Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий

Но если оставить в стороне юмор, подчеркнутое упоминание Биноем финансовой ситуации и вправду было исполнено горечи, ибо братья в течение всего времени их пребывания в Англии были брошены на произвол судьбы и жили в крайней нищете. Порою жизнь была настолько тяжела, что братьям приходилось оставлять уже имеющееся жилье и подыскивать более дешевое. К тому времени миссис Дрюитт уже покинула их, выведенная из себя неуважительным отношением Моно Мохана, проявившего дерзость во время молитвы; почтенная леди заявила при этом, что не останется под одной крышей с еретиками, ибо стены их дома скоро обрушатся. Вспоминая о времени, проведенном в Англии, Шри Ауробиндо как-то сказал: «В течение года мы жили на пять шиллингов в неделю, которые удавалось зарабатывать старшему брату, в качестве помощника секретаря клуба либералов в Южном Кенсингтоне. Теплой одежды у нас не было. Обычно мы завтракали бутербродом с ветчиной и чашкой чаю, а вечером съедали немного колбасы. Моно Мохан, не в состоянии вынести этих лишений, перебрался в пансион, где ему удавалось раздобыть немного еды, хотя платить за нее было нечем».[14]

Он также заметил по другому поводу: «Целый год единственной едой у нас были пара кусочков хлеба с маслом и чашка чая на завтрак да грошовая колбаса по вечерам».[15]

Вот так, под несмолкаемый шум трамваев, гремящих под их окнами, и влачили братья свое жалкое существование, не имея возможности ни развести огонь в камине, чтобы согреть комнату, ни укутаться в теплую одежду, чтобы защититься от пронизывающего холода. Но юный Ауробиндо, не обращая внимания на тяготы жизни, продолжал учиться. Иногда им помогали друзья, но может ли случайная поддержка, пусть даже своевременная и желанная, одолеть бедность? Изменить тяжелое положение, в котором оказались братья, могли лишь регулярные денежные переводы от отца, но их не было. В действительности, на содержание трех сыновей в Англии доктор Гхош ежегодно посылал мистеру Дрюитту 360 фунтов. Однако с годами переводы эти поступали все реже, а вскоре прекратились совсем. В Индии у доктора было много других проблем: он вынужден был содержать под Деогхаром отдельный дом для жены, поскольку у Сварналаты Деви участились к тому времени приступы истерии; ему нужно было дать образование младшим детям – Сароджини и Бариндре; к тому же он всегда старался помочь всем, кто нуждался в его помощи и материальной поддержке. В результате три мальчика, постигавшие курс наук в далекой Англии, познали в полной мере страдания и нужду. И все же братьям даже в голову не приходило упрекнуть отца за холод, голод и безденежье, выпавшие на их долю на чужбине – столь велико было сыновнее почтение к отцу.

Юный Ауробиндо блестяще сдал школьные экзамены по классическим наукам и получил право на стипендию[16]. Эта стипендия позволила ему поступить в Королевский колледж в Кембридже. В это же время, следуя желанию отца, Ауробиндо выдержал отборочные испытания для поступления в Индийскую Гражданскую Службу (ИГС), получив самые высокие оценки по классическим наукам. Его брат, Биной Бхушан, тоже принимал участие в испытаниях, но не выдержал экзаменов. Ауробиндо был принят кандидатом в ИГС, что давало ему право на временное денежное пособие. Это пособие, вместе с 80 фунтами стерлингов стипендии, ежегодно выплачиваемой Королевским колледжем, давали молодому человеку возможность содержать себя и время от времени помогать братьям. Ауробиндо мог бы даже оставить колледж, всецело отдавшись подготовке к ИГС, но он не мог себе позволить отказаться от стипендии.

