Трапеза в Ливадии. Сборник рассказов
Затем девушки предложили для дегустации Мадеру крымскую, изготовленную из сорта Шабаш урожая 2001 года. Максим пригубил и ощутил вкус миндаля и грецкого ореха. Десятым напитком было вино, еще не имевшее названия с привкусом айвы и изюма.
В отличие от других участников дегустации, которые лишь пригубив или сделав маленький глоток, дабы не прослыть выпивохами, сливали напиток в сосуд, максим выпивал до дна. Он был глубоко убежден, что слитое в сосуд вино – знак неуважения к виноградарям и виноделам бережно взрастившим лозу и создавшим из солнечных ягод божественный напиток. Итого, если в бокал наливали по 100 граммов каждого из вин, то Максим употребил более литра, что для здорового мужчины вполне допустимо, ведь это прекрасное вино, а не водка.
На выходе из дегустационного зала ему, как и другим участникам этой незабываемой процедуры радушные женщины вручили пакет с бутылкой вина «Алустон», буклетом Язвчева «Вина и события», брошюрой «Шхуна "Массандра», в годы войны доставившая коллекционные вина на Кавказ и набором календарей, с изображенными драгоценными винами из знаменитых голицынских погребов. Экскурсия на винзавод, подарившая яркие впечатления, вполне удалась.
Все разместились за длинными столами, сервированными вазами с фруктами, черными и янтарными гроздьями винограда, блюдами с бутербродами с колбасой, сыром и салом-бекон. Куда же без сала? Были расставлены чистые бокалы и стеклянные емкости цилиндрической формы. Когда затихли разговоры, шум и гул, сомелье рассказал о процедуре дегустации.
Напротив меня спиной к бочкам сидел крупный мужчина с пивным брюхом, примерно сорока пяти лет от роду. Из краткого диалога узнал, что он бригадир-виноградарь сельхозпредприятия. По команде сомелье стройные очаровательные девушки в фирменной одежде стали наполнять бокалы вином определенной марки. А опытный винодел лаконично сообщал сведения о вине, его отличительных особенностях.
Я заметил, что бригадир, вместо того, чтобы рассматривать вино на цвет, наслаждаться ароматом и смаковать маленькими глотками, не шибко церемонясь, выпивал бокал до дна. «Возможно, он впервые участвует в дегустации и не знает этикета, – подумал я и, сделав два-три глотка, выливал остатки из бокала в цилиндрическую емкость, освобождая его для очередного напитка. – Ну, ничего, мужик здоровый, желудок объемный, выдержит. Не исключено, что он из породы Гришки Распутина, который хлебал любимую мадеру из тазика и не пьянел. Но скорее всего у пивной бочки поднаторел».
Другие дегустаторы тоже с недоумением поглядывали на странного коллегу, который осушал бокал за бокалом. При этом он мрачно и, даже осуждающе поглядывал на соседей, в том числе и на меня, сливавших остатки напитка в общую емкость. В мое сознание закралась тревога, если он и впредь будет поглощать вино такими темпами, то окосеет и начнет буянить. Интуиция не подвела.
После пятого бокала, когда уже были оценены вкусовые качества таких марочных вин, как Мускат белый красного камня, кагор «Южнобережный», красный портвейн «Ливадия», мадера и херес «Массандра», бригадир заметно охмелел, зрачки заблестели, глаза посоловели. Шестой бокал с эксклюзивным вином он выпил стоя и, неожиданно осуждающе, изрек:
– Дамы и господа, это натуральное свинство, цинизм, неуважение и, даже презрение к тяжелому труду виноградарей, которые в зной и морозы, под дождем и снегом работают на плантации.
Сомелье стушевался, потерял дар речи. Оставил бокал с золотистым вином и растерянно взирал глазами навыкате. За долгую практику проведения дегустаций он впервые столкнулся с такой ситуацией. Министр, как ему и подобает, оказался на высоте.
– Что вы имеете в виду?! Какое хамство и цинизм? – властно с явным неудовольствием и раздражением прервал он непредусмотренного в сценарии оратора.
