В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе
По мнению В. Винниченко, причины возникшего конфликта следует усматривать не столько в политике большевиков, сколько в действиях руководства украинского движения, предавшего народные интересы. «…Первыми виновны были украинские “социалисты”, которые руководили всем нашим движением. И не большевики, а тем более не наши народные массы, которые мы так бессовестно, так по-дурному и несправедливо обвиняли в недостатке национального сознания, патриотизма, любви к родному краю и т. п.»[267].
Согласно убеждению бывшего лидера УСДРП, отстаивание, «оберегание» «барской государственности» «и было основной причиной нашей вражды с большевиками, а не только их империализм, национализм и шовинизм, как мы это любили объяснять»[268]. Что же касается того, как именно сжималась пружина конфликта, то, с точки зрения Винниченко, истоки кризисной ситуации следует искать в Киеве, а не в Петрограде.
Поскольку базирующаяся на социальной почве агитация большевиков в Украине становилась все успешнее, а проводимая Центральной радой политика осторожного распыления большевистских вооруженных отрядов и возведения искусственных препятствий к их деятельности оказалась неэффективной, решено было перейти к прямым репрессиям (разоружение и высылка большевистских солдат за пределы Украины).
Вторым пунктом напряжения было отношение украинского правительства к мятежу А. Каледина на Дону. И если «с чисто формальной точки зрения, мы вроде бы были безупречны, – отмечал Винниченко, – но…своим будто бы строгим нейтралитетом становились в действительности на сторону донцев» [269].
Благодаря пропагандистской работе, идейно-воспитательным мероприятиям, основанным на политике большевиков и декретах советской власти, рабочие и крестьяне воспринимали Совет народных комиссаров как свое правительство и с недоверием, а то и с негодованием встречали попытки разорвать единый фронт трудящихся различных национальностей. В постановлении Совета рабочих депутатов Ясиноватского подрайона Донбасса говорилось: «Приветствуем Народных Комиссаров как Правительство угнетенных народов России, приветствуем выпущенные декреты правительства, в которых начертана программа рабочих, солдат и крестьян, и будем принимать все меры для проведения последних в жизнь»[270].
Решительность пролетариата разделяли и поддерживали и другие слои трудящихся в Украине. «Заявляем, что все свои силы, все свое понимание, а также все свои вооруженные силы местного революционного гарнизона отдаем в полное распоряжение как всероссийского съезда, так и местного совета для закрепления Советского правительства», – говорилось в резолюции, одобренной экстренным собранием всех военных комитетов Кременчугского гарнизона после выступления делегата II-го Всероссийского съезда Советов[271].
На массовые настроения активно влияла обличительная пропаганда, направленная против Центральной рады. Только в течение ноября 1917 – февраля 1918 г. на страницах большевистских газет было опубликовано около 500 статей, резолюций, писем, фельетонов, направленных против Центральной рады[272]. Их лейтмотив сводился преимущественно к тому, что «создание украинской национальной государственности» главной целью имело сохранение эксплуататорского строя. «Под видом борьбы национальности за свое утверждение Рада ведет борьбу падающего класса»[273], – отмечали в одной из публикаций одесские большевики. «Нет, господа социал-федералисты и социал-украинисты, не спрятать вам буржуазной сущности вашей политики… На каком бы языке не говорил рабочий и крестьянин, он не найдет для себя общего языка ни с буржуазией, ни с вами – ее услужливыми защитниками и сообщниками по обманыванию украинских народных масс»[274], – говорилось в статье, напечатанной в киевской большевистской газете «Пролетарская мысль».
