Как-то так. Люди и техника

Напишите автобиографию

Для того чтобы суметь посмеяться над миром – необходимо прежде всего уметь посмеяться над самим собой.

Кто придумал автобиографию? Представьте вопросы: фамилия – Иванов, имя – Иван, отчество – Иванович. Далее – национальность?.. Предположим китаец. Затем более парадоксальный вопрос пол. Странно… разве непонятно? Не уж-то этот человек может быть женщиной? А вот ещё выписка вопросов из сего документа. Где учился? На ком и сколько раз женился? Количество лет отдыха в местах не столь отдаленных? Чего достиг, что потерял и с кем искал?..

Пытаюсь написать автобиографию и вспоминаю старый анекдот. Бог слева раздаёт красоту, другой справа ум, посередине нечто. При этом нечто мечется и причитает: «Господи, господи! Куда же мне, я ведь умная и красивая?» Боги всё раздали и ушли. Таким образом, на белом свете появилась обезьяна.

Если анекдот переделать под меня, то он будет выглядеть несколько иначе. Бог слева раздаёт детям технические науки, справа гуманитарные, посередине я. В отличие от обезьяны мне долго раздумывать не пришлось, так как природой предопределено стать мужчиной. По зову предков мчусь налево, буквально выхватывая все виды технических направлений. Когда количество наук превысило гору, бегу за гуманитарными знаниями. Бог возмутился: «И где ты был?» Как ответить? Виновато киваю на гору технических наук. Бог сердится: «Извини, у меня ничего не осталось». Обижаюсь, иду на выход. Подожди, – произносит бог. Наверное, стало жалко. Задерживаюсь, внимательно слушаю. Бог задумчиво произносит: «У меня действительно ничего не осталось… разве только юмор…» Затем водружает на гору технических наук кусок юмора. В такой интерпретации, или как сейчас принято говорить с такими опциями, появляюсь на белый свет в городе Баку.

Нормальные дети пошли в школу за знаниями, я отправился посмеяться. Мама моментально стала любимым человеком, так как её жаждали видеть учителя. Когда она появлялась в школе, учительский состав считал своим долгом подойти к ней и высказать мнение о моих выкрутасах. В те времена учителя говорили: «Клоуном будет».

Года неумолимо летели вперёд, мама всё больше осознавала, с таким отношением к учёбе мне в институт дороги нет, хотя мечтала об этом. По окончанию восьмого класса начали решать, куда же пойти. Нормальные юноши и девушки поступали в кулинарное училище. Именно там выдавали жизненно необходимое образование. После окончания училища можно стать заведующим буфетом, на край поваром, а если повезёт – мясником на колхозном рынке. Меня же понесло к техническим знаниям в техникум связи.

Техникум оказался замечательным, к тому же с явно техническим уклоном. Если за день кто-то кому-то технично по лицу не даст – светлое время суток считалось прожитым даром. Заместитель директора по воспитательной части активно боролся с данным явлением. И после очередной драки зачинщики стояли перед ним в кабинете. Воспитательный процесс краткий, понятный и внушительный. Как правило, заместитель директора использовал длинную деревянную линейку для вколачивания алгоритмов дружеских отношений через седалищный нерв студента. В результате, через четыре года я кончил… техникум связи естественно. Затем меня послали… в армию соответственно. А куда ещё в восьмидесятых посылали?

Служить выпало в ГСВГ – Группа Советских Войск в Германии. Наверное, представители военкомата сделали это для того, чтобы наша страна два года отдохнула от моих шуточек. В армии после техникума не страшно, даже привычно. Претензии среди бойцов разрешались при помощи табуреток. Соответственно разницы между тем, чем тебя бьют, деревянной линейкой или табуреткой не было. Дерево и в Африке дерево.

Службу начал в батальоне связи, во взводе аппаратуры ЗАС-2МУ. Расшифровывается так: засекреченная автоматическая связь два раза «мудернизированная». Кто не в курсе – объясню. Представьте, произносите в телефонную трубку: «Мама пошла с папой…» Если подслушать разговор на линии, то услышите бесконечное кваканье и кряканье. Но диссиденты иностранных сил не дремали, тщательно записывали разговоры на магнитофонную ленту и отправляли в центральный штаб. Именно там громадный компьютер, занимающий две тысячи квадратных метров, за два часа расшифровывал секретное сообщение. Иностранные военные узнавали, куда папа с мамой на некоторое время удалились. Я не могу понять? Мы стараемся – зашифровываем, а они возьми да залезь! И чего нового узнали? В вашем государстве так не делают… или это новость? Папа и мама одного пола, детей приносит аист, в пробирке по специальному заказу, одновременно с пиццей.