Однажды старшему наставнику Королевского колледжа мистеру Протеро пришлось даже написать доктору Гхошу в Индию жесткое письмо, в котором он требовал, чтобы доктор перевел Ауробиндо деньги, в противном случае его сын предстанет перед судом по обвинению в неуплате по счетам. Перевод доктор Гхош прислал, но одновременно и упрекнул сына в расточительстве! Позже, уже в Пондичери, вспоминая об этом эпизоде, Шри Ауробиндо шутливо заметил: «На расточительность у меня просто не было денег».[17]

Во время экзамена на степень бакалавра Ауробиндо получил первую категорию с отличием, и за один год ему вручили все награды за сочинение стихов на латинском и греческом языках. Обычно звание бакалавра присваивается после сдачи специального экзамена по истечении трех лет учебы, однако Ауробиндо сдал его к концу второго года. Он мог бы попросить и о выдаче диплома, но не стал: судя по всему, просто не придал этому значения.

Одним из самых известных лиц в Королевском колледже был Оскар Браунинг, который высоко отзывался о выдающихся способностях Ауробиндо. Вот что написал Ауробиндо отцу в 1890 году: «Вчера вечером один из преподавателей пригласил меня на чашку кофе, и у него дома я встретил досточтимого О.Б. – другими словами, Оскара Браунинга, – который является фигурой, достойной внимания самих королей. Он был со мной чрезвычайно любезен и, перейдя от пустяков к делу, сказал: «Полагаю, вы знаете, что прошли чрезвычайно сложное испытание. Я просматривал результаты тринадцати экзаменов и должен сказать, что не встречал столь прекрасных оценок, как ваши». Он имел в виду мои оценки по классическим наукам на выпускных экзаменах. «Что касается вашего сочинения, оно просто великолепно!» Эта работа (сравнительный анализ Шекспира и Мильтона) была выдержана в восточном стиле и изобиловала пышными и яркими образами, антитезами и эпиграммами, выражая мои истинные чувства, ничем не сдержанные и не ограниченные. Я и сам считаю, что это лучшая из моих работ, хотя в школе меня могли бы обвинить в чрезмерной азиатской напыщенности. Затем досточтимый О.Б. спросил, где я живу, и когда я ответил, он воскликнул: «В этой жалкой дыре?» И обратившись к Махаффи, сказал: «Насколько же мы жестоки со студентами! К нам сюда слетаются великие умы, а мы держим их в тесных казематах! Полагаю, чтобы усмирить гордыню».[18]

Ну какой отец не возгордился бы таким сыном? Сохранилось письмо доктора Гхоша к Джогендре Босу, своему шурину, написанное им в 1891 году: «Всех трех своих сыновей мне удалось сделать великими людьми. Не знаю, доживу ли я, но ты наверняка будешь гордиться своими племянниками, которые прославят нашу страну и наше имя… Ара[19], я надеюсь, прославит страну еще и блестящей административной службой. Моей жизни не хватит, но ты, если доживешь, вспомни об этом письме. Сейчас он, благодаря своим способностям, учится в Королевском колледже в Кембридже».[20]

Не имея возможности взять репетитора, Ауробиндо готовился к экзаменам в ИГС самостоятельно. Заключительные экзамены он сдал успешно, однако «провалился» на экзамене по верховой езде, за что был признан негодным к службе! Ауробиндо не мог брать достаточно дорогие уроки верховой езды исключительно из-за нехватки денег. Но все это лишь частично объясняло ситуацию, основная же причина крылась в отсутствии интереса к предстоящей службе у самого Ауробиндо. Судя по всему, так усердно он учился, главным образом, из чувства долга перед отцом, который больше всего на свете мечтал увидеть своих сыновей людьми известными, а в те времена это означало именно работу в ИГС. В Индии он уже присмотрел занятие для Ары и даже договорился о его назначении в местечко Аррах, под благосклонное попечительство своего друга сэра Генри Коттона.

