Коан Янг
– Вы очень, очень милы, Тору-сан, Эми-сан, – сложила я руки и поклонилась. – Спасибо вам. Вы хорошие люди.
Они поклонились в ответ и под ручку направились в сторону кинотеатра. Непринужденной, спокойной походкой. Указательным пальцем свободной руки Тору крутил ключи от машины, посматривая на пасмурное небо. Я рефлекторно перевела на густеющие тучи взгляд: они становились мрачнее и мрачнее. Вздохнув, двинулась к выходу из парковки.
Рёкан походил на самое старинное здание, которое мне когда-либо приходилось видеть. Будто осевшее, оно всем своим увядающим видом норовило сползти на землю, как стекающий густой кисель. Бело-желтое, выцветшее, с множественными трещинами и осыпавшейся штукатуркой на лицевой стороне, двухэтажное помещение ни капельки не привлекло. Даже окна зашторены! Каждое окно! Над входными дверями большими белыми буквами красовалось название – «Тазава». Я дернула за ручки двери, но было заперто. Крепко-накрепко. По инерции я дернула еще пару раз, результат прежний. Я посмотрела по сторонам. Никаких надписей или предупреждений. Может, где-то имеется записка с объяснениями? Почему закрыто? Неясно. Что-то явно экстренное случилось. Навряд ли Тору с Эмми стали бы лгать – какой им с этого прок? Может, они сами не знали? С другой стороны, довольно подозрительно, что рёкан «Тазава» не всплыла в поисковых результатах на моем телефоне. Точно, телефон! Я вынула его из кармана, разблокировала экран и секундой позже нахмурилась. Не ловила интернет-сеть. Совсем не ловила. С мобильной сетью порядок, хоть и торчало всего две черточки, а Интернет не собирался подавать даже знака на желание работать.
– Подводишь ты меня, дружок, – прошептала я телефону. Смирилась, сунула его обратно в карман, постояла у рёкана минут двадцать. Когда наскучило и я поняла, что ничего не изменится, прогулялась по району, сделала круг. Собственно, выходит, ребята зазря меня довезли – так и так гуляю. Район пустовал, людей я на удивление не встретила. Вдоль пешеходной дороги проезжали одни машины. Редко проезжали. Здания в этом районе стояли не вплотную друг к другу, зато своей старинностью не уступали расположившемся в центре города. Ничего особенного или причемательного я для себя не подчеркнула. Район как район.
Прогулка заняла два с половиной часа – я специально тянула время. Спешить некуда. Может, и рёкан откроют? Кто знает. Однако мои ожидания не оправдались. Вернувшись к ней, я лишь раздраженно фыркнула. По-прежнему закрыто. Хорошо, хорошо. Как скажете. У меня в наличии имелся вагон времени. А вот нервы начинали сдавать. В таких ситуациях моим лучшим спасением служила медитация, и я решила заняться ей прямо у входа в рёкан. А что? Уходить я просто так не собиралась. Подожду, никуда не денутся. Я расстелила голубой коврик, удачно вместившийся в мой рюкзак, села, скрестив ноги, и сосредоточилась на самых успокаивающих мыслях. Через полчаса я полностью отделилась от реального мира и погрузилась в медитацию.
Казалось, минула минута. Всего лишь шестьдесят секунд с тех пор, как я закрыла глаза. И вот они открылись. На улице уже ночь. Прохладная летняя ночь. Тучи куда-то исчезли, словно их и не было, в небе сверкали звезды. На западе едва заметно оставались следы от заката – красновато-оранжевый кусочек неба, чьи границы размывались беспросветной чернотой. Я медленно поднялась с коврика. В каждой клеточке тела чувствовалась легкость, голова начала думать свежо и здраво, избавившись от стрессовых мыслей. Я спустилась с невысоких ступенек рёкана и обернулась на ее передний вид – надо же, в окнах не горел свет! Я поднялась обратно и подергала за ручки – заперто. Издевательство!
Если бы не медитация, меня бы разорвало на части от негодования. К счастью, спокойствие мне сохранять удавалось. Я плотно сложила коврик, сунула его в рюкзак и перешла дорогу к парковке. Телефон показывал ровно без пятнадцати десять вечера. Под светом фонарей стояла единственная белая машина. На том же месте, где ее оставил Тору. Остановившись у лобового стекла, я набрала номер телефона с визитки, аккуратно вставленной в дворник. Раздались гудки. После третьего ответили.