– А то, господин начальник, что бабы из моей бригады за каждым кустом винограда ухаживают, как за малым дитем, занимаются обрезкой, подвязкой, чеканкой, сбором урожая и все вручную, не разгибая спины. Корячатся под открытым небом, а вы здесь харчами перебираете. Отпив из бокала чуток, остатки вина сливаете в общую тару, словно в унитаз. Так не годится, вино не моча, а чудесный напиток. Француз Наполеон не глупее нас был, когда завещал: «если бутылка укупорена, то она должна быть выпита до дна». Если бокал наполнен, то он должен быть выпит до дна, чтобы не оставлять слез…
– Что же теперь прикажите, до поросячьего визга напиваться, – возразила волоокая дама-брюнетка с прической в форме Пизанской башни. – Дегустация – дело сугубо добровольное, никто никому не вправе навязывать свои вкусы и требовать их исполнения. Соблюдайте приличия и культуру пития.
Продолжая обличать, бригадир эти замечания пропустил мимо ушей.
– Кончай митинг, рюмка – не микрофон, – прозвучал чей-то недовольный голос.
– В селе меня часто приглашают на свадьбы, дни рождения, юбилеи и, даже поминки, – продолжил буян гнуть свою линию. – Там люди не надувают щеки, не держат кукиш в кармане, а уважают друг друга. Я тоже из уважения к вам пью до дна. Так будьте добры и меня уважьте. Как говорится, долг платежом красен.
– Кто такой? – министр вполголоса поинтересовался у своего советника.
– Бригадир виноградарей из КСП «Маяк». Его, как передовика производства, вместо агронома по многолетним насаждениям прислали.
– Разберитесь и накажите виновных.
Знающие люди тщетно пытались объяснить бригадиру, что вино, оставшееся в бокалах и цилиндрах, после дегустации, не будет вылито в канализацию, а попадет в емкости с ординарными винами. Что это никоим образом не ущемляет заслуги виноградарей. Напротив, свидетельствует о том, что дорожим каждой каплей солнечного напитка.
Упрямый бригадир с красным, как фонарь, лицом, настаивал на том, чтобы все бокалы были выпиты. Пошел на хитрость и объявил тост за здоровье и счастье женщин, работающих на плантациях, цехах, лабораториях и погребах винзаводов.
– Пей до дна, пей до дна, – гудел он, как граммофон с заевшейся пластинкой. – За женщин, милых дам, положено пить до дна.
– Наверняка, мужик перегрелся на солнце, – предположил кто-то из сотрудников министерства и, дабы предотвратить скандал, предложил бригадиру проветриться. Действительно, до того, как заняться дегустацией, мы побывали на плантации с молодыми насаждениями, оборудованной системой капельного орошения. А потом уже на территории завода осмотрели площадку, на которой в бочках под лучами солнца доходила до кондиции мадера.
По просьбе министра соседи помогли грузному бригадиру подняться с места и, поддерживая за руки, повели по погребу на свежий воздух.
– Простите, если, что не так, мы люди простые, академий не кончали, что думаем, то и говорим. Мне за баб обидно, что допоздна на виноградниках вкалывают, – запоздало покаялся он. «После этого случая его вряд ли еще пригласят на подобное мероприятие. Внесут в «черный список, – подумал я. – Впрочем, так поступают со всеми строптивыми,
Кто идет против течения или гладит против шерсти».
После удаления рачительного дегустатора наступила тягостная, неловкая пауза.
– Почему пьем молча, как на похоронах, – посетовал министр и хитро заметил. —Когда на столе такое обилие уникальных напитков, то без тостов не обойтись.
Его поддержали аплодисментами, тосты в честь создателей вин оживили процедуру дегустации.
Я тоже внес свою лепту в прославление виноградарей и виноделов, пожелав им щедрого урожая и новых марок вин и коньяков. Процитировал несколько строк из стихотворения Александра Блока «Незнакомка» о том, что истина в вине, но умолчал об алкоголиках с глазами кроликов.
Под занавес мероприятия, а было дегустировано 16 образцов вин, треть из которых экспериментальные, еще не имевшие названий, всем участникам, в том числе, протрезвевшему бригадиру, были вручены пакеты с бутылкой вина и ярко иллюстрированной книгой о раритетных винах «Массандры», хранящихся в бутылках с царскими вензелями в старинных погребах-туннелях.