Однако у юного Ары на этот счет были свои соображения. Работа в ИГС означала административную деятельность, абсолютно для него неприемлемую. Истинные интересы Ауробиндо таились в другом: он достиг подлинного мастерства во владении английским и питал глубочайшую любовь к английской поэзии, в которой ему суждено было проявить себя настоящим художником и поэтом-пророком. Но в то же время, как бы в противовес его поэтическим интересам, у него появился интерес к политике. Примерно в это же время впервые проявилась еще одна грань личности Ауробиндо – его безграничный патриотизм. На собраниях Индийского меджлиса – студенческой ассоциации в Кембридже – он выступал с пылкими речами, пропитанными духом индийского национализма и свободы. И тем человеком, на долю которого выпало пробудить в юном Ауробиндо чувства национального самосознания, стал именно его отец! Несмотря на свои проанглийские настроения, доктор Кришна Дхан Гхош писал сыну в Англию письма, обвиняющие Британское правительство в Индии в бессердечности и жестокости. Таким образом, сам того не подозревая, он пробудил в сыне чувство патриотизма. Обычно доктор Гхош посылал сыновьям в Англию газету «Бенгалец», которую издавал Сурендранат Банерджи, отмечая в ней статьи и абзацы, повествующие о случаях жестокого обращения англичан с индийцами. Ниже приводятся эпизоды, вполне возможно, изложенные не в «Бенгальце», которые расследовал сам лорд Керзон, вице-король Индии, и которые могут представлять интерес с этой точки зрения, хотя сегодня, с обретением Индией свободы и независимости, они и не имеют уже былого значения.

«Солдат на охоте, не соблюдая правил, убил индийца. Какой-то хозяин избил своего слугу, а коммивояжер сбил с ног носильщика на железнодорожной станции. Ни в одном из этих случаев закон не защитил слабого; напротив – стремился извратить само понятие справедливости. Лорд Керзон расследовал несколько самых вопиющих нарушений закона. Так, во времена его правления, солдат-европеец в форте Уильям убил индийского портного, против которого затаил злобу. Солдат в своем преступлении сознался, следствие шло своим ходом, неопровержимых доказательств было достаточно, а офицер подразделения, в котором служил солдат, подтвердил его вменяемость, как вдруг, на третий день разбирательства в суде, адвокат обвиняемого выдвинул официальное заявление о признании его невменяемым. За день до того сам солдат, совершенно здоровый, внезапно забыл свое имя и принялся изображать слабоумного. Когда дело это поступило в Верховный суд, обвиняемый, отвечая на вопросы трех врачей из Калькутты – занимающихся общей практикой, а не психиатрией, уже ранее видевших и даже в течение нескольких часов обследовавших его, – сумел обмануть их, и врачи засвидетельствовали, что он не может отвечать за свои поступки по состоянию здоровья. После этого солдат был освобожден из тюрьмы. Вице-король заподозрил, что это – потрясающий способ избежать виселицы. В другом случае какой-то солдат, безо всякой причины, швырнул камнем в индийского мальчика и «попал в ногу». Последняя фраза в отчете военных о случившемся показалась вице-королю несколько подозрительной, и он сам провел расследование. Камень и вправду попал в ногу, но при этом сломал ее. Еще в одном из инцидентов, когда солдат застрелил индийца, официальное объяснение привычно гласило, что ружье «выстрелило случайно». Не оставалось ни малейших сомнений в том, что «подчас имеет место почти преступная безответственность или же сговор с целью сокрытия преступления». Лорд Керзон писал Гамильтону, бывшему в те времена Государственным секретарем: «С того момента, как я приехал в Индию, ничто не удивляло и не разочаровывало меня больше, как отношение к делу и правонарушения высших военных чинов. Конечно, среди них немало людей достойных и решительных, зачастую никому не известных, однако добросовестных и честно исполняющих свой долг, но большая часть тех, кого я встретил, ни личными качествами, ни особыми талантами не блистают».[21]