– Да, слушаю.
– Тору-сан? Простите, что звоню. Это Коан. Девушка, которую вы сегодня подвезли.
– Оу, Коан-сан! Да-да, конечно. У вас все хорошо? Я как раз заканчиваю работу.
– На самом деле, все… ну, не так, как хотелось.
Помимо голоса Тору в динамике доносился шум. Наверняка он говорил и параллельно что-то делал. Вскоре шум прекратился, и парень уточнил:
– Вы на парковке сейчас?
– Да.
– Подождите меня. Я скоро спущусь.
Не прошло и пятнадцати минут, как Тору показался из-за угла кинотеатра. С черным чемоданчиком и с крутящимися ключами на пальце руки, он спокойно подошел к своей машине. Окинул меня встревоженным взглядом и дернул подбородком.
– Что-то случилось, – определил он.
– Вы правы. Иначе бы я тут не стояла.
– Я когда шел из офиса, не заметил света в окнах «Тазуки». Неужели закрыто?
– На замок, – невесело проговорила я.
– Ну и дела, – нахмурился Тору, глянул на меня, потом по сторонам, затем снова на меня. И опешил: – Коан-сан, вы здесь целый день пробыли?
– Я изучила район, гуляла несколько часов. Другие рёканы не попались. Вернулась к этой – по-прежнему не работала. И я решила медитировать.
– Все это время? – изумился он.
Я кивнула, будто в девятичасовой медитации ничего сверхъестественного не было. Для меня и впрямь не было.
– Ох-ох, – почесал тот затылок и виновато произнес: – Это я виноват, Коан-сан. Сам того не зная, обманул вас… Простите, пожалуйста. Рёкан работала еще вчера… Я сам видел.
– Пустяки, – вежливо улыбнулась я. – Ничего страшного не случилось. Медитация меня всегда спасала. Я… хотела спросить, есть ли в городе еще какие рёканы. Интернет у меня отказал, людей в районе, чтобы спросить, я совсем не встретила. Какой-то он пустующий. Одни машины мимо проезжали, и то редко.
Тору задумался. Опустил голову к асфальту и замолк на добрую минуту. Иногда мычал, бормотал себе что-то под нос. Предложил те рёканы, в которые я уже позвонила с утра и мне отказали, а больше он не знал. Судя по его словам, больше и не осталось.
– Мизуки словно в воду глядела, – негромко проворчала я.
Тору позвонил Эми. Уточнил на всякий случай, знает ли она какие места для ночлега. Эми на автомате перечислила все нам известное и тут же спросила, зачем парень интересуется.
– Она все это время торчала на улице?! – ужаснулся ее голос в мобильном. Да так громко, что динамик зашипел.
Разговор продолжался минуты три. Тору то угукал, то предлагал свои идеи, но звучали они обрывочно. Я ничего толком не поняла. Спрятав телефон в карман брюк, он с улыбкой кивнул.
– Можешь оставаться у нас.
– У вас? – переспросила я.
– Мы с Эми снимаем квартиру в центре. В ней четыре комнаты. Недавно соседи съехали, а нам четырехкомнатка, сама понимаешь, одним не сдалась. Две комнаты пустуют. Стоят без дела совсем. Мы уже и съезжать собрались в квартиру поменьше, но сдают в городе мало.
– Понятно… То есть я могу переночевать у вас?
– Ты можешь как бы… заселяться, – поправил Тору. – Жить с нами. Квартплату делим на троих. Ну, первый месяц можешь жить бесплатно, а там, может, и работку какую найдешь.
– Правда? – не ожидала я такого предложения. – Я уже несколько раз говорила, но повторюсь: вы очень любезны. Спасибо, Тору-сан! И Эми-сан надо поблагодарить! Не хотела бы я ночевать на вокзале…
– Не придется, – подмигнул Тору. Снял сигнализацию с машины и открыл мне дверь. – Поехали?
Несмотря на благодарность, в моих глазах пробежала тень сомнения. Тору это заметил. Дверцу попридержал.
– Если нужно подумать, я не тороплю.