Большевистские организации продолжали разъяснять широким слоям трудящихся Украины ту угрозу, которую несла в себе проповедь построения классовых организаций по национальному признаку. В статье «Долой шовинистов», напечатанной «Донецким пролетарием», говорилось: «Товарищи рабочие! Сохраняйте ваше единство; укрепляйте вашу классовую организацию – Красную гвардию; гоните вон из рабочей среды тех, кто великий лозунг рабочего класса “Пролетарии всех стран, объединяйтесь!” заменил другим: – “Пролетарии всех стран, делитесь на национальные кучки!”»[275]
Организации РСДРП(б) всеми способами убеждали рабочих, солдат, крестьян Украины в том, что им не по пути с Центральной радой, которая подменила «красный флаг борьбы рабочего класса против угнетателей всех наций желто-голубым флагом единства всех украинцев – и рабочих, и буржуазии»[276]. Большевики открыто заявляли, что они будут беспощадно бороться с любыми попытками внести раскол в ряды рабочего движения, посеять вражду между пролетариями разных наций: «…Наша партия, определенно и недвусмысленно бичевавшая и обличавшая шовинистов союзных и российских, с той же беспощадностью будет бороться с шовинизмом украинским… И мы знаем, мы крепко уверены – победа за нами, за партией революционного интернационального пролетариата»[277].
В борьбе против растущего идеологического влияния РСДРП(б) политические соперники пытались изобразить ее партией, представляющей одних только русских. Подчеркивая, что националистические идеи чужды народным массам Украины, газета «Звезда» писала: «Наши организации на 70 % состоят из украинских рабочих и солдат, в высшей степени равнодушных, а чаще прямо враждебных националистическим вожделениям. Украинский пролетариат и беднейшее крестьянство не собираются сходить с классовой позиции» [278].
Опровергая утверждение, что РСДРП(б), советская власть препятствуют удовлетворению коренных национальных интересов украинского народа, большевики доказывали, что Украина могла бы уже давно в полной мере осуществить свое стремление к самоопределению в условиях нового политического правопорядка, если бы этому не мешала политика Центральной рады. «Если украинский народ хочет действительной свободы, – отмечалось в одной из публикаций «Голоса пролетария», – он должен поддержать это правительство (Совет народных комиссаров. – В. С.), так как, поддерживая его, он тем самым поддерживает революцию, революция же обеспечит ему свободу и самостоятельность»[279]. Таким образом, большевики указывали на единственно возможный, по их убеждению, путь решения национального вопроса: первоочередное решение назревших социальных проблем и укрепление интернационального единства трудящихся Украины с рабочими и крестьянами всех наций России, прежде всего с русским народом.
Любой апелляции к необходимости проведения в регионе особой «украинской» политики организации РСДРП(б) неизменно противопоставляли пропаганду классового единства. «Украинские рабочие и солдаты, – подчеркивали большевики, – показали, что они понимают украинскую политику как политику поддержки революционного движения в целой России, как политику борьбы за власть демократии, за хлеб, мир и свободу»[280]. В одном из солдатских писем в редакцию большевистской газеты «Известия Военно-революционного комитета VII армии» говорилось: «Народ украинский должен понять, что великороссы не враги его, а друзья, он должен понять, что большевики борются не против украинцев, не против самоопределения их, а против общего врага, капиталистов и буржуазии, которые в борьбе с пробудившимся народом, хватаются за любую соломинку, которая обещает дать им опору»[281].
Большевики разъясняли массам, что под лозунгом решения национального вопроса Центральная рада отчаянно борется против развития социалистической революции, становясь центром притяжения для всех реакционных сил. Так, в статье «Контрреволюция и ее новые лакеи», напечатанной в «Донецком Пролетарии», отмечалось: «Неудивительно, что все враги рабоче-крестьянской революции немедленно ухватились за Раду. Рада стала союзником, если не оплотом буржуазной контрреволюции»[282]. Большевики подчеркивали тот факт, что не только страх гонит все контрреволюционные силы под защиту Центральной рады – здесь вызревают далекоидущие планы реставрации буржуазных порядков в стране. «Мелкобуржуазные демократы, контрреволюционные генералы, отставные бюрократы, союзные дипломаты – вся эта пышная стая “друзей” революции съезжается под гостеприимное крылышко Центральной Рады для того, чтобы образовать новую Вандею, новый Версаль, задача которого “железом и кровью” погубить Северную коммуну»[283].