Скульпторы «нахимичили»
«Художника каждый может обидеть» – это расхожее изречение о беспомощности, уязвимости и ранимости творческих людей, писателей, живописцев, музыкантов, актеров, скульпторов, стало афоризмом, укором для тех, кто, не считаясь с их мнением, грубо вторгается в творчество. А также чинит произвол, дабы всех, как газон, постричь под одну гребенку. Расскажу о случае, когда, напротив, скульпторы обидели партократов, чиновников, далеких от понимания тенденций в художественно-изобразительном искусстве.
В бытность единого государства крымский полуостров, особенно его живописный южный берег, считался райским уголком. Не случайно, бюрократы, офицеры, уйдя на пенсию, либо в запас, остаток лет проживали в Ялте, Евпатории, Алуште, Феодосии, Судаке или в уютных поселках на берегу Черного моря. Поэтому Крым называли не только всесоюзной здравницей, но и большой спальной для персональных пенсионеров, заслуженных ветеранов войны и труда.
В степной и предгорной частях полуострова население тоже не бедствовало, наоборот, благодаря ударному труду повышало общее и личное благосостояние. В каждом районе, а их насчитывалось четырнадцать, было один, два, а то и три передовых колхоза и совхоза. В Красногвардейском районе таковыми являлись колхозы «Дружба народов» и «Россия» с центральными усадьбами в поселках городского типа (пгт) Петровка и Восход. Эти образцовые хозяйства-миллионеры, возглавляемые талантливыми председателями, Героями социалистического труда Ильей Егудиным и Владимиром Криворотовым своими трудовыми достижениями прославились на всю страну.
Впервые я побывал в этих хозяйствах в составе группы журналистов. Если экскурсия по объектам сельхозпроизводства и соцкультбыта в колхозе «Россия» прошла гладко, то в колхозе «Дружба народов» запомнилась надолго. После осмотра ухоженных полей, садов, виноградников, предприятий по переработке урожая, птицефабрики, животноводческого комплекса, тепличного хозяйства познакомились с бытом колхозников, живущих в комфортабельных квартирах. Потом секретарь парткома, сопровождавший нас в качестве гида, напомнил:
– Не хлебом единым жив человек. Для гармоничного развития личности, интеллекта, формирования эстетических вкусов, необходима духовная пища, увлечение разными видами искусства, участие в художественной самодеятельности, фестивалях, концертах, конкурсах. К услугам колхозников предоставлены Дворец культуры, музей боевой и трудовой славы, стадион и другие объекты соцкультбыта. Нашим сельчанам живется не хуже, чем горожанам. Планируем строительство Дворца спорта с ледовой ареной. Заслужили, экономика на подъеме, рентабельность высокая.
Парторг не покривил душой, поселок своим благоустройством разительно отличался от обычных сел, где мне довелось побывать, где и в помине не было Дворцов культуры в форме амфитеатра, бассейна и фонтанов, в струях которых сверкала радуга. Позже я узнал, что благодаря своему организаторскому таланту и влиятельным покровителям в ЦК партии и Совете министров, Илья Абрамович создал сеть колхозных магазинов в городах Дальнего Востока, Сибири, Севера, не говоря уже о Москве и Ленинграде, по продаже продукции, выращенной на колхозной земле. Поэтому казна не оскудела, а напротив, пополнилась за счет прибылей. Деньги использовали на развитие производства, приобретение новой техники, строительство жилья, инфраструктуры для комфортного обитания.
В аналогичном привилегированном положении по отношению к другим хозяйствам был и колхоз «Россия». Они символизировали достижения и преимущества социалистического строя над капиталистическим, являлись эталоном, зеркальной витриной страны. Именно сюда пролегли маршруты официальных делегаций из стран социалистического лагеря и. даже туристов из буржуазных стран. А в антрактах и крымчан, в том числе журналистов.
Возле Дворца культуры по сторонам площади, уложенной тротуарной плиткой, я увидел скульптуры, необычной формы с элементами эротики.
– Чьи это творения? – поинтересовался у парторга.
