Обратный отсчет
– Ну, придурки, вы прямо как по расписанию! Отогрелись, перекусили и в путь-дороженьку отправились, а вот тут-то я вас и встречу, – шепчет снайпер, видя, как из темного чрева подъезда один за другим осторожно выходят разведчики.
Отложив перископ, Николай делает три шага назад, берет винтовку и ложится на два сбитых друг с другом стола. Приклад упирается в плечо. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Мир в глазах охотника на людей сжимается до размера линзы прицела. Указательный палец выныривает из разреза в рукавице и уверенно ложится на спусковой крючок.
Стрелять в противогазе неудобно, еще тяжелее выбирать мишень, когда приходится целиться из глубины комнаты, но эта игра стоит свеч.
«Так, – думает Николай, наблюдая через прицел за разведчиками. – Начинаем. Ну что, Треха, как всегда – нашу любимую считалочку? – снайпер улыбается. – «Десять негритят решили пообедать, один вдруг поперхнулся… – задержка дыхания, палец медленно выбирает свободный ход спускового механизма и дожимает крючок. Слышится грохот выстрела. Приклад привычно толкает в плечо, – …и их осталось девять», – выдыхает Николай, видя, как голова вооруженного автоматом человека в ОЗК резко дергается назад, и он падает как подкошенный.
Разведчики замирают, недоуменно крутят головами по сторонам. Лишь один из них, дернув рядом стоящего бойца за рукав плаща, валится в траншею, припорошенную снегом.
«Быстрый, зараза! – досадует Николай. – Но от меня не уйдешь».
Секундная заминка. Вдох, выдох. Ствол винтовки смещается на доли миллиметра, и палец вновь дожимает спуск. Ноги еще одного горе-разведчика подгибаются, и он, рухнув на колени, утыкается лицом в снег.
Тем временем остальные бойцы, словно очнувшись от сна, бросаются врассыпную, стараясь спрятаться. Еще один выстрел разрывает мертвую тишину, повисшую над городом. Третий разведчик, широко раскинув руки, падает на капот машины, до которой так и не успел добежать.
«Так, кто четвертый? – мысленно спрашивает сам себя Николай. – Может быть, ты? – ствол винтовки смещается влево. Подкрутив маховичок прицела, снайпер с любопытством разглядывает бойца, спрятавшегося в салоне джипа. – Считаешь себя самым умным, да? Хм, даже не интересно, внесем-ка элемент разнообразия!»
Палец вновь дожимает спуск. Снайпер почти чувствует, как к цели устремляются девять граммов свинца, несущие смерть. Пуля пробивает кузов. Раздается вскрик, боец вываливается из салона и, схватившись за плечо, катается по снегу, но вскоре затихает, лишь глухо рыча сквозь противогазную мембрану.
«Ну что, воины, мля, поможете товарищу?! Или так и будете сидеть в своих норках? – стрелок терпеливо выжидает несколько минут. – Что, нет желающих? А если попробовать вот так?»
Николай, оторвавшись от прицела, переводит взгляд на разложенные по правую руку боеприпасы. Приметив среди них патрон с тупой головной частью, берет его, поднимает гнутый рычаг затвора вверх, отводит его назад, и отработанным до автоматизма движением руки вбрасывает патрон в патронник.
«Так, – думает снайпер, приникая к прицелу. – Пациент скорее жив, чем мертв, но это поправимо».
Привычные вдох, выдох, задержка дыхания. Эхо выстрела мечется среди панельных многоэтажек. Николай, наблюдая за разведчиком в прицел, видит, как жертва резко дергается в тот момент, когда экспансивная пуля попадает в бедро. Ветер приносит отчаянный вопль.
