Приманка для дракона

Глава пятая

На следующее утро граф Эгон с уже ставшей привычной досадой обнаружил маявшегося под дверью его кабинета барона Левренского. "Вот неймется же ему", – с тоской подумал граф. Сам он с огромным удовольствием отправился бы обратно в постель, досыпать. Ночью выспаться не получилось, поскольку новая фаворитка, молоденькая аппетитная вдовушка Мона, оказалась дамой весьма пылкой и даже в некотором роде ненасытной. Так что граф пребывал в состоянии приятной усталости, к которой примешивалась небольшая доля раздражения из-за поднявших его с постели ранним утром неотложных дел. Очередной посланник его светлости прибыл едва ли не с рассветом и теперь ожидал ответного письма. "Ничего, вот отпишусь и вернусь досыпать, благо, Мону я уже спровадил", – благостно думал граф, еще не подозревая, что именно ожидает его этим солнечным днем. Впрочем, вид барона, с кислой физиономией отиравшегося у двери, мог испортить настроение кому угодно.

Как обычно, сухо кивнув гостю, Эгон проследовал в свой кабинет. К его огромному удивлению, барон не остался у стены молчаливой тенью, а придержал дверь, не давая ей захлопнуться за графом.

– Ваше сиятельство, – завел он подобострастно, – ваше сиятельство, могу ли я с вами переговорить? Это не отнимет у вас много времени, обещаю.

Граф раздраженно подумал, что заманчивый отдых в теплой постели отменяется. "Сначала письмо от его светлости, потом разговор с бароном, а там и прочие гости проснутся", – тоскливо подумал он. Ранний подъем среди знатных обитателей замка принят не был, но к полудню обыкновенно просыпались даже самые большие любители поваляться подольше в кровати. Этим завтрак подавали прямо в покои, но прочие спускались к десяти в трапезный зал. Граф Эгон не без оснований полагал себя хозяином весьма гостеприимным и почитал своим долгом присутствовать на совместных трапезах, будь то завтрак, обед или ужин.

– Я приглашу вас чуть позже, – несколько нелюбезно бросил хозяин замка барону. – Сейчас у меня неотложное дело. Подождите.

Барон угодливо поклонился и остался за дверью.

Эгон, устроившись за столом, развернул послание от герцога и принялся читать. Письмо было коротким, так что много времени это занятие не отняло. Дочитав до конца, Эгон моргнул, потер лоб и приступил к перечитыванию. "Вот только этого мне не хватало, – подумал он тоскливо. – И что же теперь делать?" Как назло, ни одной дельной мысли в голову не приходило. Отложив решение вопроса на потом, граф написал краткую записку, свидетельствующую, что герцогское послание он получил и задачу свою понял, а потом вызвал Отто.

– Можете отправлять посыльного обратно, – морщась, будто от излишне кислого вина, сказал Эгон секретарю. – Пригласи ко мне барона, а потом зайдешь сам, нам надо обсудить важное дело.

Отто посмотрел на его сиятельство с тревогой. Не нужно было обладать недюжинным умом, чтобы сообразить – графа расстроило содержимое письма. "Пожалуй, даже не так: не расстроило, а озадачило", – отметил Отто. Эгон признавал наличие у секретаря смышлености и сообразительности и порой советовался с ним, но никогда прежде Отто не видел на лице графа такой растерянности. Даже когда прилетел дракон, будь он неладен. Похоже, в герцогстве возникли серьезные проблемы.

– Итак, барон, что за дело у вас ко мне?

Эгон положил подбородок на сплетенные пальцы и посмотрел на Джакоба без особого интереса. Вопреки столь почитаемым им законам гостеприимства, граф не предложил посетителю ни вина, ни фруктов, вазу с которыми, кстати, принес предусмотрительный Отто. Все мысли Эгона были заняты письмом от его светлости, а барона очень хотелось поскорее спровадить из кабинета, чтобы не отвлекал от размышлений.

– Так важное ведь дело! – всплеснул руками Джакоб. – Надо ведь засаду готовить, чтобы чудовище поймать. Моя милая племянница переживает.

