– Это было в тебе всегда, – возразил Джей.
Робин обернулся и через окно сообщил, что они с Джеем выросли вместе. Я, забыв жевать булочку, опасливо кивнула, снова потеряв успевшие появиться крупицы доверия к нему, да ещё и запутавшись, как они могли вместе вырасти, если Робин выглядит лет на десять старше.
Они продолжили беседовать, а я решила проверить действие записки, тем более, что в горле у меня снова пересохло, а булочка как будто застряла на полпути. Я махнула запиской с синими буквами над краном, как тогда, когда открывала проходы вслед за колдуном. Из крана хлынула вода, обдав меня фонтаном брызг. Я поспешила завинтить кран и заодно обнаружила сзади рычажок, меняющий температуру. Робин передал мне через окно две кружки, попросив наполнить и их тоже.
Джей остался недоволен и отдал кружку обратно:
– Холодную, – бросил он, а после покашливания Робина добавил: – Пожалуйста.
Я поменяла температуру, отдала ему кружку, и, не зная, как остановить поток, снова махнула запиской. Сработало!
Солнце близилось к горизонту. Колдуны всё трепались, как офисные сотрудники, не желающие после перекура возвращаться обратно в свой опенспейс. Мысли мои путались, я подпёрла голову рукой, но воображение уже унесло меня к стеклянному небоскрёбу, в который влетали ведьмы на мётлах. Наверное, турникеты для них нужно установить повыше, а то охранник будет ругаться… Молодой человек, поправляя остроконечную шляпу, жалуется, что ему придётся заказывать новые очки, потому что глаза портятся от компьютера, а верховный начальник завалил его десятком заказов на записки. Старый колдун в чёрном костюме и полосатом чёрно-красном галстуке склонился над столом ведьмочки-секретарши в леопардовой мантии и ноет, что на их этаж завезли бракованные зеркала, в которых кто-то бродит.
Я очнулась, когда моя голова сползла к локтю. Ещё чуть-чуть и я бы ударилась о столешницу.
– Спать, – объявил Джей.
Робин обещал зайти завтра, и колдуны снова обнялись.
– Я так рад тебя видеть, – сказали они почти одновременно и улыбнулись. Джей – натянув губы, а Робин – широко и лучисто, показав все свои белоснежные зубы.
Он по-дружески хлопнул меня по плечу, сказав на прощание, что провожать его не надо. Я подавила желание побежать за ним и попросить, чтобы не оставлял меня наедине с Джеем.
Хлопнула входная дверь. Без Робина дом сжался и затих, и я, подчиняясь его настроению, тоже. Джей молчал и скептически разглядывал меня так, словно жалел, что не может завести вместо меня робота или на крайний случай умудрённую опытом старую служанку. Тогда можно было бы обойтись без объяснений, как тут что работает.
Колдун поднял плащ с пола и вышел в коридор. Я поспешила за ним, прихватив коробочку с записками.
– Дом покажу завтра, – сказал он и кивнул на коробочку: – С этим ты уже разобралась. Для света – оранжевые.
Я открыла коробочку и извлекла бумажку с оранжевыми буквами. Уже с лестницы колдун кинул:
– Я тебя разбужу.
Я кивнула ему в спину. Он взмахом руки включил свет на втором этаже и скрылся за дверью. Ну, спокойной ночи, господин колдун, с внезапной злостью подумала я. Пить он отвык, есть отвык, говорить нормально тоже разучился. Или мне попался самый грубый в мире колдун? И почему меня не заколдовал Робин! С другой стороны, посидел бы он тринадцать лет в зеркале, тоже вернулся бы не таким дружелюбным.
В комнате я помахала запиской над лампой, она зажглась и тут же погасла. Понятно, махать надо один раз. Справившись со светом, я закрыла шторы, чтобы не налетели насекомые. Постельное бельё нашлось в комоде вместе с полотенцами и туалетным набором. Наверное, это была комната предполагаемой бывшей служанки или просто гостевая.
Рюкзак так и стоял призраком другого мира посреди комнаты, такой же чужой и нелепый в этом окружении, как и я. Не хотелось его тревожить, но мне нужно было в чём-то спать. Я весь день проходила в той самой майке, в которой спала в отеле.
Переодеваясь, я нащупала что-то в кармане джинсов. С удивлением я вытащила оттуда сложенную бумажку. Карандашный рисунок маленькой растрёпанной птички, балансирующей на пшеничном колоске. Никакой это не воробей. И хвост полосатый, как у той самой ринки на краю золотого поля, и ноги чуть длиннее, чем надо. Я сунула рисунок под подушку и удивилась своему хладнокровию. Вот я, маленькая растрёпанная птичка, попала из своего родного золотого поля в самое сердце заколдованного леса – и ничего, спокойна, как камень, холодна, как горный ручей.
Я махнула запиской с оранжевыми буквами, свет погас, и тогда я зарыдала.
Глава 5. Ссора
Я проснулась от ощущения, что надоедливый комар звенит над ухом. Не открывая глаз, я спрятала голову под подушку. Зудение никуда не делось.
– Алина, тут комар, – пробормотала я.