Большевики в многочисленных пропагандистских материалах убеждали читателей в том, что под лозунгом нейтралитета власти УНР помогают переправлять на Дон к генералу А. Каледину казаков и одновременно препятствуют переезду советских войск для борьбы с кадетским мятежом. Исходя из этого, следует защищать социалистическую революцию от всех врагов и любых их пособников: «…поддерживать революцию, – говорилось в статье “С Калединым или с революцией”, – это значит бороться против Каледина, и если Центральная Рада поддерживает Каледина – бороться и против Рады во имя самоопределения Украины»[284].
Большевики, следовательно, использовали весь арсенал своих пропагандистских средств для убеждения трудящихся масс в том, что единственно возможный путь движения революции вперед – вооруженная борьба против Центральной рады: «Пока в Центральной Раде сидят контрреволюционеры, ведущие борьбу против Советов, мы иной формы отношения к этой Раде, как только борьбу с оружием в руках, не видим. А раз борьба, так борьба не на жизнь, потому что те, против кого мы восстаем, суть контрреволюционеры»[285], – заявляли большевики 7-й армии.
Большевистская пропаганда оказалась эффективна. В поддержку РСДРП(б), советской власти высказывалось все больше коллективов, принимались соответствующие резолюции. «Мы не признаем украинской буржуазной Рады, будем бороться с ней всеми силами, ибо есть одна власть народа, это власть классовых революционных организаций на местах – Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, под знамена которых мы станем тесной, дружной семьей» [286], -говорилось в резолюции общего собрания рабочих-красногвардейцев и представителей воинских частей Николаева, состоявшегося в начале декабря. Собрание крестьян с. Дергачевка Лебединского уезда на Харьковщине, состоявшееся 7 декабря, постановило: «Не признавая власти Центральной Рады, выразить категорический протест против ее действий и требовать немедленного перехода власти на Украине, как и по всей России, – к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»[287].
Опираясь на доминантные настроения в разных слоях народа, большевики Украины были единодушны в своих предположениях относительно платформы съезда Советов, борьбу за созыв которого они вели: «Мы не сомневаемся, – отмечалось в одной из публикаций херсонских большевиков, – что украинская трудовая демократия не отступит от принципов Всероссийской демократии, победоносно шествующей в борьбе против всех врагов рабочей, крестьянской и солдатской революции. Украинский съезд Советов провозгласит те же лозунги, чем жива российская революция, – и явится сильной опорой Советскому Правительству в деле проведения его декретов о мире, земле, рабочем контроле над производством, страховании от безработицы и пр.»[288].
Конечно, подобные тенденции Центральная рада и Генеральный секретариат стремились погасить. Они были убеждены, что политика большевиков противоречила естественному развитию революционных процессов в Украине. Так, П. Христюк считал, что «не было никакой необходимости так спешить с передачей власти на Украине в руки Советов рабочих и солдатских депутатов по московскому образцу еще и потому, что украинская Центральная Рада все еще, хотя и не так быстро, как того хотелось московским большевикам (именно московским, потому что украинской коммунистической или соц. – дем. партии большевиков в то время еще не было, о чем мы уже упоминали в свое время), шла вперед, все более революционизировалась, а не стояла на месте, что давало надежду на то, что желаемого изменения ее политики, а, в случае необходимости, также и ее состава, можно будет достичь путем внутреннего давления левых элементов украинской революционной демократии. По этим причинам агитация против Центральной Рады только вредила, а не помогала развитию критического отношения к политике Центральной Рады в рядах самой украинской демократии»[289].
Здесь Христюк прибегает к специфическому приему, заставляя читателей искать мысли между строк написанного. Ведь при внимательном прочтении рассуждений автора становится понятным, что он стремится не только возложить ответственность на одну из сторон конфликта (большевиков), но также в который уже раз подчеркнуть, что помешать крайнему обострению ситуации много возможностей (и притом возможностей реальных, продиктованных логикой революции, преданностью интересам трудящихся) имела и украинская демократия.