«Кричи, кричи громче! – щурится снайпер, замечая, как быстро алеет снег под бойцом. – Кричи так громко, чтобы твои друзья вылезли из своих норок и подставили лбы. А я уж постараюсь, обещаю им смерть быструю и милостивую – девятиграммовую! – сторонний наблюдатель, окажись он сейчас в комнате, мог бы заметить, как губы Николая расходятся в зловещей усмешке. – А это кто там у нас? – ствол винтовки смещается выше и правее. – Ба! Герой! Ну, давай, давай выползай, спасай своего товарища, а то мне уже скучно становится. А еще лучше – подставь голову! – снайпер видит, что над краем траншеи, куда свалились два разведчика, несколько раз показывается противогаз. – Четыре негритенка пошли купаться в море, один попался на приманку, и их осталось трое».
Азарт приглушает боль. Стрелок почти дожимает спуск, но голова в противогазе внезапно пропадает, словно кто-то дергает разведчика за ноги.
«Эх, не успел! – цокает языком Николай, шаря прицелом по улице. – Старею, видно… Но ничего, время работает на меня, игра продолжается».
Сосредоточившись на поиске оставшихся в живых разведчиков, Николай не замечает, что вдалеке, под облаками, появляется серая точка…
Глава 3
Приказано умереть
– Валерка! Кныш! – кричит Сухов, пытаясь избавиться от мертвой хватки Михася. – Пусти меня! Слышишь, как он стонет? Он же подыхает там! – разведчики катаются по дну траншеи.
– Тихо ты, салабон! – шипит Миха в переговорную мембрану. – Выглянешь – и тебя рядом с ним положит! Он же специально его в живых оставил!
Хватка ослабевает. Воспользовавшись заминкой, Сергей вырывается из цепких объятий Михи и на мгновение приподнимает голову над траншеей. Только мальчишка успевает заметить, что под Кнышем уже растеклась лужа крови, как чувствует сильный рывок за ноги. Пацан скатывается вниз.
– Придурок! Тебе что, жить надоело?! – Сухов видит, как сквозь стекла противогаза на него смотрят бешеные глаза Михася. – Кныш уже труп, а ты давай, вылезай, вторым номером будешь, он только этого и ждет!
От безысходности Сергею хочется выть. Его друг умирает там, а он ничего не может с этим поделать.
Пацан замечает, как Миха зыркает по сторонам, шарит глазами по окнам домов, словно кого-то ищет, затем поворачивает голову и тихо матерится:
– Чтоб вас всех! Вот подстава так подстава, развели как пацана!
– Мих, ты чего там? – спрашивает Сухов.
– Ничего! – огрызается парень. – Так, мысли вслух. – Михась пристально смотрит на мальчишку, словно решая, что говорить дальше. – Салабон, – продолжает он, – послушай меня. Не время сейчас из себя героев строить. Играет он с нами, на живца выманивает, я бы сам так сделал. Зуб даю, хотел бы – всех нас давно бы положил. Матерый. Так что, Серый, обратной дороги у нас нет. Друзья твои, видать, в штаны наложили, толку от них никакого. Надо нам что-то придумать. Понял?
Мальчишка кивает, отчаянно пытаясь понять, к чему клонит парень. Миха продолжает:
– Задача у нас простая – выяснить точно, откуда он стреляет. Не думаю, что он с подскока пацанов положил, позиция у него хорошая. И менять он ее не станет. Разве только сам решит оттуда убраться.
– Как это? – удивляется Сухов.
– Мы его вынудим это сделать, салабон, – Миха отвешивает пацану легкий подзатыльник. – Пока еще не знаю, как, но придумаю.
Миха роется в рюкзаке, выуживает из него небольшую коробку. Открыв ее, он достает снайперский прицел.
Сухов тихо присвистывает.
– Ничего себе! Откуда?
– Оттуда, – нехотя цедит Миха, прилаживая прицел к боковой планке СКС. – Когда мародерили, с ребятами по наводке одну хату коллекционера оружия прощупали. Стволы ему теперь точно без надобности, – парень сверкает глазами. – Много чего нашли… Мне вот карабин с прицелом достался, и так, по мелочи кое-чего… – разведчик на секунду задумывается и приказывает: – Пистоль мой верни.
Сергей протягивает Михе ПМ.
– Пусть он у меня пока побудет, чтобы никто не знал. Потом отдам, хорошо?
Сухов кивает.