Солнечный майских дней, наш батальон на больших учениях. Доехали благополучно, развернули антенны, настроили радиостанции, ничто не предвещало беды. Вдруг сослуживцы шепчут: «Недалеко находится второй батальон связи, где служит земляк Толик». Для иностранцев слово земляк не существует, а для нас – святое. Я не удержался, вышел в открытый эфир и от души поболтал с Толиком. По-нашему, как в Баку принято. Вспомнили гражданку, прекрасный город, смешные истории, девушек ждущих нас. Ничего особенного – разговор как разговор. Хотя… общение бакинцев состояло из необычных слов и словосочетаний. В основном, шуточные выдержки из кинофильмов, анекдотов и юмористических рассказов. Мало того, в разговоре использовались слова различных языков: русский, азербайджанский, армянский, татарский и т. д. Всё сказанное переплеталось еврейскими выражениями и обрамлялось словами: адя и ара. Скажу честно, перевода данных слов не найдёте ни в одном толковом словаре. Наивные иностранцы всю сознательную жизнь считали, ара – южноафриканский попугай. Ненормальные!.. Ара – чисто армянское слово, с помощью которого можно выразить чувства: восторг, недоумение, восхищение, изумление. В зависимости, куда вы эту ару вставили.

Пока мы с Толиком болтали в открытом эфире без аппаратуры ЗАС, нас прослушивали соотечественники, иностранцы тщательно записывали. За несанкционированный выход в эфир, командир части вынес адекватное решение. Отправляемся с Толяном отдыхать пять суток в места не столь отдалённые, а именно на гауптвахту. Чего не скажешь об иностранцах, они отправили наш разговор в центральный штаб для расшифровки. Заграничные военные уверенны – могучий компьютер за два часа справится с секретным посланием. Излишняя самоуверенность не порок, а большая…

Для того чтобы понять разговор бакинца, необходимо как минимум родиться в Баку и прожить в нём девятнадцать лет. Иностранные военные об этом не догадываются. Засунули кассету с разговором в компьютер – ждут. Проходит два часа – ничего, сутки – аналогично. Минули сорок восемь часов, результата кроме замедления работы компьютера никакого. На третьи сутки мощную технику посещает явление с названием «Александр Сергеевич фон Глюк». К концу четвертых суток электронная машина родила сообщение: «Данный текст расшифровать не удалось». Иностранцы упорный народ, хватаются за клавиатуру, принялись пытать технику. Спой да спой, именно это воззвание заграничных военных, в переводе на русский язык, означает требование расшифровать загадочное сообщение. Могучий компьютер напрягся, проработал час, благополучно перегрелся, издал печальный писк голодного котенка и окончательно накрылся.

Что сказать?.. Иностранцы хватаются за перо, давай строчить СССР ноту протеста. Так, мол, и так, вы русские своим секретным сообщением угробили самый большой компьютер страны. А что мы такого сделали?.. Да и вообще, кто просил засовывать кассету с нашими переговорами в компьютер?

Меня с Толиком досрочно отпустили с гауптвахты. Можно сказать, из пяти отведенных суток ареста ничего не сидели. Подумаешь, всего четверо суток 23 часа 48 минут. Вернулись в часть, где торжественно вручили почётную грамоту и на всякий случай отправили служить вместе. С таким расчётом, чтобы мы могли пообщаться между собой без электронных средств и не портить передовые компьютерные системы иностранных государств.

Взвод, в который нам угораздило попасть, занимался дезинформацией. Её искусственно создавали спецслужбы, а нам предстояло выпустить «чудо» в эфир. При этом иностранные военные не дремали, сидели рядом с радиостанцией и бездарно работали. Кстати, если не мы, безработных на западе стало куда больше. Я до сих пор не могу понять, почему они нам не приплачивают?..

У меня с Толиком новое задание, выехать к границе и запустить дезинформацию на двадцать четыре часа в прямом эфире. Получаем магнитофонную кассету, сухой паёк на шесть суток, двадцатилитровую канистру воды. Дружно запрыгиваем в Газ-66, погнали на полигон под весёлое мигание проблесковых маячков спецслужб.