Правомерность сделанного вывода Христюк предлагает проверить приведенными документами третьей сессии Всеукраинского Совета крестьянских депутатов (16–23 октября 1917 г.), который решительно поддержал Центральную раду и заявил, что вопрос о ее перевыборах «принадлежит к решению не российских большевиков, а украинского трудового люда» [290].
Фактом остается то, что с развитием событий, с обретением массами политического опыта авторитет большевиков, их влияние на массы возрастали. К концу 1917 г. численность их партийных организаций в Украине увеличилась почти на 20 тыс. по сравнению с октябрем и в целом превысила 70 тыс. членов. Все ощутимее становилась потребность объединения и сплочения партийных сил во всеукраинском масштабе. Обуславливалось это как расчетами на усиление своих позиций, необходимостью обеспечения более эффективного руководства революционным движением, укреплением связей рабочих и крестьян Украины с революционными силами всей страны, так и важностью учета специфики партийной работы, в частности наличием у политических противников большевиков Украины общеукраинских объединений и центров.
Большевики Украины провели 3–5 декабря 1917 г. в Киеве свой областной (краевой) съезд. В его работе приняло участие 47 делегатов с решающим голосом от 24 партийных организаций и 7 делегатов с совещательным голосом от 6 организаций. Они представляли партийные организации 7 губерний Украины, а также Юго-Западного фронта. В то же время на съезде отсутствовали представители организаций РСДРП(б) Харькова, Николаева, Херсона, Одессы, руководство которых, очевидно, не поддерживало создания всеукраинского партийного объединения. Донецко-Криворожский областной комитет РСДРП(б) отказался от участия в съезде и созвал собственную партийную конференцию.
Несмотря на то что съезд формально не имел мандата от всех большевистских организаций Украины, его решения способствовали консолидации леворадикальных сил. Во время рассмотрения вопроса о создании краевого органа и работе в крае были отклонены предложения о необходимости федеративного устройства РСДРП(б) и вступления в нее большевиков Украины на правах отдельной партии эту точку зрения отстаивали В. Шахрай, И. Кулик, Г. Лапчинский, В. Затонский. Был также осужден выпуск представителями Киевского комитета листовки «Социал-демократия Украины (большевики-украинцы)», вызвавшей появление нескольких небольших групп «украинских большевиков»[291].
Краевой съезд постановил создать в Украине единую партийную организацию как составную и неотъемлемую часть большевистской партии, назвав ее «РСДРП(б) – Социал-демократия Украины». Во Всеукраинский партийный центр (краевой комитет), который назвали «Главный комитет Социал-демократии Украины», были избраны 9 членов и 4 кандидата: А. Александров, Е. Бош, А. Горвиц, А. Гриневич, В. Затонский, И. Кулик, Я. Гамарник, В. Люксембург, Л. Пятаков и др. Однако этот орган фактически не стал всеукраинским партийным центром, что объяснялось как отсутствием поддержки его со стороны руководства ряда крупных организаций (прежде Донкривбасса), так и недостаточной последовательностью комитета в осуществлении собственных решений.
Следовательно, в вопросе «самоопределения» большевиков Украины, выработке их позиции, поисках линии отношений, с одной стороны – с ЦК РСДРП(б), а с другой – с украинскими социалистическими партиями Центральной радой далеко не все было просто. А решения принимались под влиянием многих факторов. Особую роль здесь играла позиция ЦК РСДРП(б), который, исходя из интернационалистских мотивов (или прикрываясь ими), решительно противодействовал оформлению большевиков Украины в краевую, по сути – автономную организацию. Последнее могло стать нежелательным прецедентом, началом превращения единой, централизованной партии в федерацию краевых большевистских организаций, что неизбежно привело бы к ослаблению боеспособности выпестованного В. Лениным и его соратниками мобильного, дисциплинированного, жестко управляемого, политически сильного (конечно, по сравнению с другими политическими силами России) социального организма.