– Как думаешь, приятели твои хорошо бегают?
– Бегают? – переспрашивает мальчишка.
– Ну, до нас добегут, если потребуется? – Миха пристально смотрит на Сухова.
Сергей пожимает плечами.
– Они мне не приятели. Только Кныш… был…
– Понятно, – Михась хлопает его по плечу. – Ничего, сейчас проверим, чего они стоят. Эй, щенки, есть кто живой? – кричит парень.
Сквозь шум ветра доносятся несколько приглушенных голосов, но слов не разобрать.
– Да не гуртом вы балабольте, говорите по очереди! – кричит Миха. – Первый!
– Это я, Макс! Я здесь, недалеко от вас, возле машины спрятался, – слышит Сухов голос Скелета. – Димка и Азат метрах в пятнадцати лежат. Костю и Витьку грохнули. А где Крыс заныкался, не знаю!
– Ты у них вместо адвоката, что ли? – кричит Михась. – Или они языки проглотили? Чего молчат-то?
– А чего им глотки драть? Обделались и лежат. Ты лучше скажи, чего мы дальше делать будем? Рентгены набирать? Фильтры у противогазов не бесконечные!
– Сечешь, боец! – одобряет Миха. – Доползти до нас сможешь? Перетереть кое-чего надо.
– Попробую, – откликается Скелет.
– Только, чур, на брюхе и в круговую, а то и тебя оприходуют!
– Понял! Я за машинами проползу.
– А мне чего делать? – сквозь завывания ветра слышится визгливый голос. – Подыхать?!
– Крыс, ты, что ли? – радуется Макс. – Живой, гаденыш.
– И тебя туда же! – парирует Крыс.
– Гони и ты сюда! – приказывает Михась, чуть приподнимая голову. – Сможешь?
– А что, варианты есть? – огрызается Крыс.
В этот момент раздается выстрел. Слышится громкий вскрик. Затем, с интервалом в секунду, подряд хлопают еще четыре выстрела. Недалеко от канавы кто-то вопит, а две пули выбивают снежные вихри над головой Михи, заставляя его вжаться в ледовый наст.
– Есть кто живой? – кричит Сухов. – Макс, Азат? Ребята?
– Чего орешь! – шипит на него Михась. – Отработал он кого-то из них… Не удивлюсь, если с тепловизором сидит. Ведь как шмальнул в нас гад, видел? Сквозь бруствер прошла! Еще чуть-чуть, и я бы точно мозгами раскинул! Теперь чего придумать, может…
Миха не успевает договорить, как сзади него раздается тихий шорох, и из-за нагромождения труб теплотрассы с криком: «Не стреляйте, свои!» – вываливается запорошенная снегом фигура.
– Скелет! – выдыхает Сухов, узнав голос. – Напугал, зараза!
Макс быстро подползает к Михе и Сергею. Вслед за ним появляется еще один пацан. Торопливо и молча ползет по дну траншеи, уткнувшись противогазом в снег, и влетает в Миху, который, не раздумывая, бьет торопыгу кулаком в голову.
– Чтоб тебя! – добавляет Михась. – Смотри куда прешь!
Пацан переворачивается на спину. Из-под противогаза доносится громкое сопение.
– Вот и дополз…
– Крыс! – Скелет легонько пинает разведчика. – Чего разлегся?
– А тебе что за дело?! – истерично вопит мальчишка.
– Молчать! – рявкает Михась. – Если вы двое здесь, то в кого попали?
– Димона или Азата сделали, а может и обоих, – отвечает Скелет. – Точно не знаю, но кричали впереди меня.
– Понятно, – Миха бросает на Сухова быстрый взгляд. – Новичкам везет.
– Везет?! – истерично взвизгивает Крыс. – Это, по-твоему, везение? Сдохнуть не там, а здесь? Лучше колись, зачем звал?
Михась хмыкает, затем пристально смотрит на ребят и тихо говорит:
– Пробежаться не хотите?
В первую секунду Сергею кажется, что он ослышался.
– Миха, ты чего? – непонимающе хмурится Сухов. – Ты это серьезно?
