Стремительные атаки
– Буду атаковать бомбардировщик, прикрой мой хвост – сообщил ведущий Беляев
– Есть! – отрапортовал Карпов.
Самолет летчика Беляева, резко пошел вверх и начал набирать высоту, Карпов не отставал, бдительно смотрел по сторонам, ведь в любую минуту мог появиться «Мессер», который где- то скрывался в ночной темноте смешанной с дымом пожарищ.
– Чисто!– доложил по рации Карпов.
Беляев махнул крыльями, дал сигнал, что готов к атаке, и резко пошел в центр группы летающих танков, так во время войны называли бронированный немецкий бомбардировщик, оснащенный пушками, пулеметами, бомбами и пятью членами экипажа на борту.
В этот момент прожектора наших зенитчиков поймали силуэт вражеского истребителя, который неожиданно откуда-то выскочил и пикируя старался пристроиться в хвост ведущего летчика Беляева И.
Карпов А. поспешил наперерез, пытаясь остановить атаку противника, успеть подставить бок своей машины, между хвостом ведущего и носом истребителя, в крайнем случае, просто протаранить или зацепить чем-то немецкий самолет. Увидев перед собой внезапно появившееся препятствие, стервятник, боясь столкновения, резко ушел вверх, даже не успев выпустить пулеметную очередь по самолету Беляева и в бок самолета Карпова. «Мессер» по сравнению с нашим истребителем, был более громоздким, неуклюжим и уступал в скорости. Карпов это знал и настолько был увлечен этим первым боем, этой атакой, что отработанные навыки в практических боях, здесь проявились автоматически. Сделал разворот, петлю, еще какие-то присущие ему только финты и вот уже перед ним, в прицеле хвост немецкого стервятника.
А в низу, вклинившись в шестерку бомбардировщиков, которые упорно шли к намеченной цели, не отклонялись от маршрута, не нарушая строй и только резво отстреливались от истребителя Беляева, который как бесстрашная пчела, кружил, выискивая уязвимое место в этом огромном летающем танке, чтобы смертельно ужалить противника. Летчику удалось нащупать уязвимое место, довольно быстро, и он произвел выстрел. Большая бандура вспыхнула и пылающим метеоритом пикируя, пошла к земле. Сделав дело, летчик Беляев, поспешил на помощь молодому Карпову, чтобы помочь уничтожить вражескую машину, а затем уже снова вдвоем, помешать вражеским бомбардировщикам дойти до цели.
А Карпов тем временем уже сократил, расстояние до истребителя врага, до критического минимума – 25 м, чтобы наверняка поразить.
– Получай, гад! – И он выпустил очередь одну, вторую, но враг продолжал уходить, Карпов в азарте строчил и строчил. И наконец-то враг вспыхнул, завертелся и пошел камнем вниз. Из падающего «мессера» вывалился немецкий летчик. Парашют плавно спускал его безжизненное тело к земле.
Карпов попытался пальнуть по нему еще очередь, но услышал голос ведущего Беляева, который уже каким-то чудом оказался рядом с его крылом.
– Молодец! Поздравляю! – звучал восторженный голос ведущего Беляева.
– Не трать боеприпасы по пустякам, – нам они еще нужны сегодня. Давай за мной, Саша!
И ведущий Беляев устремился в погоню за оставшимися бомбардировщиками, которые шли к намеченной цели, но уже без сопровождающего истребителя и без одной летающей крепости «Ю-111». Карпов следовал за ним. Испытывая душевный подъем, который не описать словами. Еще бы! Первый бой, первый сбитый самолет врага, да еще ночью! Сделан первый шаг. Открыт боевой счет победам.
В этом первом бою на выручку, подоспели еще несколько наших истребителей. Группа немецких бомбардировщиков была уничтожена, не подверглись бомбежки ценные объекты Москвы и невинные люди.
Командир эскадрильи капитан Литвинов поздравил младшего лейтенанта Карпова с успешным вылетом, назвал его смелым бойцом, а комиссар сообщил:
–Командование полка объявляет вам благодарность, товарищ младший лейтенант, Карпов. Поздравили и товарищи, искренне от души. На другой день он читал о бое и о себе боевой листок, на информационной доске. Один листок ему подарили на память, и он бережно его, сложив, отправил родителям, чтобы могли порадоваться за сына.