Западная часть полигона соприкасается с границей иностранного государства. Не доехав до неё два километра, автомобили сопровождения остановились, нам приказано ехать дальше. Приблизились к границе, забрались на небольшой холм, осмотрелись. По обратную сторону колючей проволоки расположился батальон связи иностранных войск, состоящий из двадцати машин. На каждом автомобиле куча антенн, всё пытаются стащить секреты нашей Родины.

– Гляди Толян, как люди мучаются. Давай подъедем ближе, заведём «шарманку» – пусть нормально поработают. Зачем зря антеннами махать? И вообще, необходимо отрабатывать заграничную зарплату, а не просто так валюту получать.

– Не вопрос.

Толик плавно спускает грузовик с холма и подпирает бампером колючую проволоку. Разворачиваем антенну, ставим кассету, запускаем передатчик. В эфир пошли первые данные дезинформации, мы остолбенели. В ней говорилось о распаде Советского Союза, безвременном уходе Брежнева, предательстве Андропова и бегстве Устинова.

В панике и трясущимися руками Толик достаёт старенький радиоприёмник Вега, настраивает на волну Родина. Отчётливо слышим привычный репортаж со съезда КПСС. Переключились на радиостанцию Маяк – новости с полей, очередное заявление стахановцев. Осознаём – дезинформация составлена, чтобы окончательно сбить с толку иностранцев враждебно настроенных против СССР.

Многочисленные антенны иностранного батальона перестали вращаться, направлены на нас. Удивительно, первые сутки из машин противника не вышел ни один военнослужащий, даже по нужде. Так тщательно записывали данные. Через двадцать четыре часа кассета с дезинформацией закончилась. Появилась проблема, за нами должен приехать прапорщик и снять радиоточку, а его нет, возможно, выполняет важное задание.

– И что теперь делать? – наивно спрашиваю я.

– Падать лицом в грязь перед противником нельзя! – уверенно отвечает Толик.

– Да, это верно… продуктов у нас на пять дней, а если растянуть, то на две недели хватит.

– Будем держать рубеж!

– Ясно, а за какое конкретно место держать?..

– Давай кассету с дезинформацией перемотаем и заново запустим в эфир, всё равно делать нечего.

Так и сделали… на вторые сутки из машин противника никто не выходил. Сверяли, правильно ли записаны данные. Мы начали уважать иностранных военных. Это же надо, за двое суток не справлять нужды!

– Толик, а может у них в автомобилях туалеты есть?

– Это же боевые машины, а не круизный лайнер.

– Тогда они в памперсах…

– С ума сошел, где им столько памперсов набрать?!

На третьи сутки опять никто не приехал, видать что-то случилось. Но технология у нас отработана, кассета с дезинформацией пошла по третьему кругу. Мы разожгли небольшой костёр и заварили шикарный чай. Анатолий решил пошутить, забрался по лестнице на крышу автомобиля, показал иностранцам сладостное чаепитие вприкуску с сахаром. В этот момент у противника закончилось терпение, иностранцы стали выскакивать из машин как пробки из-под шампанского. Толик радостно махал рукой. Разбегавшимся по кустам военным не до приветствий.

– Нервные они какие-то, – заметил Толик, слезая с крыши.

– Не обращай внимания, пусть работают.

– Они не работают, а по кустам носятся.

– Толик, дай людям передохнуть.

– Да ну?! Они на нас «телегу» накатали, в виде ноты протеста, а я значит им отдых обеспечивать должен?..

Четвёртые сутки – наша радиостанция продолжает вещать. Замечаем некоторые изменения, на трёх машинах иностранцев белые тряпки, а может и флаги? К середине пятых суток за нами наконец-то приехал долгожданный прапорщик, магнитофонная кассета продолжает вращаться. Прапорщик взглянул в сторону противника – стало нехорошо. На всех антеннах висели белые флаги, а личный состав иностранного батальона стоял на коленях лицом к нам и молился непонятному богу. Прапорщик упал.

Прапорщик пришел в чувства сам. От иностранцев очередная нота протеста. Так, мол, и так, вы русские, своей секретной информацией доконали наш передовой батальон связи. Что такое?.. Не нравится – не записывай. Переключись на другой канал, послушай Майкла Джексона. В конце концов, подслушивай военных других государств, там тоже интересные данные имеются.