И барон промокнул глаза отделанным узкой кружевной каймой платком.

– Переживает, говорите? Так передайте ей, что она может успокоиться. В ее помощи более нет нужды.

– Вы неверно меня поняли, ваше сиятельство, – волнуясь, зачастил барон. – Леона очень-очень желает поспособствовать избавлению графства от дракона. Она волнуется вовсе не из-за боязни, о нет! Девочка, напротив, желает как можно скорее сослужить вам службу. Ее беспокоит, что вы могли позабыть о ней.

Суетливые движения, которыми барон то разворачивал платок, то сворачивал его, то прикладывал почему-то уже не к глазам, а ко лбу, вселяли в графа подозрения. Пожалуй, дядюшка желает выслужиться куда сильнее, нежели племянница. Но почему? Тоже мнит себя спасителем графства?

– Это вы неверно меня поняли, барон. Я вовсе не позабыл о той неоценимой услуге, что собирается нам всем, – последние два слова он выделил голосом, – оказать прекрасная Леона. Но ее помощь не потребуется, поскольку вчера в замок прибыл драконоборец.

– Но как? – разволновался барон. – Откуда? Герцог ведь отказал нам, так кто же прислал этого проходимца?

На покрасневшем лбу Джакоба выступили мелкие капельки пота.

– Позвольте, барон, на каком основании вы оскорбляете моего гостя? – возмутился Эгон.

– Прошу прощения, ваше сиятельство, я забылся. Но развейте же мои необоснованные подозрения. У достойного рыцаря, несомненно, имелись при себе верительные грамоты, ведь так? Вы хорошо их изучили? Он точно тот, за кого себя выдает? Я приношу заранее извинения, если мои слова задели честь неизвестного мне драконоборца, но в наше нелегкое время просто необходимо проявлять осмотрительность. Вы согласны со мной?

– Не беспокойтесь, барон, мой гость – не мошенник, желающий выманить куш побольше и удрать. В этом я уверен.

– Но…

– Вам недостаточно моего слова?

– Что вы, ваше сиятельство! Я ни в коей мере не пытался усомниться в ваших словах. Просто вот что пришло мне в голову: первоначальная идея была ведь неплоха, не так ли? Можно просто немного изменить план. Ведь к чему драконоборцу разъезжать по всему графству в поисках чудища? Устроим ловушку, как и было задумано, а в нужный момент появится отважный рыцарь.

– Скажите, барон, – задумчиво произнес граф, – нет ли у вас какого-либо личного интереса в том, чтобы ваша племянница исполнила роль приманки? Уж больно навязчиво вы мне предлагаете свой план.

Казалось, Джакоб даже задохнулся от обиды.

– Что вы, ваше сиятельство! Да я радею исключительно о благе графства! Только ради него…

– Довольно, барон, – не совсем вежливо прервал его Эгон. – Я обещаю обдумать вашу идею с привлечением драконоборца к первоначальному плану. Благо, время пока терпит – вчера донесений о драконе не поступало. Если боги к нам окажутся милостивы, так чудище и вовсе покинет графство. А теперь ступайте. Мне необходимо обсудить с Отто неотложный вопрос.

Джакоб покинул кабинет в отвратительном настроении. Граф ясно дал понять, что вовсе не торопится скармливать Леону дракону. А невесть откуда взявшийся драконоборец и вовсе спутал все планы. А ведь какая удачная была придумка! Барон успел уже посулить одному из лучников весьма внушительную сумму лишь за то, чтобы тот якобы случайно промахнулся и вместо дракона попал в девицу. Полагаться же на случай Джакоб никогда не любил. Мало ли, вдруг чудовище действительно успеют прикончить до того, как оно убьет Леону. А теперь весь тщательно разработанный план с треском рушился прямо на глазах. И гадкий дракон, как назло, где-то затаился.

Брюзжа про себя, Джакоб свернул за угол и наткнулся на племянниц. Девушки, только что весело смеявшиеся, разом притихли и испуганно уставились на дядю. Эрна даже как будто стала ниже ростом.

– Доброе утро, дядюшка, – первой произнесла более смелая Леона.