Я не стала отнимать у парня много времени на свои раздумья. Да и потом – выглядело бы это неприлично. Мне ночевать негде, а мне еще, видите ли, подумать надо. Просто в моей голове засела одна мысль. Я изначально не хотела с кем-то жить. Для моих тренировок и медитаций мне следовало искать отдельную квартиру. И многими другими делами предстояло заниматься. А дела мои были весьма специфичны для обычного человека. Ну да ладно, подумала я. Вдруг что из этого и выйдет? Тем более, Тору работает целый день, Эми, скорее всего тоже – вот я и смогу оставаться одна. А дальше разберусь. Может, удастся снимать однокомнатку.
– Поехали, – улыбнулась я.
Глава шестая
ИНТЕРВЬЮ #3
Статья из газеты «Наука не Магия», выпуск от двадцать первого апреля 1953 года.
ДИРЕКТОР АКАДЕМИИ ШИ-ЯН
УВОЛЬНЯЕТ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ
В начале апреля этого года директор Академии Ши-Ян Брайан ДиГрегорио уволил одного из своих преподавателей. Как многие полагают, связано это со скандальной статьей журналиста газеты «Научный Мир Зазнаек» Тары Ямады, который в прошлом году добился того, чтобы попасть в Академию для интервью: сотни писем, направленные от его имени к директору заведения ДиГрегорио, были в итоге услышаны. Тара Ямада стал третьим человеком за всю историю журналистики, которому удалось попасть в Академию – как правило, заведение известно своей таинственностью. Первым для интервьюирования у мистера Ямады стала преподавательница Сузуму Такахаши. Интервью прошло вполне успешно и было опубликовано в газету 6 февраля 1961 года. Директору Академии понравилось, как господин Ямада преподнес заведение своим читателям и дал зеленый свет на последующие интервью – правда, не сразу. Лишь спустя полтора года журналисту удалось повторно вернуться в магические стены. Теперь Академию представлял преподаватель истории Ши-Ян, профессор Кииоши Танака. Господин Ямада интервью представил в виде рассказа, детально описывая происходящее. Поначалу все выглядело безобидным и спокойным, но затем, ближе к концу интервью, получив ответы на заданные вопросы и тщательно их проанализировав, Тара Ямада сменил тактику и перешел в нападение, опираясь на сказанное мистером Танака. Он выдвигал собственные предположения и спрашивал, так ли это или нет. Господин Ямада вел себя вежливо и в то же время крайне смело, совершенно ничего не боясь. Его вопросы казались абсурдными, но в то же время обоснованными. Журналист стал единственным, у кого хватило храбрости спросить о том, о чем многие догадывались.
В частности, речь шла о старых предметах в классе истории, которые принадлежали какому-то определенному человеку. Профессор Танака уводил разговор к способностям магии Ши-Ян извлекать энергию из любых вещей, и тогда мистера Ямаду искренне удивило, зачем столько внимания уделили предметам конкретной личности. Он предположил, что Академия занимается его поисками и что человек представляет опасность. Мистер Ямада вспомнил предыдущее интервью с Сузуму Такахаши, где она упомянула о ком-то, кто «находится в бегах» и является большой угрозой как для заведения, так и для человечества». Он сказал об этом преподавателю Танака, и тот, судя по описанию журналиста, сильно занервничал. Профессор так не подтвердил смерть персонажа, которому посвятили целый кабинет, а также Тара Ямада сослался на висящие рамы с фотографиями и текстами – по его уверениям, они касались личности неизвестного. В конце своей статьи господин Ямада обращается к своим читателям. Он спрашивает: «…Выходит, мир может быть в опасности, а его целостность зависит от могущества Академии Ши-Ян? … На мой взгляд, раз опасность касается непосредственно нас, то мы имеет право знать». Также Тара Ямада обещает читателям выяснить всю правду.
Спустя два дня с момента публикации интервью, директор Академии Ши-Ян Брайан ДиГрегорио уволил Кииоши Танака. Произошло это тихо – в лучших традициях заведения. Узнали мы об этом только вчера из уст Тары Ямады, когда попросили его прийти к нам на интервью.
– Господин Ямада, как вы узнали об увольнении профессора Танака? Вы позвонили ему в Академию по какому-то вопросу или это произошло совершенно случайно?