– Вполне, – отвечает Михась. – Эти двое бегут в разные стороны, – палец разведчика по очереди тычет в грудь Скелета и Крыса, – ты работаешь за наблюдателя, из-за тех машин. – Парень кивает в сторону строительной техники. – Трубу я тебе дам. Смотришь в нее, откуда прилетит пуля, а я отрабатываю стрелка. Ну, как вам такой план?
Крыс и Скелет обмениваются взглядами и, как по команде, начинают медленно отползать назад.
– Куда собрались, а, черти? – в руке Михася словно сам собой появляется ПМ. – Не советую. Попадет он в вас или нет, еще неизвестно, а я вот точно не промахнусь.
Ребята замирают.
– Ну… это… пошутил и будет, – выдавливает Скелет. – Не время сейчас.
– А я и не шучу, – скалится Михась.
– Миха! – кричит Сухов. – Ты чего, серьезно, пристрелишь их?
– И тебя – если потребуется, – холодно чеканит разведчик. Сергей видит ствол пистолета, медленно, как бы нехотя, перемещающийся в его сторону.
Всплеск адреналина заставляет сердце мальчишки бешено колотиться о ребра. Из-за учащенного дыхания линзы противогаза мигом запотевают.
– Давай, салабон, – командует Миха, – бери перископ и дуй, куда я сказал. Живо!
– Да пошел ты! – неожиданно для самого себя выпаливает Сухов, чувствуя, как страх придает сил. – Сам ползи!
– Это ты, салабон, зря так сказал, нехорошо старших злить… – Миха ухмыляется. – Считаю до пяти, – с этими словами парень хватает Скелета рукой за шею, приставляет ствол ПМ к голове онемевшего от страха пацана. – На счет «пять» вышибаю ему мозги. – Один. Два.
– Стой! – выкрикивает Сергей. – Подумай, это же дохлый номер! Пока я доползу, он во мне дырок наделает!
– А ты осторожно так ползи, – ухмыляется Миха. – Аккуратно, ужиком.
– Миха! – пацан хватается за возникшую у него идею как за соломинку. – Ну, хорошо, допустим, я дополз, Крыс бежит, а дальше что? Здесь домов – куча! Вдруг он его сразу завалит? И что мне – самому голову подставлять? И как я, дохлый, тебе скажу, где снайпер?
Миха задумывается. Сквозь линзы противогаза видны злые глаза. Пацаны понимают: от того, что сейчас придет Михе в голову, зависит их жизнь.
– Уговорил, – парень отпускает Скелета. – А ты сечешь, салабон, – Михась смотрит на рюкзак. – Надо еще подумать… Но если не придумаю, они побегут.
– Я никуда не побегу! – огрызается Крыс.
– А тебя никто и не спросит! – дергает плечом Миха. – Надо будет, побежишь так, что только пятки засверкают!
Не дожидаясь ответа, Михась усмехается:
– О, придумал! Забег отменяется, можете выдохнуть. – Парень смотрит на Сухова. – Знаешь, как во время Второй мировой войны снайперов выманивали?
– Неа…
– На обманку. Каску выставляли… Надо и нам что-то такое придумать.
– Вы еще снеговика слепите, – бурчит Крыс. – Как раз вовремя!
– Заткнись, придурок! – шипит на него Михась. – Другого способа нет. Так, – с этими словами, порывшись в рюкзаке, он вытаскивает из него потертый противогаз. – Вот и пригодится, а так выбросить хотел, пропускает. Сейчас тряпок в него напихаем, чем не болванчик, а? Где прятаться, ты знаешь, – Михась хлопает Сухова по плечу, – ведь так, доброволец? Как из канавы этой вылезешь, главное – не отсвечивай, и голову не подставляй. Я стрельну из карабина пару раз, отвлеку его. Как второй выстрел услышишь, снимаешься с пробуксовкой, но аккуратно, дуешь к грузовикам, они недалеко, понял?
– А что это я поползу, а вы отсиживаться будете?! – упирается опомнившийся Сергей.