Эрна быстро повторила следом за ней:

– Доброе утро!

– Ты-то мне и нужна, – прорычал барон Леоне, напрочь проигнорировав вторую воспитанницу. – Поди-ка сюда!

Эрна побледнела и испуганно охнула, прикрыв рот ладонью.

– Мы не хотели ничего дурного, – начала она, но Джакоб только отмахнулся.

– Леона! Немедленно сюда! А ты, Эрна, ступай, куда шла. У меня нет времени выслушивать глупости.

Его абсолютно не интересовали оправдания глупышки. Небось решила покаяться в том, что поклонники подбрасывали ей под дверь букеты. Джакоб прекрасно знал об этом: Юту о появившихся у племянницы воздыхателях просветили новые приятельницы, а баронесса пересказала все сплетни мужу. Супружеская чета даже принялась строить планы, решая, за кого бы им повыгоднее выдать воспитанницу. Точнее, решал Джакоб, а Юта привычно поддакивала. Основных требований у барона к жениху было два. Во-первых, он должен закрыть глаза на то, что невеста достанется ему почти бесприданницей. Во-вторых, неплохо было бы посредством замужества Эрны обзавестись новыми влиятельными родственниками. А уж сам барон сумел бы растолковать девице, кому она обязана новой счастливой жизнью. Раз уж Джакоб столько лет кормил-поил да одевал-обувал дальнюю родственницу, заботился о ней, точно о родной дочери, то он вправе рассчитывать на благодарность. К счастью, Эрна – не Леона, вот та влиянию поддается плохо. Вот и сейчас шагнула и спросила, дерзко глядя прямо в глаза:

– Зачем я вам понадобилась, дядюшка?

– Ты позабыла, зачем я привез вас сюда? – прошипел Джакоб.

– Нет, дядюшка. Я сделала все, как вы велели. Ни один член совета не усомнился в моем желании стать приманкой для дракона. Все верят, что я совершаю столь ужасающую глупость добровольно.

– Однако же граф что-то подозревает! Он ясно дал мне это понять.

– Я ни разу не виделась с его сиятельством без вашего присмотра, дядюшка. Вам, как никому другому, прекрасно известно об этом. Когда бы я успела что-либо лишнее сказать господину графу?

– И ты не писала ему записок? – подозрительно осведомился Джакоб.

Леона только покачала головой. Она действительно опасалась написать графу, поскольку не была уверена в том, что секретарь не подкуплен бароном и не доложит тому о попытке племянницы обойти запрет на общение с Эгоном. Так сильно рисковать Леона права не имела.

– Смотри мне, – пригрозил барон. – Чем чревато непослушание, ты прекрасно знаешь. Родерик все еще надеется, что я одумаюсь и отдам Эрну за него.

И с удовлетворенной ухмылкой полюбовался, как бледнеет лицо Леоны. Да, это он все-таки хорошо придумал: напугать девиц предстоящим бракосочетанием. И если известие о выбранном для нее женихе Леона выслушала, даже не моргнув глазом (сбежать собиралась, как пить дать), то новость о грядущей свадьбе Эрны и Родерика мигом сломила упрямицу. К своей единственной подруге кровная племянница Джакоба была очень привязана.

– Я сделаю все так, как вы скажете, дядюшка, – в который раз пообещала она.

– И если ты надеешься, что твоя подружка успеет заключить помолвку до предстоящей охоты, то вынужден тебя разочаровать: я пока что не собираюсь рассматривать ни одно предложение. Сначала ты сдержишь свое слово, и только после этого я соглашусь на свадьбу Эрны с рыцарем по ее выбору. Тебе все понятно?

Леона упрямо сжала губы, но кивнула. Глаза ее зло блеснули. "Вот так-то, – довольно подумал барон. – Мала еще со мной тягаться. Куда тебе!"