Загремели мы с Анатолием на очередные пять суток, ведь приказа крутить кассету по кругу не поступало. Правда, потом во всём разобрались и выдали почётную грамоту. Досрочно отпустили с гауптвахты и не забыли перевести в другой взвод. От греха подальше, мало ли…

В очередном взводе, куда нас определили, занимались радиостанцией Тропосфера. Машина на базе грузовика Урал, две огромные металлические тарелки направленные вверх. Принцип отражения сигнала от тропосферных слоёв земли.

Учения, полковник приказывает: «Срочно установить связь со штабом». Тщетно пытаемся связаться, а в ответ – связи нет. Оказывается, недалеко стоящие иностранцы установили пять мощных электронных устройств, которые глушат передачу.

– Что делать будем? – спрашивает Анатолий и добавляет, – если в течение пяти минут связь не установим, то опять отправимся в места не столь отдалённые.

– Давай оба железных лопуха направим в одну небесную точку, а усилители передатчиков врубим на полную мощность…

– А дальше?

– Да нас не только в штабе… и на Юпитере услышат.

Так и сделали, благо аппаратура позволяла. Когда антенны настроились, а мощность передатчиков достигла максимума, в небесной точке появился бенгальский огонь.

– Толян, попробуй!

– Что попробовать?

– Аппаратуру пробуй!

– Как её пробовать? Она же железная и не съедобная.

– Да я тебе связь попробовать предлагаю.

– И как это делают?

– Скажи что-нибудь.

Толик неуверенно берёт микрофон.

– О чём я должен говорить?

– Ну, как перед концертом. Раз, раз, а потом на этот… как его там… на матрац.

– Я так не умею, – мычит Толик.

– Тогда выскажи мысли о противнике.

Эх, Толик возьми да выдай…

– Шо вы гады делаете?! – воскликнул Анатолий, а потом добавил что-то про маму.

Наша аппаратура и не такое на своём веку слышала. Да и вообще, железу слова по барабану. Максимально усилив сказанное, два металлических лопуха вдарили по небу. В перекрестии сигналов образовалась озоновая дыра, над которой как на грех висел иностранный спутник-шпион. Слава богу, откровения Толяна на счёт нежелательных насекомых благополучно пронеслись мимо. Выражение про маму, ударило в середину спутника. Иностранный аппарат разведки слетел с катушек, нырнул в озоновую дыру, шмякнулся в мировой океан и благополучно утопился.

Непонятно, к чему такая истерика?.. Меду прочим, в нашем батальоне… с этих слов подъём начинается. Смею заметить, у нас никто не вешается и не топится. Зачем с орбиты слетать, а тем более топиться? Подумаешь, какие мы нежные! Да если на то пошло, летал бы себе над своим иностранным государством, целёхоньким бы остался. Зачем к нам припёрся?..

Иностранцы опять за перо. Строчат очередные ноты протеста. Не страна, а музыкальное училище. Так и так, вы русские, своим нехорошим словосочетанием полностью уничтожили наш передовой спутник-шпион.

Мнение нашего военного руководства разделилось. Одни предлагали нас материально поощрить и наградить, другие требовали – наказать и посадить. Когда начальство пришло к консенсусу, мне с Толиком выдали очередную почётную грамоту и отправили отбывать пять суток на гауптвахту. Пока мы протирали галифе, пытаясь очистить плац зубными щетками, отношения между Советским Союзом и западными государствами несколько оттаяли. В ознаменовании замечательного события принято решение провести совместные учения. Нам с Анатолием почему-то об этом никто не доложил.

Очередной выход на свободу, перевод в другой батальон. Теперь уж мы не сможем повлиять на электронику иностранцев. Направление прежнее – связь. Только передаваемая информация не в электронном виде. Доставляем бумажные пакеты, для чего нам выделен знаменитый вездеход УАЗ. Оно и понятно, вдруг мы ещё что-нибудь уничтожим из нежных иностранных инноваций. Да ещё на совместных учениях и в момент улучшения отношений между государствами.

– Рассыльных ко мне! – грозный приказ майора.

Врываемся в будку автомобиля ЗИЛ – центр управления батальоном.