– А то! – вскидывается Миха. – От этих двух ублюдков навара никакого, а ты сдюжишь, главное, раньше времени в штаны не наложи. На, держи, – Миха протягивает Сергею трубу разведчика. – Дополз до машины, ныкаешься, сидишь, «тээрку» выставил, незаметно так, а сам в монокуляр смотришь и поворачиваешь ее легонько. Ориентир, думаю, – та высотка, – Михась кивает в сторону мрачной громады элитной многоэтажки, высящейся метрах в пятистах от траншеи. – Я бы, на его месте, там спрятался… и вектор для стрельбы подходящий. Короче, как рванешь отсюда, у тебя на все про все пятнадцать минут. Потом стреляю в третий раз, это означает приготовиться. Я выставляю приманку, а ты смотришь в оба! Если дело выгорит, тихо ползешь сюда, докладываешь, откуда палили, понял? – Миха мрачно смотрит на Сухова.
– А если я не поползу, что тогда? – ерепенится мальчишка. – Пристрелишь меня, да? Или их? – Сергей кивает на Скелета, затем на Крыса.
Миха глубоко вдыхает и отвечает:
– Карабин видишь? – парень направляет дуло СКС на Сухова. – Бери его! Стрелять умеешь? А попадать куда надо?
Сергей отшатывается и мотает головой.
– Что так? – деланно удивляется Михась. – Неужто не обучен? А теперь подумай, как мы отсюда выбираться будем, если ты только на словах герой?
Сухов тяжело дышит, открывает рот и хочет что-то сказать, но в итоге не решается.
– А теперь, салабон, послушай меня! – Миха подползает к Сергею. – Надо его перехитрить. Из всех вас стрелять могу только я. Ресурс противогазов на исходе, фильтров запасных нет. Расклад у нас такой. Останемся здесь – сдохнем. Побежим сломя голову – сдохнем. Он по нам как в тире отработает. Кумекаешь? Мы уже покойники, только с небольшой отсрочкой. Значит, надо действовать. Задача ясна?
Сухов медленно кивает. Миха хлопает пацана по плечу.
– Сделаешь все как надо, я тебя тогда из «духов» в «черпаки» переведу, как тебе такая перспектива? – Михась смеется, явно довольный своей шуткой. – Если нам повезет, то я его сделаю.
– А если не повезет? – неожиданно спрашивает Скелет.
– Значит, он сделает нас, – спокойно отвечает Миха, глядя на мальчишку. – Сухов, готов?
– Готов, – тихо отвечает пацан, чувствуя мелкую и противную дрожь по всему телу.
– Это от адреналина тебя колбасит, – словно читая мысли, неожиданно говорит Миха. – У всех так. Это от страха, но это хорошо, значит, с головой дружишь. Хуже, если бояться не будешь, такие на войне долго не живут. – Миха поднимает вверх ствол СКС. – Обожди-ка чуток! – парень внимательно смотрит за облаками. – Видишь… вон те тучи. – Пацаны, повернув головы, замечают, что на них надвигаются свинцовые облака. – Как ближе подплывут, так и шпаришь вперед! Хоть какая-то тебе маскировка. Усек?
– Понял, – выдыхает Сухов, чувствуя, что страх сменяется азартом: «Смогу? Не смогу?».
– Теперь вы, – Миха смотрит на Крыса и Скелета, – помогаторы хреновы. Пока я буду в кукловода играть, вы подползаете к брустверу, ложитесь рядом со мной и слушаете, откуда выстрел раздастся. Считаете, сколько раз стрелять будут. Одним словом, за слухачей работаете, справитесь?
– Да пошел ты! – цедит сквозь зубы Крыс. – Тоже мне, командир выискался!
– Хороший настрой, боец, – оскаливается Михась. – Правильный, а главное – вовремя. Своя шкура ближе, так ведь? – в голосе парня слышен гнев. – Только если Сухову не повезет, ты у меня вторым номером поползешь!
– Это еще почему? – вскидывается Крыс.