– Лучше бы их не было, – произнес с огорчением и махнул рукой. – Московские мастера удружили, как говорится, подвели под монастырь, нахимичили. Заказывали им изобразить доярку с машинным аппаратом для доения, тракториста с разводным ключом, садовода с корзиной фруктов, учителя с книгой и других тружеников. Чтобы в скульптурах чувствовалась мощь, здоровье, оптимизм людей, чтобы поглядел и сразу понял, чем человек занимается, не баклуши бьет, а трудиться для общего блага. Скульпторы, наверное у них руки-крюки, создали каких-то тощих динозавров, будто узников концлагеря. На этих идолов смотришь и невозможно понять, какую пользу они приносят обществу. Не хочу об этом даже думать, сто тысяч рублей пошли коту под хвост…
Он мрачно вздохнул, явно не настроенный развивать тему и я посчитал бестактным настаивать, хотя интересно было узнать детали истории.
Венцом экскурсии стало традиционное застолье. Не скрою, я, памятуя о прерванном разговоре, изловчился и сел за столом рядом с парторгом. После третьего тоста и третьей рюмки, когда он заметно повеселел, я решился на вопрос.
– Что будет со статуями?
– Приезжала комиссия из обкома партии с авторитетными специалистами. Они признали скульптуры идеологически опасными, плодами абстракционизма враждебного реализму. Поэтому подлежат демонтажу. Эту новость авторы композиции «Созидатели», которую я бы назвал «Замучен тяжелой неволей» встретили в штыки. Заявили, что мы не разбираемся в новых направлениях изобразительного искусства, неспособны постичь его эстетическую ценность. Посоветовали включить свое воображение и тогда поймете и по достоинству оцените ценность композиции. Как включить воображение, это ведь не рубильник. Если я с высшим образованием долго смотрел на каждую статую, но так и не понял замысел скульптора, что тогда говорить о простых колхозниках.
Вот если бы они изобразили упитанных, а не тощих, как скелеты, мужиков в костюмах, галстуках, шляпах или, как Ильича, в кепках, а женщин в платьях, чтобы всем было ясно, что люди довольны жизнью. А скульпторы изобразили манекенов в чем мать родила. Стыд и срам!
– Знаменитые Аполлон и Афродита тоже обнаженные. Это мировые шедевры искусства, классика, – напомнил я. – Красота и гармония человеческих тел выше предрассудков и пошлости.
– Классика в музее, ее редко кто видит, а здесь статуи под открытым небом и каждый, стар и млад, глазеют на эту порнографию. Хоть одежку на них одевай. Этими «творениями» разве, что детишек пугать. Родители, чтобы не травмировать психику, не совращать детишек, водят малышей в детский сад другой дорогой.
"Судя по тому, что остался в должности, он вышел сухим из воды. Возможно, влиятельный Егудин отстоял, не дал в обиду", – предположил я и спросил:
– Вы предлагали скульпторам устранить брак?
– Конечно, велели забрать «шедевры», но они не торопятся, хотя куда им деваться. Можем и сами демонтировать, ведь статуи после оплаты принадлежать хозяйству.
Объявили третий тост за процветание «Дружбы народов». Мы сдвинули рюмки с золотистым напитком, выпили.
– Ты же смотри, держи язык за зубами, – спохватился парторг. – Не вздумай написать и опубликовать статью об этой скандальной истории.
– Будьте спокойны, нет повода для тревоги, – заверил я. – Если бы даже захотел изложить на бумаге, то не нашлось бы редактора, которой отважился бы напечатать. К тому же цензура не пропустила бы.
Слово сдержал. Ведь с того времени прошло более тридцати пяти лет. Многих участников тех событий уже нет в живых, распался единый Союз, а с ним померкла и слава некогда знаменитых своими достижениями колхозов «Дружба народов» и «Россия». У старожилов Петровки и Восхода остались лишь теплые воспоминания.
Что сталось со странными скульптурами и их авторами мне неизвестно. Возможно, они, как живописцы-абстракционисты выставки в московском Манеже, которую более полувека назад посетил тогдашний вождь Никита Хрущев, не выбиравший слов для выражения своих эмоций, удостоились звания «педерасты». Кстати, один из скульпторов-изгоев впоследствии создал памятник из черного и белого мрамора на могиле Хрущева, одержимого неистовой любовью к королеве полей – кукурузе.