– Случайно. Во-первых, у меня к мистеру Танаке вопросов больше не было. Все, что я хотел у него спросить, я спросил во время интервью. Звонить бы я ему, конечно же, не стал. Да и зачем? Мы с ним не в таких отношениях, у меня и номера его нет. Просто ведь я журналист, моя задача никогда не сидеть на месте. Поэтому я беру интервью в других местах, езжу в разные заведения. Так уж сложилось, что вчера я попал в очередную магическую школу – у них был замечательный спектакль, хотел написать о нем в газете. Собственно, там я мистера Танаку и встретил. Поначалу я опешил, подумал, он от Академии Ши-Ян, может, его тоже, как и меня, отправили посмотреть спектакль. Но затем вспомнил: они никого никуда не высылают. Работают только в своих стенах, достаточно скрытно, никаких мероприятий публичных не проводят, учеников или учителей из других магических заведений не приглашают.
– Вам удалось поговорить с профессором Танака?
– Да, но совсем недолго. Ему не очень хотелось со мной беседовать. Я спросил, что он здесь делает, и получил прямой ответ: «Уволили после статьи». На словах «после статьи» он сделал акцент. Похоже, мистер Танака в глубине души винил в своем увольнении меня и мою статью.
– А как вы считаете: его увольнение случилось по вашей вине?
– Честно говоря, я своей вины не вижу вовсе. Понимаете ли, в чем тут дело. Винить нужно ту систему, в которую попал мистер Танака и частью которой он стал. Я уверен на все сто процентов, что Академия о многом нам с вами не рассказывает. И если бы это были ее личные дела, скажем так, внутренние и не имеющие отношения к нам, простым людям, я бы туда не нырял с головой. Но выяснилось, что у Академии кто-то там в бегах. Этот кто-то представляет для человечества опасность. Как тут не суетиться и не искать ответы? Поэтому думать, моя это вина или нет, мне неинтересно. Я считаю, мы имеем право знать правду. Если персонал Академии так не думает – пускай пеняют на себя.
– Вы же понимаете, что вас туда больше никогда не пустят?
– Разумеется. Но меня это не останавливает. Сейчас я веду огромную работу касательно истории Академии, ее начала становления, всех преподавателей, собираю всевозможные исторические справки и полезную информацию.
– Что насчет той загадочной личности, чьи вещи находились в кабинете истории?
– Только не кабинет, а подсобка. С железной дверью, и замки на ней стояли приличные. Кстати говоря, странно, что Кииоши Танака повел меня туда. Видимо, он даже в мыслях не думал о том, как хорошо я умею слушать и делать выводы. Ведь, по сути, говори он меньше и более абстрактно, я бы даже не догадался задать столь острые вопросы. Или догадался… Не знаю… Не хочу скрывать: изначально я шел на второе интервью с целью разгромить собеседника. Не раздуть скандал ради скандала. Мне нужны были причины. И я их получил. Разумеется, таких последствий не ожидал. Очевидно, Академии я надавил на самое больное. Но раз она «прокололась» одной своей реакцией, я собираюсь выяснить о том загадочном человеке все, что только можно и нельзя.
– Вы допускаете мысль, будто профессор Кииоши Танака специально все это затеял, чтобы открылись некоторые карты?
– Хм. Нет. Это скорее спекуляция. От его лица я говорить не могу. Да и не думаю, что он бы на такое пошел. При встрече на спектакле он выглядел крайне недовольным.
– Насколько видится возможным полагать, у вас, к большому сожалению, нет ни одного факта, подтверждающего причастность загадочного человека к вероятной опасности для человечества.
– Вы верно подметили – нет ни единого доказательства. Доказательства, которое я публиковал. Я много работаю над этим. Буквально сегодня утром нашел крайне важную зацепку. В своем следующем выпуске я обязательно приложу свои факты подтверждения. Я обещал своему читателю. Обещания нужно держать.
– Интервью господина Танака было подано в виде рассказа, что позволило нам окунуться в скрытную атмосферу Академии Ши-Ян. Ближе к концу вашего рассказа вы пишите об учениках, стоящих у кабинета истории. Описываете их как обычных, нормальных детей, но также добавляете, что в их глазах отражалась не по годам развитая мудрость…
– Да, совершенно верно. С виду выглядели как все детишки, но их взгляд отдавал чем-то уникальным. Мне хватило семи секунд, чтобы это заметить. Я обязательно получу информацию о том, как и что преподают этим детям. В Японию, как вам известно из моего первого интервью, каждое лето Академия направляет несколько преподавателей, готовых предоставить консультацию абитуриенту и необходимый список литературы. Надо бы летом наведаться к такому преподавателю и побеседовать с ним.