– Срочно доставить секретный пакет в штаб!

Хватаем пакет, запрыгиваем в УАЗ – мчимся. Толик выжимает из машины все соки, время бежит быстрее. Тут болото нарисовалось, необходимо объехать по грунтовой дороге.

– Толян, зачем кренделя нарезать? Машина вездеходная – давай напрямки. Время сэкономим, пакет быстрее доставим.

– Не вопрос, – уверенно отвечает Толик, врубая оба моста и переходя на пониженную передачу.

Что сказать?.. Проехали бы мы это болото, точно говорю! И не глубоко там вовсе. Поначалу, по шейку – метра полтора с фуражкой. Просто в Уазике два бензобака, а мы ехали на левом. Как на грех в нём закончился бензин. Пока Толик переключал баки, машина благополучно утопла. Глубина небольшая – метров шесть… от силы десять. Выбрались из болота по уши в грязи. Галифе слились с сапогами став чёрными, гимнастёрки приобрели серый цвет. На ушах и погонах болотная тина, лица напоминают чертей. К тому же у Толика на голове вместо пилотки красуется коряга, напоминающая рога. Стоим в растерянности на дороге. Мало того УАЗ затонул, так и секретный пакет в болоте находится.

– Всё как в фильме Титаник, корабль потонул, брильянт пропал, – сумничал я.

– Секретный пакет штаба не какой-нибудь вшивый брильянт! – возмутился Толик.

– Это же учения…

– В этот раз, мы пятью сутками не отделаемся.

– Запомни Толян, русские не сдаются!

– Выдвигать лозунги легко, но как исправить ошибку?..

Смотрим, по грунтовой дороге полигона едет иностранный тягач. У громадной машины колёса выше человеческого роста, два двигателя по полторы тысячи лошадей. Иностранные военные ими танки буксируют. Весело скачем навстречу заграничной технике, активно размахиваем руками. Перепугавшийся водитель тягача бросает управление и принимается молиться, померещилась встреча с чертями. Гигантскую машину уводит вправо. Опасно – болото. Водитель вовремя осознаёт, перед ним грязные и мокрые люди. Иностранец выруливает на дорогу. Делает круглые глаза и останавливает тягач.

Подбегаю к автомобилю, распахиваю дверь водителя. Пытаюсь на пальцах объяснить суть проблемы, умоляю выдернуть УАЗ. Иностранный военный убеждается – перед ним люди. К чертям мы с Николаем не относимся. Водитель с облегчением выдыхает и соглашается помочь. Огромный тягач разворачивается, подъезжает задом к болоту. Иностранец выходит, нажимает на кнопку переносного пульта. Задняя часть автомобиля поднимается под воздействием мощной гидравлики. Перед нашим взором появляется огромная катушка, на которой намотан трос толщиной с руку. Иностранец показывает на крюк и нажимает на кнопку. Катушка начинает медленно вращаться, разматывая трос. Мы с Толиком подхватываем крюк, лезем в болото. Ныряем, пытаемся зацепить крюк за сцепку. Очередная проблема, крюк толще – соединение невозможно. Начинаем задыхаться, приходиться вынырнуть.

– Что делать будем? – спрашиваю я.

– Давай за задний мост зацепим. Какая разница, за какое место вытаскивать?

Трос обхватил мост Уазика, а мы выбираемся из болота. Мчусь к водителю, руководить процессом буксировки.

– Тяни потихоньку, – спокойно произношу я.

Иностранец улыбнулся, закрыл водительскую дверь и как дёрнет многотонным тягачом!.. Нет, но ведь я на чисто русском языке просил: «Тяни потихоньку». Чего тут непонятного?.. Что сказать?.. Оторвали задний мост…

Смеётесь, да?.. Ничего смешного, плакать нужно. Вы подумали, на Уазике оторвался задний мост?.. Совсем не так. Наш автомобиль из болота выпрыгнул и чистенький стоит на дороге, как после мойки. С иностранным тягачом худо. Мало того задний мост оторвало вместе с частью кузова, так и правый двигатель вывалился. Если честно, он развалился на две половинки.

Отремонтировать такую махину в полевых условиях без специального оборудования и инструмента невозможно. Да и что там ремонтировать?.. Прямой путь в металлолом, если примут. Толик пытается доказать иностранцу на пальцах – поехали с нами в штаб.