Вышеизложенное вовсе не имеет целью смягчить или, тем более, опровергнуть характеристики, которые дал П. Христюк деятельности большевиков Украины в событиях конца 1917 г. Напротив, оно дополнительно подтверждает мнение одного из лидеров Украинской революции, что объективно существовало немало возможностей для того, чтобы существующие в ноябре-декабре 1917 г. противоречия не довести до взрыва. Вина же за неиспользованные шансы мирного урегулирования конфликта ложится (возможно, непропорционально) на обе стороны.
На страницах своих «Заметок и материалов» активный участник воспроизводимых событий Христюк не удержался и от прогноза возможной эволюции Украинской революции в сторону социалистической, социальной, если бы большевистская позиция оказалась более умеренной и взвешенной. «Хотя Центральная Рада и стояла на позиции “межклассового мира”, но эта позиция была не вечна, – говорится в книге. – Под воздействием украинской революционной демократии она должна была быть нарушена, и если бы Центральная Рада по какой-либо причине не сделала этого вовремя, она была бы или переизбрана, или даже целиком сброшена собственными силами украинской демократии, без медвежьей помощи московского красного войска во главе с жандармом-реакционером Муравьевым. Развитие классовой сознательности украинского рабочего класса и крестьянства, эволюция, которую переживали украинские социалистические партии – социал-демократы и социалисты-революционеры, а также соседство советской Московии (дружески настроенной) были бы залогом именно такого, а не иного, дальнейшего развития событий на Украине.
Но, увы, с этим не захотели считаться ни местные московские большевики, ни Совет народных комиссаров в Петрограде. Местные большевики, после указаний из Московии, прилагали все усилия, чтобы устранить Центральную Раду так или иначе. Рядом с упорной агитацией против Центральной Рады они пытались несколько раз сбросить ее вооруженной силой, подстрекая к восстанию киевский и другие военные гарнизоны»[292].
Итак, в конце концов П. Христюк склонен признавать за большевиками большую вину за возникновение конфликта и его углубление, чем за Центральной радой.
Одной из производных, но и немаловажных причин несогласий и разногласий Христюк считал непризнание Центральной радой Совета народных комиссаров центральным российским «советским» правительством и колебания с формальным признанием СНК правительством Московии (при фактическом признании), и наоборот – непризнание Советом народных комиссаров Украинской Народной Республики и Центральной рады. Обоюдное «признание – непризнание» тянулось формально до объявления Советом народных комиссаров ультиматума Центральной раде. За это время уже произошли серьезные конфликты между Центральной радой и Советом народных комиссаров, а между воинскими частями случались и вооруженные столкновения [293].
В связи с отмеченным есть смысл обратить внимание на следующие моменты.
Авторы украинского двухтомника считают, что нет оснований для утверждений, что у ленинского СНК «существовал четкий и заранее обдуманный план поглощения Украины»[294]. И все же ищут способы доказать несомненное стремление РСДРП(б) «поглотить» Украину. В частности, без каких-либо фактологических и документальных подтверждений, пишут, будто бы в вопросе о территориальных границах Украины большевики по существу стояли «на стороне Временного правительства», ограничивая ее лишь пятью губерниями Юго-Западного края. А наличие двух партийных объединений РСДРП(б) – Донецко-Криворожского района и Юго-Западного края считают весомым аргументом в пользу того, что большевистское руководство не рассматривало Украину как единое целое[295].
Вряд ли это можно ставить в вину руководству РСДРП(б). Тогда только по-настоящему начались процессы децентрализации России. А для удобства руководства партией еще в марте 1917 г. были созданы крупные территориальные партийные объединения. Да и Центральная рада по существу уступила Временному правительству, согласившись с инструкцией Генеральному секретариату, юрисдикция которого распространялась только на 5 губерний: Подольскую, Волынскую, Киевскую, Черниговскую и Полтавскую. Принятая шестой сессией Центральной рады 9 августа резолюция, подготовленная фракцией УСДРП, не отвергала инструкцию, как предлагали отдельные фракции и депутаты, а только заявляла о несогласии с определенными ее положениями, призывая на практике вернуться к соглашениям с Временным правительством, достигнутым на начало июля[296]. Однако добиться этого так и не удалось, что в тех условиях нетрудно было спрогнозировать. Может быть, поэтому В. Винниченко по причине утверждения инструкции сразу же заявил об отставке возглавляемого им правительства[297].