– Вы думаете, вам согласятся дать интервью?
– Я сделаю так, чтобы его дали. Нажму на нужные рычаги. Я журналист, я знаю, как это работает. Собственно, я почему про преподавателей в Японии заговорил… Мне интересно, чему учат этих детей. Наверняка есть какой-то особенный предмет, вроде, знаете, гипнотизирующего, вводящего в транс. Иначе их ровный, холодный и беспристрастный взгляд я ничем другим объяснить не могу.
– Неужели в Академии Ши-Ян стали бы использовать гипноз на невинных детях? Разве это нелегально? Стоит напомнить нашему читателю, что магические заведения обязаны соблюдать общий кодекс. В нем содержится множество правил, и одно из них четко гласит: «Ни при каких обстоятельствах магическое учебное заведение не имеет права накладывать гипноз на своих обучающихся».
– У данного кодекс есть и подпункты. Подпункт «Д», если мне не изменяет память, допускает наложение гипноза в случае чрезвычайных ситуаций. Например, если во время урока ребенок неправильно воспользовался заклинанием, повлекшим за собой прямую опасность для целого класса, преподаватель имеет право ввести детей в транс, тем самым избавив их от паники и прочих неприятностей, и спокойно вывести на улицу или в коридор. Но это, как вы понимаете, транс временный, однократный. Дети, которых я видел в Академии Ши-Ян, выглядели так, словно на них наложили постоянный гипноз. Или просто мозги запудрили – я и такую версию допускаю, но я не совсем уверен, где здесь пролегает грань разницы.
– То есть вы считаете, Академия может нарушать кодекс?
– Допускаю.
– Более чем уверена, ваше заявление в этом интервью привлечет внимание Судного Совета, и он нагрянет в Академию с проверкой.
– Пока мне сложно что-либо говорить на этот счет. Кстати, вот ваши читатели, может, и знают, что такое Судный Совет, а мои – а я уверен, они будут читать вашу газету – понятия о нем, скорее всего, не имеют. Так вот, мой любимый читатель, Судный Совет – это организация, занимающая проверкой всех магических заведений, именно он выдает им лицензии. Совет этот еще более дремуч и неясен, чем Академия Ши-Ян, но фактически он расплодил все эти волшебные школы. Совет обладает властью их и закрыть, и переместить в другое место, и назначить в заведении новое лицо… Вообще, раз уж о Совете пошла речь – их род деятельности весьма широко направлен и является самым главным органов власти в магической среде. Совет не вмешивается в обычные людские дела, но вроде как может вмешаться по одной-единственной причине: если в обычных людских делах фигурирует магия. Такого на сегодняшний день не случалось, никуда Совет не лез, а то, что он проверяет магические заведения время от времени, – плановая проверка – это правда. Кодекс, которому подчиняются школы волшебства и который, по моим личным догадкам, нарушает Академия, разработал Судный Совет. Вы в своей реплике сказали, что мое «заявление» привлечет их внимание. Я сомневаюсь. Не привлечет. Во-первых, людские газеты они не читают, а во-вторых, даже если бы и читали, они бы и пальцем не пошевелили. Мало ли, что я там увидел в глазах детей? Мудрость? Ну, мол, скажут, умные дети, значит. Обучают их хорошо, вот и мудрость в глазах. Не пустота же. Я к тому, что Совету потребуется доказательства для официальной внеплановой проверки.
– У вас они есть?
– Для Совета нет, да я на него и не рассчитываю особенно. Могу сказать точно, что что-то странное, я бы даже сказал, мрачное, во взгляде детей заметит и мой читатель. Если он внимательный, конечно.
– Вы хотите сказать, у вас имеются фотографии?
– Да. Несмотря на устный запрет профессора Танака, я сделал несколько снимков. Теперь, когда профессор Танака уволен, эти снимки я могу публиковать – формально запрет был сделан тем, кто больше в Академии не работает. Более того, официального запрета на проведение фотосъемки я не получал.
– Это настоящая сенсация! Надеюсь, опубликованные фотографии вызовут общественный резонанс, и Академии придется с ним считаться. Большое спасибо за интервью, господин Ямада. Желаю вам успехов.
– Спасибо вам. И ждите мою новую статью.