Никто не ответил. Я открыла глаза и вспомнила, что я не дома и даже не в отеле. Я откинула подушку и потёрла глаза, которые никак не хотели открываться после ночных слёз. Села, потянулась, повертела головой туда-сюда, чтобы размять шею, и тут заметила смятую бумажку на кровати. Ну ты и птица-тупица, Екатерина! Додумалась положить рисунок под подушку! С досадой на саму себя я взяла листок, расправила его и не обнаружила на нём никакого рисунка с птичкой. Я повертела его, подошла к окну и зачем-то посмотрела на свет. Ни следа! Текст с пожеланием удачи немного смазался, но остался на месте, а обратная сторона листа была девственно чистой.
Что за фокусы? Я даже не могла понять, расстроена я больше или раздражена. Срочно в номер! Загадочная пропажа птицы! Как-то двусмысленно, не находишь, Екатерина? Сработала ли магия, которую колдун применил к Алине, поддадутся ей ли родители? Неужели не станут меня искать? Я отмахнулась от невесёлых мыслей. Рыдать удобнее по вечерам, когда никто не видит.
Комариное чувство не уходило. Видимо, колдуны будят колдовскими методами, а не простым стуком в дверь. Ничего, пускай позвенит, я не такая раздражительная, как некоторые. В ванной обнаружилось неудобство: нужно было как-то умудриться включить и выключить воду в душе, не намочив записку. Если махнуть ей далеко от душа, включалась вода в раковине. С другой стороны, если на бумагу попадёт несколько капель, не испортится же из-за этого магия? В процессе оказалось, что даже если уронить записку прямо в душевой таз, то магия останется на месте.
Разобравшись, я встала под струю воды, которую специально сделала погорячее. Вода была потрясающе мягкая, пар быстро заполнил маленькую комнатку. Я намыливалась душистым мылом, когда увидела её, пропавшую птичку.
– И как это понимать? – вслух спросила я.
Сначала пятно от клятвы, а теперь это. Ринка преспокойно устроилась вместе со своим пшеничным колоском у меня на левой руке чуть ниже плеча, занимая сантиметров десять в высоту. Каждая чёрточка была выведена чётко, как на злосчастной записке. Сначала я понадеялась, что рисунок каким-то невообразимым образом отпечатался у меня на руке, пока я спала, и потёрла его с мылом. Нет, никакой это не карандашный отпечаток. Это вторая непрошеная татуировка за сутки.
Я кое-как заправила постель, а записку от интеллигентного старичка-художника скомкала и бросила в угол. Непонятно, то ли это с домом колдуна что-то не так, то ли этот старичок и сам был заезжим туристом-волшебником. Только вот зачем бы ему лепить мне татуировку на руку! Оставалось надеяться, это не очередная выкачивалка сил.
Мне не хотелось выходить, но комариный будильник в ушах стал невыносимым и почти материальным. Так недалеко и до чёрных, не серебристых, искорок в глазах. Я снова надела джинсы и вчерашнюю красную клетчатую рубашку, которая всё ещё пахла автобусом. Ну хорошо, Екатерина, сейчас ты выйдешь, скажешь колдуну, что ты свободная личность, и потребуешь немедленно показать тебе дорогу домой!
Стоило покинуть комнату, как звон прекратился. Джей вышел мне навстречу с кухни. Он то ли почистил свои коричневые штаны и чёрную рубашку от пыли, то ли его гардероб не отличался разнообразием. Волосы он помыл и собрал в хвост, но на них словно остался налёт пыли. Лицо было всё такое же уставшее, осунувшееся, с тёмными кругами у глаз, как будто он и не спал.
– Давай договоримся, – начал он, и я поняла, что вместо «доброго утра» мне сейчас зачитают правило номер три. – Если я тебя зову, ты сразу приходишь.
– Мне нужно было умыться.
– Полчаса?
– Я разбиралась, как всё работает, – как-то жалко стала оправдываться я и расстроилась, что момент проявить твёрдость характера упущен.
– Я сейчас покажу, как всё работает, – раздражённо сказал колдун.
Он открыл дверь под лестницей, которую я вчера не заметила. Там оказалась вместительная кладовка. Колдун вытащил метлу, совок, прямоугольное металлическое ведро и пошёл на кухню.
– Вот так это работает!
Он смёл крошки с пола в совок и ссыпал в ведро, затем протянул мне метлу:
– Вперёд.
– А что, нет записок для уборки? – с надеждой спросила я.
– Записки неспецифичны, – непонятно буркнул Джей и налил себе воды из-под крана.
Всё-таки тут была какая-то магия – мусор из ведра исчезал. Я медленно возила метлой по полу. Пыль не хотела отправляться в совок и кружилась серыми пушинками. Под столом обнаружилось несколько виноградин, которые я вчера не заметила или предпочла проигнорировать. Я хотела и их ссыпать в ведро, но Джей сказал:
– Нет.
Он отставил недопитую воду, достал из полки под раковиной ещё одно ведро, только обычное, с дном круглой формы.
– Это для пищевых отходов.
Ну надо же, разделение мусора! Наверное, вёдра перемещают мусор на разные свалки, а если перепутать, придёт злой инспектор и оштрафует.