С этого дня фронтовые будни у Александра были наполнены трудной, опасной боевой жизнью. С первого воздушного боя под Москвой и зародился у него девиз, которого придерживался в каждой схватке с врагом: «Инициативу в бою все время держать в своих руках»
Этот, крупный массированный налет немецкой авиации на Москву, не принес фашистам успеха. К столице прорвались лишь отдельные самолеты врага, их бомбовые удары были слабыми и особого вреда не причинили.
Победу, одержанную воинами противовоздушной обороны Москвы, радостно приветствовали все советские люди. Они убедились в том, что там, где небо защищают советская воздушная гвардия, вражеские самолеты не пройдут. Они не выдерживают силы контрудара нашей авиации и войск противовоздушной обороны.
В дальнейшем фашисты пытались бомбить Москву каждую ночь. Но, как и при первом налете на нашу столицу, когда они потеряли 22 самолета, так и в дальнейшем, успеха они здесь не имели.
Так, на подмосковном аэродроме с первых дней войны началась боевая биография летчика-истребителя А.Т. Карпова. Там же он приобрел способности организационные, как командир звена.
Кровопролитные ожесточенные бои на этом огромном фронте шли днем и ночью. Александр летал много. Он самоотверженно, с увлечением выполнял то, что приказывали командиры.
Серьезного, вдумчивого и смелого товарища Александра Карпова избрали секретарем комсомольской организации эскадрильи. И не напрасно. Он оказался хорошим вожаком молодежи. С каждым новым боем под Москвой, все заметнее выделялись и проявлялись боевые способности отважного летчика и комсомольского руководителя.
Всем боевым товарищам – и летчикам, и техническому персоналу – нравился его простой и откровенный характер, чуткий подход к людям.
Техники считали, что больше других летчиков Карпов интересовался их кропотливой работой, как профессиональный слесарь – инструментальщик, заходил в свободные минутки в слесарку, – Запах здесь родной, – говорил он – вкусно пахнет разной смазкой, металлом. Брал в руки инструменты и с удовольствием помогал изготавливать детали, при этом приговаривал – это, чтобы не забыть свое ремесло. Давал советы начинающим слесарям, подсказывал, как пользоваться измерительными приборами, инструментом: штангенциркулем, микрометром и т.д.
15 августа 1941 года он был ранен в воздушном бою. Ранение не тяжелое, касательное, и он не выбывая из части, подлечился и продолжил службу.
– Теперь ты по-настоящему стреляный воробей! И на мякине в бою враг тебя не проведет! – шутили летчики в полку.
В сентябре полк, в котором служил Карпов, переброшен под Ленинград в район Тихвино.
В подмосковном небе барражировал исполнительный летчик Карпов до октября: охранял от авиации противника оборонные объекты.
На опыте лучших воздушных асов в Подмосковье, Александр быстро освоил особенности, тонкости рискованного, ночного воздушного боя. Приобрел навыки патрулирования объектов в неблагоприятных условиях по определенному маршруту по карте.
Успеху в немалой степени содействовало прекрасное изучение материальной части, боевых возможностей самолетов «И-16» и «Як-1», и недостатки и преимущества немецких и финских самолетов, стоящих на вооружении противника.
С июля 1941 года по сентябрь 1941г. Истребительный 123-й авиаполк, в котором служил Карпов, входил в состав авиации ПВО обороняли рубежи на подступах к Москве.
Под Ленинград! Разведка боем
В сентябре полк Карпова переброшен под Ленинград, в район Тихвино.
«Нацеленная на Ленинград группа армий «Север» составляла более 30% всех сил и средств, вторгшихся на территорию Советского Союза. Поддерживать наступление сорока двух дивизий этой группировки должны были 1070 самолетов 1-го воздушного флота Германии. Кроме того, севернее Ленинграда – в Финляндии, было сосредоточено еще 900 самолетов. Более чем на половину эта армада (1070 самолетов) состояла из бомбардировщиков!» [9].9
В конце сентября 1941 года полк был срочно перебазирован под Ленинград 7-й авиакорпус на аэродром Углово, находившийся на Карельском перешейке в 30 километрах от Ленинграда.