После разговора с бароном Леона испытывала одновременно и досаду, и робкую надежду. С одной стороны, Джакоб прямо сказал, что не допустит помолвки Эрны (а Леона не слишком обольщалась обещаниями барона устроить замужество племянниц после охоты), а с другой – слова о подозрениях графа давали основания полагать, что шанс вырваться из хитроумно приготовленной дядюшкой ловушки у девушек все же есть. Обдумывая услышанное, Леона отправилась на розыски подруги. Эрна не должна была уйти далеко. Вероятно, она спустилась на один лестничный полет, и теперь поджидает Леону на площадке. Однако же у высокого стрельчатого окна знакомой хрупкой фигурки не было. Недоуменно пожав плечами, Леона продолжила спуск, рассудив, что подруга может поджидать ее и в саду. Длинное платье не давало как следует смотреть под ноги, а за перила держаться Леона отчего-то не любила, за что и поплатилась. Несколькими минутами ранее по этой же лестнице поднимался слуга, несший по распоряжению Отто фрукты в кабинет графа. Некрупный спелый абрикос упал с подноса на ступени, но спешивший паренек не заметил потери. Розовато-желтый плод так и остался валяться на лестнице. Возможно, его и можно было бы разглядеть, но лучи утреннего солнца плохо освещали западное крыло, а Леона слишком погрузилась в свои мысли. Она только почувствовала, как нога ее соскользнула со ступеньки. Нелепо взмахнув руками, она попыталась удержать равновесие, но не сумела и полетела бы вниз, если бы ее внезапно не подхватил вчерашний незнакомец.

– Ну что же вы так неосторожно, – добродушно произнес он, продолжая удерживать Леону в объятиях. – Могли ведь серьезно расшибиться.

– Опять вы, – с досадой выдохнула девушка, высвобождаясь.

– Я, – нимало не смущаясь, подтвердил очевидное Стефан. – Как оказалось, моя помощь вам все-таки потребовалась.

– Благодарю, – сквозь зубы процедила Леона.

Она и сама затруднилась бы с ответом, спроси ее кто о причине такой неблагосклонности к молодому рыцарю. Он ведь был любезен и галантен, к тому же не сделал ей ничего дурного, напротив, спас от падения. Но вот вызывал он в Леоне лишь глухое раздражение. "Это все из-за того, что он так понравился Эрне, – внезапно осознала она. – Глупышка была готова выложить ему все наши проблемы и ожидать чудесного спасения. И как только не понимает, что благородные и бескорыстные кавалеры бывают только в романтических историях!"

– Ну нет, – невольно подтверждая невеселые мысли собеседницы, заявил Стефан, – разве такая должна быть благодарность? На подобное я не согласен.

И уперся вытянутой рукой в стену, преграждая Леоне путь и давая понять, что отпускать ее не намерен.

Леона тут же испуганно сжалась, припомнив все прочитанные украдкой романы. Разумеется, спаситель невинной девы просто обязан потребовать у спасенной поцелуй! Непременно! Именно так поступали все герои сентиментальных историй. Леоне было и страшно, и интересно одновременно. Незнакомец был хорош собой, этого она не могла отрицать. И мысль о его поцелуе казалась ей даже притягательной, хотя даже самой себе Леона постыдилась бы в этом признаться. Но сердце заколотилось в груди, будто от быстрого бега, щеки заалели, а дыхание сделалось прерывистым. "Только бы он не оказался болтуном и не похвастал поцелуем перед всеми!" – взмолилась несчастная, а вслух тихо пискнула (хотя пыталась говорить уверенно и строго):

– И чего же вы от меня хотите?

– Улыбку, – уверенно ответил неправильный спаситель попавшей в беду девы. – Улыбку и ваше имя. Немного, правда?

– И все?

– Мне послышалось разочарование в вашем голосе, прекрасная незнакомка. Вы хотели предложить мне иную награду?

– Да, – процедила сквозь зубы мгновенно вспыхнувшая до корней волос Леона. – Я хотела предложить вам катиться ко всем демонам, но решила, что это будет несколько невежливо.

Стефан откровенно забавлялся. Он уже догадывался, с кем именно свел его случай. Вернее, заподозрил уже после вчерашней встречи, а после беседы со словоохотливым слугой о племянницах одного небезызвестного барона окончательно уверился в своих догадках. Рыжую девицу звали Леоной, и именно она предназначалась в жертву дракону. Сперва, правда, рыцарь подумал, что в качестве приманки собираются использовать блондинку – уж больно напугана та была. Рыжая Леона, напротив, держалась бойко и нимало не походила на беззащитную жертву. Сейчас же она так смешно храбрилась, что Стефан не отказал себе в удовольствии поддразнить ее.