Безразличие Шри Ауробиндо к работе в ИГС можно подтвердить его же собственными словами: «Он не питал никакой тяги к ИГС и даже пытался найти способ избежать этого бремени. Вскоре ему удалось добиться своего, вроде бы не отказываясь от службы лично (этого его семья никогда бы не допустила): он был признан непригодным к ней за неумение ездить верхом».[22]

К чести отборочной комиссии ИГС нужно заметить, что Ауробиндо предложили сдать экзамен по верховой езде повторно, но он на него не явился. В тот самый день и час, когда ему следовало быть в Вулвиче, где проходил экзамен, он бесцельно бродил по улицам Лондона! А посему, опоздав к назначенной встрече и обнаружив, что разгневанный экзаменатор, так и не дождавшись его, удалился, он вернулся домой и беззаботно отчитался перед братом: «Меня не взяли». После чего братья тут же забыли об этом эпизоде, увлекшись игрой в карты!

Однако друзья Ауробиндо и его доброжелатели не сдавались, безуспешно пытаясь найти для него возможность сдать этот экзамен. Сохранилось письмо Кембриджского наставника Ауробиндо, мистера Протеро, которое он с помощью Джеймса Коттона направил в правительственные службы: «Я с сожалением узнал о том, что Гхош не прошел заключительный отбор для работы в ИГС из-за неудачи в верховой езде. За те два года, что он провел здесь, его поведение достойно подражания. Он получил стипендию (еще до того, как сдал первый экзамен в ИГС), победив в конкурсе по классическим предметам. Получение стипендии обязывало его большую часть времени уделять изучению классических дисциплин, отчасти, за счет предметов, необходимых для работы в ИГС. Что касается учебы в колледже, он с честью выполнил условия договора, получив к концу второго года обучения высокую оценку на экзаменах на звание бакалавра. При этом он удостоился еще и нескольких наград колледжа, продемонстрировав отличное владение английским языком и проявив прекрасные литературные способности. То, что один человек сумел достичь таких результатов (даже одного из них достаточно для большинства выпускников), к тому же продолжая работать на ИГС, доказывает его совершенно необычное трудолюбие и способности. Помимо классических дисциплин он овладел знаниями по английской литературе в большем объеме, чем это принято для среднего выпускника колледжа, и освоил английский письменный стиль лучше, чем большинство молодых англичан. Поэтому известие, что человек таких способностей окажется потерянным для индийского правительства из-за того лишь, что не умеет хорошо сидеть на коне или опоздал на назначенную встречу, представляется мне своего рода чиновничьей недальновидностью, которую трудно объяснить.

Более того, этот человек обладает не только способностями, но и сильным характером. За последние два года на его долю выпали нелегкие испытания. Поддержка со стороны отца практически полностью прекратилась, и на плечи Гхоша легла забота не только о себе, но и о двух его братьях. Однако, несмотря ни на что, его мужество и упорство не ослабли. Я несколько раз писал от его имени отцу, но по большей части безуспешно. И лишь однажды мне удалось добиться от него небольшой суммы, чтобы уплатить торговцу, иначе тот подал бы на молодого человека в суд. При этом я всецело убежден, что финансовые проблемы вызваны отнюдь не расточительностью Гхоша: вся его жизнь, исполненная крайней бедности, тому свидетельство; это обусловлено обстоятельствами, с которыми он не в силах совладать. Но именно эти обстоятельства, должно быть, и стесняют его во многом, лишая в том числе и возможности брать уроки верховой езды. Я абсолютно уверен, что его отсутствие в назначенное время в Вулвиче объясняется нехваткой наличных денег.