Летчиков истребителей 123 полка, среди которых был младший лейтенант Карпов А.Т., во главе с командиром полка подполковником Ф.М. Мищенко, комиссаром полка Д.И. Гольдфельдом, начальником штаба Резенко П.Я. и заместителем командира полка майором Н.П. Мажаевым, встретил командир 7-го авиакорпуса полковник С, П. Давыдов.
Он коротко охарактеризовал наземную и воздушную обстановку на Ленинградском фронте:
– Вот что, друзья! Вы прибыли на Ленинградский фронт. Против нашей авиации на Ленинградском фронте фашистское командование чувствует себя хозяевами.
Это пока, конечно. Наши летчики уже сбивали их. Вот примеры: «К исходу второго для войны победу над немецким бомбардировщиком одержал летчик 158 истребительного авиаполка лейтенант Андрей Чирков. Через день командир эскадрильи того же полка старший лейтенант Петр Покрышев перехватил и зажег «Ю-86».
Спустя еще несколько дней в одном бою сбили два бомбардировщика однополчане Чирков и Покрышев. Младший лейтенант Петр Харитонов, чтобы не пропустить немецкий бомбардировщик, пошел не таран. Поврежденный им «юнкерс» врезался в землю. Точно так же, как Харитонов, поступил и младший лейтенант Степан Здоровцев».
– Вы прибыли сюда сегодня утром, продолжал полковник, – сегодня же 21 октября 1941 года, даю вам первое боевое задание: произвести разведку боем. Вы должны выявить и разведать ближайший к нам аэродром врага. А он, конечно, охраняется зенитной артиллерией, самолетами разведчиками, истребителями и другими боевыми машинами. Возможно, придется вступать в бой. Будьте готовы к этому.
Первую эскадрилью, усиленную, в разведку боем поведет бывалый командир из другой эскадрильи. Пусть это никого не смущает, ни рядовых пилотов, ни командира эскадрильи старшего лейтенанта Жидова. Вы люди новые. Поэтому в первый боевой вылет на Ленинградском фронте командиром вашей группы из 11 истребителей, я назначаю старшего лейтенанта Покрышева Петра Афанасьевича. Ему 27 лет, он опытный командир, уже немало побывал в боях с фашистами на Ленинградском фронте. Первый свой самолёт на этой войне сбил 29 июня1941 года, местность хорошо знает. А товарищ Жидов Георгий Никонорович будет его заместителем в этой операции.
Одиннадцать лучших истребителей «ЯК-1» под руководством опытного боевого командира снялись с аэродрома Углово и устремились на юго-запад в разведку.
На всем пути к цели встречался противник в небе. Но наши истребители не вступали в бой с мелкими группами и с одиночными самолетами врага, уверенно шли к намеченной цели.
Внезапно вдали показался вражеский аэродром. В облачном небе непрерывно барражировали самолеты. Карпов насчитал около 20 «мессеров». Повернуть обратно уже было поздно, но никому не приходило в голову, надо было выполнить поставленную командованием задачу, и группа продолжила следовать в назначенном направлении. Неожиданно из-под облаков, которые держались на уровне 3000 м, вынырнула вражеская эскадрилья из 20 истребителей «Ме-109». Советские летчики немецкий истребитель «Ме-109» шутливо называли «мессер», «шмитт», а наш «худой».
Завидев группу Советских истребителей, немецкие истребители, разбились на 3 группы, и попытались взять в кольцо нашу разведгруппу.
Командир эскадрильи истребителей П. Покрышев, опытный, прожженный в боях летчик, сразу определил какой из «шмитт» ведущий и пошел на него в лобовую атаку. Карпов следовал следом за командиром, чуть выше оберегая своего командира, от атаки противника с боков и сзади. Ведущий немец, до последнего терпел, упрямо шел в лоб, но в последние секунды до столкновения, струхнул, и резко пошел вверх.
– Что, в штаны наложил?!– нажимая на курок – произнес Петр и метко разворотил из пушки «пузо» немца, и тот, кувыркаясь, полетел вниз. Карпов, следовавший за Петром Афанасьевичем, едва увернулся от падающего самолета и на миг потерял из вида командира. Но тут, же отыскал, и поспешил за ним. Из облаков, как молния, вынырнул истребитель противника, едва не зацепив правую лопасть самолета Карпова. «мессер» вклинился в 100 метровый промежуток между нашими «худыми»
Спасая своего командира от нападения, Карпов рванул вдогонку. Догнать немецкого гада на нашей быстрокрылой машине Як-1, не составило труда.
