошится в бурдючке; разрешившись близняшками в идентичных гербастых обложках). Загран?.. или общегражданский?
Генерал Наднамный. Оба! (Сорвав с комментатора шляпу, изымает паспорта.) Прописка столичная?
Васька Подтёркин. Ага, биробиджанская.