– А потому, что выхода другого у вас нет. Глядите сюда, – Михась достает из кармана едва слышно стрекочущий дозиметр и поворачивает его так, чтобы ребята увидели табло. – Смотрите, как циферки бегут, это смерть наша счет свой ведет, рентгены тикают. Даже если всем разом дернуть в разные стороны, и кто-то выживет, вам без меня до Убежища не добраться. Собаки порвут или на «локалку» нарветесь. Дозиметр только один, и карабин один, и отдавать их вам у меня желания нет.
– А если выждать? – робко спрашивает Крыс. – Может, за нами помощь пришлют? Ведь там знают, куда мы пошли.
– Ага, точно, именно тебя хватятся в Убежище, – зло фыркает Михась. – И помощь пришлют, и Батя в первых рядах побежит. Сдали нас, в расход уже списали. Приказано умереть – слышали такое? Вернемся – хорошо, а не вернемся – еще лучше, плакать никто не станет, все ртов меньше. Не знаю, как вы, а я помирать не собираюсь. Так что ускоряемся, ночь на носу.
В этот момент Сергей замечает, что вокруг быстро темнеет.
– Миха! – окликает Сухов и машет рукой в сторону нависших над домами черных туч.
– Ага! – Михась присвистывает. Откатившись в сторону, он, присев на одно колено, два раза стреляет в воздух. – Давай, Серый! – шепотом кричит Миха. – Везенье на нашей стороне! Шпарь что есть духу!
Сухов кивает, берет перископ и, мысленно простившись с жизнью, ползет. Быстро переваливает через трубы теплотрассы, держась бетонных блоков, заползает на кромку траншеи. Делает пару глубоких вдохов, ждет, словно готовясь к прыжку в пропасть. Мальчишка понимает, что от того, как он проползет следующие несколько десятков метров, зависит его жизнь. Время, отпущенное Михасем, истекает. Руки и ноги у пацана предательски обмякают, сердце глухо стучит в груди. Разум, опережая события, рисует образ один страшнее другого. Кажется, вот он – выстрел, и пуля разваливает череп. Сергею хочется отказаться, отползти назад, туда, в глубь траншеи, в относительную безопасность, и будь что будет, лишь бы избавиться от этого щемящего чувства, сковывающего волю – страха.
Вдох – выдох. Вдох – выдох.
«Была не была, – думает Сухов, – надо двигаться вперед, надо».
Пацан рывком, буквально заставив себя бросить тело вперед, выползает из траншеи и, уткнувшись противогазной харей в снег, точно он может спрятать его, отчаянно работает локтями и коленями. Неожиданно быстро для себя он оказывается возле запорошенного снегом остова грузовика. Сухов прячется за кузовом, переводит дух, чуть приподнимает перископную трубу. Его пальцы дрожат, не слушаются. Изображение в монокуляре пляшет.
«Тяжелая зараза, неудобно», – досадует Сергей. «Зато мозгами не раскинешь», – ехидно вставляет внутренний голос.
Сухов давно заметил, что в последнее время он часто разговаривает сам с собой. Словно в нем сидят два человека, один – холодный циник, старающийся выжить любой ценой, другой – идеалист, упорно цепляющийся за обломки той, прошлой жизни, и пытающийся оставаться человеком в этом оскотинившемся мире. Но именно циник не дал ему подохнуть раньше времени, позволив сохранить разум, вытаскивая за шкирку из самых безнадежных передряг.
Проходит минута, другая, третья. Сухов ощущает себя часовым механизмом с медленно раскручивающейся пружиной. Холод, голод и даже страх уходят на второй план, уступая место азарту. Пацан перестает различать завывания ветра, сконцентрировав все внимание на одном этаже, на самой дальней многоэтажке.
После того как Сергей, наверное, уже в десятый раз осмотрел этаж за этажом, в его голове словно щелкнуло, и неведомый голос сказал: «Здесь!» И теперь он до рези в глазах наблюдает за одной точкой на двенадцатом этаже.