– О, так прекрасная дама знает столь неподобающие выражения?

– Прекрасная дама и не такое еще знает, – огрызнулась Леона.

– А меня не обучите? А то я порой теряюсь, сталкиваясь с невежами. Хотелось бы уметь отвечать им.

– Да вы издеваетесь!

– Ну что вы… Кстати, вы так и не представились.

– Вы, между прочим, тоже, – язвительно произнесла рыжая бестия.

– Неужели? На редкость досадное упущение. Меня зовут Стефан.

– А дальше?

– Просто Стефан.

– Вы скрываете свою фамилию, просто Стефан? Почему же? Она слишком известна или не слишком благозвучна?

– Вы задали мне слишком много вопросов, а сами не ответили ни на один. Вам не кажется, что это несколько нечестно?

Леона смерила его взглядом. Сейчас Стефан стоял двумя ступеньками ниже ее, и они, таким образом, оказались почти одного роста. Ей пришла в голову странная мысль о том, как приятно смотреть на мужчину не снизу вверх, а глаза в глаза. Во взгляде Стефана таилась насмешка, но вовсе не обидная, а просто лукавая.

– Вы правы, – неожиданно смущенно произнесла девушка. – Меня зовут Леона.

– Ну вот, ваше имя я уже знаю. Осталось еще одно условие: улыбка.

Выполнять второе условие нахала Леона не собиралась. Вот совсем-совсем не собиралась. Но уголки ее губ сами собой приподнялись. А когда Стефан улыбнулся в ответ и она разглядела ямочку на его левой щеке, окончательно смутившаяся Леона поняла, что пора бежать, пока она не совершила какую-нибудь глупость, за которую ей потом будет очень-очень стыдно. Стефан уже успел убрать руку со стены, и его новая знакомая бочком протиснулась мимо него по ступенькам.

– Всего хорошего, – бросила она не ожидавшему такого поворота событий рыцарю, подхватила юбки и припустилась вниз.

Конечно же, Стефан мог бы догнать ее без особого труда. Но он остался стоять на месте, глядя беглянке вслед. Улыбка не сходила с его губ, а взгляд приобрел мечтательное выражение.

Пока Леона сначала беседовала с дядюшкой, а потом препиралась с драконоборцем, в графском кабинете шло обсуждение важного вопроса. Более того – секретного важного вопроса. А если уж совсем точно, то сверхсекретного вопроса повышенной важности.

Граф лично выглянул за дверь, чтобы проверить, нет ли в коридоре желающих подслушать, чем несколько смутил Отто. Секретарь прекрасно знал, что расслышать что-либо через тяжелую дубовую дверь – задача невыполнимая. Убедившись, что праздношатающихся поблизости нет, и даже назойливый барон куда-то скрылся, Эгон велел секретарю присесть и протянул письмо от его светлости.

– Вот, полюбуйся, – мрачно сказал граф. – Только читай не вслух.

Требование удивило Отто, но спорить он не стал. И без того под острым взглядом хозяина замка секретарю вдруг показалось на редкость жестким и неудобным уютное прежде кресло, а воздух в кабинете стал ощутимо прохладнее. Или это Отто просто пробрал озноб от предчувствия очередных крупных неприятностей? Будто мало их графству дракона, будь он неладен! Выплаты пострадавшим крестьянам пока еще не нанесли казне ощутимого урона, но…

– Прочел?

– Еще нет, ваше сиятельство, – быстро ответил разом вернувшийся в действительность Отто и пробежал письмо тут же расширившимися от удивления глазами.

– Возможно ли это, ваше сиятельство?

– Не знаю, о чем ты, – хмуро ответил граф, – и знать не хочу. Понятно?

Секретарь открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. А потом все-таки решился на фразу:

– Очень уж своевременно появился у нас этот драконоборец, вы не находите?