Если бы кто-либо из мастеров отлил, изваял или высек скульптуру князя Владимира, Ивана Грозного или Николая 11, то его подвергли бы обструкции и объявили пациентом психиатра. Тогда, даже в голову не могло придти, что, спустя три десятилетия, будут торжественно открыты памятники князю Владимиру в Москве, Ивану Грозному – в Орле и бюст Николая 11 – в Симферополе. Особенно большие почести воздаются Ивану Грозному, которого царская династия Романовых считала деспотом, отцом жестокой опричнины во главе с кровожадным Малютой Скуратовым. Не удивлюсь, если и этот «деятель» вскоре будет вознесен на пьедестал. Прежние кумиры низвергаются, другие, как птица Феникс, воскресают из пепла. История, признанная быть точной и беспристрастной наукой, остается заложницей и наложницей конъюнктурной политики.
Справедливости ради, следует отметить, что при несовершенстве (а общество и государство, находящиеся в развитии не могут быть идеальными), недостатках и просчетах вдохновителей и строителей социализма, передовые хозяйства, подобные «Дружбе народов» и «России», не были «потемкинскими деревнями», а являлись флагманами, маяками трудовой доблести, оазисами благоденствия.
После развала СССР бездарные «реформаторы» старое и полезное разрушили, а новое, прогрессивное не создали, пожинают богатства и плоды трудов советских людей. Теперь в селах о дворцах культуры, спорта, о музеях, бассейнах, скульптурных композициях и фонтанах, даже не помышляют: не до жиру, быть бы живу.
Наводчик?
Сидя за письменным столом, я размышлял над тем, в каком жанре лучше изложить материал, добытый в очередной командировке, в форме статьи, репортажа или очерка? Неожиданно дверь в кабинет отворилась. Порог переступил среднего роста офицер с двумя звездочками на каждом погоне и с нагрудным знаком «Отличник советской милиции».
– Здравия желаю! – по-военному приветствовал он, но руку к козырьку фуражки с красным околышем не приложил.
– Вам тоже желаю здоровья, – ответил я, соображая, что за причина могла привести блюстителя порядка в редакцию газеты и, как говорится, забросил пробный шар. – Если вы намерены опубликовать статью, то обратитесь к редактору.
– Редактор меня, пока не интересует, а статей в Уголовном кодексе предостаточно, – с намеком на криминал произнес он и только после этого представился. – Оперуполномоченный угрозыска лейтенант милиции Краб Борис Савельевич.
– Располагайтесь, – предложил я ему стул и поинтересовался. – Товарищ лейтенант, чем обязан?
– Конечно, обязан, милиция граждан по мелочам не беспокоит, – сухо отозвался он. Деловито расстегнул папку и развернул на столе номер районной газеты «Приазовская звезда». Мой взгляд зацепился за заголовок «Стены тонкие, замки ржавые», обведенный красным карандашом и услышал вкрадчивый вопрос:
– Вы сочинили?
– Да, но статья подписана еще двумя авторами: председателем и инспектором районного комитета народного контроля, – пояснил я. – Написана по материалам рейда, проверки технической надежности и охраны объектов торговли от расхитителей социалистической собственности.
– Можете не объяснять, это понятно из содержания статьи, – нетерпеливо перебил Краб и вслух прочитал строки, подчеркнутые красной линией, – В селе Уютное магазин «Продукты» с тыльной стороны, где расположен склад, сложен в полкамня ракушечника. Автономная сигнализация не работает, в ночное время объект не охраняется. С такой халатностью мириться нельзя. Управление торговли. в чем ведении находится магазин, обязано срочно принять меры по устранению выявленных народными контролерами недостатков». Вы сочинили или кто-то из других авторов?
– Дословно изложил фрагмент из протокола проверки. Никаких фантазий и домыслов, только железные факты.
– Ладно, двигаемся дальше, – снисходительно заметил офицер. – Я цитирую: «В поселке Родники техническое состояние магазина «Промтовары» оставляет желать лучшего. Входная дверь заперта ржавыми амбарными замками, которые окажутся бесполезными при проникновении извне, сигнализация примитивная». Ваш вывод?
– Да, на основе обследования состояния магазина, – подтвердил я.
– В таком случае вы наводчик, – строго, без тени сомнения изрек Краб.
– Наводчик? Вот так новость, как обухом по голове, – опешил я. – Почему вдруг?
– Не вдруг, как вы объясните тот факт, что до публикации статьи никто не обращал внимания на эти магазины?
– Покупатели обращали внимание, – возразил я.