В заключение хочу выразить искреннюю надежду на то, что ваши усилия помогут восстановить его кандидатуру в списке избранных, ибо если его окончательно вычеркнут из этого списка, то, смею уверить, при всей юридической справедливости этого решения по отношению к Гхошу, оно будет выглядеть аморально и обернется значительной потерей для индийского правительства…» [23]

Однако это страстное обращение не возымело действия на чиновников ИГС, оставшихся непреклонными и отказавшихся пересмотреть свое решение в пользу Ауробиндо. Мистер Кимберли, бывший в то время Государственным секретарем, поддерживая позицию комиссии, многозначительно добавил: «В качестве obiter dictum[24] должен добавить, что у меня есть основания сомневаться в том, что мистер Гхош стал бы столь желанным приобретением для ИГС».[25]

Не трудно понять, что скрывается за obiter dictum мистера Кимберли: очевидно, от внимания Уайтхолла не укрылись откровенные политические взгляды Ауробиндо, которые с недавних пор он стал высказывать вслух. Так что провал с верховой ездой был лишь удачным предлогом для отборочной комиссии ИГС, чтобы отказать Ауробиндо. Члены комиссии были полностью уверены в своей правоте, и, похоже, само божественное Провидение оказалось на их стороне, правда, уже совсем по иным соображениям. Боги готовили Ауробиндо к совершенно иному назначению, ставя перед ним более величественную и более благородную задачу поистине вселенского масштаба – задачу, касающуюся не только судьбы Индии или Англии, но всего человечества. Если бы Ауробиндо был принят на работу в ИГС, и чаяниям его отца суждено было бы сбыться, со всей уверенностью можно предположить, что он закончил бы свои дни в качестве хорошо подогнанного винтика в колесе административной машины Британского правительства в Индии. Или же, как однажды заметил он сам: «…Даже если бы я был принят в ИГС, рано или поздно они бы меня уволили: если не за лень, так за недостатки на работе».[26]

После отчисления из ИГС у Ауробиндо оставалась на жизнь лишь стипендия в 150 фунтов. Он получал ее в установленные сроки и тут же оплачивал просроченные счета, например, за аренду.

Пребывание Ауробиндо в Англии близилось к концу, и одним из последних событий этого периода стало его вступление в тайное общество «Лотос и кинжал». Членами этого общества были студенты-индийцы, жившие в Англии. Входили в него и оба старших брата Ауробиндо. Члены общества давали клятву служить делу освобождения Индии, отдавая ему все свои силы. Правда, организация эта оказалась мертворожденной: ничего достойного она не совершила. Ауробиндо относился к тому меньшинству, которое сверхсерьезно отнеслось к данной клятве; для большинства же членов она оказалась просто порывом энтузиазма, и, вернувшись в Индию, они нашли себе теплое местечко на правительственной службе или занялись устройством собственного дела и положения.

Будучи в Англии, Шри Ауробиндо не питал особого интереса к работам греческих или немецких философов, хотя и читал «Государство» и «Диалоги» Платона. Однако у него уже было некоторое представление об отдельных трудах по индийской философии и мистицизму. В Пондичери, вспоминая годы юности, он сказал, что впервые в Англии, читая перевод Макса Мюллера «Священные книги» из серии «Литература Востока», он столкнулся с понятием высшего Духа или Атмана. Тогда, еще почти ничего не зная о Йоге или духовности, он был потрясен этим и пришел к заключению, что за идеями Веданты стоят конкретные реалии, которые должны быть воплощены в жизнь.

Совершенно ясно, что Ауробиндо с раннего детства обладал глубоким внутренним чутьем, утонченной духовной восприимчивостью. Мы уже упоминали о том ощущении тьмы, наступающей на него и окутывающей со всех сторон, которое он испытал в детстве в Дарджилинге. Вот его собственные слова: «Уже в раннем возрасте, в одиннадцать лет, я осознал, что в мире наступает время великих революционных перемен и что мне предначертано судьбой сыграть в них особую роль. В то время все мои мысли были об Индии и ее освобождении. Однако «твердое убеждение» обрело окончательную форму только через четыре года».[27]