А вот местные большевики уже к лету почувствовали потребность объединения во всеукраинском масштабе. Поэтому окружной комитет Юго-Западного края, собирая на 10 июля 1917 г. областную конференцию РСДРП(б), приглашал на нее не только посланцев местных организаций упомянутых выше пяти губерний, но также представителей Одессы, Харькова, Николаева, Екатеринослава и других городов, не входивших в границы Юго-Западного края[298]. Это свидетельствовало о понимании объективной необходимости консолидации партийных сил, поиске организационных форм объединения большевиков во всеукраинском масштабе для развития революционного движения, более эффективного руководства им[299].
В условиях наступления контрреволюции сделать задуманное не удалось. Но попытка была подтверждена несколько позднее – в начале декабря 1917 г., когда на упомянутом Областном (краевом) съезде РСДРП(б) 3–5 декабря 1917 г. было провозглашено объединение большевиков края (т. е. Украины) в организацию «РСДРП(б) – Социал-демократия Украины»[300]. На съезде (в упомянутом труде он именуется «первой Всеукраинской конференцией большевиков»[301]) были представлены делегаты от 7 губерний Украины и Юго-Западного фронта, в том числе от не входящих в Юго-Западный край городов Екатеринослава и Елисаветграда (Херсонская губерния).
К тому моменту и ЦК РСДРП(б) считал необходимым не только общеукраинское объединение партийных организаций, но и Советов всей Украины, что нашло отражение в цитируемой в двухтомнике рекомендации члена Центрального комитета и наркома по делам национальностей И. Сталина о максимально широком представительстве от всех регионов на созываемом параллельно в Киеве Всеукраинском съезде Советов желательно совместно с Центральной радой [302].
Однако неудержимая фантазия уносит авторов «Очерков» в присущей им манере просто к немыслимым трактовкам ясного и простого предложения. Они усматривают в нем далекоидущий подвох: «Опираясь на сбольшевизированные регионы Украины (потому их, дескать, надо приобщать к Украине. – В. С.), было легче захватить всю ее территорию. Это касалось как попыток завладеть Украиной «изнутри» – через Центральную Раду (?! – В. С.) так и осуществленной позже (! – В. С.) фактической оккупации Украины большевистскими отрядами из России, юридическим прикрытием которой было украинское советское правительство. Такую войну можно было квалифицировать как внутриукраинскую, а не российско-украинскую»[303].
Думается, что предусмотреть такую историческую «многоходовку» в тех реальных условиях не мог не только Сталин, но даже гениальный шахматный гроссмейстер. Этого наперед предсказать не мог никто, что, собственно, и подтвердили непосредственно хронологически последовавшие события конца 1917 – начала 1918 г.
Чересчур придирчиво оценивая формальные, случайные мелочи – возникшую буквально в нескольких документах путаницу из-за того, что термин «Совет» по-украински значит «Рада» (а это не всегда различалось, особенно на удалении от Украины), в «Очерках» выводится целая «конспирологическая» версия – «намерений большевиков контролировать Украину с помощью Центральной Рады»[304]. И это после известного «Ультиматума» Раде, разоружения по ее приказу красногвардейских отрядов и высылке их за пределы Украины.
Все вышеизложенное, думается, дает достаточно оснований для того, чтобы прийти к общему выводу: причины коллизий, которые наконец вылились в военный взрыв, положили начало Гражданской войне, были слишком сложными, противоречивыми, труднопостижимыми, переплетались и взаимно обуславливались. И чтобы их глубже понять, следует избегать примитивизации и неоправданной схематизации. Так же следует подходить и к исследованию сущности конфликтной ситуации, ее развития и развязки.