– Это не ответ. Вы тщетно пытаетесь отвести от себя подозрение, чтобы избежать наказание. Все улики свидетельствуют о соучастии в злодеянии. Дело в том, что прошлой ночью в селе Уютное и поселке Родники совершены кражи на крупную сумму из отмеченных в вашей статье магазинов. В первый магазин воры проникли с тыльной стороны, проломив кувалдой тонкую стену, а во второй – через входную дверь, сбив ржавые амбарные замки.
Они воспользовались вашими рекомендациями. Эти действия квалифицируются по статье 140 (кража) Уголовного кодекса. Заранее предупреждают, что незнание законов не освобождает от ответственности, в том числе уголовной, за их нарушение. Также имейте в виду, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. А за чистосердечное признание и раскаяние – смягчение наказания на условное, то есть без лишения свободы и с шансом амнистии, – с важным видом менторским тоном, как будто с кафедры юрфака, отчеканил лейтенант.
– Спасибо за бесплатный ликбез, можете не просвещать, в вузе изучал основы правоведения, – вставил я реплику.
– Предупреждаю, так положено, чтобы потом не возникло претензий. Итак, вы рекомендовали…
– Никому, ничего не рекомендовал, – возразил я, понял у чему клонит сыщик.
– Как же не рекомендовал, в газете черным по белому напечатана информация о слабых, особенно уязвимых местах зданий магазинов. Вы это сделали сознательно по сговору с преступниками, отвечайте!
– Это ваши досужие измышления. Считаете меня соучастников?! – возмутился я.
– Должен отработать эту версию, не исключена ваша связь с криминалом.
– Очень оригинальная версия: журналист наводит воров на магазины. Сюжет для крутого детектива. Странная логика.
– Ничего странного, в реальности бывают истории покруче, – возразил он. – Недаром говорят, что чужая душа – потемки. Я доверяю не эмоциям, а фактам. Суть их в том, что воры действовали по вашей инструкции.
– Случайное совпадение.
– В случайности не верю. Весьма очевидна причинно-следственная связь между содержанием статьи и свершившимся преступлением, – блеснув философским термином, констатировал Краб. «Да, действительно, краб, Если вцепиться клешней, то не отпустит, ведь на кону поощрение по службе, очередное звание, премия, – с грустью подумал я. – Надо выдержать этот психологический прессинг, проявить силу духа и твердость характера». Сдерживая эмоции, я спокойно произнес:
– Если следовать вашей логике, то журналисту лучше не вскрывать недостатки, не критиковать начальство, а сочинять дифирамбы, панегирики, слагать оды и баллады. Если бы чиновники из управления торговли оперативно отреагировали на публикацию статьи и устранили недостатки, наладили сигнализацию, то воры не рискнули бы посягнуть на народное добро.
– Если бы, да кабы. в саду выросли грибы, – ухмыльнулся Борис Савельевич. – Факты – упрямая вещь. Сушите сухари и готовьтесь к встрече со следователем капитаном Рубакиным. Он уголовные дела щелкает, как белка орешки. На время расследования вы будете отстранены от работы и подвергнуты аресту.
Напоминание о сухарях не добавило мне оптимизма, я посетовал:
– Почему арест, за мною вины нет, поэтому не собираюсь скрываться?
– Так положено, чтобы используя служебное положение, связи, не смогли повлиять на ход следствия, – самодовольно пояснил Краб.
– Лейтенант, – я сознательно упустил слово «товарищ», – По вашей логике председатель и инспектор комитета народного контроля тоже наводчики?
– Статью написали вы, у председателя и без того гора неотложных дел, – напомнил блюститель. В этом он оказался прав, ведь так повелось, что статьи пишут журналисты, а начальники после прочтения дают «добро» на публикацию, как в данном случае.
– Они вне подозрений, так как не являются заинтересованными лицами, – продолжил он.
– В чем же тогда мой интерес?
– Будем разбираться, хотя интуиция мне подсказывает, что без личной корысти не обошлось. Наверняка, получили свою долю из похищенных из сейфов денег, а также товары.
Я представил себе хождения к следователю для дачи показаний или хуже того арест и заключение в СИЗО. Такая незавидная участь выбила бы меня из привычной колеи, парализовала бы работу и подорвала безупречную репутацию. Надо срочно искать выход из скверной ситуации.