Окно как окно, ничем не примечательное. Зазубренные края разбитого стеклопакета, перекошенная пластиковая рама… Но что-то в нем явно не так. На фоне остальных – таких же пустых и мертвых глазниц высоток – оно показалось Сухову наполненным жизнью, и не просто жизнью – злобой. Оттуда словно лился черный поток ненависти, а так ненавидеть может лишь человек.
«Оно, не оно?» – думает мальчишка, медленно крутя перископную трубу.
Со стороны траншеи слышится выстрел.
«Ага, Миха сейчас обманку выставит. Надо приготовиться».
Сергей приникает к монокуляру и начинает считать.
«Один, два, три…» – пацан вздрагивает, видя, как в глубине окна вспыхивает, а затем слышится звук выстрела, в ту же секунду со стороны траншеи раздается тихий вскрик.
«Что за?.. – Сергей резко поворачивает голову. – В кого это он попал? Надо возвращаться».
Легко сказать «возвращаться», когда ты знаешь, что в любой момент тебя могут подстрелить. Сергей колеблется. Думает, как лучше ползти, чтобы не оказаться на линии огня. Видит трубы, занесенные снегом, которые раньше не заметил, и, решив спрятаться за ними, медленно выползает из укрытия.
«Только бы успеть, – думает пацан, огибая грузовик по дуге. – Только бы повезло!»
В этот момент снова раздается выстрел. Пуля свистит над головой мальчишки и рикошетит от кузова рядом стоящей машины. На Сухова накатывает панический страх. Ему хочется встать и побежать, куда угодно, лишь бы подальше от этого места, где повсюду таится смерть. Страх может убить, а может и спасти жизнь, не дав сделать необдуманный шаг. Сергей пересиливает себя и, закусив губу, начинает ползти так быстро, как только может.
Его легкие буквально разрываются на части. В голове бьется лишь одна мысль: «Быстрее, быстрее, еще быстрее!»
Глаза Сергея застилает серая пелена. Из груди вырывается хриплое дыхание. Мальчишка ползет зигзагами, стараясь оставаться под прикрытием машин и труб.
Сухов уже видит край траншеи, как слышится третий выстрел, и его голень обжигает огнем. Сергей орет что есть мочи. Ему хочется вжаться в землю, застыть, превратиться в невидимку, но он понимает, что это всего лишь секундная заминка, и следующая пуля прилетит ему в голову. Боль придает сил. Пацан делает финишный рывок, переваливает через край траншеи и падает на трубы теплотрассы, со всего маху ударившись коленями. Стискивает зубы и ползет вперед. Перед его глазами плывет серое марево, пот разъедает глаза. Внезапно Сергей слышит, что откуда-то издалека раздается Михин голос:
– Сухов! Стоять! Ты на месте! Куда он тебя?! А, вижу! Сейчас!
Пацан не может отдышаться. Он хочет сорвать противогаз и вдохнуть полной грудью морозный воздух. Черт с ним, что он отравлен! Дышать! Дышать! Руки Сухова сами собой тянутся к маске, но внезапно взгляд падает на тело, неподвижно лежащее на дне траншеи. Мысли в голове мальчишки путаются. Сергей поворачивает голову, смотрит на Михася, затем переводит взгляд на Скелета и растерянно говорит:
– Что с Крысом? Убит?
– Потом! – отмахивается Миха.
На секунду задумавшись, парень расстегивает карман разгрузки, достает из него шприц-тюбик и, не дав мальчишке опомниться, вкалывает в его ногу иглу. Вместе с промедолом по телу Сухова разносится приятная истома, боль уходит. Миха достает нож, режет заляпанную кровью штанину.
– А ты фартовый пацан! Жить будешь, – Миха деловито осматривает обильно кровоточащую рану. – Навылет прошла, ерунда. Ты пока зажми ее рукой. Да нет, вот так! Крепче прижимай! – Михась берет мальчишку за руку и показывает так, что Сергей скрежещет зубами. – Держи, а я перетяну ногу чуть выше раны! – Миха достает резиновый жгут. – Эй, кролик, – бросает он застывшему Максу, – есть чем бойца перевязать?