И еще один вывод, сделанный Ауробиндо в возрасте двенадцати или тринадцати лет: «Я был страшным эгоистом и вдруг однажды почувствовал, что должен изжить в себе этот порок, и сразу принялся бороться с ним, правда, весьма несовершенным образом. Но все же это был своего рода поворотный момент в моей жизни».[28]

Примерно в то самое время, когда Ауробиндо был отстранен от работы в ИГС и не вполне ясно представлял себе, чем будет заниматься в будущем, в Англии случайно оказался махараджа из Бароды. Друзья Ауробиндо переговорили от его имени с махараджей, попросив зарезервировать за ним место на государственной службе Бароды. На этот раз переговоры прошли успешно. Для начала Ауробиндо была предложена должность с окладом 200 рупий в месяц.

Итак, в 1893 году в возрасте 21 года Ауробиндо вернулся в Индию. Нельзя сказать, чтобы подобный поворот судьбы его слишком радовал или слишком печалил. Английский образ жизни, равно как и культура или политическая жизнь Англии его не привлекали. Он не врос еще корнями в английскую землю, как это произошло с Моно Моханом, старшим братом Ауробиндо, предпринявшим попытку обосноваться там навсегда. Наверное, если бы его спросили, в какой стране, после Индии, он хотел бы жить, Ауробиндо сказал бы следующее (что он и сделал позднее): «Если и существовала во мне привязанность к другой стране на европейской земле, то это была интеллектуальная и эмоциональная привязанность к Франции – стране, которую я никогда не видел и в которой никогда не жил в этой жизни».[29]

Возвращение Ауробиндо домой обернулось для его отца истинной трагедией. Доктор Кришна Дхан Гхош с нетерпением ждал возвращения сына. Браджендра Натх Де вспоминал, что доктор Гхош взял даже отпуск на целый месяц, чтобы поехать в Бомбей встретить сына. Судя по всему, произошла какая-то путаница; он не знал точной даты приезда сына и вернулся в Калькутту в расстроенных чувствах. Из компании «Гриндли и Ко» он получил сообщение, что Ауробиндо отплыл из Англии, но пароход, на котором тот, предположительно, должен был возвращаться, потерпел крушение и затонул у берегов Португалии под Лиссабоном. Получив это известие, доктор Гхош решил, что его сын погиб. Этот удар обернулся для него сильнейшим сердечным приступом, и доктор скончался с именем Ары на устах. Его уход из жизни описал Браджендра Натх Де (бывший сотрудник ИГС): «Так случилось, что в ту самую ночь он (доктор Гхош) и старший инспектор полиции должны были ужинать у меня дома. Ужин был подан, инспектор уже пришел, но доктора все не было, хотя его летний дом находился неподалеку от моего. Немного подождав, я послал к нему ординарца, попросив напомнить, что сегодня вечером он обещал отужинать со мной. Вернувшись, ординарец доложил, что доктор очень плох. Я тут же узнал о полученной телеграмме и бросился к нему, найдя его без сознания. Я сделал все, что мог, но ничто не могло ему помочь, и через день-другой он скончался. Мне пришлось отвезти тело на кремацию и присутствовать при этом».[30]

На самом деле, Ауробиндо не было на том злополучном корабле; он отбыл из Англии позже, на «Карфагене», который, хотя и попал в шторм, все же благополучно прибыл в Индию в начале февраля 1893 года. Едва Ауробиндо ступил на родную землю, произошло примечательное событие – так мать-Индия приветствовала возвращение сына: «В тот самый момент, в бомбейском порту Аполло, когда, впервые после долгого отсутствия, его нога ступила на индийскую землю, он почувствовал, как на него нисходит глубокий покой. Этот покой не оставлял его еще долгие месяцы после возвращения».[31]

И тот глубокий тамас, окутавший его в далеком детстве в Дарджилинге теперь, казалось, рассеялся и отступил навсегда. Мать-Индия призвала назад своего сына.