Карпов любитель ближнего боя, мгновенно сблизился до 25 метров и меткой пулеметной очередью с первой попытки завалил Ме-109. Беспомощно махая лопастями, барахтаясь, падал немец.
Оглядевшись по сторонам, Карпов увидел, как будто среди стаи воронов, наши истребители вертятся как волчки, отчаянно отбиваются и нападают.
Старший лейтенант Покрышев П. Ф. продолжал руководить боем, показывая пример активным участием. Сбив группой еще несколько истребителей врага, он дал команду возвращаться. Вырвавшись из стаи стервятников, летчики-истребители устремились домой. Немецкие истребителя, изрядно побитые, даже не пытались преследовать наших отважных бойцов, которые, приближались к позициям нашей артиллерии. Топливо и боеприпасы были на исходе. Налегке, группа быстро долетели до дома.
Вылет наших летчиков не обошелся без потерь. Был сбит летчик Четырелидзе на смерть, а сбитому летчику Александрову повезло, он успел выброситься из горящего самолета , и планируя парашютом дотянуть до позиции нашей артиллерии.
Так провели свой первый бой под Ленинградом летчики-истребители 1-й эскадрильи 123-го истребительного авиаполка. Они выявили расположение вражеского аэродрома, засекли размещение защитных батарей, открывших массированный заградительный огонь.
У себя дома выяснилось, что самолет командира эскадрильи Покрышева П.А. прострелен во многих местах. Кроме того две пули вынул капитан из своего парашюта.
После боя старший лейтенант Покрышев П.А. поблагодарил всех членов группы, по-дружески пожал руку ведомого – младшему лейтенанту Карпову:
– Спасибо, друг, выручил. Без твоей защиты неизвестно был бы я среди вас сейчас!
Так под Ленинградом летчиком-истребителем А.Т. Карповом был сбит второй самолет врага Ме-109.
На взлете
В сентябре 1941 года, после того как противник занял Шлиссельбург, городок с населением 15 тысяч человек, в пятидесяти километрах от Северной столицы. Ленинград оказался осажденным и отрезанным от страны городом. Город мог сообщаться со страной только через Ладожское озеро и по воздуху. Все остальные пути были отрезаны. Задача, стоящая перед противоздушной обороной Ленинграда, усложнилась.
Радиолокационные установки РУС-2, широко применялись в нашей авиации в годы Великой Отечественно войны. Но в 123-м истребительном авиаполку в 1941 году их не было. Служба ВНОС, как бы ни старались наши девушки, не всегда могла успешно сработать – вовремя и с примерной ориентировкой сообщить о приближающихся самолетах врага. Поэтому налет на наш аэродром группы вражеских самолетов оказался для летчиков неожиданным.
Вражеские бомбардировщики приближались к аэродрому Углово. Прозвучала команда по самолетам. Устрашающий гул нарастал. Уже слышались разрывы бомб. Одна за другой, они разрывались совсем рядом. Карпов успел запустить мотор, и хотел пойти на взлет. В это время с неба свистела падающая бомба. Он посмотрел вверх, она летела прямо на него.
–Блин! – прикрыв голову руками, пряча ее в плечи, сжался Карпов. Вся его короткая жизнь пронеслась перед глазами, за одну секунду. Крупная фугасная бомба, килограммов на 250, сброшенная бомбардировщиком «Ю-88», разорвалась в пятнадцати метрах от истребителя.
Взрывная волна в одно мгновенье сорвала с самолета Карпова фюзеляж и основные блоки – левую плоскость, правую плоскость, хвост. Сорвала их в паре с сильным боковым ветром и отбросила на сотню метров от места стоянки самолета. Нагадившие бомбардировщики покидали аэродром. По сплошь покрытому желтой липкой глиной аэродрому, выброшенной взрывной волной из глубоких воронок, к разбитым самолетам, раненым, бежали спасатели, медики, все кто остался в живых. Среди них был комиссар 2-й эскадрильи старший политрук А.Ф. Козлов. Он и в полку теперь выше других по званию.