Глава седьмая
БЕЖЕВЫЕ ДОМА
Белоснежная машина Тору остановилась во внутреннем дворе, окруженном высокими бежевыми зданиями. Этажей пятнадцать, не меньше. Посередине двора располагалась детская площадка со всевозможными игровыми сооружениями, самым большим была песочница. У каждого подъезда и по периметру детской площадки рядками шли фонарные столбы. Освещение теплое, неяркое и нетусклое – самый раз для поздней ночи. Я вышла из машины вслед за Тору, он не спеша прошел к ближайшему подъезду. Приложил ключ к домофону, и дверь размагнитилась.
– Красивый двор, – запоздало проговорила я, когда мы уже поднимались на лифте.
– Скажи, красивый? – закивал Тору. – Район Эми выбирала.
– У нее хороший вкус.
Тору довольно улыбнулся в ответ.
Поднялись на удивление быстро. Видимо, лифт сделали по последним технологиям. Дверцы разъехались в стороны, на стене подъезда красовалась огромная красная цифра «тринадцать». Удачный этаж они выбрали. Тору позвонил в квартиру «180», и мы немного подождали. За дверью раздались приближающиеся шаги, сопровождающиеся звонким голосом. Нам открыла Эми. Стояла она в фартуке, руки испачканы в муке, улыбка до ушей, на ногах – розовые пушистые тапочки.
– Привет! – радостно пропела она и обняла Тору. – Только я без рук, они в муке! – Добро пожаловать, Коан-сан!
– Здравствуйте, Эми-сан! Спасибо, что приютили.
Вслед за Тору, я проследовала внутрь. Повесила черную куртку на широкую вешалку в просторной прихожей, протянула свой рюкзак Эми и осмотрелась: слева, вдоль стены растянулся шкаф для обуви и верхней одежды, рядом стояло два пуфика. Из мебели больше ничего лишнего. Уверена, если залить прихожую водой и подморозить, вышел бы отменный каток.
Я вымыла руки в ванной и проследовала на кухню – собственно, в единственную дверь прихожей, где горел свет. Эми сразу же посадила меня за обеденный стол, придвинутый к стене. За ним, по другую сторону, с сигаретой в руке сидел Тору. Он задумчиво молчал, глядя в пол. Так, словно никого не замечал.
– Тору сильно устает на работе, – негромко сказала мне Эми, стоя у кухонной стены. – Он может на пару минут «потерять» нас, не обращай внимания.
– Угу, – кивнул Тору, по-прежнему глядя в пол и делая тягу.
– Ой, какие мы некультурные! – опомнилась Эми и захлопала ресницами. – Коан-сан, ничего, что он здесь курит?
– Нет-нет, все хорошо.
– Я сама уже привыкла к его сигаретам, я имею в виду дым. Я-то не курю, – замотала головой она. – Не понимаю эту моду. Правда, Тору так выматывается в офисе… Как тут не закуришь!
– А в какой сфере Тору-сан работает? – поинтересовалась я.
– Проектирование самолетов. Эта работа от их института. Тору заслужил ее после победы в региональной олимпиаде. Многие полетели еще на третьем этапе. Но не мой Тору. Он занял первые места во всех этапах, а призом было получение высокооплачиваемой работы по направлению.
– Ах да, логично… Институт ведь.
– Да, а как иначе, – повернулась Эми к кухонной стене и принялась что-то макать в золотистую муку. – Образование обязательное, я вот тоже учусь. Мы из одного института. Факультеты разные. Я на филологическом. В проектировании ничего не соображаю. Работаю переводчицей в свободное время. Знаю английский и русский.
– Ничего себе! – восхитилась я. – Мой второй язык – английский. Я с детства его учила, знаю как родной. Но русский – ведь это сложно, разве нет?
– Да, – пожала Эми плечами. – С ним не все так хорошо, как с английским. Разговорной практики у меня мало, но читать и переводить я могу без проблем. Так и живем. Конечно, без Тору и не знаю, как бы я жила… В офисе он самый молодой работник – двадцать один год, а уже может позволить себе снять четырехкомнатную квартиру. До его победы у нас, в частности, у него, было много друзей. После получения работы многие сразу отсеялись. Зависть. Вот и дружба, называется…
– Ты уж наговоришь, Эми, – подключился к разговору Тору, потушив сигарету и вернувшись из своеобразного астрала. – Если бы я мог оплачивать четырехкомнатку, мы бы не давали объявление о поиске двух сожителей.