– Это может оказаться простым совпадением, – возразил Эгон.

– Давайте я попробую расспросить его поаккуратнее? – предложил Отто.

– И тут же выдашь себя, – хмыкнул граф. – Нет уж, с расспросами к нему не подходи, мало ли. Скорее всего, он просто странствующий рыцарь из обедневшей семьи, но я не исключаю вероятности, что этот Стефан сказал нам далеко не всю правду. Так что следи за ним в оба, но как можно осторожнее. Он не должен знать, что у нас появились подозрения.

– Хорошо, ваше сиятельство.

– А теперь займемся очередным вопросом, правда, весьма тесно связанным с предыдущим. Я о драконе и о бароне, – пояснил граф и поморщился. – Даже не знаю, кто из этих двоих надоел мне больше.

Глава шестая

Тем временем барон Левренский крутился неподалеку от пестрой стайки дам – наперсниц виконтессы. Среди разноцветных шелков и атласов изысканных нарядов мелькал скучный и несоответствующий сезону темно-зеленый бархат платья его супруги. Ох, как Юта поджимала губы утром, когда обнаружилось, что она уже по два раза успела надеть те три платья, что сшила специально для визита к графу. Следовало нарядиться во что-то новое, да только где ж его взять? Вот и пришлось баронессе украсить одно из старых платьев драгоценностями покойной тещи господина барона, да будут к ней милостивы все боги загробного мира. Хорошая была женщина, и дочь свою воспитала достойно. Хоть как и досадовала Юта на скудный гардероб, мужу она ни слова упрека не сказала. Лишь лицо баронессы приобрело столь кислое выражение, будто ей подали в кубке яблочный уксус вместо отменного вина из графских погребов.

"Уж не для своего ли воздыхателя вырядиться желает?" – подумал прежде не обращавший особого внимания на внешний вид супруги барон. Он привык к Юте, как мог бы привыкнуть к некрасивой экономке, удобному креслу с изрядно потертой обивкой или к трещине на стене. Да, взор не услаждает, так и что с того? Желания, вполне естественные для здорового мужчины, Джакоб по молодости лет, когда его еще волновала данная сторона жизни, удовлетворял с деревенскими девками и с некоторыми неболтливыми горничными. Знала ли о том Юта – барона не волновало. Она-то выполнить свой долг и зачать наследника так и не сумела, о чем Джакоб не забывал напоминать ей время от времени. Просто так, чтобы еще больше ценила ниспосланного ей богами супруга.

Но теперь баронесса отбивалась от рук. Она не поставила на место того юного нахала, что писал ей пошлые слащавые письма. Более того, забылась настолько, что не уничтожила компрометирующую ее записку. Джакоб нахмурился. Быть может, это новые приятельницы дурно повлияли на Юту? Когда жена робко спросила у него позволения примкнуть к окружению виконтессы, барон с радостью разрешил ей столь выгодную дружбу. Неужели он ошибся?

Джакоб с подозрением косился на всех мужчин, что появлялись в поле его зрения. Кто же из них шлет Юте отвратительные послания? Кандидатуру самого виконта барон отверг сразу же. Высокий худой рыжебородый виконт Вирнольский в средствах не нуждался. Пожалуй, прельстись он в действительности сомнительными прелестями Юты, Джакоб не стал бы возражать. Виконт – человек влиятельный, от такого покровителя глупо было бы отказываться. Но увы, Вирнольский не уделял ни малейшего внимания дамам старше двадцати лет. К молоденьким красоткам он относился иначе и не упускал случая по-отечески пожать какой-нибудь из них нежную ладошку или потрепать по хрупкому плечику. Глупые племянницы Джакоба виконта недолюбливали и предпочитали держаться от него подальше. Более того, Эрна старательно избегала даже Берхарда, второго сына виконта. Юноша пытался оказывать ей знаки внимания, но Эрна только отмалчивалась и сторонилась молодого рыцаря. Пожалуй, не помешало бы провести с ней разъяснительную беседу. Позволение самой выбрать себе жениха вовсе не означало, что выбор не должен быть согласован с опекуном. Похоже, глупышка этого не понимала.