Укладывали на носилки и несли в медчасть в первую очередь раненых, мертвые некоторые, до неузнаваемости обезображенные, собирались позже. В пятнадцати метрах от предполагаемого места стоянки самолета Карпова зияла огромная воронка, а сам самолет Карпова разобран взрывной волной. Тело Карпова ни в останках самолета, ни в ближайших десяти метрах окружности не было. Политрук среди убитых пытался опознать Александра Карпова по его вьющимся рыжим волосам, но его среди них не было.
Кто-то заглянул в большую воронку, в надежде увидеть его там, или хотя бы что-нибудь от него.
И вдруг:
– Ребята, сюда! – крикнул из зарослей старшина.
Обежав кусты, летчики увидели на вершине согнутой березки, сидящего в сиденье Карпова. Удерживаемый стропами от разорванного парашюта, облепленный глиной, с ног до головы он был похож на свежеслепленную скульптуру.
– Жив!? – спросил политрук Козлов.
– Жив, – ответил, еще ничего не понимая, Карпов
Не смотря на то, что вокруг горе, ребята умирали от смеха и радовались, что жив. Правда говорят, и смех и горе, рядом живут!
Сняли чумазого Карпова, очистили лицо от глины, на левой стороне лба, сверху вниз минуя глаз, зияла прорытая осколком борозда, из которой сочилась кровь. Карпов храбрился, пытался отказаться от помощи врача, но доктор Баранова приказала:
– Сиди не двигайся, дай обработаю.
– Да у меня ничего не болит!– И хотел потрогать рану, и тут же получил по рукам.
– Сиди, не трогай, рана серьезная, столбняк или заражение крови хочешь заработать! это ты сейчас в горячке буровишь. Идти сможешь?
Карпов встал, поприседал, помахал руками.
– Вроде могу!
– Тогда быстро в медчасть!
– Надеюсь, не серьезно?
– Серьезно, не серьезно – там посмотрим – строго ответила доктор, может быть, еще в госпиталь тебя придется отправить! Мало ли что с твоей головой, может контузия, какая проявится.
– Он еще ни как не мог понять, что родился в рубашке. И что как-то удачно с ним обошлась взрывная волна, зачем-то усадив на дерево.
В медчасти хирург, заштопал щеку и предупредил:
– Рана серьезная, но не смертельная, недельки за две заживет. Так что собирайся, дружок, в госпиталь! Там тебя другие врачи посмотрят – невролог, психиатр.
– А летать-то потом можно будет? А то я, доктор, без неба никак!
– Конечно можно! Если с головой все в порядке!
За 8 километров от аэродрома, в густой сосновый лес отвезли Александра. Там в лесу, рядом с поселком Всеволожским был полевой госпиталь.
Слова хирурга были пророческие, через две недели, как на собаке все зажило, остался только красный шрам.
– Краснота со временем пропадет – сказала медсестра Катя, а потом соблазнительными глазами посмотрела на него и добавила – Теперь все девушки ваши будут. Шрам мужчину украшает.
Во Всеволожском
Аэродром Углово часто подвергался налетам немецкой авиации. Бомбили его днем и ночью. Наши летчики в таких условиях не отдыхали, конечно. А отдых им был необходим, чтобы и завтра, как установилось в последние дни, вылетать на боевые задания 5-6 раз. И тогда в поисках выхода из создавшегося положения, командование корпуса приняло решение: летный состав полка возить ночевать в поселок Всеволожский, расположенный в 8 километрах от аэродрома. Там новая обстановка будет способствовать восстановлению сил.
Во Всеволожском отдыхали летчики и других авиационных частей, базировавшихся на аэродроме «Углово»: 26-го авиационного полка ночных истребителей, полка морских бомбардировщиков-торпедоносцев. Этот морской полк был известным на Ленинградском фронте. Его самолеты бомбили Хельсинки и другие морские базы противника, топили вражеские корабли и баржи с солдатскими боеприпасами в Финском заливе. Бомбардировщики морского полка летали больше ночью или рано утром, на рассвете.
…Столовая для авиаторов и других военных, стоявшая со своими подразделениями во Всеволожском, была одна – в центе поселка, просторная, чистая, гостеприимная.
По вечерам летчики собирались в ней на ужин. В дружеских беседах прошедшего дня, приобретали полезные знания о чем-то новом. Там они, как и в боях получали опыт, делали нужные для себя выводы, как лучше бить врага на земле, на море, в воздухе.
И еще одно, очень важное значение для летчиков имел отдых на стороне от напряженной жизни аэродрома, до отказа заполненную воздушными тревогами, да боевыми вылетами. Во Всеволожском летчики просто отдыхали от физической усталости, доводившей за день до изнеможения – они «оживали». В разуме и сердце восстанавливалось то дорогое, человеческое, родное, за что следовало бороться не щадя ничего: ни сил, ни самой жизни.
Хорошо во Всеволожском. Высокие шумные сосны, яркое солнце по утрам. Не зря это место заняли Ленинградцы под дачи. Отдых в поселке организован прекрасно. К летчикам приезжали артисты. Выступала с песнями любимая фронтовая певица Клавдия Шульженко. Пленял своим искусством пианист Карали. Часто бывал у них замечательный художник Ярослав Кравченко и рисовал портреты воздушных асов Ленинградского неба.
Бывали дни нелетные, и тогда ходили пилоты в поселковый клуб. Все отвыкли от такой роскоши, как отдых в клубе, танцы. Хотя и вида не подавали. Танцевал и Александр Карпов, хотя ему не нравилось, как танцуют местные девушки.
– У нас так не танцуют, а переучиваться некогда.
И не редко, только поэтому, толкался он около танцплощадки, не решаясь пригласить напарницу.
…Рослая, русоволосая девушка заметила его скованность и сама пригласила на танец. Девушка была миловидной, звали ее Надей. Она понравилась пилоту, привлекала не только нежными чертами девичьего лица, но и спокойным, мягким характером. Александр и Надя подружились.
С того дня, как только Александр приезжал с аэродрома, он сразу подходил к зеркалу, проверял выправку, лицо, весь внешний вид. А раньше за ним этого не водилось. Его большие карие глаза смотрели на все внимательно. Но не строгость была в них, а что-то другое. Просто они не могли скрыть мечтательного взгляда, они выдавали его настроение. А с каким старанием расчесывал он свои густые волнистые, темно-каштановые волосы! А едва заметная улыбка на загорелом лице пилота выдавала все: парень спешил на свидание. Не знал отважный летчик, что работница детского садика, эта приятная девушка Надя так же как и он с первого знакомства желала встречи. Она ежедневно была в тревоге за него, с нетерпением ждала вечера, когда сможет увидеть Сашу. А когда на улице появлялась знакомая фигура летчика, счастливая девушка вздыхала и облегчением: «Жив! Жив Сашенька!»
При встрече с Надей очень робел Александр. Был он ростом немного ниже ее, и это смущало его. Но не помешало их дружбе. С Надей интересно было разговаривать. Она была городская из интеллигентной семьи, москвичка, начитанная, могла поддержать разговор на любую тему. Любимый ее писатель был Есенин, и она часто цитировала его. Саша мельком слышал о нем, но стихи не читал, ему больше про войну, про Чапаева, про Чкалова нравилось.
Как-то в одну из встреч, после тяжелого боя, они прогуливались по тропинке среди березок и сосен не далеко от столовой.
– А ты Ленина видела?– неожиданно с интересом спросил Саша.
– Конечно, видела!– мы всем классом, когда нас в пионеры принимали, посетили мавзолей.
– А какой он?
– Молодой, красивый! Лежит, как будто спит.– Закончится война, приедешь ко мне в гости, я, кстати, рядом с Красной площадью живу, и мы с тобой вместе сходим.
– А ты приедешь ко мне, в Калугу, в ответ предложил Саша – и мы с тобой сходим в дом-музей Циолковского К.Э, моего учителя. А потом махнем в мою деревеньку. Ты когда-нибудь на печке спала? Картошку в костре пекла?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
[1] «Место погребения – Загородный сад». (Загородный сад переименован в парк Циолковского К.Э., после похорон К.Э. Циолковского)
Газета «Коммуна», 21 сентября 1935 г. Калуга.
2
[2] «В ночь на 20 сентября скульпторами Баскаковым и Межековым с лица Циолковского снята маска». Эксклюзив Сергей Ишков – 22.09.2020 mospravda.ru›2020/09/22/166378/ ПОСЛЕДНИЙ «ДАР» НАУКЕ. Мосправда – инфо.